Теории читательского откликаПрежде чем оставить на время тему влияния литературной критики, стоит отметить еще один важный вывод, последовавший за осознанием даже самими теоретиками литературы того факта, что Новая критика обошла вниманием некоторые проблемы. Уже следующее поколение ученых не замедлило признать, что представление об автономном тексте лишило его связи не только с автором, но и с темой повествования и даже с читателями. У него не осталось ничего общего с окружающим миром и действительностью. В литературной теории практически не возникает сомнений в том, что литературность текста определяется исключительно читательским мнением. Итак, к концу 1960-х, и особенно в 1970-х и 80-х годах, на смену Новой критике пришло новое движение. В основе его лежала идея о том, что определяющая роль в создании смысла принадлежит читателю или читателям. Смысл текста рассматривался уже не как творение автора или производная самого текста, или даже результат их взаимодействия, а как плод совместных усилий текста и его читателей. Реакция читателей на текст стала считаться главным источником и определяющим фактором его смысла. Этот подход получил название теории читательского отклика. Как и Новая критика, эта теория появилась в литературоведении, а затем проникла и в библеистику. Теории читательского отклика я посвятил половину пятнадцатой главы. Блестящий литературный критик Фрэнк Лентриккиа, глядя на 1950-е и 60-е годы с высоты 1980-х, отмечает: «Самой большой надеждой литературных критиков в 1957 году, когда Новая критика уже утрачивала свое господство, было... ожидание, что молодое поколение критиков восстановит связь поэзии с миром». Однако речь шла уже не о мире автора и не о той реальности, о которой говорилось в тексте. Этот термин теперь относился к читателю или сообществу читателей, а также к их восприятию текста. Появилось множество учебников и сборников эссе, озаглавленных, например, «Читатель в тексте». В одном из очерков, названном «Читатели - творцы смысла?», его автор Роберт Кросман приходит к выводу: «Смысл текста в точности таков, каким мы хотим его видеть». Теперь мы ясно видим теоретический подтекст чисто практического вопроса, возникающего у христиан относительно Библии: «Вправе ли мы толковать Библию по своему усмотрению?» Ответ на этот вопрос полностью зависит от наших взглядов на теорию текста и смысла или, выражаясь другим языком, от нашей герменевтической теории. Позднее мы проследим, как эти вопросы решаются в структурализме, постструктурализме и постмодернистской философии. Существует великое множество теорий читательского отклика: от умеренных и во многом конструктивных подходов до более радикальных, вызывающих серьезные подозрения. Разговор о них мы продолжим в пятнадцатой главе. Одним из первых представителей Новой критики многие называют Романа Ингар- дена, который, сделав акцент на незавершенности или неопределенности многих текстов, подготовил почву для последующего развития мысли о том, что читатели, каждый по-своему, заполняют оставленные в тексте пробелы. Тем самым он заложил основание теории читательского отклика. Ингарден сравнивал индивидуальные особенности заполнения пробелов каждым из нас в процессе повседневного восприятия мира с целью осмыслить и правильно истолковать окружающую действительность. Так, нашему зрению могут быть доступны всего лишь три грани куба или три ножки стола, но, проецируя на эти предметы привычное толкование, мы понимаем, что граней на самом деле шесть, а ножек - четыре. Более подробно разработкой этого подхода занимался Вольфганг Изер. По его мнению, читатели всегда привносят в текст что-то свое. Иными словами, они заполняют оставленные текстом пробелы или те места, где смысл его по какой-то причине неясен. Работы Изера «Имплицитный читатель» и «Акт чтения» можно считать классикой умеренной теории читательского отклика. Со временем разногласия между сторонниками теории стали настолько острыми, что один из ее самых активных приверженцев, Стэнли Фиш, критикует умеренные взгляды Изера жесточеннее, чем другие чуждые ему идеи. Он критикует Изера не только за излишнюю осторожность, но и за объективизм. С точки зрения Фиша, «в» тексте нечего толковать, поскольку он, как и Ницше, полагает, что окружающая действительность - не более чем набор интерпретаций. Мы не вправе обращаться к тексту с вопросом о смысле. Можно лишь поинтересоваться тем, «что делает этот текст». Фиш заявляет: «Читательский отклик - это не реакция на смысл текста, а непосредственно сам смысл». Более полный анализ теорий читательского отклика мы отложим до пятнадцатой главы, где я буду говорить, что, в зависимости от текста и исследуемой теории, этот подход поощряет либо читательскую активность, либо стремление привнести в текст элементы собственного «я». Рикер справедливо ассоциирует последнее с эгоистичным самолюбованием и идолопоклонством. Это может относиться и к целому сообществу читателей, разделяющих единую точку зрения. В своей наиболее радикальной форме (Фиш назвал бы ее наиболее последовательной) эта позиция едва ли позволит тексту, в том числе и Библии, противопоставить себя читателю, взывая к нему с милостью или осуждением, ведь сам текст трансформируется по усмотрению и желанию читателей. Дитрих Бонхеффер писал, что, находя в тексте лишь то, «что согласуется с моей собственной позицией», мы в результате получаем только идола. Нагляднее всего обсуждаемые нами различные модели чтения можно изобразить на схеме[1].
|
