Политика опричнины

Рано оставшись без отца и матери, Иван Грозный сумел стать одним из самых образован­ных людей своего времени. До сих пор ученые и кладоискатели ищут следы «библиотеки Ивана Грозного», якобы хранившей не дошедшие до нас сочинения античных авторов. Впрочем, неза­висимо от исхода ее поисков сейчас известно более сотни книг царя, в основном пожалованных в монастыри. Послания Ивана Грозного свидетельствуют о том, что он обладал ярким талантом писателя. Однако любовь к книжной мудрости сочеталась у него с фанатичной верой: он душил своих незаконнорожденных детей как неугодных Богу, а при взятии Полоцка в 1563 г. приказал утопить местных евреев после отказа тех перейти в православие. Наибольшую «известность» Иван Грозный получил своей патологической подозрительностью и жестокостью.

С молодых лет царь усвоил мысль о том, что неограниченная власть государя есть наилучшая форма правления и что «русские владатели... вольны были подовластных своих жаловати и каз- нити». Но эти представления о «вольном самодержавстве» не вполне соответствовали реальнос­тям середины XVI в. В России не было ограничивающих власть государя законов; но, как в лю­бом средневековом обществе, отношения власти и подданных определялись неписаными нормами и традициями. Так, нельзя было просто отрубить голову заслуженному боярину без предъявления обвинения и суда Думы. А с мнением бояр приходилось считаться: в 1549 г. царь Иван собирался разорвать перемирие с Литвой за непризнание его царского титула, но не решился пойти на это из-за протеста бояр, ссылавшихся на неурегулированные отношения с Крымом и Казанью и на невозможность войны на три фронта.

С первыми поражениями русских войск в ходе Ливонской войны вновь обострилась и внутри­политическая борьба. В начале 60-х гг. царь отстранил от власти прежнее правительство и казнил нескольких видных бояр. Репрессии вызвали протест думы и митрополита, и Иван временно дол­жен был отступить.

В 1564 г. царь нашел выход из положения: вместе с ближайшими советниками, семьей и казной уехал в Александрову слободу и оттуда прислал две грамоты. Бояр и приказных людей он обвинял в измене и заявлял, что по этой причине «оставил свое государство». А в открытом письме к горожанам объявлял, что на них он опалы и гнева не держит, и жаловался на боярские обиды — после чего народ выразил желание истребить изменников. Поставленная в безвыходное положение знать вынуждена была просить царя вернуться на трон, что он и сделал на своем ус­ловии — введении опричнины. Так стал называться политический режим, установленный Ива­ном IV в 1565 г.

Иван Грозный потребовал и получил право казнить всех изменников, конфисковать их иму­щество, «и весь освященный собор и бояре то все положили на государской воле». Говоря совре­менным языком, в стране вводилось чрезвычайное положение с отменой всяких норм и традиций, а единственным источником права становилась воля царя. Уже в первые дни опричнины палачи отрубили голову одному из главных участников взятия Казани боярину князю А. Б. Горбатому- Шуйскому, казнили нескольких других представителей знати.

Иван IV выделил себе собственный государев удел — «опричнину», в который вошли северные земли с Вологдой, Великим Устюгом и Холмогорами, центры соледобычи в районе Галича и Со­ли Галицкой, Старой Руссы, Соли Вычегодской; стратегически важные территории на западных и юго-западных границах — Вяземский, Можайский, Медынский, Козельский уезды. В Москве в состав опричнины вошел район от Волхонки до Никитской улицы, где в 1566 г. был построен оп­ричный дворец царя. В опричнине появились свои Боярская дума и приказы (кроме Посольского). Опричное войско вначале насчитывало тысячу человек, а через несколько лет — уже 5 тысяч (15-20 % всех служилых дворян Московского государства). Опричники носили особую форму: грубые нищенские или монашеские верхние одежды, а нижние — из шитого золотом сукна; на шеи лошадям они привязывали собачьи головы и метлы для «выметания» из страны измены.

