ГЛАВА 24. «Надо действовать тонко!»

«Надо действовать тонко!»

М. Хаммер.

Воцарилось напряженное, выжидающее молчание, когда четверка нагнулась вперед, изучая своих пленников. Впечатление складывалось такое, словно две певчие птицы попытались пробиться сквозь толпу стеревятников стащить немного корма только для того, чтобы обнаружить, что едой предназначено стать им.

Я стоял на коленях, глядя, замерев от ужаса, в ожидании засвидетельствовать немедленную кончину двух своих союзников.

— Поскольку Фрумпель уже представил нас, — гладко сказал Ааз, — я полагаю, более нет нужды сохранять эту личину.

Уверенный тон его голоса укрепил мои расшатавшиеся нервы. Мы теперь вступили в игру, и выиграем мы или проиграем, мы должны просто продолжать идти вперед.

Я быстро закрыл глаза и удалил Гаркинскую личину с Ааза.

— Ааз! — в восторге воскликнул Иштван. — Мне следовало бы знать, что это ты.

— Это тот, который…. — начал было Брокхерст.

— Вы знаете друг друга? — спросил Фрумпель игнорируя беса.

— Знаем ли мы друг друга? — хохотнул Иштван. — Мы с т а р ы е враги. Когда мы встретились в последний раз, он и пара других прохвостов чуть не уничтожили меня.

— Ну, теперь наша очередь, верно, Иштван? — улыбнулся Хиггенс, лениво потянувшись за арбалетом.

— Ну, ну, ну! — утихомирил его Иштван, бзяв беса за голову и слегка встряхнув. — Не нужно торопить события.

— Мне кажется, — презрительно улыбнулся Ааз, — что у тебя возникают трудности с подыскиванием достойных союзников, Иштван.

— О, Ааз, — засмеялся Иштван, — ты по-прежнему остер на язык, а?

— Бесы, — голос Ааза переполняло презрение. — Брось, Иштван. Даже ты мог бы действовать лучше.

Иштван вздохнул и уронил Хиггенса обратно на стул.

— Ну, всяк делает, как может. Инфляция, знаешь ли.

Он печально покачал головой, а затем снова просветлел.

— Ах, ты не представляешь, как я рад тебя видеть, Ааз. Я думал, мне придется ждать, пока мы покорим Извр, прежде чем я отомщу, и тут ты просто-напросто заходишь сюда. Теперь ты не посмеешь испариться до того, как мы сведем счеты.

— Я уже говорил тебе, — перебил его Фрумпель. — Он потерял свои способности.

— Способности? Ха! Он никогда не обладал никакими способностями, — вступил в разговор Квингли, выманенный из своего испуганного молчания оскорбленностью за то, что его игнорировали.

— Ну, а это кто у нас тут? — улыбнулся Иштван, в первый раз посмотрев на Квигли. — Мы встречались?

— Слушай, Иштван, — перебил его Ааз. — Ты не против, если я отведаю немного этого вина? Нет причин доходить в этом деле до варварства.

— Разумеется, Ааз, — приглашающе махнул ему Иштван. — Займись самообслуживанием.

Жутко было слушать весь этот разговор: внешне цивилизованный и дружеский, он нес в себе подспудную игру в коши-мышки, противоречившую его небрежному тону.

— Следи за ним! — прошипел Фрумпель, злобно глядя на Ааза.

— Ах, Фрумпель! Какой ты перестраховщик! — побранил его Иштван. — Да ведь именно ты и заверял меня, что он потерял свои способности.

— Ну, по-моему он говорит дело, — проворчал Брокхерст, поднимаясь и отходя прочь, когда Ааз приблизился к столу. — Если ты не против, Иштван, я буду следить отсюда.

Он сел на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на мезонин, где спрятались мы с Тандой. Говорил он непринужденным тоном, но было ясно, что он ждет только сигнала Иштвана, спускающего его на беспомощную пару.

— О, вы бесы, хуже, чем деволы! — нахмурился Иштван.

— Это само собой разумеется, — сухо заметил Фрумпель.

— Слушай, Фрумпель… — начал было сердито Хиггенс.

— А что касается того, кто эта фигура, — показал Фрумпель на Квигли, игнорируя бесов, — то это ученик Гаркина. Именно он-то и занимался магией за нашего извращенца с тех пор, как тот потерял свои способности.

— В самом деле? — с энтузиазмом спросил Иштван. — Ты умеешь делать фокус с чашкой и шариками?note 4 Я очень люблю фокусы с чашкой и шариками.

— Я не понимаю, — растерянно пробормотал Квингли, отступая от собравшихся.

Ну, если мы вообще собирались отвлекать внимание, то это надо было делать сейчас. Закрыв глаза, я изменил черты Квигли. Явным выбором для его личины был… я!.

