Банки: испытание на прочность

В нашем вопросе все рано или поздно шли нам навстречу. И только с банками была совершенно другая ситуация. Нам гораздо легче было добиться гарантированных зай­мов, чем отсрочки платежей на сумму 655 миллионов долларов от наших четырехсот кредиторов.

Во время слушаний банки к нашему вопросу отнес­лись отрицательно. Главы банков «Ситибэнк», «Бэнк оф Америкэн», «Леман бразерс» давали отрицательные пока­зания. Глава банка «Леман бразерс» сравнил даже нашу ситуацию с Вьетнамом.

Я встречался с Питерсом Фитсом, который представ­лял «Ситибэнк» и Роном Дрэйком из «Ирвинг траст». Но их волновала одна проблема — как вернуть свои деньги. Судьба тысяч людей их не интересовала.

Они хотели объявления нашего банкротства. Но я упорно добивался своего.

Больше всего мы спорили с Роном Дрэйком. Однако как это ни парадоксально, но сейчас он является моим личным финансовым советником в банке «Мэрил Линч». С 1980 года мы прошли долгий путь и стали друзьями.

В 1979 году наша задолженность составляла 4750 мил­лионов долларов. Эти займы накапливались в течение нескольких лет. А наши банкиры были похожи на водите­лей, которые умудрились заснуть за рулем.

Это произошло потому, что корпорация была для банков золотым дном и поэтому никто не хотел обращаться к проблемам. Больше пятидесяти лет корпорация «Край­слер» обращалась к банкам и всегда погашала свои ссуды.

Корпорации не всегда было выгодно брать большие ссуды и платить крупные дивиденды. Особенно это стано­вится понятным, когда наступают трудные времена.

Таким образом выяснилось, что оценка кредитоспо­собности фирмы «Крайслер» была ниже, чем у компаний «Дженерал моторе» и «Форд». Нам в итоге приходилось платить больший процент по займам. Компания брала ссуды по самым высоким процентным ставкам, а банкам это было выгодно. Такого не делала компания «Дженерал моторс», так как ее прибыли позволяли ей быть самой себе банком.

В трудные времена нас банки предавали. И, конечно же, как прореспубликански настроенные, они не хотели одобрить закон о гарантированных займах. Банки считали, что в результате нашего банкротства они ничего не по­теряют, так как банковские займы в основном предостав­лялись «Крайслер файнэншл».

Однако они глубоко ошибались. В случае объявления банкротства все займы должны были блокироваться на период от пяти лет до десяти. На основании положения закона штата Мичиган процентная ставка на непогашен­ные ссуды сокращается до шести процентов в год вплоть до окончательного решения их судьбы. С трудом удалось убедить банки, чтобы они пошли нам на уступки.

Но они меньше всего были настроены на это. Во-первых, они не зависели от восстановления позиций на­шей компании. Во-вторых, банков было очень много. Когда в 1971 году компания «Локхид» получила займы, разговор шел о 24 американских банках. Наши же бан­ки-кредиторы находились по всему миру. Самый круп­ный наш долг банку из Нью-Йорка «Менюфекчурерс Хэновер» составлял 200 миллионов долларов. А самый малый долг банку «Твин ситибэнк» в Литл-Рок, штате Арканзас, — в 78 тысяч долларов. Мы должны были банкам столиц мира.

Много лет мы сотрудничали с «Мэнюфекчурерс Хэно­вер», который имеет кличку «Мэнни Хэнни».Наши руко­водители состоят в правлении банка. Соответственно бан­киры присутствовали на заседании совета директоров компании. Председатель правления банка Джон Мак-джилликади заключил с компанией «Крайслер» соглаше­ние о кредите на сумму 455 миллионов долларов. К тому же он выступил в Конгрессе в защиту гарантированных займов. Он сказал: «Я не считаю, что гарантированные займы корпорации «Крайслер» подорвут систему свобод­ного предпринимательства».

Макджилликади был нашим последовательным сто­ронником. Именно он убедил членов правления банка «Мэнюфекчурерс Хэновер» предоставить массу льгот.

Другим нашим другом был Дж.Уильям Миллер. Он всячески убеждал комиссию Палаты представителей в уникальности нашего случая. Миллер считал, что банкам необходимо смириться с создавшимся положением.

