Элементы морской силы нации в теории Мэхэна

Доказывая первостепенное влияние морских вооруженных сил на исход войн и судьбы государства, Мэхэн пытается установить непосредственную связь между географическим положением государства, его процветанием и наличием морской мощи. Для анализа позиции и геополитического статуса государства им предложено 6 критериев:

1) Географическое положение государства - его открытость морям, возможность морских коммуникаций с другими странами, протяженность сухопутных границ, способность контролировать стратегически важные районы и угрожать своим флотом территории противника.

2) «Физическая конфигурация» государства - конфигурация морского побережья, количество портов, гаваней, бухт, от наличия которых зависит процветание торговли и стратегическая защищённость.

3) Протяженность территории равная протяженности береговой линии.

4) Количество населения и способность государства строить и обслуживать корабли.

5) Национальный характер - способность к занятию торговлей, к основанию колоний, к мореплаванию.

6) Политический характер правления - от которого зависит переориентация лучших природных и человеческих ресурсов на созидание мощной морской силы.

Мэхэн утверждал, что «история прибрежных наций» определялась прежде всего «условиями положения, протяжения и очертаний береговой линии», а также «численностью и характером населения». Последнее играет роль при сопоставлении «морских» и «сухопутных» наций: если испанцы отличались «жестокой скупостью», то англичане и голландцы были «по природе своей деловыми людьми»; «способность к основанию колоний» объясняется «национальным гением» англичан.

«Политика, - писал Мэхэн, - изменялась как с духом века, так и с характером и проницательностью правителей; но история прибрежных наций определялась не столько ловкостью и предусмотрительностью правительств, сколько с условиями положения…, то есть вообще тем, что называется естественными условиями». Эти условия способствуют созданию сильного военно-морского флота, действия которого обеспечить наиболее полное функционирование торговли, которую Мэхэн считал главным инструментом политики: «Должное использование морей и контроль над ними составляет лишь одно звено в цепи обмена, с помощью которого страны аккумулируют богатства…, но это - центральное звено».

При благоприятном стечении всех выше перечисленных факторов в действие вступает формула

N + MM + NB = SP

то есть военный флот + торговый флот + военно-морские базы = морская сила, которую Мэхэн поясняет следующим образом: «На захват отдельных кораблей и конвоев противника, хотя бы и в большем числе… а подавляющее превосходство на море, изгоняющее с его поверхности неприятельский флаг… такое превосходство позволяет установить контроль над океаном и закрыть пути, по которым торговые суда движутся от неприятельских берегов…».

Мэхэн полагал, что держава может стать великой, только если обладает морской мощью, которая позволяет ей господствовать на море. Оборону берегов он считал задачей армии.

Понятие «Морская сила» основывается, по Мэхэну, на свободе «Морской торговли», а военно-морские силы служат гарантом обеспечения этой торговли. По его мнению, военный флот без морской торговли нужен стране, стремящейся к ведению военных действий с наступательными целями, т.е. с целью захвата заморских территорий. Сегодня определение морской мощи государства значительно полнее мэхэновского. Но в конце XIX в. деятельность стран в Мировом океане ограничивалась морскими перевозками.

Мэхэн рассматривает экономический цикл в трех аспектах:

1) производство (обмен товаров и услуг через водные пути);

2) навигация (которая реализует этот обмен);

3) колонии (которые производят циркуляцию товарообмена на мировом уровне).

Принимая за образец «Морской силы» древний Карфаген и исторически более близкую Британию XVII - XIX вв., Мэхэн называет «морскую силу» особым типом цивилизации - наилучшим и наиболее эффективным, а следовательно предназначенным к мировому господству.

Суть главной идеи Мэхэна, настойчиво проводимой во всех его работах, состояла в том, что морская сила в значительной мере определяет исторические судьбы стран и народов. Объясняя превосходство Великобритании над другими государствами в конце XIX века ее морской силой, Мэхэн писал: «Должное использование морей и контроль над ними составляют лишь одно звено в цепи обмена, с помощью которого [страны] аккумулируют богатства… но это - центральное звено». Мэхэн выделял условия, определяющие основные параметры морской силы: географическое положение страны, ее природные ресурсы и климат, протяженность территории, численность населения, национальный характер и государственный строй. При благоприятном сочетании этих факторов, считал Мэхэн, в действие вступает формула, которая была приведена выше.

Свою мысль он резюмировал следующим образом: «Не захват отдельных кораблей и конвоев неприятеля, хотя бы и в большом числе, расшатывает финансовое могущество нации, а подавляющее превосходство на море, изгоняющее с его поверхности неприятельский флаг и дозволяющее появление последнего лишь как беглеца; такое превосходство позволяет установить контроль над океаном и закрыть пути, по которым торговые суда движутся от неприятельских берегов к ним; подобное превосходство может быть достигнуто только при посредстве больших флотов».

