ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ. С того момента, когда для языкознания стало очевидным различие между буквой и звуком, фонетика, как исследование звуковой стороны языка

С того момента, когда для языкознания стало очевидным различие между буквой и звуком, фонетика, как исследование звуковой стороны языка, сложилась в особую дисциплину. В XIX в. основные закономерности родства языков были вскрыты главным образом сравнительно историческим фонетическим методом. Изучались звуковые соответствия близких языков и звуковые замены в истории развития данного языка. Однако учения о самом речевом звуке еще не было<. К концу века стала формироваться экспериментальная фонетика, в которой применялись некоторые измерительные инструменты и слуховые наблюдения за особенностями речевых звуков и их артикуляцией. С начала века по мере развития техники звуковых измерений это направление развивается все шире и глубже.

Положение инструментальной фонетики среди других дисциплин, изучающих речь, своеобразно. Она нуждается в физических измерениях в такой же мере, как и в лингвистическом анализе, и вместе с тем тесно смыкается с физиологией и психологией, По происхождению и основным задачам фонетика входит в состав языкознания, но, так как она имеет дело с материальными языковыми средствами языка, возникает необходимость применения физических методик. Практические же.задачи, в частности педагогические, т. е. обучение языкам, заставляют ставить психологические проблемы усвоения звукового строя языка, восприятия и понимания речи. При всем этом как акустические и физиологические, так и психологические проблемы остаются для фонетики пограничными. Достаточно заметить, что фонетика, иногда называемая физиологией звуков речи, в этом ее определении может рассматриваться лишь совершенно условно. Действительно, интересуясь положением органов речи в процессе произношения, фонетика с самого начала отказывается от изучения нервной регуляции и вообще управления этими органами, т. е. от того, что для физиологии и психологии в данном вопросе являе'тся основным. Акустические измерения и понятия также являются пограничными. Они считаются желательными и полезными, но не такими, без которых нельзя ни на шаг продвинуться дальше, как это имеет место в инженерной акустике. Не без основания фонетика главным средством своих наблюдений выбирает слух. Речь адресована к слуху — это первый и последний языковый критерий. То, что не слышится, не различается и не принимается слухом человека, то выпадает из признаков звука как носителей языковых значений.

Фонетика, в известном смысле, противоположна инженерной аку-

стике. Как указывалось в предшествующей главе, при передаче речи но линиям связи идут не самые слова, а последовательность электрических сиг^налов- ПР^И телеграфировании сигналы могут различаться числом ИМПУЛЬСОВ, направлением или силой тока, при телефонировании сигналами являются синусоидальные колебания несущей частоты, которые могут модулироваться по амплитуде, частоте и фазе. Все эти сигналы обладают одним свойством — аддитивностью, поэтому они могут быть заменены числами. При составлении кода устанавливается эквивалентное соотношение между этими числами (сигналами) и несомыми ими значениями, будь то буквы, звуки или элементы изображения (в телевидении). Но, как только код составлен, все внимание направлено ра то, чтобы сохранить принятую последовательность, форму и силу сигнала. Совершенно иначе подходит к учету звукового состава речи фонетика. Она не интересуется переносчиками значений. Она учитывает самые эти значения. Если для инженерной акустики безразлично, передаются ли бессмысленные звукосочетания или осмысленные, то для фонетики предметом изучения остаются только смысловые различия. Можно сказать, ч^!то в линиях связи речевые сигналы десемантизи-руются, т. е. пропадает как раз именно тот предмет, которым зани-м'ается языкознание.

Хотя по линии связи при передаче осмысленного сообщения идут сигналы в определенной системе, их сигнальное значение никем не может быть принято. У человека нет даже такого органа чувств, при помощи которого он мог бы уловить хотя бы какие-нибудь различия в импульсах слабого тока. Электрические сигналы должны быть декодиро-, ваны в звуковые. Но и эти последние будут приняты в их дифференциальных различиях лишь в том случае, если принимающий усвоил их системное, сигнальное значение. Иначе говоря, необходимо новое декодирование — установление связи между системой звуков и их сигнальным знач!ением. Этим и занимается фонетика, при этом ее меньше всего интересует строение самого сигнала, а прежде всего система различительных единиц. По линии связи передаются спектры, а слух их принимает как тембры.