Однако Уолтер Ристон из «Ситибэнк» был настроен против предоставления гарантированных займов. Так как он был влиятельным банкиром, он стал нашим сильным противником. «Ситибэнк» был уверен в объявлении на­шего банкротства и поэтому не хотел ждать получения своих 15 центов за доллар, которые мы обещали в качес­тве условия сделки. Кроме того, нами было предложено 15 центов в виде привилегированных акций. Но «Сити­бэнк» упорно стоял на своем и ставил всяческие препоны на нашем пути.

Но этот конфликт был только частью кампании по противодействию корпорации. В числе наших кредиторов были большие банки и малые, американские и иностранные, а также страховые компании. Займы предоставлялись фи­лиалам «Крайслер Кэнэда» и «Крайслер файнэншл». Ссуды также получали заграничные дочерние предприятия кор­порации.

У нас были подлежащие к оплате займы по различным процентным ставкам. Были займы под низкие проценты и по твердым ставкам в 9 процентов, по плавающим став­кам, по плавающим ставкам с премиальным коэффициен­том, которые колебались от 12 процентов в январе до 20 процентов в апреле, когда мы заканчивали переговоры с банками. И потом опять 11 процентов к моменту оконча­ния сделки.

В одних банках сумма наших займов закончилась, а в других мы получили только часть. Случалось так, что по некоторым займам мы просрочили погашение займов, как, например, с испанским банком на 90 дней. Кроме того, существовали долгосрочные займы, которые необхо­димо было погасить только в 1995 году.

Конечно же, это породило разногласия между банка­ми. Причем банкиры не желали приходить к компромис­сам. Они не хотели уступать друг другу.

Американские банки не хотели воспринимать иностран­ные банки. Многочисленные отсрочки и отказы от платежей свидетельствуют о том, что банки попали в такое же положение, как когда-то компания «Крайслер». Но им больше повезло, так как у них есть «богатый дядюшка», который придет им на помощь.

Так, например, Мексике был выписан в срочном по­рядке, без лишних препирательств чек на один милли­ард долларов, который требовался, чтобы избежать не­выполнения своих обязательств по займам, полученным от нью-йоркских банков. Причем не было никаких слу­шаний по этому делу. Банки не потерпели никаких убытков в этом деле. А этот миллиард был изъят у нало­гоплательщиков.

Банки не хотели предоставлять гарантированных зай­мов для банков, но для себя они готовы сделать все возможное. Конечно же, они совершили много невыгод­ных операций с иностранными банками. Но Междуна­родный валютный фонд всегда помогал им. Банки требо­вали от нас выполнения жестких санкций. Однако я не слышал ничего относительно того, чтобы кто-то с ними обошелся жестоко по поводу слишком рискованных зай­мов. Да, возможность отмены банком «Ситикорп» выплат по дивидендам и сокращение жалованья кажутся фантас­тикой!

В Совете Федеральной резервной системы находятся одни только банкиры и ни одного бизнесмена. Банк всег­да спасут. Если случится беда с двумя маленькими банка­ми в Оклахоме, то Пол Валкер сразу же примет меры по предоставлению помощи. А когда несчастье случается с промышленными предприятиями, разговор почему-то за­водят о принципе свободного предпринимательства.

Хотя на самом деле здесь этот принцип ни при чем. Зато действует принцип двойной морали.

А иностранные банки также предъявили свои претен­зии. Японские банки вполне логично заявили, что не хо­тят быть жертвами американских проблем, говоря, что в их стране прежде всего в подобных ситуациях решают проблемы иностранных банков.

Канадские банки также заговорили о несправедливос­ти. Их поддержало канадское правительство. В обмен на гарантированные правительством США займы оно требо­вало гарантий от нас по обеспечению фиксированного уровня занятости.

Канадцы были в положении младшего ребенка в семье, который донашивает одежду старших. Наши машины с задним приводом — большой автофургон и «Нью-Йоркер», которые производились в Канаде, безнадежно устарели.

В итоге мы пришли к компромиссу. Мы гарантирова­ли канадцам определенную долю занятости в Северной Америке, которая должна была составить 11 процентов. Из-за того что в Америке не была разработана энергети­ческая программа, в Канаде с падением цен на горючее производимые там машины больших размеров шли нарас­хват. Был период, когда доля канадских рабочих, занятых на североамериканских предприятиях корпорации «Край­слер», достигла 18 процентов.