Ядром концепции Мэхэна стало положение, где он рассматривает Мировой океан как коммуникационную линию, связывающую «разобщенные водой» страны. Сформулированный им принцип - «море разъединяет и объединяет» - явился доминирующим.

Независимо от Маккиндера Мэхэн пришел к тем же выводам относительно главной опасности для «морской цивилизации». Эту опасность представляют континентальные государства Евразии - в первую очередь Россия и Китай, а во вторую - Германия. Борьба с Россией, с этой «непрерывной континентальной массой Русской империи, протянувшейся от западной Малой Азии до японского меридиана на Востоке», была главной долговременной стратегической задачей.

Обосновывая свои взгляды, Мэхэн часто ссылался на деятельность авторитетных флотоводцев, полководцев и труды военных теоретиков. Например, в подтверждение своих выводов он цитирует генерала от инфантерии Г.В. Жомини: «Когда мне случилось быть в Париже в конце 1851 г., одна выдающаяся особа сделала мне честь заданием вопроса о моем мнении относительно того, произведут ли недавние усовершенствования в огнестрельном оружии серьезные изменения в способах ведения войны. Я ответил, что они, вероятно, будут иметь влияние на детали тактики, но что в больших стратегических операциях и в обширных комбинациях сражений победа, вероятно, будет и теперь, как была прежде, результатом целесообразного приложения тех принципов, которые приводили к успеху во все века великих вождей - Александра и Цезаря, также как Фридриха и Наполеона».

Мэхэн, утверждая, что в «области морской стратегии уроки прошлого имеют значение, которое отнюдь не ослабело с течением времени», писал: «Невнимательное и даже пренебрежительное отношение к прошлому, считающемуся устарелым, не позволяет людям видеть даже тех постоянных стратегических уроков, которые лежат, так сказать, на поверхности морской истории». Он проанализировал Трафальгарское сражение и счел, что здесь проиграл не Вильнев, а Наполеон, что не Нельсон выиграл сражение, а Англия была спасена от вторжения на Британские острова французских войск - это стратегический вывод. С тактической точки зрения он считал Трафальгарское сражение победой Нельсона, обусловленной более высоким уровнем подготовки личного состава английского флота и флотоводческим талантом самого адмирала.

Как представляется, отрицать правильность выводов Мэхэна невозможно. К сожалению, в период борьбы с так называемым космополитизмом в высших военных кругах советского Военно-Морского Флота считали, что Нельсон выше тактики не поднялся и ничего нового в военно-морское искусство не внес. Это расхожее мнение нанесло огромный вред развитию отечественной военно-морской науки. Под нажимом высшего армейского руководства из теории военно-морского искусства выбросили понятие «теория морской стратегии», заменив эту важнейшую категорию понятием «стратегическое применение флота». Однако очевидно, что «стратегическое применение флота» - это уже его действия в соответствии с теорией, которая «исчезла».

Мэхэн призывал творчески подходить к решению проблем военно-морского искусства и мыслить стратегически. Но, поскольку он был «буржуазным» автором, его мысли оказались чуждыми советской идеологии. Многие важные положения военно-морского искусства, разработанные Мэхэном, отвергались, хотя впоследствии они подтверждались на собственном опыте.

Важнейшим элементом инфраструктуры Мэхэн признавал развитую систему базирования: ее следовало распространить по возможности во всех важнейших районах Мирового океана. Эта точка зрения, называвшаяся в советской литературе «реакционной и лженаучной», подверглась резкой критике военно-морскими теоретиками. В то же время опыт Второй Мировой войны явился убедительным подтверждением выдвинутой Мэхэном концепции. Крейсерские действия крупных надводных кораблей германского флота в Атлантическом океане оказывались малоуспешными прежде всего в связи с отсутствием развитой системы базирования. Эффективность действий германских подводных лодок в Атлантическом океане объясняется наличием отлаженной системы базирования. Военные действия на Тихом океане характеризовались ожесточенной борьбой за острова, т.е. за расширение системы базирования сил флота. В период стратегического наступления японских вооруженных сил их действия не выходили за пределы тактического радиуса действий авиации берегового базирования. Захватывая одну позицию за другой, они успешно продвигались в так называемые страны южных морей. Американцы придерживались такой же стратегии, названной «лягушачьими прыжками». Захватывая поочередно острова и архипелаги, они продвигались по направлению к Японии. Действия и японских, и американских вооруженных сил основывались на концепции Мэхэна.

Итак, Мэхэн строит свою геополитическую теорию исходя исключительно из «морской силы» и ее интересов. Понятие «морская сила» основывается для него на свободе «морской торговли», а военно-морской флот служит лишь гарантом обеспечения этой торговли. Мэхэн идет еще дальше, считая «морскую силу» особым типом цивилизации - наилучшим и наиболее эффективным, а потому предназначенным к мировому господству.