7 страница. Внутри хорошего человека спрятан плохой человек, а внутри плохого человека спрятан хороший

Внутри хорошего человека спрятан плохой человек, а внутри плохого человека спрятан хороший. У хорошего

 

человека хорошая сторона его монеты обращена вверх, а плохая сторона — вниз. Поэтому, если хороший че­ловек становится плохим, то оказывается, что он хуже, чем самый плохой человек. А если плохой человек стано­вится хорошим, то хороший человек в сравнении с ним тускнеет. В плохом человеке хорошее было полностью скрыто — было видно только плохое. Если он изменится и станет хорошим человеком, то другие хорошие люди рядом с ним будут выглядеть тусклыми. Внутри него про­явится очень чистая и скрытая сила хорошего. Валмики или Ангулимал — прекрасные примеры; они были очень плохими людьми, которые однажды стали хорошими и затмили своей добродетелью всех прочих святых.

Хороший человек и плохой человек не различаются, они—две стороны одной монеты. Но мудрец — это тре­тий вид человека: внутри него нет ни хорошего, ни плохо­го. Монета полностью исчезла Мудрец—это не хороший человек, не джентльмен, не святой. Внутри джентльмена всегда скрыт испорченный человек, а внутри плохого че­ловека всегда скрыт джентльмен. Мудрец — это абсолют­но иное явление, третий тип человека Он за пределами как хорошего, так и плохого; он не имеет отношения ни к тому, ни к другому. Он вошел в совершенно иное изме­рение, где не возникает вопроса о плохом и хорошем.

В одной японской деревне жил молодой монах. Он был очень известен и имел замечательную репутацию. Вся деревня чтила и уважала его. По всей деревне пели песни в его честь. Но однажды все изменилось. Моло­дая девушка из деревни забеременела и родила ребенка. Когда семья спросила ее, чей это ребенок, она сказала, что это ребенок молодого монаха.

Сколько времени нужно, чтобы поклонники стали врагами? Сколько? На это не потребовалось и мгнове­ния, потому что внутри ума поклонника всегда скрыто

 

 

осуждение. Ум просто ждет случая, и, как только вос­хищение прекращается, начинается осуждение. Люди, которые проявляют к кому-то уважение, могут в течение минуты измениться и стать непочтительными. Люди, которые касаются чьих-то ног, через мгновение будут готовы отрубить голову тому же человеку. Между ува­жением и непочтительностью нет различия — это две стороны одной монеты.

Люди со всей деревни бросились к хижине монаха. Они так долго проявляли к нему уважение, но сейчас весь гнев, который они подавляли, вырвался наружу. Теперь появилась возможность быть непочтительными, поэтому все они прибежали к хижине монаха, подожгли ее и швырнули ему младенца.

Монах спросил:

— В чем дело?

Люди закричали:

— Ты спрашиваешь нас, в чем дело? Этот ребенок —

твой. Должны ли мы объяснять тебе, в чем дело? По­

смотри на свой горящий дом, посмотри в свое сердце,

посмотри на этого ребенка и на девушку. Нам не нужно

говорить тебе, что этот ребенок твой.

Монах сказал

— Это так? Этот ребенок мой?

Ребенок начал плакать, и монах стал петь песню, что­бы успокоить ребенка, а люди оставили его сидящим у сгоревшей хижины. Потом, в свое обычное время, вече­ром, он пошел просить подаяние—но кто сегодня подал бы ему пищу? Сегодня каждая дверь, перед которой он останавливался, со стуком захлопывалась. Сегодня дети и взрослые ходили за ним толпой, дразня его, швыряя камни. Он подошел к дому той девушки, которая была матерью ребенка. Он сказал:

— Может быть, у вас нет пищи для меня, но, по

крайней мере, дайте немного молока для этого ребенка!

 

Может быть, я виноват, но в чем виноват этот бедный ребенок?

