Огненный путь Саламандры 3 страница

— Поехали!

По мере приближения к месту пожара (а что же это могло еще быть!) улицы заполнялись спешащим и вопящим народом, устремляющимся в том же направлении, что и мы. Люди — существа загадочные. Даже если помочь не могут, все равно лезут в первых рядах, хотя бы для того, чтобы потаращиться на чужое горе и совет дельный не вовремя подкинуть. Никогда не понимала такой политики, но ведь и не прогонишь никого, все село, поди, собралось.

Когда мы с Мирабом подъехали к полыхающему строению, от сносимого ветром пламени уже успел заняться соседний дом. Благо он был последним на этой улице, дальше начиналось голое поле. Шум, гам, гвалт, крики, вопли стояли такие, что не слышно было даже грохота падающих прогоревших перекрытий. Зрелище было завораживающим и устрашающим одновременно. Уж насколько я люблю огонь, его энергия питает меня и дает жизнь, но тут я столкнулась с другой его стороной, кардинально противоположной — разрушающей и смертоносной. Огонь пожирал и уничтожал то, что было создано не одной парой рук, создано с любовью и заботой о своих близких, с надеждой на прекрасное будущее. И теперь все это умирало, корчась в страшных предсмертных муках.

Толпа вокруг галдела, как стая галок на овсяном поле. Кто-то пытался оттащить еще уцелевшие вещи; вереница особо деятельных передавала по цепочке ведра с водой, тщетно поливая уже взметнувшееся до самого неба пламя. Народ бестолково бегал и суетился, даже наших лошадей пару раз толкнули так, что они чуть не завалились на бок.

— Страсть-то какая прекрасная! — одними губами прошептал Мираб, округлившимися глазами взирая на бушующее пламя и прикрывая лицо от стелющегося в разные стороны удушливого дыма.

Мне самой, если честно, было не по себе, но я просто не могла отвести жадного взгляда от смертоносной неуправляемой пляски огня. Такого я от теплой, милой и родной стихии не ожидала.

Вдруг сбоку раздался истошный визг, и какая-то женщина, чуть не опрокинув мою лошадь и даже этого не заметив, пронеслась мимо и бросилась ко второму, уже вовсю полыхающему дому. Ее кто-то схватил и попытался удержать, но она продолжала вырываться и на истерических нотках что-то визжать, порываясь попасть в горящее строение. Взоры окружающих обратились на нее, какой-то деятельный мужичок сунулся к двери, но тут же отскочил, поплатившись за неосторожность изрядно опаленной шевелюрой и бородой, да еще и вдогонку его чуть не придавило обрушившейся балкой крыльца. Огонь жадно пожирал все, что попадалось на его пути, не желая делиться своей добычей ни с кем, даже с законным хозяином. Погода в последние дни стояла сухая, дождей не было совсем, вот все и горело, как хорошо высушенный хворост.

Мы с Мирабом спешились и протиснулись поближе, чтобы узнать, в чем дело. Лошади тревожно стригли ушами, не понимая, зачем людям приперло соваться в самое пекло.

— А что случилось? Почему она так кричит? — спросила я у молодой женщины, стоявшей недалеко от нас и переводившей испуганный взгляд со второго горящего дома на рыдающую женщину.

— Ребенок у нее там, маленький совсем, — безжизненным голосом ответила та, даже не повернув голову в нашу сторону. — Она только к травнику за лекарством для мальца отбежала, и вот…

— Мираб, держи лошадей. — Я бросила ему поводья и кинулась к дому.

— Ты куда?! Стой! — истерично взвизгнул Мираб, пытаясь схватить меня за рукав, но промахнулся и бросился следом, но плотная толпа не дала ему меня догнать. — Больная, да?! — услышала я его панический голосок с плаксивыми нотками отчаяния. — А обо мне ты подумала?! Ой, ду-у-ура…

Я обернулась и успела заметить, что моего «мальца» ухватила за руку та самая женщина, с которой я только что разговаривала, и, распихивая локтями возбужденный и орущий народ, подбежала к хозяйке горящего дома.

