Никомахова этика 9 страница

неправосудность, ибо "правда", [т. е. приговор] (dike), представляет собою

суд над правым и неправым (dikaioy kai adikoy).

Итак, где [возможна] неправосудность, там есть и возможность поступать

неправосудно (но там, где есть возможность поступать неправосудно, не всегда

[возможна] неправосудность), а это значит [возможность] уделять себе большую

[долю] безусловных благ и меньшую - безусловных зол. Поэтому мы разрешаем

начальствовать не человеку, а слову [закона] (logos), так как человек себе

[уделяет больше благ и меньше зол] и делается тираном. Между тем начальник -

страж правосудия, а раз правосудия, то и равенства по справедливости. А

поскольку считается, что у него, если только он в самом деле правосуден,

"больше" не бывает (он ведь не уделяет себе больше безусловного блага, за

исключением того, что для него пропорционально; потому его труд на [пользу]

другому, и недаром говорят, что правосудность - это "чужое благо", как и

было ранее сказано), постольку ему следует давать определенное

вознаграждение, а именно уважение и почести; те же, кому это недостаточно,

становятся тиранами.

Право господ и отцов не то же, [что правосудие граждан], хотя и подобно

ему; дело в том, что невозможна безусловная неправосудность по отношению к

своему, а приобретение, [т. е. раб], и ребенок (покуда он не достиг

определенного возраста и не отделился), - это как бы часть самого

[владельца], себе же сознательно никто вредить не собирается. Именно поэтому

в отношении самого себя не бывает неправосудноcти. Следовательно, здесь,

[между рабом и господином, детьми и отцом], нет ни нарушения, ни соблюдения

государственного права, ибо мы видим, что [последнее] основано на законе и

бывает у тех, кому по природе присуще иметь закон, а это те, кто поровну

участвуют (hypaikhei isotes) и в начальстве и в подчинении.

Поэтому право[судие] существует, скорее, в отношении к жене, а не к

детям и приобретениям, [т. е. рабам]; это и есть семейное право, но и оно

разнится от государственного.

(VII). Государственное право[судие] частью естественно, частью -

узаконено; оно естественно, если повсюду имеет одинаковую силу и не зависит

от признания и непризнания [его людьми]. Но если изначально не важно, так

[поступать] или иначе, а тогда важно, когда это [уже] установлено, -

например, что [пленника] выкупают за одну мину или что в жертву приносят

одного козда, а не двух баранов, - то [перед нами] узаконенное [право]. Сюда

же относятся законы, установленные для отдельных случаев (например, о жертве

Брасиду), а также все [частные вопросы], по которым, голосуя, принимают

особые решения.

Иные считают узаконенными все [виды права], ибо природное неизменно и

повсюду имеет ту же силу; так, например, и здесь, и в Персии огонь жжется;

однако, как меняется то, что [считается] правосудным, видят [своими

глазами]. В таком виде это [мнение] не[верно], но в известном смысле может

быть [верно]. Для богов, во всяком случае, [изменчивость], видимо,

совершенно исключена, а для нас хотя и возможно нечто [правое] от природы,

все это, однако, изменчиво, и вместе с тем одно существует от природы,

другое - не от природы.

Какое [право] от природы, а какое по закону и уговору, если речь идет о

том, что может быть и так, и иначе, и при условии, что и то и другое

подвержено изменениям, также ясно; и для других вещей подходит такое же

разграничение. В самом деле, от природы сильней правая рука, но все-таки

всем можно стать с двумя правыми руками.

Те из правовых [установлений], что основаны на уговоре и взаимной

выгоде, можно уподобить мерам; действительно, меры для вина и хлеба не везде

равны: у скупщиков они больше, у [розничных] торговцев - меньше. Подобным

образом и правовые [установления], не природные, а человеческие, не бывают

повсюду тождественны, коль скоро и государственные устройства [не повсюду

тождественны], между тем как лишь одно [из них] повсюду является лучшим по

природе.

Каждое [положение] права или закона есть как бы общее по отношению к

частному, ибо поступки многообразны, а [положение] - как общее - всякий раз

одно.

Разнятся же неправосудное дело (to adikema) и [понятие] "неправосудное"

(to adikon), правосудное дело (dikaioma) и [понятие] "правосудное" (to

dikaion). Неправосудное может быть по природе или по установлению, и, когда

это осуществилось в поступке, тогда [перед нами] неправосудное дело, но

прежде чем осуществилось - это еще не [дело], а [понятие] неправосудного.