Ребенок плакал, вокруг стояла толпа — и для де­вушки это стало невыносимо. Она упала к ногам своего отца и сказала:

— Прости меня, я солгала, когда назвала имя этою мо­

наха Я хотела спасти настоящего отца ребенка и решила

назвать имя этого монаха Я даже не знакома с ним.

Отец забеспокоился — это была серьезная ошибка. Он вышел из дома, упал к ногам монаха и попытался забрать у него ребенка.

Монах спросил:

— В чем дело?

Отец девушки сказал:

— Прости меня, произошла ошибка. Этот ребе­

нок — не твой.

Монах ответил;

— Это так? Этот ребенок действительно не мой?

Тогда люди из деревни сказали ему:

— Ты сумасшедший! Почему ты не отрицал это се­

годня утром?

Монах ответил:

— Какое это имело значение? Ребенок должен быть

чьим-то. И вы уже сожгли одну хижину — вы бы просто

сожгли еще одну. Вы наслаждались, оскорбляя одного

человека, вы бы насладились, оскорбляя кого-то друго­

го, Что бы это изменило? Ребенок должен быть чьим-

то — он мог бы быть и моим. Так в чем проблема? Что

это меняет?

Люди сказали:

— Ты что, не понимаешь, что все осуждали тебя,

оскорбляли тебя, всецело унижали тебя?

Монах ответил:

— Если бы меня заботило ваше осуждение, то меня

заботило бы и ваше уважение. Я поступаю так, как, по

 

 

моему мнению, правильно; вы делаете все, что, как вы полагаете, правильно. J^o вчерашнего дня вы считали, что правильно уважать меня, и вы это делали. Сегодня вы решили, что правильно не уважать меня, и вы не ува­жали. Но меня не заботят ни ваше уважение, ни ваша непочтительность. Люди сказали ему

— О, почтенный монах, тебя могло бы по крайней

мере обеспокоить, что ты потерял свою хорошую ре­

путацию.

Он ответил:

— Я ни плохой, ни хороший. Я — это просто я. Я от­

бросил эту идею о хорошем и плохом. Я отбросил все за­

боты о том, чтобы стать хорошим, потому что чем больше

я пытался стать хорошим, тем больше обнаруживал, что

становлюсь плохим. Чем больше я пытался убежать от

плохого, тем больше обнаруживал, что хорошее исчезает,

так что я отбросил саму эту идею. Я стал абсолютно без­

различным И в тот день, когда я стал безразличным, я об­

наружил, что внутри не осталось ни хорошего, ни плохого.

Более того, внутри родилось нечто новое, что-то лучшее,

чем хорошее, и что-то, на чем нет и тени плохого.

Мудрец - это третий тип человека. Путешествие ищущего — это не о том, как стать хорошим челове­ком; путешествие ищущего — это о том, как стать муд­рецом.

Поэтому мой третий пункт таков: не называйте мысль, которая возникает в уме, хорошей или плохой. Не осуждайте и не одобряйте. Не говорите, что это пло­хо, а это хорошо. Просто сидите на краю потока ума, как если бы вы сидели на берегу реки, и безразлично наблюдайте за течением. Вода журчит, уносит течением Камни, проплывают листья, ветки деревьев, а вы наблю­даете, в молчании сидя на берегу.

 

 

Вот те три пункта, о которых я хотел рассказать вам этим утром. Первое, что необходимо, — это огромное бесстрашие при встрече с умом; второе — это отсутствие ограничений, отсутствие условий, накладываемых на ум; третье — это отсутствие суждений о каких бы то ни было мыслях и желаниях, возникающих в уме, отсутствие суждений о хорошем и плохом. Вашей позицией должно быть простое безразличие. Эти три пункта необходимы для того, чтобы понять искажения ума. Чуть позже, днем и вечером, мы поговорим о том, что можно сделать, что­бы избавиться от этих искажений и пойти дальше - но об этих трех основных пунктах следует помнить.