Таким образом, царь раскалывал армию, приказной аппарат, думу и даже церковь (в оприч­нине были свои монастыри), чтобы привлечь часть их на свою сторону и предотвратить сопротив­ление. А чтобы закрепить этот раскол, в «опричных» уездах Иван отнимал земли у местных зем­левладельцев. Их вотчины шли в раздачу опричникам, а бывшие владельцы — десятки и сотни не только князей-Рюриковичей, но и обычных «детей боярских» — выселялись на окраины либо в «иные города», где получали поместья.

О целях и смысле опричнины историки до сих пор спорят. Одни полагают, что Иван Грозный последовательно боролся с «удельной стариной», церковью и княжеско-боярским землевладени­ем; другие отмечают непоследовательность его политики — переселения из «опричных» земель аристократии сочетались с репрессиями по отношению к рядовым служилым людям и служащим московских приказов. Третьи полагают, что царь видел главную свою функцию в наказании зла «в последние дни» перед Страшным судом и был убежден: все, кто препятствует ему, поставили себя вне христианских норм и не только заслуживают самых страшных наказаний, но и недостой­ны спасения души.

Вопреки традиционным представлениям, опричнина не противопоставляла бедных, но чест­ных и верных дворян богатым изменникам-боярам. В опричнине и земщине служили представи­тели одних и тех же родов московского и провинциального дворянства; в опричной думе заседали князья — Шуйские, Ростовские, Одоевские, Пронские; знатные бояре — Басмановы, Бутурлины, Колычевы, Годуновы; даже главный палач Малюта Скуратов-Вельский происходил из вполне достойного служилого рода. Так и опричный террор был направлен не против знати, но против представителей всех групп, выражавших недовольство политикой царя. В 1566 г. царь казнил членов Земского собора, выступивших против опричнины.

Невозможно сказать сейчас, существовали ли в действительности какие-либо заговоры и «из­мены» бояр против царя — сам он был искренне уверен, что окружен изменниками: в 1567 г. через английского посланника А. Дженкинсона Иван IV их просил предоставить ему убежище в Англии «для сбережения себя и своей семьи... пока беда не минует». В 1568 г. царь покинул Москву и затворился в своей любимой Александровой слободе.

Главными «опричными процессами» были публичная казнь боярина И. П. Федорова и распра­ва над митрополитом Филиппом Колычевым в 1568 г.: в Успенском соборе Кремля опричники сорвали с митрополита облачение, огласили приговор о лишении его сана и сослали на вечное заточение в монастырь. В 1569 г. по оговору в попытке «отравления» царя его двоюродный брат, удельный князь Владимир Андреевич Старицкий, был отравлен; казнены были его мать, жена и младшая дочь.

По подозрению в измене в пользу Литвы царь предпринял зимой 1569—1570 гг. карательный поход на Новгород. По дороге опричное войско расправлялось с посадскими людьми в Торжке и Твери, в Тверском Отрочем монастыре Малюта Скуратов задушил опального митрополита Фи­липпа. Новгородский архиепископ Пимен был схвачен и умер в заточении. В Новгороде начались массовые казни служилых людей, купцов, подьячих с женами и детьми; опричники громили лавки купцов, уничтожали и жгли их товары; дома новгородцев царь повелел «ломати, а окна и ворота... без милости высекати». В Новгороде Иван поголовно уничтожил всех приказных лю­дей, а затем конфисковал имущество 27 крупнейших новгородских монастырей и архиепископ­скую сокровищницу. По возвращении в Москву, летом 1570 г. он устроил на Чистых прудах показательную казнь 120 «изменников», в том числе многих видных дьяков московских приказов во главе с Иваном Висковатым.

Царь отличался склонностью к эффектным «театральным» жестам: обряжал своих палачей- опричников в монашеские одежды и вершил суд с поистине «черным юмором». Так, ушедшему от его гнева в монахи (принявшему «ангельский чин») стрелецкому командиру он пожелал «со ангелы на небо взлетети», после чего жертву взорвали на бочке с порохом. Но в то же время Иван мог выразить глубочайшее раскаяние: «Сам бо всегда в пьянстве, в блуде, в прелюбодействе, в скверне, убийстве, в граблении, в хищении, в ненависти, во всяком злодействе...» — так описы­вал он свои прегрешения в послании монахам Кирилло-Белозерского монастыря.