Соответственно и с правосудным делом.

Общее понятие скорее называется [словом] "праводе-лание"

(dikaiopragema), а "правосудное дело" [обозначает] исправление

неправосудного дела. Впоследствии надо будет внимательно рассмотреть каждое

в отдельности: каковы виды [правосудного и неправосудного дела], сколько

таких [дел] и с чем они могут быть связаны.

(VIII). Коль скоро [понятия] правосудного и неправосудного таковы, как

мы сказали, человек поступает неправосудно и правосудно тогда, когда

совершает поступки по своей воле, а когда он совершает их невольно, то ни

правосудное, ни неправосудное не имеет места, разве только привходящим

образом, т. е. он совершает поступки, которые, смотря по обстоятельствам,

являются правосудными или неправосудными.

Определение неправосудного и правосудного дела зависит от его

произвольности и непроизвольности, ибо, когда [неправосудное еще и]

произвольно, оно осуждается, и тогда имеет место неправосудное дело, а

следовательно, нечто будет "неправосудным", не будучи еще "неправосудным

делом", а именно если не добавляется произвольность.

Произвольным я называю, как было сказано и прежде, какой-либо из

зависящих от самого человека поступков, который он совершает сознательно и

не по неведению о том, против кого, посредством чего и {ради} чего он это

делает, например кого он бьет, чем и зачем, причем все это независимо от

случайных обстоятельств и не подневольно (так, если кто-нибудь, взявши руку

человека, ударит другого, то это будет не по воле [ударившего], ибо от него

не зависит).

Может быть и так, что удар наносят отцу, зная, что это человек или

кто-то из присутствующих, но что отец - и не ведая. Соответственно

необходимо разграничение [самого] поступка и того, что относится в целом к

его совершению.

Если поступок совершен в неведении или хотя и не в неведении, но

независимо от самого человека или подневольно, это поступок непроизвольный.

Многое ведь из того, что существует от природы, мы совершаем и испытываем,

зная это, [но] ничто из этого не является ни произвольным, ни

непроизвольным, как, например, старение или умирание.

И случайные обстоятельства также влияют на неправосудное и правосудное.

Если кто-нибудь отдает назад вверенное [ему имущество] против своей

воли и из страха, то не следует говорить, ни что он поступает правосудно, ни

что он осуществляет правосудие иначе, нежели случайным образом.

Точно так же, если человек не возвращает вверенное [ему имущество]

вынужденно и против своей воли, следует говорить, что он нарушает

правосудное и совершает неправосудное в силу случайных обстоятельств.

Одни произвольные поступки мы совершаем по сознательному выбору, а

другие - не по выбору, ибо сознательно выбрано то, о чем предварительно

принято решение, о чем же не принимают решений заранее, то не выбирают

сознательно.

При взаимоотношениях в государстве вред может быть трояким. Поступки,

[приносящие вред], обусловлены неведением, когда действуют против того,

посредством того и того ради, [против кого, посредством чего и чего ради] не

предполагали действовать; так, человек либо не [хотел] бросать, либо не в

то, либо не тем, либо не затем, а вышло вопреки ожиданию, например думал не

ранить, а уколоть, или не это [существо], или не этим [орудием].

Итак, если вред причинен вопреки расчету, то случилась неудача, а если

не вопреки расчету, но без участия порочности, то совершен проступок (ибо

проступок совершают, когда сам человек - источник вины, а неудача случается,

когда источник вовне). Когда действуют сознательно, однако не приняв решения

заранее, то [перед нами] неправосудное дело; случается это между людьми

из-за порыва ярости и из-за других страстей, вынужденные они или

естественные. Причиняя этот вред и совершая такие проступки, люди поступают

неправосудно, и имеют место неправосудные дела, но из-за этого люди все-таки

в каком-то смысле не "неправосудные" [по складу] и не "подлые". Дело в том,

что причиненный вред не обусловлен их испорченностью.

Когда же [человек причиняет вред] по сознательному выбору, он

неправосудный [по своему складу] и испорченный. Суд поэтому правильно

расценивает совершенное в порыве ярости как совершенное без умысла, ибо

источником здесь является не тот, кто действует движимый порывом, а тот, кто

разгневал.

Добавим к этому, что спорно здесь не "было или не было", а право [так

действовать], ибо гнев бывает [обращен] на то, что кажется неправосудностью.