Исследуемые в фонетике явления не аддитивны. Из тембра а нельзя путем сложения или вычитания получить э или о, а в акустических измерениях добавлением или вычитанием из спектра а тех или других частот с определенными амплитудами можно получить другие спектры — о, э и т. п. В связи с этим в акустике выделяется один ряд элементов — спектр, сила, частота и время, в фонетике же совершенно другой ряд — фонема, слово, синтагма и фраза.

Кажется, что нет ничего более противоположного', чем подходы к изучению речевого процесса со стороны акустики и со стороны фонетики. Однако из сопоставления вышеуказанных рядов легко видно, в чем именно они объединяются и соотносятся друг с другом. На выходе речевых эффекторов получаются спектры, при приеме же их слухом они воспринимаются как фонемы, различающие слова. То же и с остальными членами ряда. На выходе эффекторов возникает последовательность звуков, часто непрерывная, на слуховом же приеме она расчленяется на значимые слова. На выходе эффекторов квантуется частота, сила и время звука, на слуховом же приеме организуются ударения, значимые выделения словесных комплексов и членения на синтагмы и фразы.

Местом встречи указанных рядов, как было отмечено в предшествующей главе, является слог. Самый слог не входит в состав какого-либо из этих рядо>в. Слог — это не признак звука (весь первый ряд есть ряд признаков звука), он и не семантическая единица языка (весь второй ряд — это значимые единицы языка). Но вне слога не.может быть произнесен ни один звук речи и без него не может образоваться ни

одна языковая единица. В предшествующей главе также отмечалось, что слоговая модуляция меняет спектры, поэтому исследование формант невозможно без учета слоговых позиций. То же явление с большей остротой наблюдается и в фонетике. Уже много лет наблюдается неурядица и ведется спор между фонетикой и фонологией потому, что возникает целый ряд затруднений в определении сигнального значения звука в то»т момент, когда наблюдается замена фонем в результате слоговых модуляций. При рассмотрении проблематики механизма речи нельзя пройти мимо этого весьма показательного и поучительного спора.

Предварительно следует заметить, что указанные выше два ряда признаков звука и ряд значимых единиц языка, так же как и третий ряд — речедвижений, — являются эквивалентными. Однако эта эквивалентность не проста и не однозначна. Затруднения возникают, во-первых, потому что не поставлена самая проблема эквивалентности этих рядов и, во-вторых, потому что не раскрыт принцип перехода от одного ряда к другим.

Хорошей иллюстрацией неоднозначности акустического и языкового рядов является остроумный- пример А. А. Реформатского ¹. Два римлянина поспорили, кто скажет короче. Один произнес: Ео rus (Я еду в деревню). Другой ответил: / (Поезжай). I — это звук речи, в котором есть все признаки, свойственные всякому звуку. Вместе с тем / — это корень слова, морфема, имеющая определенное сигнальное значение. Далее / — это слово, глагол в повелительном.наклонении единственного числа, обозначающий определенное явление действительности. Кроме того, / — это предложение, т. е. сообщение мысли. И, наконец, /—'это некоторое речевое действие, побуждение — поезжай. Таким образом один и тот же звук может бы'ть носителем весьма разных значений. Все зависит оттого, в какую систему анализа и синтеза он будет отнесен. Как звук, противопоставляемый другим звукам латинского языка, он относится к системе фонем; как нормативный набор звуков, состоящий из одного элемента, он относится к лексикону латинского языка; как сопоставленный в ряду слов itio, it us, ito, он входит в систему морфем; как глагол,— в систему частей речи; как односоставное предложение, — в синтаксическую систему; как вид коммуникации, — в систему человеческой деятельности.

однако функция звука в каждой из этих систем анализа и синтеза различна. Фонемы и, о или а и т. п. не могут быть заменены какими-либо другими фонемами, тогда заменилась бы са(мая система данного язы*-ка. В системе же морфем один звук может быть заменен другим из состава наличных в системе данного языка или морфема будет обозначена пропуском звука или сочетанием звуков — печь, пеку, печешь.

В составе слова звуки могут быть заменены буквами. Так как буквы не модулируются по параметрам звука, то они не могут быть и переносчиками фонем, но могут в полной мере различать самые слова. Слово остается тем же самым, произносится ли оно в устной речи, или читается по буквам. Слово, например, мертвого языка, может быть понято по значению при чтении текста, но не может быть правильно прочтено вслух, если неизвестно правило перехода от буквы к звуку. Это значит, что способ анализа и синтеза звуков морфем и слов различен.