— В какой комнате ребенок? — без всяких предисловий выпалила я. Не лазить же в бесплодных поисках по всему пожарищу.

— В дальней… — продолжая рыдать и уже еле держась на ногах от горя, ответила она и подняла на меня полный отчаяния взгляд. — Кровинушка моя…

Понятно, ничего конкретного от нее не добиться, состояние не позволяет как следует мыслить.

— Да в горнице он, на лавке должен был быть, — подсказала сердобольная старушка, стоящая в первых рядах.

Ладно, разберусь на месте, я не человек, у меня с огнем особые отношения, и метнулась в сторону дома.

— Стой, ненормальная! — раздалось мне вслед, но удерживать никто не торопился. — И не спасешь никого, и сама угоришь!

Я уже никого не слушала. Пламя лизнуло мне лицо, не причинив вреда, хоть я и на миг испугалась, что не справлюсь с таким сильным напором огня. Одно дело в теплом уютном костерке нежиться, и совсем другое — в охваченный бешено ревущим пламенем дом лезть. Страшно безумно. Но ничего ужасного, вопреки моим ожиданиям, не произошло, я почувствовала только привычное тепло, окутавшее меня с ног до головы, и бегущую вдоль позвоночника дорожку знакомой энергии. Не теряя больше времени, я шагнула внутрь. За ревом пожара ничего почти не было слышно, и мне пришлось обежать все комнаты, чтобы убедиться, что в доме никого нет. Не может такого быть! И тут до моего обостренного волнением и тревогой слуха донеслось сдавленное всхлипывание. Я повернулась на звук и рванула к печи, до которой огонь еще не успел добраться. Внутри-то как раз и сидел испуганный и уже почти задохнувшийся от удушливого дыма ребенок. Он забился так далеко, что мне с большим трудом удалось вытащить его наружу. Мальчику было на вид годка три-четыре, он сильно упирался, но больше от страха, а когда мне удалось извлечь его из печи, вцепился мне в шею, чуть не задушив. Я выскочила в ближайшее окно, и вовремя — дом сложился, как карточный замок, со всеми возможными световыми спецэффектами, больше напоминающими праздничный фейерверк, только весельем от них и не пахло. А ведь еще секунда, и даже моя способность не гореть в огне вряд ли помогла бы остаться в живых.

Я крепко прижала ребенка к себе и, продираясь сквозь кусты смородины, вышла на заполненную народом улицу. Меня тут же окружила возбужденно гомонящая толпа, выказывающая восхищение и почтение моему геройскому поступку, в котором лично я ничего геройского не видела. На то я саламандра, чтоб в огне не гореть. Может, в пожарники пойти, когда нужда совсем прижмет?

Малыш перекочевал на руки счастливой и зареванной матери, пытающейся от счастья выдернуть мне руку, подозреваю, чтобы целовать ее каждый вечер перед сном, а я стала озираться в поисках своего заносчивого мальчишки. Куда этот шалопай запропастился?

И тут на меня сзади кто-то налетел и с радостным визгом повис на плечах. Удержать равновесие мне не удалось, и я, увлекаемая тяжестью болтающегося на спине тела, опрокинулась на землю, подмяв под себя того, кто так неосмотрительно решил использовать меня в качестве вешалки. Собственно, в хозяине слабо трепыхающейся подо мной тушки я уже нисколько не сомневалась, один до боли знакомый визг сразу выдал своего обладателя.

— Слезь с меня… — задыхаясь под тяжестью моего веса, взмолился Мираб. — Ты меня раздавишь! Ой, больно же, крыло сломаешь так! Ты поосторожнее! Первая к лекарям меня не поведешь.

— Конечно, не поведу, я не самоубийца. Добью, чтоб не мучился, и дело с концом, — огрызнулась я, пытаясь приподняться и окончательно не втереть в пыль мальчишку. — А если с крылом чего, то я тебя ветеринарам покажу, они куриные болезни хорошо лечить умеют.

