Стадиальная теория экономического прогресса Н. П. Огановского
Н.Огановский: неонародник. Среди осуждённых по процессу ТКП был и Николай Петрович Огановский (1874 — 193?) — один из зачинателей экономической истории и экономической географии в России, земский статистик, кооператор, публицист, политический деятель. Он не входил в организационно-производственную школу, но работал в тесном контакте с её лидерами и в наиболее рельефной форме выразил неонароднические взгляды на экономическую эволюцию, развитые в оригинальную концепцию стадий всемирно-исторического процесса. Она показала решающее значение европейской интенсификации земледелия для структурных сдвигов в народном хозяйстве, обеспечивших переход к расширенному типу воспроизводства в мировом масштабе. Огановский, сын офицера Генштаба, учился в кадетском корпусе, а затем окончил историко-филологический факультет Петербургского университета, но посвятил себя земской статистике, занимаясь исследованием фактического положения общинного крестьянства в российской провинции (обработав данные о 250 уездах 30 губерний). С 1909 г. он работал в Московском Коммерческом институте библиотекарем, а затем приват-доцентом; в 1915 г. возглавил статистическое бюро Всероссийского Земского Союза, сблизился с Трудовой Народно-социалистической партией (энесами). После Февральской революции вошёл в руководство Лиги аграрных реформ и Главный Земельный комитет; редактировал «Статистический справочник по аграрному вопросу» (вместе с Чаяновым) и газету «Крестьянский союз»; выпустил целую серию «народных брошюр» по земельному вопросу. Был членом Предпарламента и Учредительного собрания; активно выступал против Октябрьского переворота и Брестского мира. Примкнул к антибольшевистскому движению в Поволжье и Сибири, но был разочарован деятельностью экономического совещания при правительстве адмирала Колчака (казнокрадство, спекуляция, упадок кооперации) и примирился с Советской властью. Вернулся в Москву, где стал заведующим статистическим отделом Наркомата земледелия и первым профессором экономической географии в МГУ, хотя в 1922 г. едва не был выслан за границу. В работах советского периода по экономической географии Огановский дополнил свою историко-стадиальную концепцию, изложенную в главном труде «Закономерность аграрной эволюции» (3-х томах, 1909 — 1914; сжатое изложение в одном томе, 1917). ^ Полемика с западными эволюционными концепциями. Н. П. Огановский определил свою главную задачу как отыскание «руководящего начала в истории аграрных отношений всех эпох и, по крайней мере, большинства местностей, насколько в силах мы это сделать», затем сузив предмет исследования до аграрной эволюции стран умеренного климатического пояса. Огановский подверг критике наиболее влиятельные концепции общественного развития, выдвинутые западной мыслью XIX в.: мальтузианство, позитивизм, марксизм и стадиальный подход германской исторической школы в политэкономии. Вопреки биологизаторскому учению Мальтуса Огановский доказывал, что перенаселение является следствием не абсолютного закона чрезмерного размножения, а кризиса определённой системы земледелия, достигающей своих исторических пределов. Вопреки универсальному философско-социологическому определению Г.Спенсером эволюции как процесса дифференциации и перехода от бессвязной однородности к связной разнородности, что применительно к экономике означает всё большее дробление труда в специализации, Огановский считал для интенсивного сельского хозяйства закономерной тенденцию к совмещению разных видов деятельности в производственной единице. За игнорирование специфических исторических особенностей сельского хозяйства, механическое перенесение на него закономерностей развития, установленных для промышленности, Огановский критиковал и историческую школу в политэкономии (систематику форм хозяйства Бюхера), и марксизм. Российских марксистов, в первую очередь Вл. Ильина, Огановский критиковал за отождествление технического прогресса с концентрацией производства и игнорирование кооперативного движения. Огановский возражал против отождествления аграрной эволюции с запоздалым относительно индустрии «завоеванием капиталом» сферы сельского хозяйства, а расслоения деревни - с «разложением» общины на «сельский пролетариат» и «сельскую буржуазию». ^ Многофакторный подход к хозяйственной эволюции. Огановский не считал возможным объяснить экономический прогресс на основе какого-либо одного фактора, и указывал прежде всего на необходимость отличать эволюцию форм производства, зависящую от технических факторов, от эволюции распределения средств производства, на которую влияют факторы политические и психологические. Переход от ремесла к мануфактурному и машинному производству техническибыл связан с дифференциацией процессов обработки продукта, разделением труда на совокупность простейших приёмов, которые могут быть механизированы, и дальнейшим переходом к системе машин как концентрации разнородных автоматических приёмов на фабриках. Но если концентрация производства была оборотной стороной технической дифференциации труда, то на процесс концентрации капитала оказали влияние внешние по отношению к промышленности факторы: спрос со стороны получателей рентных доходов на предметы роскоши, ограбление колоний, первоначальное накопление. В сфере распределения не было той внутренней дифференциации, как в технической стороне производства: классы капиталистов и пролетариев образовались «не внутри класса ремесленников, а над ним и под ним». Дальнейшую концентрацию капитала в индустрии Огановский характеризовал не как «двустороннюю дифференциацию» (т.