— Видите, — гордо сказал Фрумпель. — Я же говорил вам!

— Трокводл! — воскликнули одновременно бесы.

— Что? — подозрительно сузил глаза Фрумпель.

Я был готов к их реакции. Когда начались восклицания, я опять изменил черты Квигли. На этот раз я придал ему черты Трокводла.

— Ух, да это и впрямь Трокводл! — воскликнул Иштван. — О, вот это забавно!

— Минуточку! — прошипел Брокхерст. — Как ты можешь быть Трокводлом, когда мы превратили тебя в статую, прежде чем догнали Трокводла?

Это выжало из Иштвана еще большие жемчужины смеха.

— Прекратите! — призвал он, задыхаясь. — Ох, прекратите, ох! У меня заболели ребра. На этот раз, Ааз, ты превзошел самого себя.

— Это еще цветочки, — скромно признал Ааз.

— Здесь что-то не так, — объявил Фрумпель.

Он сунул руку глубоко за пазуху халата, не отрывая глаз от Квигли. Почти слишком поздно я сообразил, что он делает. Он лез за своим кристаллом, тем, что позволяет ему засекать личины. Когда сверкающая погремушка появилась на свет, я резко вступил в действие.

Простая левитация, мелкий мысленный щелчок, и кристал вылетел из пальцев у Фрумпеля и шлепнулся в кувшин с вином.

— Фрамц! — выругался Фрумпель, принимаясь было выуживать свою собственность.

— Руки прочь от вина, Фрумпель! — осадил его Ааз, шлепнув его по запястью. — Ты получишь свою игрушку, когда мы прикончим кувшин!

Словно для иллюстрации этого довода, он поднял кувшин и начал вновь наполнять все графины на столе.

— Хватит этого безумства! — взорвался Квингли.

Я вздрогнул из-за употребления слова «безумство», но Иштван, казалось не возражал. Он лишь нагнулся вперед, наблюдая за Квигли.

— Я не Скив и не Трокводл, — продолжал Квингли. — Я — Квингли, обыкновенный охотник на демонов. Пусть оспорит это всякий, кто посмеет: хоть человек, хоть демон, и я покажу ему, кто я такой!

Это оказалось уж чересчур для Иштвана, и тот действительно рухнул от смеха.

— О, он забавен, Ааз, — выдохнул он. — Где ты нашел такого забавного человека?

— Его послал мне ты, помнишь!? — сказал Ааз.

— А, верно, так оно и есть, — припомнил Иштван. Даже этот факт он находил истерически смешным.

Других это не столь позабавило.

— Так значит, ты охотник на демонов, да? — зарычал Фрумпель. — А ты, собственно, чем недоволен?

— Причиненные мне демонами обиды слишком многочисленны, чтобы все их перечислять, — высокомерно отпарировал Квигли.

— Мы покуда никуда не торопимся, — в разговор вмешался Брокхерст с лестницы. — Ты тоже. Перечисли нам некоторые из этих обид.

— Ну… — начал Квингли, — вы украли мой магический амулет и мой магический меч…

— Мы ничего не знаем о магическом амулете, — ощетинился Хиггенс. — А твой так называемый магический меч мы отдали…

— Что еще сделали демоны? — перебил Фрумпель, явно не слишком стремясь сворачивать беседу на мечи.

— Ну…вы заколдовали моего боевого единорога, и теперь он думает, что он дракон! — вызывающе бросил Квингли.

— Твой боевой единорог привязан в настоящее время на конюшне, — решительно заявил Хиггенс. — Его привел Фрумпель.

— Мой единорог привязан за дверью! — стоял на своем Квингли. — И он считает себя драконом!

— Твой единорог привязан на конюшне! — рявкнул в ответ Хиггенс. — И мы считаем, что ты псих!

— Господа, господа, — сумел, несмотря на свой смех, поднять руки Иштван. — Все это крайне забавно, но…ну, посмотрите-ка на это!

Последнее было сказано таким удивленным тоном, что внимание всех присутствующих обратилось к точке, на которую он смотрел.

В воздухе завис, не дальше чем в двух ладонях от головы Иштвана, маленький красный дротик с черно-золотым оперением.

— Дротик убийцы! — дивясь, определил Иштван, осторожно вытягивая снаряд оттуда где он парил. — Ну, кто здесь такой озорной, чтобы пытаться отравить меня сзади?

Брокхерст вдруг сообразил, что он стал объектом внимания всех. Глаза его в страхе расширились.

— Нет! Я… Подождите! Иштван! — он полуподнялся, вскидывая руку, словно защищаясь от удара. — Я не… Нет! Не надо. Нее…

Это последнее было произнесено, когда его руки вдруг взлетели к его же горлу и приняли с силой душить его.

— Иээх…ууу… эээ….