— Почему куриные? — не понял Мираб, но на всякий случай сделал несчастную мордашку, приготовившись обидеться.

— Потому что только с куриными мозгами можно додуматься напрыгнуть на меня сзади, — вполне доходчиво прошипела я. — Сзади нападают только отъявленные трусы и подлые враги, запомни это. Я ведь и приложить от души могу. Или ты уже забыл, как я тебя чуть не отправила к праотцам в результате твоих экспериментов по выводу меня из апатии?

Оказалось, что помнит, потому что скулить сразу перестал и еще имеющиеся претензии оставил при себе. Вот и правильно.

Вскоре мы уже сидели в ближайшей харчевне, где нас потчевали как главных спасателей года и даже расщедрились на обед за счет заведения, что вызвало неконтролируемый аппетит в первую очередь у Мираба. Он заказал себе столько еды, что все мои старые сомнения насчет его кровожадности и прожорливости дружно зашевелились и готовы были в любой момент воскреснуть. И куда в него столько влезает, это же на целую ораву оголодавших бродяг хватит!

— Значит, я насчет тебя не ошибся! Ура! — страстным шепотом заговорил Мираб, как только мы смогли остаться вдвоем. Я прекрасно чувствовала, что мальчишке не терпится сообщить мне нечто сенсационное, но до этого рядом постоянно кто-то крутился, нас старались угостить чем покрепче и всячески выразить то ли соболезнование, то ли почтение.

— В каком это смысле? — не поняла я, но насторожилась.

— В прямом. Ты — действительно саламандра.

Я мысленно поаплодировала его проницательности и невесело усмехнулась. Вот навязался этот мелкий упыреныш на мою голову! Лучше бы его сообразительность проснулась не сейчас, а намного раньше, когда его похищали.

— Я давно заметил, что ты с огнем связана, только уверенности не было, — продолжил тем временем Мираб, довольный до безобразия собственным открытием. — Сначала я думал, что ты колдунья огненная, но ты совсем на колдунью не похожа, у тебя сущность другая…

— Стоп! Какая сущность? — не поняла я, но внутри шевельнулось что-то неприятное. Так, что там у нас с душой-то?

— Э… Ну… В общем… — замялся Мираб и почесал за ухом для усиления мыслительной деятельности. То, что с обычным человеком едет маленький эльф, в Литоках почему-то никого не удивило, и мы сидели в харчевне совершенно спокойно. Однако главное мое предупреждение — не улыбаться, демонстрируя клыки, и не шевелить крыльями под плащом — выполнялось неукоснительно. — Эльфыри видят истинную сущность каждого живого существа.

Как я не свалилась со стула — для меня до сих пор осталось загадкой, но стукнуть этого горе-провидца захотелось очень сильно. Получается, что он меня видел насквозь, а я даже не подозревала об этом. Вот кого нужно было моему муженьку непутевому нанимать на поиски, а не самому по разным царствам мотаться, от важных дел отрываться.

— А какого Лихого ты все это время молчал?!

— Так это только законные правители умеют, а я еще маленький.

— Какое счастье!

— Что именно?

— Что ты — маленький. У вас все эльфыри отличаются такими уникальными способностями?

— Не все, я же сказал — законные правители. Я, когда займу место своего отца, тоже смогу, но пока вижу только общий фон. Но ты не бойся, я никому не скажу.

— Хоть на этом спасибо, — недовольно проворчала я, сразу прикидывая, какими неприятностями новое открытие Мираба мне грозит.

Чем больше я узнаю этих эльфырей, тем больше начинаю их опасаться, причем совсем по другим причинам, нежели обычные люди. Вот угораздило-то меня так нарваться. В том, что Мираб не станет орать на каждом перекрестке, что я саламандра, у меня сомнений не было, оно ему невыгодно. Вряд ли он встретит еще одну такую же больную на всю голову, которая согласится спасать это своенравное и жутко опасное для жизни чудо от кого-нибудь и безрассудно наняться ему в провожатые. Пристукнет сразу, и это в лучшем случае.

