Самореализация

 

Никому из пациентов не удается в процессе терапии пол­ностью разрешить свои конфликты или высвободить все напряжения. На то есть две причины. Первая заключается в том, что психологические и физические паттерны подав­ления настолько глубоко структурированы в личности, что не могут быть полностью устранены. Я не раз демонстри­ровал своим пациентам, что нельзя полностью стереть про­веденную карандашом линию на листе бумаги. Всегда ос­тается какой-то след. Точно так же наш опыт выгравиро­ван в наших телах. Вторая причина в том, что травмирующий опыт индивида — это часть его жизни, и он не может быть отвергнут или проигнорирован. Однако его можно пода­вить или принять. Если он подавляется, то становится для человека источником проблем. С другой стороны, через его принятие и понимание человек может расширить свое вос­приятие и повысить чувствительность. И он может послу­жить исходным материалом для творческого процесса.

К счастью, пациенты не просят, чтобы их переделали заново. Они лишь хотят снова почувствовать, что жизнь может доставлять удовольствие. Когда-то у них было это чувство, поскольку именно на нем основаны их мечты о счас­тье. Сама мысль, что это чувство, возможно, предполагает, что оно знакомо человеку. Я не уверен, что человек мог бы выжить, если бы у него, когда он был ребенком, не было хотя бы нескольких моментов радости. Воспоминания, пусть даже очень смутные, об этих переживаниях поддер­живают его дух в тяжелых ситуациях, с которыми он по­зднее сталкивается. Каждый пациент, который побывал у меня, несмотря на свое отчаянное положение или серьез­ность нарушения, мог припомнить подобные моменты. Он хочет вновь ощутить эту радость, но уже не как воспомина­ние, а как реальное переживание, вызванное настоящими событиями. Он хочет понять, что в прошлом привело к ут­рате этого чувства, и узнать, как избежать в будущем по­вторной потери.

Трудность достижения этих целей заключена в процес­се обновления. Пациенту необходимо пережить свою жизнь заново, в полном объеме, каждое чувство и каждую мысль, возможно даже действие. Он проходит все заново, но двигаясь в обратном направлении, от настоящего к прош­лому. Благодаря этой обратной последовательности он мо­жет опираться на реальность. Он должен знать, кем он яв­ляется сейчас, чтобы понять, как он таким стал. Настоящее можно понять только через прошлое, однако прошлое само по себе имеет значение только потому, что оно повлияло на настоящее. Я подчеркиваю это потому, что у пациентов, как и у большинства остальных людей, есть склонность или игнорировать прошлое, или жить в нем. И то, и другое отношение нивелируют значение настоящего и, следователь­но, значение «Я». Человек должен принять то, что случи­лось в прошлом, а не путать его с настоящим.

В этом движении в обратном направлении, от взросло­го к юноше, далее к ребенку и младенцу человеку пред­стоит столкнуться с той самой ситуацией, которая привела к замене истинного «Я» образом эго. Толчком для событий, в ходе которых чувство невинности ребенка сменилось чув­ством вины, послужило его противостояние с родителями. В этом противостоянии ребенок сперва чувствовал себя правым. Однако после неудачных попыток изменить ро­дительскую установку это чувство сменилось ощущени­ем собственной неправоты. Чувство неправоты оказалось невыносимой ношей, и в итоге, подчинившись родительс­кой власти и приняв точку зрения родителей, ребенок ока­зался на стороне правых, но потерял свои права. Этот пе­реход (от чувства правоты к чувству неправоты, от чувства невинности к чувству вины) не был связан с сознательным решением. Он происходил постепенно, по мере подавле­ния негативных и враждебных чувств и их последующего замещения мыслями и установками, более приемлемыми для родителей. Следовательно, его невозможно вспомнить как какое-то конкретное событие и необходимо воссоз­дать из разрозненных воспоминаний о прошлом опыте. Однако эти воспоминания связаны с подавленными чув­ствами и не могут быть вызваны, пока чувства не будут реактивированы.

