Романтик

 

Когда дело касалось женщин, Джобс бывал очень романтичен. Его влюбленности протекали драматично, он рассказывал друзьям обо всех перипетиях своих отношений и открыто демонстрировал, как тоскует, когда его подруга далеко от него. Летом 1983 года они с Джоан Баэз были на небольшом ужине в Силиконовой долине, и Джобс сидел рядом с Дженнифер Иган, студенткой последнего курса Пенсильванского университета, которая на летних каникулах работала в San Francisco weekly. Она плохо знала, кто такой Стив Джобс. К тому времени Джобс и Баэз осознали, что им не суждено оставаться «вечно молодыми»^[11] вместе. Джобс был очарован Иган и потом разыскал ее, позвонил и пригласил в Cafe Jacqueline, небольшое бистро в районе Телеграф-хилл, где готовили фирменные вегетарианские суфле.

Они встречались год, и Джобс часто летал к ней в гости. На выставке Macworld в Бостоне он при большом скоплении народа сообщил, что сильно влюблен, поэтому торопится на самолет в Филадельфию – летит к своей девушке. Публика была очарована его откровенностью. Когда он бывал в Нью-Йорке, она приезжала туда на поезде, чтобы пожить с ним в отеле Carlyle или в квартире Джея Чайата в Верхнем Ист-Сайде. Они обычно ели в Cafe Luxembourg, часто бывали в квартире Джобса в комплексе «Сан-Ремо», которую он планировал переделать, а еще ходили в кино и (по крайней мере однажды) в оперу.

Они с Иган могли часами разговаривать ночью по телефону. Одной из непростых тем была вера Джобса в то, что важно избегать привязанности к материальным предметам, – это он почерпнул из буддизма. Он внушал Иган, что наша страсть к потребительству пагубна и, чтобы достичь просветления, надо научиться жить без привязанностей, исключить все материальное. Он даже послал ей кассету с записью наставлений своего учителя, дзенского монаха Кобун Чино о том, какие проблемы возникают, когда желаешь какую-то вещь или обладаешь ею. Иган перешла в наступление. Получается, он сам нарушает эту философию, производя компьютеры и прочие продукты, которые люди начинают желать? «Его возмутило это противопоставление, и мы бурно это обсуждали», – вспоминает Иган.

В конечном итоге гордость Джобса за свое творение пересилила его идеи о том, что людям не следует становиться рабами вещей. Macintosh появился в январе 1984 года, когда Иган жила на зимних каникулах в Сан-Франциско у своей мамы. Однажды за ужином мамины гости были сильно удивлены, когда Джобс – ставший неожиданно очень знаменитым – вдруг появился на пороге с новым Macintosh в руках и прошествовал в спальню Иган, чтобы его установить.

Джобс поделился с Иган и еще с несколькими друзьями своим предчувствием, что ему отмерена недолгая жизнь. И этим, сказал он, объясняется его одержимость и беспокойство. «Он постоянно чувствовал, что надо торопиться, чтобы успеть сделать все, что он задумал», – говорила потом Иган. Их роман оборвался осенью 1984 года, когда Иган дала понять, что пока не хочет замуж.

И уже вскоре, в начале 1985 года, когда только возникли трения со Скалли, Джобс по дороге на совещание заглянул к сотруднику из Apple Foundation, который помогал некоммерческим организациям получать компьютеры. В его кабинете сидела стройная светловолосая женщина. В ней сочетались хипповская естественность и уверенность знающего компьютерного консультанта. Ее звали Тина Редсе, и она работала в People“s Computer Co. «Это была самая красивая женщина, какую я видел в своей жизни», – вспоминал он.

Он позвонил ей на следующий же день и пригласил на ужин. Она отказалась, потому что у нее был друг, с которым они жили вместе. Через несколько дней Джобс пригласил ее на прогулку в парке неподалеку и вновь предложил поужинать. На этот раз она сказала своему другу, что хочет пойти. Она вела себя очень честно и открыто. После ужина Редсе расплакалась, почувствовав, что спокойной жизни пришел конец. Так и случилось. Через несколько месяцев она переехала в необставленный дом в Вудсайде. «Это была моя первая настоящая любовь, – рассказывал Джобс позднее. – Никто на свете не поймет меня лучше, чем понимала она».

Редсе росла в трудной семье, и Джобс делился с ней переживаниями по поводу своего усыновления. «Мы оба получили много душевных травм еще в детстве, – вспоминала Редсе. – Он говорил, что мы оба с ним плохо подходим для этой жизни, поэтому и подходим друг другу». Они были страстно влюблены и публично это демонстрировали. Сотрудники NeXT отлично помнят их объятия в холле. Столь же горячими бывали и их ссоры, в кинотеатрах или перед гостями в вудсайдском доме. И все же он не переставал восхищаться ее чистотой и естественностью. Здравомыслящая и земная Джоанна Хоффман придерживается своей точки зрения на увлеченность Джобса возвышенной Редсе: «Стива всегда привлекали душевная неустойчивость и невротичность, которые казались ему проявлениями особой духовности».