Нам принесли дымящийся и умопомрачительно пахнущий обед, на который Мираб накинулся, будто не ел дней десять. Я тоже принялась за свою скромную (по сравнению с его) порцию, но без должного аппетита. Мысли в моей голове бродили далеко не радужные. Я больше не чувствовала свое кольцо, с самого Капитара. До встречи с братом оно вело меня, словно по ниточке, связывающей нас, а сейчас эта ниточка странным образом и по непонятным причинам оборвалась. Сколько я ни прислушивалась к себе, сколько ни напрягалась — тишина. И все бы ничего, благо я знаю, в какой стороне искать свое коварно похищенное колечко, если бы не одно «но». С того самого момента, как я почувствовала отсутствие связывающего меня с брачным артефактом зова, с моим организмом стали происходить странные вещи. Вот уже пару раз на меня накатывала непомерная слабость. И все бы ничего, ее можно было легко списать на последствия пережитого стресса с последующей депрессией, в которую я так не вовремя впала, но слабость ощущалась неимоверная, сопровождающаяся странным, постепенно разгорающимся жаром внутри, который вытеснял воздух из груди и жутко мешал дышать. Боль была очень сильная, сжигающая, всепоглощающая, будто меня поджаривают изнутри. Хотелось сорвать с себя всю одежду, безжалостно разодрать ногтями кожу, обнажить ребра и залить внутренности ледяной водой. А спустя несколько секунд, казавшихся целой вечностью, все проходило без следа, словно ничего и не было. Не знаю почему, но эти странные приступы я не могла связать ни с чем, кроме потери связи с кольцом. Что же за сила заключена в нем и как это связано со мной? А ведь как-то связано. Только, к вящему сожалению, по мою душу не нашелся еще добрый дядя, который бы пришел и разложил по полочкам весь тот бардак, который нагородил для меня Вершитель. Какой кошмар! Где моя незамысловатая скучная жизнь во дворце под папиным крылышком? Я бы сейчас с удовольствием поскучала. Кто бы мог подумать, что навязанное мне замужество окажется для меня не только борьбой за существование, но и открытием совершенно новых, неведомых доселе сторон моей казавшейся довольно заурядной личности. А еще больше вопросов остаются пока висеть в воздухе, но я планирую рано или поздно все-таки получить на них ответы. Желательно рано, потому что поздно информация может уже и не понадобиться.

Какое-то время мы ели молча. Мираб уписывал за обе щеки овощное рагу и мясо на косточке, обглодав последнюю до состояния «даже собачке погрызть нечего», а я вяло ковырялась вилкой в своей тарелке, особо не задумываясь о ее содержимом.

— Мне того же, что и этому милому… вот, значит, как… этой барышне!

Я внутренне застонала и помахала ручкой окончательно свалившему аппетиту. И так настроение оставляет желать лучшего, еще и эта напасть на пятки наступает, того и гляди тяпнет так, что мало не покажется. А ведь я так и не успела выяснить, ядовитый он в змеиной ипостаси или только размерами запугать и способен.

— Ой, старый знакомый… — собрался уже расплыться в улыбке Мираб, отрываясь от уполовиненного обеда, но тут же натянул на мордашку серьезное выражение. Даже бровки сдвинул, чтобы казаться серьезнее некуда. — Ты проделал такой длинный путь, чтобы еще раз сказать спасибо за свою спасенную жизнь?

— Ни в коей мере, — совершенно серьезно ответил мой благоверный, вольготно расположившись за нашим столом, но при этом впился жадным взглядом в меня. — Кто же виноват, что мы едем одной дорогой.

«Ты же и виноват, — мрачно подумала я. — Нечего было на мне жениться. Сидел бы сейчас преспокойненько дома и в ус, или правильнее сказать — в хвост, не дул. Я бы тоже в этой Вершителем забытой дыре не прохлаждалась».