Итак, спорно не то, что произошло (как в случае с обменом, при котором одна

сторона с необходимостью порочна (mokhteros), если только ее действия не

объясняются забывчивостью); напротив, о [самом] предмете [стороны] согласны,

а спорят о том, на чьей стороне право (кто злоумышляет, отнюдь не пребывает

в неведении на этот счет), так что второй думает, что терпит неправосудие, а

другой [так] не [думает].

Значит, если человек по сознательному выбору, [т. е. преднамеренно],

причинил вред, он поступает неправосудно и уже из-за таких [преднамеренных]

неправосудных дел, когда нарушается пропорциональность или справедливое

равенство, является неправосудным [по складу]. Соответственно и правосудным

человек является тогда, когда правосудные дела он совершает по сознательному

выбору, а о правосудном деле можно говорить, если поступают только по своей

воле.

Из непроизвольных поступков одни вызывают сочувствие, другие нет.

Проступки, совершенные не только в неведении, но и по неведению, вызывают

сочувствие, а совершенные не по неведению, но в неведении из-за страсти,

причем противоестественной и нечеловеческой, сочувствия не вызывают.

 

11 (IX). Может возникнуть вопрос: достаточно ли уже разграничены

[понятия] "терпеть неправосудие" и "поступать неправосудно"? Прежде всего,

возможно ли то, что [так] странно выразил Еврипид:

 

- Я мать убил свою, мой короток рассказ.

- То воля вас двоих? или ее одной?

 

В самом деле, возможно ли "терпеть неправосудие" (adikeisthai) воистину

по своей воле, или [это] невозможно, но такое всегда непроизвольно; так же

как всякий неправосудный поступок - это [поступок] произвольный? И [терпят

неправосудие] всегда ли по своей воле или всегда против воли, или же в одних

случаях имеет место одно, а в других другое?

То же самое относится и к [понятию] "терпеть правосудие"

(dikaioysthai), так как совершение правосудного дела (dikaiopragein) всегда

произвольно, а потому вполне разумно полагать в обоих случаях сходное

противопоставление, т. е. терпеть неправосудие и правосудие - это либо

[действия] произвольные, либо непроизвольные. Однако даже применительно к

"терпеть правосудие" было бы, пожалуй, нелепо [считать, что это] всякий раз

произвольно: действительно, некоторые "терпят правосудие" не по своей воле.

Можно задать затем и следующий вопрос: всякий ли, кто испытал

неправосудное (to adikon peponthos), [необходимо] терпит от кого-то

неправосудие, или же как с действием, так и с претерпеванием? В самом деле,

и в том и в другом смысле, [и в действительном, и в страдательном], можно

быть причастным правосудным [поступкам] случайно. Ясно, что точно так

обстоит дело и с неправосудными [поступками] (ta adika), ибо не одно и то же

делать неправосудное (tadika prattein) и поступать неправосудно (adikein),

так же как [не одно и то же] испытывать неправосудное (adika paskhein) и

терпеть неправосудие (adikeisthai); это же справедливо и для [понятий]

"совершать правосудные дела" (dikaiopragein) и "терпеть правосудие"

(dikaioysthai), потому что невозможно терпеть неправосудие, если нет того,

кто поступает неправосудно, или терпеть правосудие, если нет того, кто

делает правосудное дело.

Если же "поступать неправосудно" - значит вообще вредить кому-либо по

своей воле, а "по своей воле" - значит, зная, кому, чем и как [причиняется

вред], причем невоздержный вредит сам себе по своей воле, то получится, что

он по своей воле терпит неправосудие и что возможно, чтобы человек сам с

собой поступал неправосудно (aytos hayton adikein). Этот вопрос - возможно

ли самому с собой поступать неправосудно - один из вопросов, вызывающих

затруднения. Добавим также, что от невоздержности человек может по своей

воле терпеть вред от другого, [действующего] по своей воле, так что

оказывается возможным терпеть неправосудие по своей воле.

Но может быть, определение неверно и к тому, что вред причиняют, зная,

кому, чем и каким способом, нужно прибавить- "вопреки желанию"?