На новой ступени анализа и синтеза, в синтаксических соединениях слов, звуки могут быть не только заменены буквами, но и другими словами или специально обусловленными знаками. Например, словосочетание стирать белье синтаксически равно словосочетанию покупать продукты и может быть заменено формулой Г_ин + С_вп, где Г_1Ш обозначает инфинитивную форму глагола, а С_вп — существительное в винитель-

¹ А. А. Реформатский, Введение в языкознание, Учпедгиз, 1955, стр. 21. 104

ном падеже. Даже в том случае, когда два слова совпадают по составу звуков, они различаются в словосочетании по функции частей речи, например: печь баранки (печь — глагол) и растапливать печь (печь — существительное). Аналогичные явления можно наблюдать и в синтаксических предикативных конструкциях, так как и здесь анализируются и синтезируются не звуки, а конструктивные грамматические категории. Однако интонационная система, как последняя, которая делает сообщение конкретным, уже не может быть заменена, как и система фонем, ни другими звуками, ни знаками. То же латинское / (Поезжай), сказанное вопросительно, будет уже другим видом коммуникации, чем сказанное приказательно. Знак вопроса требует лишь воспроизвести интонацию, но способ ее воспроизведения не предписывается этим знаком. Для большинства других интонаций вообще нет никаких знаков.

Различие в способах синтеза и анализа отчетливо обнаруживается на двух разных понятиях синтагм, о которых говорят в грамматике. В предложении: «То платье, в которое ее нарядили, шил известный портной» словосочетание шил платье является одной из синтагм, хотя между словами этого комплекса вставлены другие слова. Здесь происходит синтез соотносящихся слов, в каком бы месте предложения они ни стояли. Это словосочетательные синтагмы. То же предложение может быть разбито по интонации на три отрезка: «То платье /в которое ее нарядили/.шил известный портной». Здесь группы смежных слов интонационно объединяются и разделяются в системе всей фразы. Возникает три интонационные синтагмы. В первом случае звуковые комплексы могут быть заменены другими, например буквенными, сигналами, во в'тором случае, анализ и синтез может осуществиться только в звуковых модуляциях.

Невозможность замен звукое в одних случаях и возможность замен разными способами в других случаях свидетельствуют о том, чтосипналь-ные значения в процессе речи анализируются и синтезируются в разных рядах и системах. И только после того, как звук речи будет усвоен этими системами, он принимается как сообщение. Пример с латинским / хорош тем, что из него отчетливо видно, какую сложную систему ступеней анализа и синтеза проходит один и тот же звук, прежде чем он будет принят как словесное высказывание. Ни на одной ступени анализа и синтеза нет полного сигнального значения материальных средств сообщения, это значение интегрируется в совокупности дифференциальных значений.

Из сказанного видно, что термин сообщение обозначает в инженерной акустике другое явление, чем в языкознании. Для инженерной акустики любой сигнал, отправленный от его источника и уловленный приемником, является сообщением. При передаче же речи сообщением является только осмысленное высказывание, переносимое системой сигналов. Анализ и синтез речи начинается и кончается в области звуковых явлений. На начальном этапе находится звено фонем, на последнем этапе—сложная ткань интонации. На промежуточных ступенях происходит сложная аналитшшнсинтетическая работа замен звуковых образований сигналами, обозначающими конструкции соединяемых и разделяемых комплексов. Вот почему телефонная передача речи отличается от телеграфной совершенно так же, как устная речь от письменной. Телефон передает звуки, телеграф — буквы. В письменной речи звуки заменены буквами. Но как только из элементов, будь то звуки или их заменители — буквы, сложилась система слова, она действует как единственная в языке единица обозначения. Все остальное в анализе и синтезе направлено лишь на то, чтобы словесный комплекс был означен или переозначен. Поэтому слово и возникает из элементов и само входит как элемент в систему сообщения. Задача языкознания состоит в том, чтобы вскрыть механизм возникновения словесных значений и переозначений, т. е. перехода от одного значения к другому, через их замену (категориальное отождествление) и разграничение (системное противопоставление). Фо-

105.

нетика решает часть этой проблемы применительно к звукам речи. Ей отводится первый отрезок пути IK слову—образование его из элементов. Грамматика решает вторую задачу — образование сообщения из элементов, которыми являются слова. Лексика учитывает сложившийся в результате анализа и синтеза словесный фонд.