— При первой встрече я принял тебя за юношу, — не скрывая своего интереса к моей персоне, без обиняков выдал Полоз.

— И что? — как можно небрежнее пожала плечами я, отодвигая от себя почти нетронутую тарелку. — Это что-то меняет?

— Пока не знаю.

— Сатия сегодня совершила настоящий подвиг — она ребенка незнакомого из горящего дома вытащила, — совершенно не к месту похвастался Мираб и принялся красноречиво расписывать свою неоценимую помощь в этом нелегком и отважном деле. Вдруг оказалось, что он тоже принимал самое активное участие и в последний момент успел выдернуть меня из-под обрушившейся крыши, потому что я полезла спасать еще и какую-то кошку. Так что я теперь перед ним в неоплатном долгу.

— Уже наслышан, — сухо бросил Полоз, не особо впечатлившись воодушевленным рассказом. — Вся деревня только об этом и говорит.

Я наконец соизволила поднять глаза от скатерти, которую разглядывала с повышенным интересом, будто она в любой момент могла меня выручить.

— Не понравилось, что тебя отшили при первой встрече и бросили одного в лесу? — не могла не съязвить я.

— Отчего же? Это вполне нормально. Сначала спасти, потом оставить с носом.

— Угу. Только меня чуть не оставили БЕЗ носа, если ты помнишь, — едко намекнула я на столкновение с дверью.

— А это уже, как говорится, не повезло. Нечего под чужими дверьми стоять.

— А я и не стояла, я шла.

Мираб смешно фыркнул и зыркнул на нас поверх куска копченой свинины.

— Девушка сегодня не в духе, — прожевав, предупредил моего благоверного мелкий негодник. — Не советую лезть на рожон, все равно проиграешь. К тому же она уже занята.

Мои глаза непроизвольно расширились от удивления. Что это его понесло так?

— Вот как? — удивился Полоз, хитро сверкнув на меня золотыми глазами, и снова насмешливо посмотрел на Мираба. — Уж не тобой ли? А не маловат ли ты еще для ухаживаний за взрослыми женщинами?

— Ничего, сойдет. Надо же когда-то начинать учиться. — Гадкий мальчишка использовал ситуацию на полную катушку и наслаждался произведенным эффектом. Эх, выдать бы его с потрохами за такие выкрутасы, да язык не повернется. Жалко.

— Разве у эльфов такие знания не в крови? — Мой муженек активно включился в игру, проявив крайнюю заинтересованность.

— Кровь — это святое, основа всех основ, — вперил невинный взгляд в Полоза эльфыреныш, но я уже по дрожащим ресницам поняла, что он издевается, — однако женщины требуют к себе индивидуального подхода, здесь важно не переступить тонкую грань.

— А как же непреложная истина, придуманная твоим же народом: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей»?

— А откуда вообще стало известно, что это эльфийское выражение? — выдал Мираб, удивленно поднимая бровки домиком. — А даже если так, то я бы не стал брать его за аксиому и использовать на практике…

— Стоп! Стоп! Стоп! — возопила я, не в силах больше слышать весь этот кошмар. — Мираб, где ты нахватался такой пошлости? А ты?! — Я перевела возмущенный взгляд на Полоза. — Взрослый мужчина, должен же понимать, что перед тобой всего лишь ребенок и…

— Эльфы становятся взрослыми, как только начинают самостоятельно ходить на горшок, — философски изрек Полоз. — Или ты думаешь, что он до сих пор маленький, глупый и несмышленый?

Именно так я вообще-то и думала, но выражать свое согласие не торопилась, ожидая дальнейших разъяснений.

— Тоже мне главный специалист по эльфам выискался, — буркнул себе под нос Мираб и, схватив грушу, принялся рассматривать с усиленным интересом, с какой бы стороны лучше откусить. — Как пить дать с Верховным Жрецом Темных пообщался.