Сейчас мы приготовимся к утренней медитации. В связи с утренней медитацией прежде всего нужно понять а^ вещи, а затем мы усядемся, чтобы ее выпол­нить. Утренняя медитация — это очень ясный и простой процесс. На самом деле все, что в жизни имеет значение, очень простое и ясное. В жизни чем вещь бессмыслен­нее, тем больше она запутана и усложнена. В жизни чем более высокого порядка вещь, тем она проще и яснее. Это очень ясный и простой процесс Единственное, что вы должны делать, — это безмолвно сидеть и безмолвно слушать мир звуков вокруг вас Слушание оказывает некое удивительное воздействие. Обычно мы никогда не слуша­ем. Если сейчас, когда я говорю с вами, вы думаете, что слу­шаете, то вы сильно заблуждаетесь. Смысл слушания - не в том, чтобы просто уловить ухом какой-то звук.

Если, когда я говорю, вы в то же самое время дума­ете, тогда вы не слушаете, потому что ум может в один момент времени делать только одну вещь, но никогда не две. Либо вы можете слушать, либо вы можете думать. В то время, пока вы думаете, слушание остановится; в то время, пока вы слушаете, остановится мышление., Поэтому, когда я говорю, что слушание — это удиви-120

 

тельный процесс, я имею в виду, что если вы просто безмолвно сидите, мышление остановится само собой, поскольку один из основных принципов ума — это не­способность делать две вещи одновременно, абсолютная неспособность.

Один человек заболел. В течение года у него были па­рализованы ноги. Врачи сказали ему, что в его теле нет паралича, что это ум мысленно представляет его. Но как он мог согласиться? Он был парализован. Однажды в его доме случился пожар. Когда дом загорелся, все люди вы­бежали на улицу — и парализованный человек тоже по­бежал. Он не вставал с постели в течение года. И когда он бежал, он думал; «Боже мой! Как это случилось? Целый год я не мог даже встать. Как же я могу сейчас ходить?» Этот человек спросил меня об этом, и я сказал ему: —Ум не может думать о двух вещах одновременно. Этот паралич был мыслью в уме, но, когда дом загорелся, ум полностью захватила мысль о пожаре, так что первая мысль — что мои ноги парализованы — исчезла, и вы выбежали из дома! В каждый момент времени ум может усиленно думать только о чем-то одном.

Этот утренний эксперимент состоит в том, чтобы в молчании слушать пение птиц и шелест ветра, всю како­фонию звуков вокруг вас. Слушайте их очень безмолвно. Направьте внимание только на одну вещь: «Я слушаю. Я весь превратился в слух. Я больше ничего не делаю, только слушаю все, что происходит».

Я делаю такой акцент на слушании, потому что, ког­да вы будете слушать тотально, непрерывное движение мыслей внутри вас остановится, появится абсолютное безмолвие — так как обе эти вещи не могут происхо­дить одновременно. Поэтому вложите все свое усилие в слушание. Это позитивное усилие.

 

Если вы будете прогонять мысли, случится та ошиб­ка, о которой я вам только что рассказал. Это будет не­гативное усилие. Мысли нельзя прогнать усилием воли, но если энергия ума, которая обычно уходит на мышле­ние, начнет течь в каком-нибудь другом русле, то мысли автоматически исчезнут.

Врачи того парализованного человека говорили ему: «Выбросьте из своего ума идею о том, что вы парализо­ваны. В действительности вы не парализованы». Но чем больше тот человек пытался прогнать мысль, что он па­рализован, тем больше это напоминало ему о его пара­личе. «Если я не парализован, то почему я повторяю: „Я не парализован"?» Всякий раз, повторяя: «Я не парали­зован», он углублял и усиливал свое ощущение того, что парализован. Ум этого человека нужно было отвлечь. Ему не нужно было подавлять свою мысль о параличе. Если бы у него была возможность увлечься чем-то другим, то его паралич исчез бы, потому что это была болезнь ума, не тела. Чтобы паралич исчез, его уму было необходимо сместиться в совершенно другую сторону.