е. социальную поляризацию), а как «одностороннюю подвижку вверх»: преимущественное накопление капиталов в верхних слоях и увеличение социального расстояния между господствующим и рабочим классом при медленном и неровном повышении благосостояния пролетариата (относительное, но не абсолютное ухудшение). Применительно к сельскому хозяйству Огановский выдвинул на первый план агротехническую эволюцию, осложнённую различными факторами, влияющими на размеры предприятий. ^ Фазы аграрной эволюции: экстенсивные и интенсивные. Суммируя накопленный сельскохозяйственной экономией опыт классификации систем полеводства и историко-экономический материал об отдалённых эпохах, а также личные наблюдения над кочевым скотоводством в российских степях, Огановский определил три главные фазы эволюции сельскохозяйственного производства по двум критериям:
Становление феодальных отношений происходило одновременно с переходом населения от подвижного переложного земледелия к оседлому трёхполью. Сельская община первоначально складывалась на земельном просторе, но когда возможности экспансии перелога были исчерпаны, а политический фактор обусловил одностороннюю подвижку вверх — концентрацию земли в высших слоях, «утеснённая» община выработала уравнительно-передельный механизм, и крестьянское землепользование приняло подворно-чрезполосную форму. Общинные леса и выгоны постепенно сокращались в силу расширения пашни под трехполье и захватов феодалов. Равновесие между почти не растущим количеством продовольственных средств, доставляемых трёхпольем, и количеством населения поддерживалось в силу высокой смертности из-за войн, усобиц, эпидемий и ограничений на численность крестьянских семей, налагаемых крепостной зависимостью. Растянувшееся на века освобождение европейских крестьян, стряхивая с них солидную часть непроизводительных расходов, вело к процессу раздробления на мелкие хозяйства — преимущественно натурально-потребительного характера. Вызванный раскрепощением резкий прирост народонаселения выбивал трехполье из многовековой колеи, провоцировал голодовки. В то же время сформировавшийся политический абсолютизм вывел на новый уровень крупнопоместное хозяйство знати — в форме английского лендлордизма со сгоном крестьян земли ради разведения овец для экспорта шерсти или восточноевропейского магнатства с отягощением крестьян барщиной ради наращивания экспорта зерна. Дворяне кое-что сделали для перехода к интенсивным системам земледелия, особенно в Англии, но в целом сельское хозяйство Европы было сковано уже явно исчерпавшим свои возможности экстенсивным трёхпольем. Его недостаточность для прокормления возросшего населения провоцировала народные массы на бунты, доходившие революций: в середине XVII в. в Англии, на рубеже 80—90-х гг. XVIII в. — во Франции; в конце 40-х гг. XIX в. — в Германии; в начале ХХ в. — в России. Таким образом, относительное перенаселение и аграрные возмущения были следствием задержки в настоятельной необходимости перехода на интенсивнуюфазумногопольно-травяного и плодосменногоземледелия. Структурные сдвиги в сельском хозяйстве и переход к индустриальному расширенному воспроизводству. Анализ аграрной эволюции позволил Огановскому обосновать важнейший стадиальный критерий экономического прогресса — переход к поступательному расширенному воспроизводству, или, в современной терминологии, — «самоподдерживающемуся» росту (Self-sustained Growth). Система трёхполья с почтинеизменной урожайностью не давала экономикам европейских стран выйти за пределы простого воспроизводства и удерживала основную массу населения в сельском хозяйстве. Но внедрение травосеяния и плодосмена, обеспечив рост зерновой и животноводческой продукции, обусловило одновременно возможность и необходимость сдвига населения из земледелия в промышленность и роста товарооборота между городом и селом. Образовавшийся излишек деревенского населения мог найти применение рабочим рукам только в городах, жители которых предъявляли дополнительный спрос на продовольствие, расширяя рынок сбыта для товарной продукции сельского хозяйства. Сверх того, посевы корнеклубнеплодов дали продукты не только для откорма скота (турнепс, свекловичный жом), но и для продажи в качестве промышленного сырья для сахарных, винокуренных и крахмальных заводов (свекла и картофель); а город с его индустриальными предприятиями не только поглощал избыточное сельское население и растущую продукцию села, но и давал необходимые для интенсификации усовершенствованные орудия, искусственные удобрения, развитую транспортно-складскую сеть, кредит и т.