— С чего ты взял? — Мой голос предательски дрогнул. Упоминание о Верховном Жреце почему-то вызывало у меня нервную дрожь. Он заранее мне очень не нравился. Вот так и рушатся сладкие девичьи грезы.

— А он тоже придерживается таких принципов почти во всем. — Мальчишка уже определился с местом укуса и вонзил в сочную мякоть острые клыки. Я бросила осторожный взгляд на Полоза, но он смотрел в другую сторону, туда, где уже показался официант с его заказом, и ничего не успел заметить. Я показала Мирабу кулак. Еще пару раз такой откровенной демонстрации содержимого рта, и нас прикончат обоих, даже имени не спросив. Прожорливая недоросль резко сменила кусательную тактику на почти сосательную, но груше это помогло ненадолго, огрызок живописно увенчал внушительную горку того, что уже съесть было нельзя.

На какое-то время за нашим столом воцарилась тишина. Мужская его часть была вплотную занята едой. Я снова придвинула к себе свою тарелку с уже безнадежно остывшей картошкой и тоже принялась ее вымучен но поглощать. Хоть и бесплатно, а все равно жалко.

Я украдкой следила за своим муженьком. Как всегда самоуверен и холоден, ничего нового, но со мной, Сатией то есть, общается без лишнего высокомерия. И почему он никак успокоиться не может? Радовался бы, что я его от этого брака избавила, а он, вместо того чтобы наслаждаться свободой, носится за мной по всему миру. Не от большой любви, естественно.

— А я тебе говорю, что поджог это был! — вдруг донесся до моего слуха возглас с соседнего столика. Разговор там перешел в новую стадию и теперь велся на повышенных тонах, хорошо настоянных на хмелю местного разлива.

— Да ведь сухота какая последние дни стояла, — неуверенно возразил второй собеседник. — Так скоро и печи сами теплиться начнут, а на полях хлеба на корню уйдут.

— Поджог! — не унимался первый и для убедительности стукнул кулаком по столу. — И это девка рыжая во всем виновата, что вчера уехала. Мне свояк из Вертени сказывал, она сначала у них останавливалась. Глазами зелеными все зыркала, волосами рыжими трепыхала, ну есть ведьма. А как свалила подобру-поздорову, так дьяк и помер наутро.

— Помер же, а не сгорел.

— Ведьма она, тьма неверующая! Такие бабы нормальными не бывают!

Теперь к разговору прислушивалась не только я.

— А что за ведьма-то? — встрял Полоз, повернувшись вполоборота к спорщикам. Кувшин с вином незаметно перекочевал с нашего стола на соседний в качестве задатка за получение информации.

— Так это… Через наши Литоки кто только не проезжает, — охотно сграбастал подачку мужичок с кучерявой густой бородой, щедро усеянной шинкованной капустой и хлебными крошками. Второй, светловолосый до бесцветности, активно закивал, рассчитывая на свою долю. — Тебя, мил-человек… — но, посмотрев в лицо Полоза, осекся и не так уже уверенно исправился, — мил-господин, кто конкретно интересует?

— А та самая, на кого ты пожар свалить пытаешься.

— Дак я же и говорю, что ведьма она. Слыхал, что я про дьяка-то сказал? — Полоз кивнул. — Вот и после того как от нас уехала, на другой день несчастье случилось, только в виде пожара. Хорошо вот девонька бесстрашная выискалась, спасла душу безвинную детскую, я перед вами премного преклоняюсь, даже мы, мужики, сдрейфили…

Бородач поднялся и, хапнув мою руку в свою огромную лапищу, попытался изобразить поцелуй, но не успел. Полоз довольно неучтиво пихнул его обратно на лавку так, что я чуть рыбкой не полетела следом, и потребовал:

— Дальше рассказывай!

— Так я и рассказываю.

— Как она выглядела? — затаив дыхание, вклинилась я.