Банки в качестве аргумента против нас выдвигали слу­чай с компанией «Телефункен». Дело в том, что два года назад правительство ФРГ выдвинуло программу по спасе­нию компании, но американские банки не захотели в ней участвовать. Поэтому сейчас немецкие банки отмежева­лись от наших проблем.

И тут американские банки стали говорить о справед­ливости. Они поняли, что все находятся в одной лодке. Поэтому возник вопрос о равноправном участии банков в решении нашего вопроса.

Но тут стали возмущаться мелкие банки, которые го­ворили о том, что их доля в активах компании «Крайслер» гораздо больше, чем у нью-йоркских банков. Поэтому не­обходимо, чтобы объем уступок соответствовал размеру активов банка.

Поэтому нам пришлось выдать свидетельства на полу­чение 12 миллионов наших акций при условии, что ука­занные свидетельства будут реализованы при курсе наших акций 13 долларов. Свидетельства должны быть действительны до 1990 года. Когда об этом узнали в совете по га­рантированным займам, то потребовали от нас такого же соглашения, аргументируя это тем, что он является также заимодавцем и рискует суммой, которая больше суммы банковских ссуд на 50%. В итоге правительство согласи­лось от нас получить свидетельства на 4 миллиона акций.

Окончательно мы выдали свидетельства на 26,4 мил­лиона акций. Это был значительный вычет из наших ак­тивов. Тогда мы не очень задумывались о последствиях. В тот момент нам срочно требовалась всеобщая поддержка.

Потом мы еще продолжали оформлять окончательные соглашения с банками. Основной объем работы продела­ли Джерри Гринуолд и Стив Миллер.

Все время Джерри принадлежало работе. Каждую пят­ницу он проводил вместе с созданными им 22 рабочими группами. Миллер же мотался из Нью-Йорка в Вашинг­тон, из оттавы в Париж, посещая банки.

Но, конечно, большую часть времени он проводил в Нью-Йорке. Завтракал он с одним из наших юристов. По­том встречался с банкирами и юристами. В 6 часов вечера он присутствовал на очередном приеме у банкиров. В 8 часов он давал обед очередной группе банкиров. В 10 он наконец-то возвращался в гостиницу. В полночь он свя­зывался с японскими банкирами или вел переговоры с фирмой «Мицубиси».

Стиву удавалось создавать на переговорах атмосферу доброжелательности. Вот что он говорил банкирам: «Я по­нимаю. Что вы никогда в своей жизни не сталкивались с таким случаем. Но нам необходимо преодолеть эти труд­ности сообща».

Стив был очень принципиальным, но знал, когда можно ослабить поводья. На одной встрече банки начали ссорить­ся. Тогда Стив приставил к виску пистолет и сказал: «Если вы сейчас не примиритесь, мне придется застрелиться».

Участники одной встречи послали за сандвичами в ближайшую кулинарию. Там спросили: «Вы из фирмы «Крайслер»? Нет. Мы не дадим вам сандвичей, пока вы не заплатите нам вперед». Вот в какой атмосфере недоброже­лательства нам пришлось жить. Нам не доверяли даже в кулинарии.

Сначала Стив встречался с банкирами по отдельности, но это привело только к разногласиям. Тогда Стив решил собрать всех в одном помещении.

Это сразу привело к конкретным результатам. Многие банкиры встречались между собой впервые. Стив произ­нес маленькую речь: «Я понимаю, что этот план неприем­лем для вас. Но я хочу, чтобы вы все-таки еще раз прошту­дировали его на выходных. Мы встретимся с вами 1 апре­ля, во вторник. И там посмотрим, есть ли смысл в наших встречах».

Банкиры пригрозили, что не явятся на встречу, но в итоге явились все. Тогда был сложный период для банков. На рынке цена серебра резко подскочила из-за политики «Хант бразерс». Дела «Бэйч» находились в тяжелом поло­жении. Процентные ставки возросли на 20 процентов и грозили увеличиться еще на пять процентов.

Если бы мы не пришли к соглашению с банкирами, все закончилось бы катастрофой. Вполне вероятно, что банкротство корпорации могло бы повлечь ряд других экономических катастроф.

1 апреля Стив открыл встречу следующей потрясаю­щей речью: «Господа, прошлой ночью совет директоров провел экстремальное заседание, на котором учитывая нынешнее опасное положение в экономике, принял ре­шение объявить банкротство компании «Крайслер».