К счастью, его дом загорелся. Случилось так, что то, что выглядело как катастрофа, позднее оказалось счаст­ливым событием. На этот раз то, что дом этого челове­ка загорелся, было удачей, потому что все его внимание неожиданно переместилось на пожар. Ум сместился с паралича, за который он держался, и и ллюзия неожидан­но исчезла. Это была иллюзия, не более того. В действи­тельности цепей не было, была только паутина мыслей. Когда ум этого человека отвлекся, его мысли высохли и стали безжизненными — потому что мысли получают жизнь от вашего внимания.

У мыслей нет собственной жизни. Чем больше вни­мания вы обращаете на какую-то мысль, тем более жи­вой она становится. Чем больше вы лишаете ее внима­ния, тем более мертвой она становится. Если внимание

 

полностью отведено, мысли становятся безжизненными: они умирают, они немедленно исчезают.

Вот почему я говорю, что вы должны направить все свое внимание на слушание. Примите безусловное ре­шение, что даже еле уловимое щебетание птицы не должно остаться неуслышанным, не должно быть упу­щено. Вы должны слышать все, что бы ни происходило вокруг вас, - вы должны все это слышать. Тогда вы не­ожиданно обнаружите, что ум входит в глубокое без­молвие, мысли угасают.

Необходимо сделать только одно — просто рассла­бить тело. Вчера я просил, чтобы вы сначала напрягли свой ум, но, возможно, вы меня не поняли. Расслабьте ум, не напрягайте его. В этом нет необходимости — по­тому что, если вас захватит идея о напряжении ума, то это само по себе станет проблемой. Так что отбросьте эту идею, она не была частью медитации. Я просил вас сделать это лишь для того, чтобы вы смогли получить некоторое представление о том, что такое напряжен­ный ум, и что такое расслабленный ум. Не нужно боль­ше беспокоиться об этом. Отбросьте эту идею. Сейчас расслабьтесь. Позвольте уму расслабиться. Расслабьте все напряженные ткани и нервы вашего мозга. Это во­прос расслабления. Вопрос не в том, чтобы научиться искусству делать ум напряженным. Вам нужно забыть искусство поддержания ума в напряжении. Я предлагал вам сделать это лишь для того, чтобы вы смогли понять различие между состояниями напряжения и расслаб­ления вашего ума. А сейчас отбросьте все то, что вы не понимаете. Просто расслабьте ум.

Итак, пожалуйста, все сядьте на некотором рассто­янии друг от друга. Никто не должен никого касать­ся. Используйте пространство впереди. Выйдите сюда, вперед, или отойдите назад, но никто не должен никого касаться.

 

 

Позвольте телу быть полностью расслабленным, а за­тем медленно закройте глаза. Глаза нужно закрыть так мягко, чтобы в них не было напряжения. Вы не должны крепко зажмуривать глаза, иначе вы почувствуете на­пряжение. Мышцы глаз очень сильно связаны с умом, поэтому позвольте им быть абсолютно расслабленными. Позвольте вашим векам опуститься так, как это делают маленькие дети. Пусть ваши веки опускаются медленно, расслабленно. Затем расслабьте все мышцы лица и голо­вы. Вы видели лицо маленького ребенка —• абсолютно расслабленное, ничуть не напряженное. Сделайте свое лицо таким же — абсолютно свободным и расслаблен­ным. Позвольте всему телу расслабиться. В тот момент, когда вы позволите всему телу расслабиться, дыхание само собой станет расслабленным и безмолвным.

Затем делайте только одно: безмолвно слушайте все те звуки, которые приходят отовсюду вокруг. Каркнет ворона, издаст звук: какая-то птица, заговорит ребенок на дороге — слушайте это в безмолвии. Продолжайте слушать... и слушать... и слушать... и все внутри станет безмолвным.

Слушайте — слушайте безмолвно в течение десяти минут. Пусть все внимание будет на слушании.

