Северо-западные соседи не случайно называли Русь Гардарикой — страной городов. Многие из них были политическими и экономическими центрами крупных племенных объединений задолго до легендарного Рюрика и даже древнего Гостомысла. Строились города и князьями: например, Псков, Юрьев, Владимир-Волынский и Ярославль, а потом и Москва достоверно имеют своих основателей, хотя это не значит, что они строились на пустом месте. О возникновении и первоначальном развитии древних городов мы имеем сведения из легенд, и сведения эти отрывочные. Но общие черты этого процесса довольно явственно выступают в истории Москвы. Место, где она возникла, находилось в сердце дремучих лесов. Человек обитал здесь с древних времен, самое раннее поселение относится к неолиту. Лет через пятьсот после Рождества Христова обитатели московских лесов уже вполне узнаваемы — это вятичи, богатое серебром поселение которых стояло и на Боровицком холме, в центре современного Кремля.
Мужчины у вятичей были непритязательны и отправлялись на тот свет только с ножом на ремне. Зато женщины и перед предками стремились покрасоваться знаменитыми семилопастными кольцами для прически, подвешивая к волосам от двух до семи таких колец. Погребения вятичей в курганах, происходившие до XIV в., легко узнаются также по круглым бусам из горного хрусталя, чередующимся с красным сердоликом, и решетчатым перстенькам с хитрыми узорами. Женщин хоронили также с украшениями — общеславянскими браслетами и гривнами. Можно верить восточным авторам, что мужи прямо разорялись на эти украшения, хотя кое-какие арабские монеты все же у них оставались и найдены археологами.
В 40 км к северу от Боровицкого холма проходила граница вятичей со вторым племенем, сыгравшим важную роль в формировании русского народа, — кривичами. Не менее упорные в своих пристрастиях, те хотя и уводили женщин у вятичей (украсть жену было делом принципа), но украшали их прически исключительно браслето-образными кольцами.
Упрямство живших в глухих лесах вятичей подтверждается тем фактом, что спустя столетия после образования Древнерусского государства их старейшина Ходота два года не покорялся Владимиру Мономаху. Тот, в свою очередь, считал великим подвигом проезд через вятичские леса в Ростов, а киевляне вообще называли Русь за этими лесами «Залесской». Уже в 1175 г. два войска, шедшие друг против друга из Москвы и Владимира, заблудились и разминулись в густых лесах.
Главное для истории, что не заблудился сын Мономаха Юрий Долгорукий, получивший от отца в княжение Ростово-Суздальскую землю. Направляясь из Южной Руси во Владимир, он угодил на Москву-реку и узрел по берегам ее красивейшие села богатого боярина Стефана Ивановича Кучки. Хоромы его на Боровицком холме были окружены посадом— изрядным селением ремесленников и торговцев. Князь «взошел на гору и, обозрев с нее очами своими семо и овамо по обе стороны Москвы-реки и за Неглинною, возлюбил села оные». Не зря прозванный Долгоруким, князь тут же убил Кучку и присвоил его владения, детей же увез во Владимир. Кучковичи не остались в долгу и убили в 1174 г. сына Юрия Долгорукого Андрея Боголюбского.
Как бы то ни было, Долгорукий поставил на месте боярских хором княжью крепость и назвал ее в честь реки Москвой: это название со временем вытеснило старинное именование — Кучково.
Самое раннее летописное упоминание о Москве относится к 4 апреля 1147 г., когда Юрий Долгорукий дал здесь «обед силен» своему союзнику князю Святославу Ольговичу. И было чем пировать: место было богато бортными угодьями, дававшими мед, лосями, медведями, зайцами, тетеревами и водной птицей. Помимо сельского хозяйства, ремесла и торговли, москвичи промышляли мехами бобра, волка, лисы, куницы и белки; до XVI в. сохранилась память о водившихся окрест соболях и горностаях.
Город потихоньку богател, в то же время укрываясь в дебрях, сохраненных даже у подножия Боровицкого холма. Лишь раз в ходе княжеских распрей Москва была сожжена князем Глебом в 1176 г. Тем временем княжья крепость стала важным местом сбора войск Владимиро-Суздальских князей против Черниговских и Рязанских, что весьма способствовало развитию ремесла. В начале XIII в. город получил собственного князя: младшего сына Всеволода Большое Гнездо, а затем его малолетнего внука. К первому собору Рождества Иоанна Предтечи и храму Спаса на Бору прибавилось несколько новых церквей и монастырей. Все шло хорошо, пока с юго-востока вместо привычных рязанцев не заявились татары...