Произошел эффект разорвавшейся бомбы. В зале на­ступила тишина. Потом Миллер добавил: «Господа, вы за­были, что сегодня первое апреля».

Аудитория вздохнула с облегчением. Только европей­ские участники встречи смотрели недоуменно. Они не имели понятия о первоапрельских шутках.

Да, эта шутка была очень рискованным явлением. Но именно такой ход помог оценить положение во всем его ужасающем виде. В итоге компромиссный план Стива был принят всеми присутствовавшими банкирами. В пла­не намечалась отсрочка и сокращение платежей по про­центам на общую сумму 660 миллионов долларов плюс продление на четыре года срока займов на сумму 4 милли­арда долларов со ставкой 5,5 процента.

Но план мог воплощаться в реальность только при условии того, что каждый банк согласится пойти на уступки. А некоторые банки, такие, как иранский банк «Тейярат», заставляли нас волноваться. Мы должны были банку 3,6 миллиона долларов. Но тогда произошел кон­фликт из-за заложников, и правительство США заморо­зило иранские вклады на сумму около восьми миллиардов долларов. К частью, иранцы согласились выполнять все условия договора.

А к июню почти все банки приняли план. Таким обра­зом, мы уже могли получить первые 500 миллионов долла­ров из гарантированных займов. Но у нас быстро истоща­лись запасы наличных для выплаты по текущим счетам. 10 июня 1980 года мы должны были приостановить все опе­рации по выплате нашим поставщикам. Снова перед нами возник призрак банкротства.

Надо было подождать всего несколько дней до получе­ния 500 миллионов в счет гарантированных займов. Но согласятся ли ждать поставщики? Даже если бы они и не заставили нас объявить о банкротстве, они могли в любой момент приостановить отгрузку материалов и деталей. А это было для нас смертельно. Но наши поставщики нас не подвели.

К этому моменту уже 90 процентов банков согласи­лось принять наш договор. А это было 95 процентов под­лежащих погашению кредитов. Но нам необходимо было согласие 100 процентов кредиторов. Но время нас поджи­мало. Необходимо было оформить все документы.

Так, например, банк в штате Аляска отправил доку­ментацию почтой, а не специальным курьером. Поэтому пришлось во избежание опоздания отправить банку еще один комплект документов.

В штате Миннесота банковский служащий, подгото­вив документы, положил их в коробку рядом со своим ра­бочим столом. Утром он собирался подать их на подпись. Но ночью уборщица подобрала их и кинула в машину для измельчения ненужных бумаг.

Банк в Ливане не мог нам отправить документы из-за войны, которая шла там.

В результате мы добились того, чтобы их доставили в американское посольство. А совету по гарантированным займам пришлось заочно принять их действительность.

В той ситуации мы стремились соблюсти все равные условия. Обычно в таких случаях крупные банки выкупают обязательства у мелких банков.

Некоторым мелким банкирам казалось, что они все равно рано или поздно понесут потери. Они думали, что продление срока действия займов означает просто замену хороших денег на плохие.

В мае Стиву пришлось совершить марш-бросок по За­падной Европе, чтобы убедить упрямых банкиров. В «Фа-нэншл тайме» появилась статья, в которой утверждалось наличие тайного плана погашения займов для банков, ко­торые не согласятся подписать соглашение. Но как ни странно, этот факт принес еще больше проблем нам в убеждении банкиров. Они все хотели увидеть этот тайный план. К сожалению, Стиву нечего было им предложить.

В США не хотели принять условий сельские банки. Так, один не хотел подписывать соглашения из-за ссуды в 75 тысяч долларов. И тут снова всплыл слух о том, что мы погашаем ссуды отказавшимся банкам. Нам пришлось сломить сильное сопротивление. Но с июне я задавался вопросом, когда все это закончится.

Но самое страшное было впереди. Глава банка «Америкэн нэшнл ситибэнк энд траст компани» в городе Рок­форд, штат Иллинойс, не хотел подписывать соглашения, утверждая, что мы все равно обанкротимся. Кнапп требо­вал немедленного погашения нашей задолженности.

Но, к счастью, в Рокфорде помещался один из сбороч­ных заводов, на котором работали многие жители города.

Поэтому они начали оказывать давление на правление банка.