Просто слушайте, ничего больше не делая.

Слушайте... Птицы поют, ветер покачивает дере­вья — какие бы звуки ни приходили, слушайте их в безмолвии.

Ум стал безмолвным, ум стал абсолютно безмолв­ным. Глубокая тишина воцарилась внутри. Слушайте, просто слушайте ее. Слушайте... И постепенно ум ста­нет безмолвным.

Ум становится безмолвным... ум становится без­молвным... ум становится безмолвным. Продолжайте слушать и слушать, ум погружается в абсолютное без­молвие....

Глава5. Истинное знание

 

Возлюбленные!

Состояние человеческого ума подобно растревожен­ному пчелиному улью: со всех сторон раздается жужжа­ние мыслей. Окруженный этими мыслями, человек живет в тревоге, напряжении и беспокойстве. Чтобы познать и понять жизнь, ум должен быть тихим, как озеро, на кото­ром нет ряби. Чтобы познакомиться с жизнью, ум должен быть чистым, как зеркало, на котором нет пыли.

Ваш ум подобен пчелиному улью: он не является ни зеркалом, ни тихим озером. Если вы думаете, что сможете познать что-либо с таким умом, что сможете чего-либо достичь или чем-то стать, то вы сильно оши­баетесь. Абсолютно необходимо освободиться от этого постоянного потока мыслей.

Тот факт, что со всех сторон слышится жужжание множества мыслей, это не признак здоровья — это при­знак больного ума. Когда ум человека полностью ясен и чист, когда он здоров, тогда мысли исчезают. Сознание остается, но мысли исчезают. Когда ум болен и нездоров, тогда сознание исчезает, и остается только толпа мыс­лей. Вы живете в этой толпе мыслей. С утра до вечера, с вечера до утра, от рождения до смерти вы живете в толпе мыслей.

Как вы можете освободиться от этой толпы мыслей? Я кое-что рассказал об этом утром, и в связи с тем, что

я сказал, было задано несколько вопросов. Сейчас я от­вечу на них.

Во-первых, освобождение от мыслей — это второй шаг; первый шаг заключается в том, чтобы, прежде все­го, не создавать толпу мыслей. Если вы, с одной стороны, продолжаете собирать мысли, а с другой стороны — пы­таетесь освободиться от мыслей, то как вы с этим спра­витесь? Если вы хотите избавиться от листьев дерева и продолжаете поливать его корни, то как вы сможете избавиться от листьев? Если вы поливаете корни, то вы, похоже, не понимаете, что между корнями и листьями есть связь — глубокая связь. Кажется, что корни и листья существуют отдельно, но листья не отделены от корней, и вода, которой политы корни, поднимается наверх, до самых листьев.

Итак, вы собираете много мыслей и поливаете их корни, а затем, когда эти мысли создают в уме чувство тревоги и беспокойства, ищете способ, как заставить их замолчать. Но, чтобы на дереве перестали расти листья, вы должны прекратить поливать корни. Нужно понять, каким образом вы поливаете корни своих мыслей. Если вы придете к понр4манию этого, то сможете положить этому конец. Тогда очень скоро листья засохнут.

Каким образом вы поливаете свои мысли?

В течение тысяч лет у человека была иллюзия, что он может достичь знания, накапливая мысли других людей. Это абсолютно ошибочно и неправильно — никто не может достичь знания, накапливая мысли других людей. Знание приходит изнутри, а мысли приходят снаружи. Знание — ваше, а мысли всегда от других, всегда заим­ствованы. Знание — это пульсация вашего собственного существа, это выход на поверхность того, что скрыто внутри вас Мысли — это собрание того, что сказали дру­гие: вы можете набрать их из Гиты, из Корана, из Библии, у любых учителей и религиозных лидеров.