д. Через развитие «рыночности» (по выражению Огановского) и (в современной терминологии) цепочек взаимного стимулирования между секторами народного хозяйства произошло его превращение в двустороннее аграрно-индустриальное хозяйство — с устойчивым расширением масштабов производства. Этот процесс Огановский определил как устойчивое развитие производительных сил,подразумевая, что ни один из видов используемых человеком органических природных благ — фауна, флора и плодородие почвы — уже не подвергается истреблению как даровые запасы, но подлежит восстановлению и умножению. Что касается сопутствующих этому агротехническому процессу и влияющих на него социально-экономических и политических факторов, то Огановский сводил их к упрочению позиций сельского хозяйства средних размеров. «Стягивание к середине» и кооперация. Огановский считал естественной экономическую тенденцию к усреднению размеров сельскохозяйственных предприятий, которой мешало политическое давление феодальных классов на эволюциюраспределения земли в пользу крупного хозяйства. С прекращением их поддержки политическими властями крупные хозяйства «отчасти путём продажи, но пока больше посредством сдачи в аренду будут терять землю», поскольку среднеразмерное хозяйство имеет перед ними преимущество в тщательности обработки и экономии на сокращении пространства. Но преимущества средних предприятий ограничиваются собственно сельским хозяйством, тогда как техническая переработка сельскохозяйственной продукции и элементы обмена(кредит, сбыт, снабжение) требуют «крупной массовой постановки дела». И в полном согласии с организационно-производственной школой Огановский в этих двух сферах возлагал надежды на государственное дорожное строительство и на кооперацию в борьбе с крупнокапиталистическими предприятиями. Для дальнейшей эволюции европейского сельского хозяйства Огановский считал политически и экономическими наиболее значимыми демократизацию парламентарного законодательства для недопущения искусственного неравенства в землевладении и завоевание крестьянской массой при помощи кооперации кредита и денежного капитала, доступного ранее только крупным предпринимателям. Успехи кредитной и сбытоснабженческой кооперации в Европе, начиная с последней четверти XIX в, учёный считал сопоставимыми с прогрессом промышленного капитализма за то же время. А Данию, превращённую в «страну крестьянских товариществ» размахом кооперативной обработки молочных продуктов, он считал неплохим образцом для идеала среднего кооперативного хозяйства, соединения нескольких или нескольких десятков индивидуальных хозяйств в одну группу. ^ Случай России: попятный ход аграрной эволюции. Приверженность неонароднической идеологии обусловила преувеличение Н. П. Огановским особенностей аграрной интенсификации сравнительно с индустриальной и соответственно преимуществ средних сельскохозяйственных предприятий над крупными. Огановский не смог предвидеть столь значительного сокращения доли собственно сельского хозяйства в современных агропромышленных комплексах передовых стран. Но он оказался прав в определении агротехнологического критерия экономического прогресса: переход от экстенсивных систем к интенсивным формам, интегрирующим обработку земли и животноводство. Однако этого перехода не произошло на родине Огановского — в России. Почему? Уточняя концепцию знаменитого историка В. О. Ключевского о колонизации как главном факте русской истории, Н. П. Огановский отметил, что самобытность аграрной истории России проявилась в растянутости трёх фаз аграрной эволюции во времени и попятной экстенсивности ввиду территориального расширения, которое, «разреживая» население и вовлекая в оборот новые и часто более производительные почвы, открывало широкие возможности для экстенсивных форм хозяйствования в новых колонизационных поясах. Другим фактором консервации экстенсивных форм (парового трёхполья, главным образом) стал фактор экспорта, где в течение всего XIX в. росла доля хлебных злаков. Для производства на внешний рынок однообразные истощавшие почву пшенично-ячменные посевы (до 90% всей пашни), невиданные более нигде, оказывались выгоднее, а новые колонизационные пояса (Черноморско-Каспийское кольцо, Сибирь) позволяли наращивать валовые сборы, сохраняя трёхполье на основной территории Российской империи. Отсталое экстенсивное земледелие вело к оскудению малоземельного великорусского центра и к усугублению разрыва между земледелием и животноводством, измельчанию или вовсе исчезновению некоторых российских пород крупного рогатого скота. Огановский ожидал от нэпа исправления исторических перекосов и реализации программы превращения России в страну двустороннего аграрно-индустриального типа со сбалансированным сельским хозяйством и мощной системой кооперативов. Однако «сплошная коллективизация» стала не только сокрушительным ударом по сельскому хозяйству в целом и крестьянству. Она преследовала цели изъятия из деревни максимума экспортного зерна ради осуществления закупок импортного оборудования для опережающего развития тяжёлой промышленности. Вместо интеграции земледелия с животноводством был довершён их разрыв. После этого советское руководство ввергало сельское хозяйство страны в различные эксперименты и кампании: насаждение травополья и потом кукурузы, лысенковщина, освоение «целины» («первой» и «второй»), химизация и т.д. Однако исправить ситуацию не удалось. Власти постсоветской России не придавали какого-либо серьёзного значения сельскому хозяйству как таковому и тем более сохраняющемуся разрыву между земледелием и животноводством, вследствие чего страна оказалась на «игле» мясного импорта. ^ РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
|