— А выглядела соответственно, как и положено любой ведьме: рыжая, волосы водопадом кудрявятся, глазищи зеленые огнем так и полыхают, стан тонкий, ноги из ушей растут. Эх, была бы нормальной, я бы… — Мужичок мечтательно причмокнул губами и отпил прямо из кувшина. — Красивая баба, вот только губы от заклинаний, видать, растянуло сильно, как у лягухи болотной, а так красивая. И колечко на пальчике. Необычное такое, в глаза сильно бросается, точно ведьминское, в виде огонечка трепещущего…

— Точно?! — Мы с Полозом одновременно подскочили и бросились к мужику, схватив его за грудки с двух сторон. — Ты уверен?!

— Я таких камней сроду не видал, — не на шутку перепугался мужик, ухитряясь одновременно смотреть и на меня и на моего змееглазого муженька. Приглядевшись внимательнее, я поняла почему — он был уже слишком хорошо навеселе.

— Куда она поехала?! — потянула я нашего осведомителя в свою сторону.

— Когда она уехала?! — рванул к себе жертву информации Полоз.

— Так это… — окончательно обалдел мужик от нашего дружного напора и нервно почесал подбородок. — Я ж ее не спрашивал… Уехала и уехала. Слава Вершителю.

— Да к нейтральным землям в аккурат и направилась. — «Бесцветный» был рад, что ему наконец удалось вставить слово, а трепка досталась другому, и он теперь вправе рассчитывать на половину заветного кувшина, с которого до сих пор не сводил глаз. — Она на юг двигается, вот только сдается мне, что не совсем объезжать места страшные будет, а кое-где и напрямки сиганет. Уж больно взгляд у нее недобрый, с нечистью такие легко общий язык находят.

— Мираб, бросай жрать, мы уезжаем! — приказала я, оставляя мужиков на растерзание Полоза, и первая направилась к выходу. Мальчишка стремглав бросился за мной, кинув напоследок хитрый взгляд на смурного сына владыки.

Медлить было нельзя. Если раньше я шла на поводу только внутреннего зова, то теперь появились вполне реальные следы наемницы. Нас разделяет всего-то один день пути, и упускать такую возможность было бы вопиющей глупостью. Все, что нужно, я уже и так узнала.

Со двора трактира хорошо просматривалась вся улица, в конце которой, как два гнилых зуба, торчали остовы сгоревших домов. Пламени уже не было, но дым и гарь еще витали в воздухе, напоминая о недавней трагедии. Сколько еще понадобится времени, чтобы залечить эти плохо заживающие раны? А ведь если бы я не появилась так вовремя, ребенок бы погиб, а эту рану уже вряд ли залечишь. Как часто жизнь зависит от маленьких случайностей… Вот и с Полозом так же получилось, когда моя стрела оказалась быстрей разбойничьей.

— Что тебе от этой особы нужно? — резко раздалось за моей спиной. Я как раз отвязывала лошадь, не собираясь здесь больше задерживаться ни минуты.

— А тебе-то что? — огрызнулась я, даже не поворачиваясь.

Вот вспомни о змеюках, они и появятся…

— Сатия, зачем ты ее преследуешь?

— Это мое дело.

Полоз приблизился и встал у меня за спиной. Приятного мало, будто по голове сейчас стукнет или обнимет крепко, так, что ребра затрещат. Меня не прельщало ни то ни другое.

— Да скажи ты ему. — Мираб вынырнул из кустов, куда отлучался по надобности, и направился к своей лошади. — Может, что умное посоветует.

Мой благоверный колкость проигнорировал, продолжая сверлить взглядом мой затылок. Надеюсь, воспламенять взглядом он не умеет? Иначе я от зависти лопну — это только моя прерогатива! У меня предательски тряслись руки, и жутко захотелось убежать, но я чисто из вредности и природного упрямства продолжала теребить поводья, запутав их окончательно.

— Она задолжала мне кое-что, — медленно повернувшись к Полозу, ответила я. — И когда я ее догоню — а я непременно ее догоню, — эта дрянь получит по полной программе, поверь мне.