 

То, что вы заимствуете у других людей, не становится вашим знанием, оно становится способами и средства­ми, с помощью которых вы прячете свое невежество А если невежество человека будет спрятано, он никог­да не сможет достичь знания. Из-за того, что у вас. есть идея, что это ваше знание, вы цепляетесь за него всем своим существом Вы цепляетесь за свои мысли, вы недо­статочно смелы, чтобы отбросить их. Вы поддерживаете их, потому что думаете, что они и есть ваше знание, и что, если вы лишитесь их, вы станете невежественным Но запомните: как бы вы ни цеплялись за мысли, с их помощью вы не станете знающим.

Когда кто-то роет колодец, он сначала вынимает зем­лю и камни, а затем вода просачивается через стенки ко­лодца и наполняет его. Вода уже была там — ее не нуж­но было приносить откуда-то еще. Нужно было только убрать несколько камней и слоев грунта. Существовали некоторые помехи, некоторые препятствия: после того, как их убрали, вода появилась. Не было необходимости наливать воду в колодец, она уже была там — просто нужно было убрать некоторые препятствия.

Знание уже присутствует внутри, его не нужно по­лучать откуда-то еще. Его источники скрыты внутри; необходимо лишь убрать помехи, которые мешают им прорваться, — камни и землю. Тогда родники знания начнут течь,

Но человек может выкопать колодец, а может устро­ить пруд. Устроить пруд — это другое дело. Чтобы устро­ить пруд, вам не нужно искать естественный источник воды. Способ, как создают пруд, прямо противоположен тому, как делают колодец. Чтобы устроить пруд, не нуж­но выкапывать камни и землю, вы должны принести их откуда-то еще и построить из них стену. И когда сте­на будет построена, вола не появится сама собой: вам придется принести воду из колодцев, принадлежащих

 

другим людям, и налить ее в пруд. На поверхности пруд создает иллюзию колодца. Он кажется колодцем. Вы ви­дите в пруду воду, и в колодце вы тоже видите воду, но разница между прудом и колодцем такая же, как между небом и зем\ей. Главное различие в том, что в пруду нет своей собственной воды.

Никакая жажда в этом мире не утоляется чем-либо, что не является своим собственным. Все, что есть в пру­ду, заимствовано: скоро оно станет несвежим и засто­явшимся, потому что все заимствованное мертво. Вода в пруду станет застойной, тухлой и скоро начнет ис­точать зловоние.

Но у колодца есть свой собственный источник воды — вода никогда не становится застойной. У ко­лодца есть свои собственные проточные воды.

С прудом и с колодцем происходят два различных процесса Пруд боится, что кто-то унесет его воду, потому что если вода исчезнет, он станет пустым А колодец хо­чет, чтобы кто-нибудь взял его воду, - тогда он сможет наполниться свежей водой, более свежей и более живой. Колодец просит: «Возьмите мою воду, я хочу ею поделить­ся», — а пруд кричит «Прочь! Не трогайте мою воду, не берите мою воду!» Пруд хочет, чтобы кто-нибудь, у кого есть вода, принес ее и вылил в него,— тогда его богатство сможет расти. Колодец же хочет, чтобы кто-то, у кого есть ведро, взял часть его воды, — в этом случае он сможет из­бавиться от старой воды и получить новую. Колодец хочет делиться, пруд — запасать. У колодца есть течения, кото­рые соединены с океаном Колодец кажется маленьким, но глубоко внутри он соединен с бесконечным И каким бы большим ни выглядел пруд, у него нет связи ни с чем — он ограничен, он замкнут. У него нет течения — а потому нет способа соединиться с бесконечным

Если кто-то придет к пруду и заговорит об океане, то пруд рассмеется и скажет: «Такого явления, как океан,

 

не существует. Все, что есть, — это пруд. Океана нет ни­где». Пруд не имеет понятия об океане.