Действительно, человек по своей воле терпит вред (blaptetai) и испытывает

[что-то] неправосудное (tadika paskhei), но никто не терпит неправосудие

(adikeitai) по своей воле, ибо никто [этого] не хочет, в том числе

невоздержный, напротив, его поступки противоречат [его] желанию, потому что

никто не желает того, о чем он не думает, что это добропорядочно, а

невоздержный совершает такие поступки, какие, он думает, совершать не

следует. Но тот, кто отдает свое собственное, подобно тому как Гомер говорит

о Главке, давшем Диомеду

 

...доспех золотой свой за медный,

Во сто ценимый талантов {...} за стоящий девять,

 

не терпит неправосудие, ведь от него зависит давать [или не давать], а

терпеть [или не терпеть] неправосудие от него не зависит, но [для этого]

должен быть в наличии тот, кто поступает неправосудно.

Итак, ясно, что "терпеть неправосудие" нельзя по своей воле.

 

12. Из [вопросов], выбранных нами, нужно [обсудить] еще два: кто

поступает неправосудно, тот ли, кто уделяет [кому-то часть], большую, чем

тому по достоинству, или тот, кто такую [часть] имеет, а также можно ли

поступать неправосудно с самим собой?

В самом деле, если возможно первое положение, т. е. неправосудно

поступает распределяющий, а не тот, кто имеет больше, [чем следует], тогда

если кто-либо уделяет другому больше, чем себе, сознательно и по своей воле,

то он сам с собою поступает неправосудно; принято считать, что именно это

делают умеренные люди, потому что добрый склонен [брать] меньше. Но может

быть, и это не так просто? Ведь может случиться, что он имеет свою корысть в

другом благе, скажем в славе или в безусловно прекрасном. Кроме того,

[вопрос] решается ссылкой на определение [понятия] "поступать неправосудно",

ибо [поступающий так] ничего не испытывает вопреки своему желанию и, значит,

по крайней мере в силу этого [обстоятельства], не терпит неправосудие, а

если [ему что-то] и [причиняется], то всего-навсего вред.

Очевидно также, что неправосудно поступать может распределяющий, но не

всегда [так поступает] тот, кто имеет больше, ибо не тот поступает

неправосудно, у кого в наличии неправосудная [доля], а тот, у кого есть воля

делать [свою долю неправосудной]. Это и есть источник поступка, который

заключен в распределителе, но не в получателе.

Далее, поскольку "делать" имеет много смыслов, можно сказать, будто

убивают неодушевленные предметы, и рука, и слуга по приказу [хозяина], но

они не поступают неправосудно, хотя и делают неправосудные вещи.

Кроме того, если в неведении [тех или иных обстоятельств] человек

[кого-то] осудил, он не поступает неправосудно с точки зрения узаконенного

правосудия и суд его не неправосудный, но в каком-то ином смысле этот

человек все же неправосудный, ибо законное правосудие и первичное - разные

вещи. Если же судил неправосудно, зная [это], то и сам поступает

своекорыстно, ища благодарности или добиваясь мести. А потому, кто, имея

такую цель, вынес судебное решение неправосудно, тот своекорыстен, подобно

тому, кто принял участие в [самом] неправосудном деле; действительно,

присудив спорное поле, он тоже получил - не поле, [правда], а деньги.

 

13. Люди уверены, что от них зависит поступать [или не поступать]

неправосудно, а потому [думают], что легко быть правосудным. Но это не так,

ибо легко и в их власти сойтись с женой соседа, поколотить того, кто

поблизости, и дать взятку, но делать [даже] это, имея соответствующий склад

[души], и не легко и не зависит от них.

Соответственно и в том, чтобы познать, что такое правосудные вещи и что

- неправосудные, как они думают, нет ничего мудреного, потому что, о чем

говорят законы, сообразить не трудно, но это [еще] не правосудное, разве что

привходящим образом; [только] поступки, совершаемые определенным образом, и

[доли], уделяемые определенным образом, [могут быть] правосудны, а потому

знать это - труд больший, чем [знать, что полезно] для здоровья, так как

даже в этом случае легко знать, [что полезны] и мед, и вино, и морозник, и

прижигание, и вскрытие, но [знать], как нужно применить [это] к здоровью,

для кого и когда, столь же большой труд, как и быть врачом.

По той же самой причине люди думают, что правосудному ничуть не менее

свойственно поступать неправосудно, так как правосудный человек ничуть не

хуже, но даже лучше смог бы совершать любой из такого рода поступков, т. е.

сойтись с [чужой] женой и поколотить [кого-нибудь]; а мужественный мог бы

бросить щит и, обратившись [спиной к врагу], бежать куда глаза глядят. Между

тем "трусить" и "поступать неправосудно" не значит (если не считать

случайных совпадений) [просто] делать это, но значит делать это, имея

соответствующий склад [души], подобно тому как врачевание или лечение

состоит не в том, чтобы резать или не резать, давать или не давать

лекарство, но в определенном качестве [этих действий].

