Ксюша, 23 года

Был у меня такой молодой человек, мы с ним встречались, потом мы с ним расстались, потому что я встречалась с другим молодым человеком (смеётся). Вот. А потом мне через некоторое время позвонили, ну, в смысле года через два, и вот позвонили: «Женя Акишин попал в аварию».

Они, в общем, в Ленинском гоняли на машине, на какой-то копейке, что ли, ну вот, ну и милиционеры за ними, решили их остановить. А у них прав не было, потому что не их, что ли, машина была, ну они и погнали по всему Ленинскому, часа три ночи было, гоняли, гоняли, гоняли, ну и милиционеры за ними. Там целая погоня! Как в фильмах всё было! Ну и потом милиция не знала как остановить-то их, короче, обогнали их и стрельнули в лобовое стекло и, получается, что пуля-то вот эта вот, попала не в колёса, ни куда, а именно вот она в голову случайно и попала.

И вот, мне позвонили, рассказали, причём, мне бабушка моя позвонила, я очень испугалась, ну всё, я, короче, позвонила ему, Жене, а он, короче, только по башке стукнули, он половину не помнит людей, представляешь, просто не помнит людей, я ему дозвонилась, ему дали трубку, он такой: «Саша? Привет, а ты придёшь ко мне?». Он вспомнил меня!

Дальше ещё интересней, я прихожу на следующий день к нему в больницу, мне говорят: «Саш, не удивляйся, если он тебя забудет, это нормально и не смотри на него, у него полголовы нету». Ну там правда не было полголовы, ну просто, понимаешь, идёт, идёт голова… а вот лоб его, побрили, он лысый, вот лоб и, короче, ну это, уже когда зажило у него… и лоб…

Я просто в гостях была у него, ярко светило солнце сзади и… лоб, лоб, лоб и пжжж! Ничего нет дальше, кожа и всё… сразу… А потом кожу эту, как бы, шов, это, приоткрывали и вставляли пластинку…

Ну и вот, я и говорю, я пришла, когда, первый раз-то в больницу, он лежит и все сидят уже рядом с ним. Я говорю: «Женя, привет», он такой смотрел, смотрел: «Ооо, Саша! Привет, как ты меня нашла?» Я говорю: «Жень, мы сейчас с тобой по телефону разговаривали». «Дааа? Что, правда, с тобой разговаривали?» Кошмааар… На следующий день я прихожу: «Ооо, Саша!..» Я: «Жень, я вчера у тебя была». «Да? Ну ладно…» Страшно было.

И, вот, когда ему сделали операцию, то есть, вот эту пластину вставляли, он вообще был под жутким наркозом и ему сказали, что он, если щас уснёт, то он в кому может впасть, потому что большой наркоз там…

Я всё сидела с ним, каждый день ходила к нему… Потом он выздоравливал уже, более-менее, мы, там… Я нарисовала огромный плакат на обоях, там целая обоина! Нарисовала «Женя, выздоравливай!», там, такое, мы… Блин, он лежал на девятом этаже, и мы, там, с его братом стелили этот плакат, стояли, орали ему, потом в палате повесили. Ну, ваще, так, и все медсёстры ходили: «Какая у тебя хорошая невеста!».

А я не невеста! Мы даже с ним, как бы, не встречались же, ну, тем не менее, вот, и почему-то потом все говорили, что я его исцелила любовью, потому что он лежал, даже в туалет не ходил. Вот. А я очередной раз пришла к нему, что-то мы поболтали, всё так весело, я, Елена, сестра его, вот он, так прикольно. Он: «Я хочу в туалет», я говорю: «Ну, сейчас я выйду», он: «Нет, не надо». Берёт, представляешь, и встаёт! И идёт в туалет, а туалет, прям, в палате был. Я, короче, с Леной стоим, такие, замерли просто. Он сходил, он никогда не ходил, вот сколько он лежал, недели три он там лежал, может месяц. Ну он ваще долго там лежал, и, короче, он встал и пошёл. Встаёт такой, потихонечку идёт, как ни в чём не бывало, мы с Леной, я говорю: «Елена, давай вообще ничего не будем говорить». Он пошёл, сходил в туалет, даже шпингалет после себя закрыл! Пошёл, меня обнял, проводил. А в следующий раз мы с ним пошли меня провожать до этого, до лифта. Ну вот так вот и расходились… Вообще хорошо! И стал он так ходить, и всё, пошёл… Пошёл на выздоровление… Вооот…