Но если кто-нибудь начнет восхвалять красоту ко­лодца, то колодец подумает: «Что здесь мое? Все при­ходит из океана. Что есть я? Все, что ко мне приходит, где-то далеко связано с чем-то еще». У колодца не мо­жет быть своего «я», никакого чувства, что «я есть», но у пруда есть эго и чувство, что «я есть». И что интересно, колодец очень велик, а пруд очень мал; у колодца есть свое собственное богатство, а у пруда своего собствен­ного богатства нет.

Человеческий ум может стать колодцем или пру­дом — есть только две возможности того, как может развиваться человеческий ум. Человек, чей ум превра­щается в пруд, постепенно, постепенно становится сумасшедшим.

Ваши умы стали прудами. Вы все создали не колод­цы — вы создали пруды. Вы собрали вещи отовсюду: из книг, из священных писаний, из учений — вы собрали их все и думаете, что стали эрудитами. Вы совершили ту же ошибку, что и пруд. Пруд думал, что он колодец; вы тоже можете оказаться во власти этой иллюзии, потому что в них обоих есть вода.

Вы можете обнаружить знание как в учителе, зна­ющем, сведущем, ученом человеке, так и в человеке осознающем, однако сведущий человек — это пруд, а осознающий человек — колодец. Между ними дву­мя — огромное отличие. Вы не можете представить, насколько фундаментально и насколько глубоко это отличие. Знание сведущего человека, заимствованное, несвежее, тухлое. Беды, которые постигли мир, — это следствие знания сведущих людей. Спор между индуса­ми и мусульманами — чей он? Это спор знающих людей. Противостояние между джайнами и индусами — это противостояние между знающими людьми. Противо-

 

стояние ученых людей - это противостояние умов, протухших, заимствованных и несвежих.

Все несчастья, которые случились по всему миру, произошли из-за того, что умы людей превратились в пруды. Иначе на свете жили бы просто люди — никто бы не был христианином, индусом, мусульманином, джайном Все это просто ярлыки для прудов. Пруд на­клеивает на себя ярлык, ярлык колодца, из которого он взял воду, — кто-то взял воду из Гиты, и поэтому он индус; кто-то взял воду из Корана, и поэтому он мусуль­манин.

Осознающий человек не берет воду у других — вода приходит к нему изнутри. Она приходит от Существо­вания, поэтому он не может быть ни индусом, ни му­сульманином, ни христианином. Осознающий человек не может принадлежать ни к какой секте, но ученый не может существовать без секты. Каждый сведущий чело­век, которого вы встречаете, принадлежит к секте.

Вы превратили свой ум в нечто несвежее, заимство­ванное — и после этого вы за него цепляетесь. Как я сказал, пруд кричит. «Не уносите мою воду! Если вода исчезнет, то я стану пустым, внутри меня ничего не оста­нется. Мое богатство заимствовано, поэтому никто не должен его уносить».

Запомните: богатство, которое уменьшается, когда им пользуются, всегда заимствованное и фальшивое, а богатство, которое увеличивается, когда им пользуют­ся, подлинное. Богатство, которое истощается, когда им делятся, это совсем не богатство, это лишь накопление. Только богатство, которое увеличивается, когда им де­лятся, действительно является богатством Природа бо­гатства такова, что оно будет увеличиваться, когда им делятся. Если оно уменьшается, когда им делятся, это не богатство. Кроме того, тот, кто боится, что богатство исчезнет, если он им поделится, должен очень оберегать

 

его. Поэтому все заимствованное богатство является проблемой. Из-за того, что оно не настоящее, возника­ет страх, что оно исчезнет, и поэтому вы еще крепче за него цепляетесь.

Вы крепко цепляетесь за свои мысли. Вы беспокоитесь о них больше, чем о своей жизни. Весь этот мусор, кото­рый накопился в вашем уме, попал туда не случайно: вы его собрали, вы его разместили, и вы о нем заботитесь.

Поэтому, если вы думаете, что знание связано с на­коплением мыслей, вы никогда не сможете освободить­ся от них. Как вы можете освободиться? Это все равно что поливать корни, а затем обрезать листья — этого не может произойти.