Реактивация подавленных чувств в процессе терапии происходит трудно. Этому противостоят с одной стороны эго-защиты, с другой - страх перед подавленными чувства­ми. Благодаря подавлению чувств, эго удалось создать от­носительно безопасные условия для личности, и оно не го­тово рисковать этой защищенностью, вызывая прошлые конфликты. Такая позиция эго подкрепляется страхом па­циента перед интенсивными чувствами. Пациент боится, что его гнев выйдет из-под контроля и перерастет в ярость или бешенство. Он боится, что его полностью поглотит горе или он будет подавлен своим отчаянием. Он боится, что страх сменится паникой или ужасом и полностью парали­зует его. Когда эти чувства пробуждаются, они становятся для человека реальностью, так что его страх перед ними вполне обоснован.

Ситуацию еще больше усугубляет возникающее у па­циента в процессе терапии чувство беспомощности, кото­рое также было частью исходной ситуации, приведшей к подавлению чувства. Ребенок вынужден был отказаться от противостояния с родителями, иначе возникала опасность, что откажутся от него самого. Родители прибегают к отка­зу в своей любви или угрозе такого отказа как средству конт­роля над ребенком. Чувство беспомощности снова подни­мает проблему выживания, проблему, которая, не получив решения, была отправлена в бессознательное. Поскольку самоотречение способствовало выживанию ребенка, са­моутверждение, по-видимому, представляло для него угро­зу. Тем не менее, определенная доля самоутверждения так­же необходима для выживания в этом мире.

Высвобождение подавленных чувств пациента и уста­новление контакта с внутренним ребенком требует посто­янной согласованной работы на психологическом и физи­ческом уровнях. Эго-защиты, которые препятствуют при­нятию естественных эмоциональных реакций ребенка на удовольствие и боль, должны быть проанализированы. Хро­нические мышечные напряжения, которые блокируют весь диапазон эмоциональных выражений, должны быть осво­бождены. Этого нельзя достичь с помощью подхода, ори­ентированного на какой-либо один уровень. Психотерапия, аналитическая или любая другая, не предусматривающая выражение подавленных чувств, способствует усилению контроля в ущерб спонтанности и укреплению эго в ущерб телу. Если же терапевтическая работа ограничивается вы­ражением чувств, то происходит поощрение импульсивно­сти в ущерб интеграции.

Творчество в терапии, как и в жизни, является результа­том синтеза полярных сил. Способность выражать чувство и умение контролировать его выражение — это две сторо­ны одной монеты, иначе говоря, качества зрелого челове­ка. В начале терапии функция контроля выполняется тера­певтом. Пациента поощряют «отпустить» чувство, гаран­тируя, что терапевт сможет справиться с ситуацией. Гнев направляется на кушетку и не становится деструктивным. Пациент может дать волю своей печали, зная, что он не оди­нок и рядом с ним сочувствующий слушатель. Он может через крик выразить свой страх, зная, что может получить поддержку. Он может позволить себе быть беспомощным, поскольку верит в силу терапевта. Постепенно этот конт­роль переходит к пациенту, который приходит к заключе­нию, что если он принимает свои чувства и доверяет им, они перестают быть темными, неведомыми силами, кото­рые угрожают его эго. К нему приходит понимание того, что его негативные и враждебные чувства — это реакция на боль, а нежные чувства — реакция на удовольствие.

Постепенно, с укреплением своей связи с реальностью, пациент переходит от защитной позиции и эго-контроля к открытой позиции и творческому отношению к жизни. Первым шагом пациента навстречу реальности становит­ся его идентификация с телом. Терапевт помогает ему уви­деть себя с точки зрения тела, а не через призму образа эго, которое находится в конфликте с телом. Он начинает сознавать свои мышечные напряжения и ощущать их вли­яние на его отношения и поведение. И он учится снижать эти напряжения с помощью соответствующих физичес­ких упражнений. Идентификация с телом является так­же первым шагом к самореализации.