Правосудие существует для тех, кто причастны к безусловным благам, но

имеют в них избыток или недостаток, ибо для иных невозможен избыток этих

благ, как, вероятно, для богов, а для других, неизлечимо порочных, нет даже

самой малой частицы блага, чтобы была им на пользу, но все во вред; для

третьих же за [блага полезны] до известной степени; вот почему правосудие

имеет дело с людьми.

 

14 (X). Следующее, о чем надо сказать, - это доброта (epieikeia) и

добро (to epieikes), [а именно сказать], как доброта относится к

правосудности, а добро - к праву.

Если тщательно взвесить, окажется, что [эти вещи] не являются

тождественными во всех отношениях, но и не различны по роду. Причем иногда

мы хвалим "добро" и "доброго мужа", так что при похвале переносно

[употребляем "добрый"] и для других [добродетелей, кроме правосудности],

вместо [слова] "добродетельный", чтобы показать, что быть добрее лучше; а

иногда, если следовать смыслу слова (toi logoi akoloythein), кажется

странным, если добро похвально, хотя это нечто помимо права. В самом деле,

либо право, либо добро не есть нечто добропорядочное, коль скоро это разное,

либо, если и то и другое добропорядочно, то [правосудное и доброе]

тождественны. Из-за этих [рассуждений], вероятно, и возникает затруднение в

связи с [понятием] добра, но все они в каком-то смысле правильны и самим

себе ничуть не противоречат. Дело в том, что "добро", будучи лучше какого-то

[вида] права, есть [все-таки] "правое", а не лучше права как некий другой

род. Следовательно, право и добро тождественны, и при том, что и то и другое

добропорядочно, добро выше.

Затруднение создает то, что хотя добро есть право, однако право не в

силу закона, а [в качестве] исправления законного правосудия. Причина этого

в том, что всякий закон [составлен] для общего [случая], но о некоторых

вещах невозможно сказать верно в общем [виде]. Поэтому в тех случаях, когда

необходимо сказать в общем виде, но нельзя [сделать это] правильно, закон

охватывает то, что [имеет место] по преимуществу, вполне сознавая

[возможную] погрешность. И тем не менее закон правилен, ибо погрешность

[заложена] не в законе и не в законодателе, а в природе предмета, ибо именно

такова материя поступков (hyle ton prakton).

Так что, когда закон составлен для общего случая, а произошло [нечто]

подсудное ему, но вне общего случая, тогда поступать правильно значит: там,

где у законодателя, составившего закон без оговорок, пропуск или

погрешность, поправить упущение, которое признал бы даже сам законодатель,

окажись он тут, а если бы знал заранее, то внес бы [эту поправку] в

законодательство.

Посему [добро] и есть право и лучше любого, но не безусловного права,

[а точнее], оно лучше [права] с погрешностью, причина которой - его

безусловность. И сама природа доброго - это поправка к закону в том, в чем

из-за его всеобщности имеется упущение.

Здесь причина тому, что не все подчиняется закону, так как относительно

иных вещей нельзя установить закона, а, следовательно, нужно особое решение

голосованием.

Для неопределенного и правило (kanon) неопределенно; подобно тому как в

лесбосском зодчестве лекало (kanon) из свинца, ведь оно изгибается по

очертаниям камня и не остается [неизменным] правилом, так и особое решение

голосованием [меняется] в зависимости от предмета.

Итак, ясно, что есть "добро", и почему оно правосудно, и какого [вида]

правосудия оно лучше. Понятно из этого также, кто такой добрый человек, ибо,

кто способен сознательно избрать [добро] и осуществлять это в поступках, кто

не [требует] точного [соблюдения своего] права в ущерб [другим], но,

несмотря на поддержку закона, склонен [брать] меньше, тот и добр, и этот

[душевный] склад - доброта, представляющая собою вид правосудности и не

являющаяся каким-то отличным от нее [душевным] складом.

 

15 (XI). Возможно ли поступать с самим собой неправосудно - ясно из

сказанного выше. А именно: одна часть правосудного - это то, что установлено

законом в согласии со всей добродетелью; так, закон не приказывает убивать

самого себя, а что он не приказывает, [то] воспрещает.