Когда Джобса в 1985 году выживали из Apple, они с Редсе поехали в Европу залечивать его раны. Как-то вечером, стоя на мосту через Сену, они – скорее романтично, нежели серьезно – обсуждали возможность остаться в Париже, обосноваться там, может быть, навсегда. Редсе мечтала об этом, но Джобсу не хотелось. Он был опустошен, но по-прежнему честолюбив. «Я – отражение моих дел», – сказал он. Она вспоминала эту парижскую историю в имейле, написанном 25 лет спустя, когда их жизненные дороги разошлись, но духовная связь сохранилась:

 

Мы стояли летом 1985 года на мосту в Париже. Было облачно. Опираясь на каменный парапет, мы смотрели на зеленую воду внизу. Твой мир раскололся и замер, готовый сложиться заново, по тому образцу, который ты изберешь. Мне хотелось сбежать от того, что произошло. Я склоняла тебя начать новую жизнь со мной в Париже, отрешиться от нас прежних и впустить в нас что-то иное. Я хотела, чтобы мы выбрались из мрачной пропасти твоего разрушенного мира и воплотились, новые и безымянные, в простой жизни, где я готовила бы для тебя простую еду и мы проводили бы вместе каждый день – как дети, которые играют просто так, ради самой игры. Мне хочется верить, что и ты представил себе все это, прежде чем с улыбкой ответил: «Что делать? Где я буду работать?» Мне хочется верить, что в тот момент раздумий, пока наше дерзкое будущее не заявило еще на нас свои права, мы и правда прожили вместе ту простую жизнь, вплоть до глубокой и спокойной старости, в окружении стайки внуков, на ферме где-то на юге Франции, и мирно проводили наши дни, теплые и цельные, как ломти свежего хлеба, и наш маленький мир дышал терпением и родством.

 

Их пятилетние отношения состояли из взлетов и падений. Редсе ненавидела жить в скудно обставленном вудсайдском особняке. Джобс нанял модную молодую пару, которая раньше работала в известном ресторане Chez Panisse, чтобы они следили за его домом и готовили вегетарианскую еду, а Редсе чувствовала себя при них незваным гостем. Она временами уезжала в свою квартиру в Пало-Альто, особенно после бурных ссор с Джобсом. «Пренебрежение – это форма оскорбления», – написала она однажды на стене коридора к их спальне. Она была зачарована им, но и страдала от того, каким он мог быть равнодушным. Позднее она вспоминала, как нестерпимо больно было любить человека, сконцентрированного только на себе. В ее представлении это ад, которого никому не пожелаешь: когда от всей души заботишься о человеке, который ни о ком заботиться не способен.

Они различались очень во многом. «В смысле доброты и жестокости находились на разных полюсах», – говорил потом Херцфельд. Доброта Редсе проявлялась и в большом, и в малом: она всегда подавала милостыню на улице, она работала добровольцем, помогая тем, кто (как и ее отец) страдал душевными расстройствами, она старалась наладить отношения с Лизой и даже с Крисэнн. Она больше чем кто-либо другой уговаривала Джобса проводить время с Лизой. Но у нее не было его честолюбия и его энергии. Как раз из-за тонкой душевной организации Редсе, столь ценимой Джобсом, у них не получалось находиться на одной волне. «У них были невероятно бурные отношения, – говорил Херцфельлд. – Они постоянно воевали друг с другом».

У них также было кардинальное философское разногласие о том, являются ли эстетические вкусы в основе своей индивидуальными, как считала Редсе, или же что существует универсальная эстетика, которую надо донести до людей – это была точка зрения Джобса. Ей не нравилось, что он находится под слишком большим влиянием концепций баухауса. «Стив считал, что мы обязаны обучить людей эстетике, показать, что им следует любить, – вспоминала она. – Но я совсем не разделяла этих взглядов. Мне кажется, если внимательно прислушаться к себе и к ближним, можно выявить то врожденное и истинное, что есть в человеке».

Когда они долго были вместе, дела не ладились. Но стоило им расстаться, и Джобс начинал по ней тосковать. Наконец, летом 1989 года он сделал ей предложение. Редсе не могла выйти за него замуж. Она говорила друзьям, что сойдет тогда с ума. Она росла в доме, где была очень нестабильная ситуация, и их отношения с Джобсом слишком напоминали то, что она наблюдала в своей семье. Она считала, что их притягивает друг к другу как противоположности, но их союз взрывоопасен. «Я не смогла бы быть хорошей женой для легенды по имени Стив Джобс, – объясняла она потом. – Это было бы ужасно во всех аспектах. Я не выносила его жестокости. Я не хотела его обижать, но и не могла спокойно смотреть, как он обижает других людей. Это было для меня слишком мучительно».

Когда они с Джобсом расстались, Редсе участвовала в создании OpenMind, ресурсной сети для помощи душевнобольным в Калифорнии. Как-то в психиатрическом справочнике она прочитала описание нарциссического расстройства личности и решила, что Джобс под него полностью подходит: «Это написано прямо про него и объясняет многие наши трудности. Я ждала раньше, что он станет заботливее, будет думать не только о себе, но это было то же самое, как требовать от слепого человека, чтобы он видел, – говорила она. – Это объясняет и его поступки по отношению к дочери Лизе. По-моему, дело в сопереживании, он не умеет сопереживать».

Редсе потом вышла замуж, родила двоих детей и развелась. Джобс порой скучал по ней, даже когда счастливо женился. Когда началась его борьба с раком, Редсе появилась, чтобы его поддержать. Она вспоминает о нем очень эмоционально: «У нас были совершенно разные системы ценностей, поэтому те отношения, о которых мы когда-то мечтали, были невозможны, – говорила она, – однако забота о нем и любовь к нему живут во мне, как и много лет тому назад». То же чувствовал и Джобс, который однажды заплакал, когда рассказывал мне о ней, сидя вечером в гостиной. «Она была одним из самых чистых людей в моей жизни, – говорил он, и слезы текли у него по щекам. – Она была духовным человеком, и этой духовностью были отмечены и наши отношения». Он говорил, что всегда жалел, что у них ничего не вышло, и знал, что она тоже жалеет об этом. Но их союзу не суждено было получиться. В этом они оба были согласны.