Второй шаг навстречу реальности — это признание прин­ципа удовольствия в качестве основы сознательной дея­тельности. Мотивация всех наших действий заключается в стремлении к удовольствию и в избегании боли. Пресле­дуя эту цель, мы можем идти разными путями, однако нами движет одно желание. Человек, который не признает, что его действия мотивированы жаждой удовольствия, или ко­торого сдерживает страх перед удовольствием (чувство вины), не имеет представления о реальности своей живот­ной природы.

Третий шаг — принятие собственных чувств. Чувства — это спонтанные реакции организма на его окружение. Чело­век не в силах повлиять на свои чувства, они не подчиняются его воле или разуму. Все, что он может, — это выразить свои чувства или удержаться от их выражения, в зависимости от ситуации. Идя против своих чувств, человек изменяет самому себе. Если он отвергает свои чувства, то он отвергает себя.

Четвертый шаг — осознание того, что все функции чело­века взаимно связаны. Человека, укорененного в реально­сти, отличает субъективная установка. Он знает, что его мышление связано с чувствами и обусловлено телесными реакциями. Он может быть объективен, поскольку созна­ет свою субъективность. Даже самое абстрактное из его рассуждений неотделимо от его актуального состояния. Он не говорит: «Я мыслю, следовательно, существую». Если бы он и хотел что-то сказать, то это были бы слова: «Так как я существую, я мыслю».

Пятый шаг — это смирение. Смирение заключается в признании ограниченности своих способностей. Оно про­тивоположно самомнению эго. Мы беспомощны во многих важных жизненных вопросах. Мы не можем обрести насто­ящую любовь, даже за все деньги мира. Мы не можем гене­рировать удовольствие, даже обладая той властью, которой наделяют нас современные технологии. Человек начинает свою жизнь в чреве женщины не по своей воле и заканчива­ется она независимо от его желания. Мы не создаем ее, и мы не можем сохранять ее вечно. Мы должны заботиться лишь о том, чтобы прожить ее максимально полно.

Смирение — признак человека, который полностью принимает себя. Такой человек ни робок, ни высокомерен. Он не эгоистичен, но и не старается держаться в тени. Приз­навая собственную уникальность, он прекрасно сознает, что является частью большего порядка. И хотя он понима­ет, что его жизнь подчинена внеличностным силам, он ощу­щает эти силы, природные и социальные, внутри себя и воспринимает их как часть своего существа. Следователь­но, он является как субъектом, так и объектом, одновре­менно и творцом, и «творением» в мастерской жизни.

Положение человека - это сочетание кажущихся про­тиворечий, разрешение которых происходит спонтанным образом в творческом процессе жизни. Каждое человечес­кое существо одновременно и животное, и носитель куль­туры. Когда эти две противоположные силы сливаются твор­чески в его личности, человек становится окультуренным животным. Его культура - это надстройка, воздвигнутая на фундаменте его животной природы и предназначенная для усиления и возвеличивания этой природы. Такого сли­яния не происходит, если процесс передачи культуры, вос­питательный процесс, сводится к попыткам модифициро­вать и контролировать животную сущность человека. Если модификация была осуществлена и был установлен конт­роль, то человек превращается в прирученное животное, чей творческий потенциал уничтожен ради достижения высокой продуктивности. Если этого сделать не удалось, то человек остается жить, терзаем яростной животной сущ­ностью, которая часто прорывается сквозь культурный фасад в виде бунтарского и деструктивного поведения.

На самом деле попытка модифицировать животную природу человека может быть успешной лишь отчасти. Процесс приручения не оказывает существенного влия­ния на глубинные уровни человека, охватывая лишь по­верхностный слой. За подчинением и послушанием всег­да можно обнаружить скрытое сопротивление и про­тиводействие, которые связаны с подавленными негатив­ными и враждебными чувствами. А за открытым неприя­тием и возмущением большинства молодых людей скры­вается уровень подчиненности, связанный с подавленны­ми чувствами страха и отчаяния. У взрослых установка подчинения представляет собой защиту от внутренних чувств сопротивления и враждебности, в то время как внешняя непокорность является реакцией на внутрен­нюю установку повиновения. Ни одну из этих установок нельзя считать творческой, и ни одна из них не является свидетельством самопринятия.