Далее, когда человек вопреки закону причиняет вред, к тому же не в

ответ на вред, [ему причиненный], и по своей воле, он поступает

неправосудно, а [самоубийца поступает) по своей воле, потому что он знает,

кому [вредит] и чем. И еще: кто в гневе поражает себя по своей воле,

совершает это вопреки верному суждению, закон же этого не разрешает.

Следовательно, [такой человек] поступает неправосудно. Но с кем? Может быть,

с государством, а не с самим собой? В самом деле, он страдает по своей воле,

а никто не терпит неправосудие по своей воле. Вот почему государство даже

налагает взыскание на самоубийцу и своего рода бесчестие преследует его как

человека, который неправосудно поступил по отношению к государству.

Далее, в той мере, в какой поступающий неправосудно лишь неправосуден и

не дурен в целом, ему невозможно поступать неправосудно с самим собой (это

иной довод по сравнению с предыдущим; действительно, неправосудный в

каком-то определенном отношении подл в таком же частном смысле, как, скажем,

трус, а не как обладатель [всей] подлости целиком, а значит, и поступает

неправосудно он не в меру такой [подлости]). В самом деле, иначе одного и

того же [человека - самого себя] - можно было бы одновременно и обделить и

наделить одним и тем же, а это невозможно; напротив, правосудие и

неправосудие необходимо существуют между [двумя или] несколькими [лицами].

Кроме того, [неправосудный поступок] предполагает произвольность,

сознательный выбор и первый шаг, так как не считается, что неправосудно

поступают, делая в ответ то же самое, из-за чего пострадали, между тем как

тот, кто [поступает неправосудно] с самим собой, одновременно [одно и то же]

испытывает и делает.

Кроме того, [наконец], получится, что, [поступая с собой неправосудно,

человек] терпит неправосудие по своей воле.

И в конце концов, никто не поступает неправосудно без того, чтобы

совершить частное неправосудное дело, но никто не может блудить со своей

[женой), вломиться в собственный дом, украсть свое [имущество].

В целом [вопрос о] неправосудном поступке по отношению к самому себе

разрешается благодаря определению, [которое мы дали понятию] "по своей воле

терпеть неправосудие".

Очевидно, что и то и другое дурно - и терпеть неправосудие, и поступать

неправосудно, ведь одно означает иметь меньше, а другое - [иметь] {больше

середины...}, она же подобна здоровью во врачебном [искусстве], закалке - в

гимнастическом.

Поступать неправосудно, однако, хуже, ибо если такие поступки достойны

осуждения и причастны порочности,- причем либо полной и безусловной

порочности, либо близкой к тому (ведь не все, что произвольно [и

неправосудно), сопряжено с неправосудностью [как складом]), - то "терпеть

неправосудие" не причастно к порочности и неправосудности.

Итак, само по себе терпеть неправосудие менее дурно, но при [известном]

стечении обстоятельств ничто не мешает этому быть большим злом. Впрочем,

искусству [или науке] до этого нет дела. Так, воспаление легких [врачевание]

называет болезнью более [опасной], чем ушиб, и все-таки при стечении

обстоятельств последний может оказаться иной раз [опаснее], если случится

так, что [человек], упавший от удара и получивший ушиб, захвачен врагами или

погиб.

В переносном смысле, или пользуясь сравнением, [можно сказать], что

право может существовать не в отношении к самому себе, но в отношениях

частей [души], причем не всякое право, а "господское" и "семейное". Ведь в

этих рассуждениях было проведено различие между частью души, наделенной

суждением и лишенной суждения; имея в виду [обе] эти части, и думают, что

существует неправосудность в отношении к себе самому, ибо между этими

частями может быть [так, что] они испытывают нечто вопреки собственным

стремлениям (orexeis), и потому у этих [частей души] своего рода право в

отношениях друг к другу подобно [правовым отношениям] начальника и

подчиненного.

Итак будем считать, что правосудность и другие [нравственные

добродетели] мы, таким образом, разобрали.

 

 

КНИГА ШЕСТАЯ (Z)

 

1(I). Поскольку ранее мы сказали, что следует избирать середину, а не

избыток и недостаток, а середина такова, как определяет верное суждение, то

давайте в этом разберемся.

Итак, для всех вышеупомянутых складов [души], как и для прочего,

существует определенная "цель", с оглядкой на которую обладающий суждением

натягивает и ослабляет [струны]; и для обладания серединой в чем бы то ни

было существует известная граница (horos), которая, как мы утверждаем,