Он упал спиной на лестницу и принялся неистово кататься туда-сюда.

— Иштван, — начал колеблясь, Хиггенс, — обыкновенно я не стал бы вмешиваться, но тебе не кажется, что сперва надо выслушать, что он хочет сказать?

— Но я ничего не делаю, — моргнул Иштван с видом оскорбленной невинности.

Глаза мои метнули взгляд в другой конец мезонина. Танда пригнулась там, закрыв глаза. Она, казалось душила невидимую личность на полу перед собой. С запаздалым пониманием я начал все больше и больше ценить тонкости работы тренированного убийцы.

— Ты ничего не делаешь? — завизжал Хиггенс. — Ну так сделай что-нибудь! Он же умирает!

С миг я думал, что это нелепое заявление снова ввергнет Иштвана в приступ смеха, но на сей раз этого не случилось.

— Ах, — вздохнул он. — Все это так запутанно. Да, я полагаю, ты прав.

Он щелкнул пальцами, и Брокхерст перестал метаться и опять начал дышать, делая длинные неровные вздохи.

— Вот, старик, — предложил Ааз. — Хлебни малость вина.

Он предложил Брокхерсту наполненный до краев графин и бес принялся с благодарностью пить большими глотками.

— Ааз, — строго сказал Иштван, — я думаю, что ты с нами не честен.

— Я? — невиннно переспросил Ааз.

— Даже ты не мог бы вызвать без помощи столько безобразий. Так откуда же они происходят?

Он закрыл глаза и на мгновение обратил лицо к потолку.

— А-а! — вдруг провозгласил он. — Вот оно.

С другого конца мезонина раздался крик, и невидимые руки подняли Танду в поле зрения.

— Хиггенс! — воскликнул Иштван. — Еще один! Ну и ну, день полон сюрпризов.

Танда хранила молчание, когда ее левитировали к стулу на одном уровне с другими.

— Посмотрим теперь, — пробормотал про себя Иштван. — Не упустили ли мы еще кого.

Я почувствовал внезапное давление невидимых сил и понял, что следующим буду я. Я отчаянно попытался придумать личину, но единственное, что пришло мне в голову, это Глип…поэтому его-то я и попробовал.

— Дракон! — воскликнул Брокхерст, когда я появился в поле зрения.

— Глип! — заявил я, отчаянно вращая глазами.

— О, ну это уже чересчур, — надулся Иштван. — Я хочу видеть с кем имею дело.

Он рассеянно взмахнул рукой и личины исчезли…все до одной. Я стал собой, Квингли стал Квингли, Танда стала Тандой, бесы стали бесами, а девол — деволом. Ааз, конечно, остался Аазом. На личины явно объявили мораторий….большинством голосов одного — Иштвана.

Я подплыл к столу и присоединился к другим, но мое прибытие, в общем, не произвело впечатления из-за других событий.

— Танда! — с восторгом воскликнул Иштван. — Ну и ну! Вот так встреча, не правда ли?

— Лай себе на луну, Иштван, — вызывающе прорычала Танда.

Квингли переводил взгляд с одного на другого с такой скоростью, что я думал, у него отвалится голова или выскочат глаза.

— Ничего не понимаю! — жалобно захныкал он.

— Заткнись, Квингли, — проворчал Ааз. — Позже объясним.

— Это допускает, что будет какое-то позже, — фыркнул Фрумпель.

Я был склонен согласиться с ним. Атмосфера в помещении не носила больше даже подобия веселья. Все кончено. Мы проиграли. Мы все раскрыты и взяты в плен, а Иштван оставался сильным, как всегда. Чем бы ни было тайное оружие Ааза, оно явно не сработало.

— Ну, боюсь, что все хорошее должно кончаться, — вздохнул Иштван, осушая свой графин. — Боюсь, что теперь мне придеться отделаться от вас.

Он казался искренне опечаленным, но я почему-то не мог найти сочувствия к его бедственному положению.

— Только один вопрос, прежде чем мы приступим, Ааз, — спросил он удивительно нормальным тоном.

— Какой именно? — отозвался Ааз.

— Зачем ты это сделал? Я имею в виду, как ты мог надеяться побить меня с такой слабой бригадой?

Иштван, казалось, совершенно искренне недоумевал.

— Ну, Иштван, — протянул Ааз, — это вопрос мнения.

— Что это предположительно значит? — с подозрением спросил Иштван.

— Я не «надеюсь», что мы сможем побить тебя, — улыбнулся Ааз. — Я знаю, что мы можем.

— В самом деле? — хохотнул Иштван. — На чем же ты основываешь свою логику?

— Да как же еще? Я основываю ее на том факте, что мы уже выиграли,

— невинно моргнул Ааз. — Все кончено, Иштван, независимо от того, понимаешь ли ты это или нет.