Для успешной терапии необходимо дотянуться через все слои прямо к сердцу индивида. Чтобы открыть сердце человека навстречу радости, нужно, прежде всего, вернуть его невинность. Надо возродить его веру в себя и в жизнь. Другими словами, надо вернуть человека в то состояние, в котором эти качества были частью его существа. Этим состо­янием является детство.

Человек, который может принять ребенка внутри себя, способен наслаждаться жизнью. В нем живо чувство удивления, которое откроет перед ним дверь в новый опыт. У него достаточно возбуждения, чтобы с энтузиазмом откликнуться на этот опыт. В нем достаточно спонтанности, необходимой для самовыражения. Маленькие дети близки к радости, поскольку еще сохраняют часть невинности и веры, с которыми были рождены. Вот почему Иисус сказал: «Не будете как дети, не войдете в Царство Небесное»*[27].

Творческий человек — не ребенок. Поведение взрослых, которые пытаются быть детьми в своей погоне за весельем, нереалистично и самодеструктивно. Мотивом их ребячества является уход от действительности, а их установка — надуманна. Зрелый человек может обрести мудрость, поскольку он жил и страдал. Но, несмотря на все страдания и полученные знание о мире, он продолжает соприкасаться с ребенком, которым он был и которым в определенной степени является до сих пор. Мы становимся старше, но наши чувства по отношению к жизни, любви и удовольствию не меняются. Хотя наши способы выражения этих чувств могут быть иными, в душе мы все еще маленькие дети. В творческом человеке не существует разделения или барьера между ребенком и взрослым, между сердцем и разумом, между эго и телом.

Любая успешная терапия в одном смысле всегда заканчивается неудачей. Она заключается в том, что не удается достичь образа совершенства. Пациент сознает, что всегда будет иметь те или иные недостатки. Он знает, что его рост не завершен и что творческий процесс, начавшись в тера­пии, становится теперь делом его личной ответственности. Он не уносится из терапевтического кабинета на серебря­ном облаке. Те, с кем это случается, обречены на падение. Он чувствует, что его ноги твердо стоят на земле, он научил­ся ценить реальность и научился творчески походить к воз­никающим проблемам. Он испытал радость, но также и печаль. У него остается чувство достижения самореализа­ции, включающее в себя уважение к мудрости собствен­ного тела. Он заново обрел свой творческий потенциал.

* И. В. Гете «Фауст». — Пер. Б. Пастернака.

** Joann Wolfgang von Goethe. Faust / Trans, by Bertram Jessup. New York: Philosophical Library, 1958. P. 7.

***Carretti, Elias. Crowds and Power. New York: Viking Press, 1963. P. 468.

* Льюис Мамфорд замечает: «Компульсивная игра является единственной приемлемой альтернативой компульсивной работе». (Norman М. Lobsenz. Is Anybody Happy? Garden City Doubleday & Company, 1960. P. 75.)

** Norman М. Lobsenz. Is Anybody Happy? Garden City Doubleday & Company, I960. P. 19.

*** Ibid, p. 15.

 

* Эскапада — шальная выходка, выпад, проделка. — Прим. ред.

* * Выражение «being productive», использованное автором, можно перевести не только «быть продуктивным», но и «быть плодовитым». По-видимому, Лоуэн имел в виду оба эти значения. — Прим. ред.

* Перевод С. Я. Маршака. - Прим. ред.

* Спастичность — состояние повышенного мышечного тонуса. — Прим. ред.

* * Клонический - от слова клонус, обозначающего быстрые ритмичные сокращения мышцы или групп мышц. — Прим. ред.

* Гиперемия — наличие повышенного количества крови в участке или органе. — Прим. ред.

** Тургор — состояние наполненности, упругости тканей. — Прим. ред.

*** W. Reich, The Furction on the Orgasm. New York: Orgone Institute Press, 1942. P. 251.

* Высшая американская театральная награда. — Прим. ред.

