Внутренняя свобода и личностная эффективность

Итак, ресурс повышения личностной эффективности - внутренняя свобода. И ресурс этот огромен. Первый, кто осознал масштабы этого потенциала и заговорил о его освобождении, был швейцарский поэт и философ Фридрих Ницше. Правда, отсутствие психологического образования (следствие отсутствия по сути в те годы научной психологии) привело его к крайне экстремистским выводам - к требованию полного освобождения личности от социальной зависимости.

При высокой степени внутренней несвободы свобода внешняя оказывается бесполезной. Более того, ее рамки пугают, давят, делают ощущение внутренней несвободы мучительной. В результате человеком овладевает "бегство от свободы", формирование в психике механизмов адаптации раба к условиям свободы без выхода из рабского состояния. Эти механизмы (агрессия, авторитаризм и автоматический конформизм) блестяще описал Эрик Фромм в своей книге "Escape from freedom".

Русский писатель Антон Чехов призывал все время "по капле выдавливать из себя раба". Но по капле это не получается. "Все, что наполовину, всегда губит целое", - так говорил Заратустра. "Выдавливать" следует надсмотрщика, и притом порциями поувесистей, нежели капля - или не заниматься этим вообще.

Ницше первый заговорил об актуализации, хотя и в крайне экстремистской, а оттого непродуктивной форме. Беспощадный анализ социальных запретов и норм, абсолютный эгоизм, исключительно сознательное формирование этих запретов - вот программа Ницше. "Каждый должен сам творить свое добро и свое зло", - так говорил Заратустра.

Ницше подвергает беспощадному анализу мораль, ее происхождение и функции, отрицает ее как тормоз личностной эффективности.

Однако, такая свобода превращается во внутреннюю несвободу. Убийство надсмотрщика оставляет сознательное Я наедине с инстинктами "зверя". И сознание уступает.

Такова была личная судьба самого Ницше, которого наступление на бессознательное привело к паранойе. Такова была и судьба белого человечества, которое критика просветителей в XVII-XX веках освободила от христианской морали намного в большей степени, чем это позволяла зрелость сознательного Я. "Меня поймут после мировой войны", - предрекал Ницше.