— Вы уже встречались раньше? — Полоз схватил меня за плечи и обжег пламенным взглядом. Я поежилась, но посвящать его в свои дела не торопилась. Змеиные глаза моего муженька жадно всматривались в мое лицо, пытаясь найти на нем ответ. Ага, как же! Безрезультатно.

— Она пыталась ее убить и ограбить, — ненавязчиво выдал меня мелкий паршивец. — Первое не удалось, а вот второе очень даже.

Лицо Полоза перекосило в бессильной ярости. «Точно пришлепнет сейчас», — почему-то подумалось мне. Хотя пока он не знает, кто я такая, мне ничего не грозит. Я на это очень надеюсь.

— Это правда?! — Хриплый голос выдал душившие его эмоции. И чего он так разнервничался, спрашивается?

— Правда, — не стала я отпираться (а смысл?) и напустилась на излишне болтливого мальчишку: — Тебя кто просил соваться не в свое дело? За уши давно не таскали? Так я живо наверстаю упущенное. А ну иди сюда!

— Оставь его в покое, — как-то отрешенно попросил Полоз в пространство, удерживая меня за руку. — Он правильно сделал, что сказал. Я хочу знать о ней как можно больше, но пока ничего хорошего еще не слышал.

Мираб быстренько вскарабкался в седло, решив, что там самое безопасное место, и с видом победителя наблюдал за дальнейшим разворотом событий сверху.

— А тебе-то до нее что? — Я вырвала руку и снова занялась распутыванием поводьев. Надо же было так закрутить, руки бы оторвала тому, кто это сделал! Ах да, это же я сама…

— Есть у меня к ней свой интерес, — неопределенно ответил Полоз, и на скулах заходили желваки, приятных ощущений никому не сулившие.

— Это какой же? — ревниво полюбопытствовала я. Имею я, в конце концов, право знать, с какого перепугу мой законный (к сожалению и пока что) муж бегает по трем царствам за другой женщиной. — Тоже претензии?

— В некотором роде. Она — моя жена.

Что?! Я не ослышалась? Нет, я, конечно, все понимаю… Увлечение, минутная слабость, неоправданные надежды, давнишняя любовь и все такое, но чтобы вот так… А я тогда кто? Мышь амбарная? Может, все уже изменилось давно, просто я не в курсе? М-да…

— Почему тебя это так шокирует? — удивленно спросил Полоз, разглядывая меня с повышенным интересом, и только тут я почувствовала, что вытаращилась на него, как пчела на новый улей.

— Рот закрой, муха залетит, — сквозь зубы услужливо шепнул Мираб, свесившись с лошади к самому моему уху. Я неукоснительно последовала дельному совету и захлопнула рот.

— Да нет, с чего ты взял, что меня это шокировало? — нервно передернула я плечами и тоже вскочила в седло. Со второго раза попала. — Мне вообще все равно. Мираб, нас ждут великие дела! Вперед!

— Сатия, подожди…

— Счастливо оставаться, чудо змееглазое!

Без препятствий уехать, правда, не удалось. Нас по дороге отловила та самая женщина, дитя которой я вытащила из огня, и всучила целую корзинку съестных припасов, которую мелкий обжора тут же приватизировал и теперь ехал с ней в обнимку, постоянно заглядывая под полотенце и плотоядно облизываясь. Счастливая женщина очень сокрушалась, что мы так спешно покидаем деревню и не задержимся хотя бы на несколько дней, она готова была устроить пир в нашу честь, но я скромно отказалась (к большому разочарованию Мираба), пообещав, что мы обязательно приедем, как только закончим свои неотложные дела.

— Вы через нейтральные земли не вздумайте ехать, лучше вокруг, — посоветовала нам напоследок расстроенная нашим отказом женщина. — Лучше потерять время, чем голову.

— А что там, в этих нейтральных землях, страшного, что в них лучше не соваться? — не отрываясь от изучения содержимого корзины, спросил Мираб.