АНАМНЕЗ И ИСТОРИОГРАФИЯ

 

Для греков также исторические события не содержат никакого

сотериологического сообщения. Тем не менее, историография начинается в

Греции с Геродота. Геродот объясняет, почему он взял на себя труд написать

свои Истории: чтобы память о подвигах людей не потерялась в глубине веков.

Он хотел сохранить память о деяниях, совершенных греками и варварами. Мотивы

творчества других историков античности будут иными. Фукидид, например,

стремился показать вечную борьбу за власть, по его мнению, являющуюся

характерной чертой человеческой натуры; Полибий утверждал, что вся история

мира имеет конечной и высшей точкой своего развития Римскую империю, он

писал свои книги, считая что опыт, добытый при изучении истории является

лучшим руководителем в жизни; Тит Ливий искал в истории "модели для нас и

нашей страны" ~ и так далее.

 

Ни один из этих авторов, ~ даже Геродот, имевший пристрастие к экзотическим

богам и теологиям ~ не писал свою Историю с той целью, с какой это делали

авторы более древних исторических повествований из Израиля, а именно, чтобы

доказать существование божественного плана и Высшего Бога в жизни

какого-либо народа. Это не значит, что греческие и латинские историографы

были лишены религиозного чувства. Но их религиозная концепция не

предполагала вмешательства единого и персонифицированного Бога в Историю,

они не придавали историческим событиям того религиозного смысла, какой имели

эти события для израильтян. Кстати, для греков история была одним из

аспектов космического процесса, обусловленного законами становления. История

показывала, что, как и любое космическое явление, человеческие общества

возникают, развиваются, вырождаются и погибают. Именно поэтому история не

могла представлять из себя объект познания. Историография, тем не менее,

необходима и полезна, так как она иллюстрирует процесс вечного становления в

жизни народов, и что особенно важно, сохраняет в памяти человечества подвиги

различных народов, имена и приключения выдающихся личностей.

 

В наше намерения не входит рассматривать здесь различные философии истории,

начиная, начиная от Августина и Джоакимо де Фьори и кончая Вико, Гегелем,

Марксом и современными историками. Все эти системы имеют своей целью

раскрыть смысл и направление всемирной истории. Но это не является нашей

задачей. Нас интересует не значение, которое может иметь История, а

историография: другими словами, нас интересует то условие, которое делает

человек, чтобы сохранить в памяти человечества современные ему события и

желание знать как можно более точно прошлое человечества.

 

Подобная любознательность последовательно развивается, начиная со Средних

Веков и, особенно, начиная с Возрождения. Конечно, в эпоху Возрождения в

античной истории искали прежде всего модели для поведения "совершенного

человека". Можно сказать, что Тит Ливий и Плутарх, поставляя модели для

подражания в сфере жизни гражданской и духовного совершенствования,

выполняли в воспитании европейской элиты роль, подобную роли мифов в жизни

традиционных обществ. Но с XIX-го века историография начинает играть очень

важную роль. Западная культура прилагает большие усилия по

историографическому анамнезу. Она старается обнаружить, "пробудить" и

восстановить прошлое наиболее экзотических и наиболее отдаленных обществ, а

также предысторию Ближнего Востока и культуру "диких" народов, находящихся

на пороге исчезновения, хотят воскресить все прошлое человечества.

Происходит головокружительное расширение исторического горизонта.

 

Это один из немногих воодушевляющих синдромов современного мира.

Преодолевается западноевропейский культурный провинциализм, когда считалось,

что история начинается с Египта, литература с Гомера, а философия с Фалеса.

Более того: через историографический anamnesis можно спуститься в глубины

"Я". Если нам удается понять современного австралийца или человека,

подобного ему, понять охотника эпохи палеолита, нам удастся "пробудить" в

глубине нашего "Я" экзистенциальное состояние первобытного человечества и

его поведение. Речь идет не о простом "внешнем" знании, не о заучивании

названия столицы какой-либо страны и даты падения Константинополя. Истинный

историографический анамнез предполагает раскрытие общности своего народа с

народом исчезнувшем или находящемся на периферии исторического процесса.

 

Это истинное воссоздание прошлого, даже "первоначального" прошлого,

раскрытого благодаря археологическим раскопкам или этнологическим

исследованиям. В последнем случае, мы сталкиваемся с "формами жизни", с

формами поведения, с типами культуры, то есть сталкиваемся, в целом, со

структурой доисторического существования.

 

В течение тысячелетий человек работал ничего не меняя в своем отношении к

этому и осмысливал в мифических образах аналогию между макрокосмом и

микрокосмом. Так он мог "открыться" миру и, сделав это, приблизиться к

сакральности Космоса. Со времен Возрождения, с тех пор как открылось, что

Вселенная бесконечна, стало невозможным придавать человеческому

существованию то космическое измерение, в котором он издревле привык жить.

Совершенно естественно, что современный человек, живущий во власти Времени и

ограниченный рамками своей историчности, пытается "открыться" миру и выйти

на новые измерения во временном пространстве. Бессознательно, он защищается

от прессинга современной истории с помощью историографического анамнеза,

который открывает ему невероятные перспективы, для человека, который, следуя

выражению Гегеля "общается со Вселенским Разумом", ограничиваясь тем, что

перелистывает по утрам страницы газеты.

 

Конечно, не стоит говорить, что это великое открытие: начиная с античности,

человек, испытывая страх перед историей, находит утешение в чтении историков

прошлого. Но современный человек располагает большим: поскольку

историографический горизонт его значителен по объему, ему удается обнаружить

благодаря анамнезу, те культуры, которые "саботируя Историю",

характеризуются невероятной творческой активностью. Какова будет реакция

нашего современника на западе, если он узнает, например, что Индия, хотя и

была завоевана и захвачена Александром Македонским, причем это завоевание

имело влияние на последующую историю страны, даже не сохранила имени

великого завоевателя? Как и другие страны с традиционной культурой, Индия

испытывает интерес только к образцовым моделям и парадигматическим событиям,

а не к частному и индивидуальному.

 

Историографический анамнез западного мира находится в своем начальном

развитии. Нужны по крайней мере несколько поколений, чтобы судить о его

культурном резонансе. Но можно сказать, что анамнез продляет хотя и в другом

плане, религиозную значимость памяти и воспоминания. Речь идет не о мифах и

не о религиозных обрядах. Но существует нечто общее: важность точного и

полного восстановления прошлого. Восстановление событий мифических ~ в

традиционных обществах; восстановление всего, что произошло в исторические

времена ~ в современном западноевропейском обществе. Разница слишком

очевидна чтобы на ней надо было настаивать. Но оба типа анамнеза переносят

человека вне его "исторического момента". И истинный историографический

анамнез выходит на Времена первоначальных событий, когда человек приводил

свое поведение, в соответствие с культурой, веря, что эти формы поведения

были ему открыты Сверхъестественными Существами.