Поэтому первое и основное, что необходимо понять: знание и ваше собрание мыслей — не одно и то же. Мысли, приобретенные или заимствованные у других, это не знание. Мысли, взятые из других источников, не ведут человека к истине или к самому себе. Это знание фальшиво, это псевдознание. Оно создает иллюзию, что вы достигли знания, но в действительности ничего не известно, вы остаетесь невежественным.

Это такая же ситуация, как если кто-то читает много книг о плавании и так много узнает о нем, что, если бы ему пришлось выступить с лекцией о плавании или напи­сать о нем книгу, он смог бы это сделать, — но если кто-то столкнет его в реку, станет очевидно, что он не умеет плавать. Он прочитал и выучил о плавании все, он знает всю теорию, но на практике он не умеет плавать.

Был один мусульманский факир, которого звали На-среддин. Однажды, переплывая реку в лодке, он разго­ворился с лодочником Насреддин считался очень зна­ющим человеком. Если у знающих людей появляется возможность доказать, что кто-то другой невежествен, они ее не упускают. Насреддин спросил лодочника:

 

— Ты умеешь читать?

Лодочник ответил:

- Нет, я умею говорить. Я не знаю ничего о чтении

и письме.

Насреддин сказал:

- Четверть твоей жизни бесполезно потеряна, по­тому что, если ты не умеешь читать, то как ты сможешь достичь в своей жизни какого-либо знания? Ты дурак! Как можно достичь знания, не умея читать?

Но лодочник, не говоря ни слова, засмеялся.. Они проплыли немного дальше, и Насреддин спросил:

— Ты что-нибудь знаешь о математике?

Лодочник ответил:

— Нет, я ничего не знаю о математике. Я просто

считаю на пальцах.

Насреддин сказал:

— Другая четверть твоей жизни бесполезно потеря­

на, потому что тот, кто не знает математики, не умеет

делать сложные расчеты, не может много заработать на

жизнь. Как он может? Чтобы зарабатывать на жизнь,

нужно уметь считать. Что ты можешь заработать? По­

ловина твоей жизни была бесполезна.

Затем началась буря, ураган, лодка перевернулась и начала тонуть,

Лодочник спросил Насреддина:

Ты умеешь плавать? Насреддин завопил:

Нет, я не умею плавать! Лодочник крикнул:

— Вся твоя жизнь была прожита напрасно. Я поки­

даю тебя. Я не знаю математики и не умею читать, зато

я умею плавать. Вся твоя жизнь была напрасной.

В жизни есть истины, которые можно познать толь­ко самому, их нельзя узнать из книг или священных пи -

 

саний. Истину души, или истину Существования, можно познать только самому — другого способа нет.

Те вещи, что написаны в священных писаниях, - мы можем их прочитать, понять, запомнить, выучить, мы можем рассказать о них другим, но с их помощью нельзя достичь никакого знания. Накопление фактов и мнений других людей — это не признак знания, это лишь признак невежества. Человек, который осознан и пробужден, свободен от всех этих «знаний». Ему больше не нужно собирать факты — он знает себя. Когда, есть это знание себя, тогда ум - это не потревоженный пче­линый улей; это зеркало, спокойное озеро.

Ваш ум — это жужжащий улей мыслей, которые вы разводили, потому что думали, что они и есть знание. Вы предоставили им место в своем доме, вы сделали их постоянными жильцами. Вы превратили свой ум в ка­раван-сарай: каждый, кто приходит, может там жить, пока носит одежду знания; в этом случае он имеет право там оставаться. И толпа в караван-сарае увеличилась и выросла настолько, что стало трудно определить, кто в этой толпе хозяин. Постояльцы поднимают такой шум, что тот, кто кричит громче всех, становится хозяином — и вы не знаете, кто настоящий хозяин. Каждая мысль громко кричит, что она хозяин, так что в этом перепол­ненном караван-сарае стало невозможно узнать, кто настоящий хозяин.