* Alexander Lowen. The Betrayal of the Body. New York: Macmillan, 1966.

* Adolph Portmann. New Paths in Biology. New York: Harper & Row, 1964. стр.152.

** Там же, стр. 151.

 

* Там же, с. 155.

** Там же, стр.35.

* Выражение, имеющее оттенок неуважительного отношения. Его можно примерно перевести как «человек, иссушающий головы (мозги)». — Прим. ред.

* Erich Newman, Origins and History of Consciousness, trans. by R. F. С Hull. Princeton, Princeton University Press, 1954.

*Will Durant, Pleasure of Philosophy. Now York: Simon & Schuster, 1966. P. 30.

* Samuel Batler, Erewhon. NewYork, 1872.

* В соответствии с другим значением слова grace, переводится как «Ваша милость (светлость)». — Прим. ред.

* В английском языке эти фразы звучат почти идентично. — Прим. ред.

* Хотя Лоуэн и ставит в кавычки выражение «the projection of a surface upon surfaces, в действительности Фрейд высказался несколько иначе: «The ego is first and foremost a bodily ego; it is not merely a surface entity, but is itself the projection of a surfaces. В русском переводе: ««Я» — прежде всего телесно; оно не только поверхностное суще­ство, но и само — проекция поверхности». (Зигмунд Фрейд. Я и Оно.) — Прим. ред.

* Горгулья — скульптура в виде уродливой фантастической фигуры, венчающая водосточную трубу, в переносном значении — человек с Уродливым лицом. — Прим. ред.

* Научение (learning) в данном случае — процесс активного усвоения знаний и навыков, который противопоставляется обучению (teaching) как пассивному восприятию получаемой извне информации. — Прим ред.

* Sandor Rado, «Hedonic Self-Regulation» // Robert G. Heath. The Role of Pleasure in behavior, ed. New York, Harper & Row, 1964. P. 261.

*Лат. recessus — отступление. — Прим. ред.

* Симпатико-адреналовая система (sympathicum — симпатическая нерв­ная система + adrenalis — надпочечный, относящийся к надпочечни­ку) — важнейший компонент механизма нейрогуморальной регуля­ции функций организма, активация которой обеспечивает быстрые адаптивные изменения в обмене веществ, направленные на мобилиза­цию энергии, а также обуславливает приспособительные реакции организма. — Прим. ред.

* Протоплазма — содержимое живой клетки, включая ядро и цитоп­лазму, окруженное плазматической мембраной. В настоящее время термин практически исчез из научного обихода. — Прим. ред.

* Вакуоль - ограниченная мембраной полость в цитоплазме клетки, внут­ри которой находятся поглощенные клеткой вещества. — Прим. peд.

** Main Reinberg and Jean Ghata. Biological Rhythms. New York: Walker & Company, 1964. P. 7.

*** Wilhelm Reich. The Cancer Biopathy. New York: Orgone Institute Press, 1984.

**** Эндогенный — возникающий, развивающийся в организме вслед­ствие внутренних причин. — Прим. ред.

***** Cloudsley-Thompson J.L. Rhythmic Activity in Animal Psychology and Behavior. New York and London: Academic Press, 1961. P. 27.

* Ribble Margaretha A. The Rights of Infants. 2-nd ed. New York: Columbia University Press, 1965.

* Анализаторы вкуса в виде скопления клеток в многослойном эпителии сосочков языка, а также в мягком небе и надгортаннике. - Прим. ред.

* Уолтер Митти - персонаж рассказов Дж. Гербера «Тайная жизнь Уолтера Митти». Неловкий, робкий человек, находящийся (живу­щий) под каблуком своей жены, он скрашивает убогость повседнев­ной жизни фантазиями о рискованных приключениях, в которых рисует себя настоящим мужчиной и героем. Его имя стало нарица­тельным. — Прим. пер.

* * Koestler Arthur. The Act of Creation. New York: Macmillan, 1964. P. 96.

* Евангелие от Матфея, 18:3. — Прим. ред.