Но это не имело результата. В итоге Стиву Миллеру пришлось прилететь в Рокфорд. Стив не был уверен в том, что ему удастся встретиться с Кнаппом.

Кнапп встретился с Миллером в здании мэрии. Одна­ко, несмотря на эмоциональные речи Стива, Кнапп оста­вался непреклонен.

А через несколько дней рокфордский банк подписал соглашение. На Кнаппу оказали давление из нескольких компаний, которые зависели от компании «Крайслер». Свое недовольство выразили политические деятели, вклад­чики пригрозили изъять свои вклады. Угрожали даже под­ложить бомбу в здание банка. Конечно же, Кнапп во всем видел нашу руку.

После Кнаппа Стиву пришлось поговорить еще с па­рой банкиров. И в конце июня мы добились согласия всех кредиторов.

Нам оставалось только оформить документы и провес­ти заключительное собрание. На этом собрании должна была присутствовать группа юристов, чтобы выборочно проверить документы и объявить сделку состоявшейся. Но перед нами было десять тысяч отдельных документов. На одно только печатание было потрачено два миллиона долларов! Высота этих документов была равна семиэтаж­ному дому.

Кроме того, документы были разбросаны по всему Нью-Йорку в разных юридических фирмах. Но основная масса документов находилась в юридической фирме «Дебевуаз, Плимтон, Лайонс энд Гэйтс» в «Вествако билдинг» на Парк-авеню в Манхэттене.

В понедельник 23 июня они приводились в порядок для представления заключительному собранию. С нами работала большая группа юристов.

Примерно в 7.30 Стив Миллер, который находился в это время на 333 этаже «Вествако билдинг» заметил в окне клубы черного дыма. Вскоре он понял, что это пожар.

Став не желал поставить под угрозу заключительное собрание, поэтому не хотел обращать сначала внимания на пожар. Но чрез несколько минут началась эвакуация контор.

Когда мы добрались да места происшествия, Парк-авеню была заблокирована пожарными машинами. В это момент Стив подумал, что это рок. И видно, сам Бог не хочет, чтобы эта сделка состоялась. Да, видно, действи­тельно не стоило нарушать принципов свободного пред­принимательства.

Мы с ужасом наблюдали, как пламя пожирало этаж за этажом. Пожар был приостановлен на 20 этаже. Наши до­кументы находились выше 30 этажа.

Потом мы отправились обедать в ресторан. По пути Миллер столкнулся с Джерри Гринуолдом, который при­летел подписать документы.

Гринуолд поинтересовался, что случилось: «Почему такое движение, может быть, это пожар? Представьте, если бы пожар случился в нашем помещении!».

Стив сказал: «Горит именно наше здание».

Гринуолд подумал, что Стив шутит. Он продолжал свой путь, пока не увидел пожарных.

Потом в два часа ночи Джерри, Стив и юристы собра­лись в помещении «Ситикорп сентер». Они решили не­медленно вытащить из здания все наши документы. В по­ловине третьего они начали прорываться через полицей­ские заграждения. Им удалось убедить полицейских про­пустить их в здание.

Двадцать человек поднялись на лифте и сложили до­кументы в коробки, погрузив на тележки. Через час ко­лонна юристов толкала эти тележки по мостовой Парк-авеню, потом к «Ситикорп билдинг» и в помещение кон­торы «Ширмен энд стерлинг». Остаток ночи они приво­дили документы в порядок.

К полудню следующего дня документы были приведе­ны в порядок. В полдень состоялось заключительное соб­рание в большой конференц-зале фирмы «Ширмен энд стерлинг». В зале были установлены микрофоны двусто­ронней связи с Парижем, Детройтом, Уолл-стрит, Торон­то, Вашингтоном, где находились члены совета по гаран­тированным займам.

Наш главный юрист Билл Маттесон сделал переклич­ку. «Торонто, вы готовы завершить сделку? Париж, вы го­товы?» Во всех случаях следовал положительный ответ.

В 12.26 24 июня сделка была завершена. В тот же день наши финансовые консультанты вычли из первого взноса свой гонорар в размере 13 миллионов 250 тысяч долларов. Стив Миллер выписал чек на 486 миллионов 750 долла­ров. Потом он отправился в банк «Мэнни Хэнни» и за­полнил депозитный бланк как обычный вкладчик.

Так началась наша новая жизнь.