Современников поражали не столько сами казни, сколько демонстративная и изощренная жестокость палачей. Изменников искореняли «всеродне» вместе с их женами, детьми и десятка­ми слуг и холопов; убийства совершались внезапно, на улице или прямо во дворце, чтобы при­говоренный не успел покаяться и получить отпущение грехов; показательные казни творились с выдумкой — людей резали «по суставам» или варили заживо; трупы казненных разрубали на куски или бросали в воду.

В 1571 г. опричные войска не смогли противостоять крымскому хану Девлет-Гирею, который сжег Москву. После новгородского погрома царь уже не доверял и опричникам: был казнен ини­циатор опричнины А. Д. Басманов, в тюрьме умер князь А. Вяземский, во время набега Девлет- Гирея был казнен глава опричной Боярской думы князь М. Т. Черкасский. В 1572 г. Иван IV впервые объединил земские и опричные войска под командованием воеводы М. И. Воротынского, нанесшего хану поражение под Москвой. Получив об этом известие, царь в Новгороде казнил еще ряд дворян-опричников: «Царь православный многих своих детей боярских метал в Волхов-реку, с камением топил». Тогда же опричнина была официально отменена, но царь по-прежнему окру­жал себя избранным «двором», служба в котором числилась отдельно от «земского списка».

Однако в 1575 г. царь вновь «разделил» свое государство на «земщину» и «двор». Деление на земскую и «дворовую» службу, на земские и «дворовые» уезды сохранялось до конца его царство­вания, хотя массовых репрессий больше не было.

Жестокими мерами царь подавил оппозицию, но внутрии внешнеполитическое положение страны стремительно ухудшалось. Эпидемия чумы и неурожаи на рубеже 60-70-х гг. XVI в. привели к разорению многих крестьянских хозяйств и дворянских владений, чему способствовал и произвол при взимании налогов — «земские» уезды платили в 70-е гг. почти в два раза больше налогов, чем «дворовые». Писцовые книги начала 80-х гг. свидетельствуют, что во многих уездах намного сократилась пашня, а население вымерло или разбежалось — об этом говорят такие за­писи: «Опричники замучили, живот пограбили, двор сожгли» или: «Волость запустела от гладу и от мору и от Басаргина правежу» (т.е. от сбора податей отрядом опричника Басарги Леонтьева). Казни воевод и разорение поместий делали армию небоеспособной: дворян в конце 1570-х гг. надо было бить кнутом, чтобы заставить их отправиться на службу в полки.

После смерти в 1581 г. наследника, царевича Ивана, потрясенный царь повелел составить списки казненных по его приказу людей для рассылки их по монастырям вместе с денежными суммами на помин душ убиенных. В эти «синодики опальных» записаны около 4 тыс. жертв оп­ричнины — и знатные бояре, и безвестные холопы; палачи в спешке не успевали записывать свои жертвы — приходилось указывать «имена их ты, Господи, веси».

Итоги опричной политики не исчерпываются списком жертв. Попытка царя насильственным образом изменить сложившуюся систему не укрепила, а скорее ослабила государство: репрессии и опричные преобразования подорвали единство армии и государственного аппарата, но зато рез­ко усилили личную власть государя. Однако она не уничтожила ни княжеско-боярского земле­владения, ни привилегий духовных собственников; наоборот, нуждаясь в поддержке, царь сам привлекал в опричнину знать и давал широкие податные льготы монастырям. Социально-эконо­мический кризис, сокращение суммы налоговых поступлений и небоеспособность армии привели к тому, что при проведении по отдельным уездам новой переписи земель в начале 80-х гг. крестья­нам было запрещено уходить из вотчин и поместий. Так с введением «заповедных лет» началось двухсотлетнее становление системы крепостного права, т.е. ликвидация личных прав крестьян в России. Укрепляя личную власть царя, опричнина вместе с тем подрывала основы обществен­ного порядка.

Процесс создания единых государств был основным направлением в развитии средневекового общества и на Западе, и на Востоке Европы. Но результаты его оказались различны.

Во Франции, Англии, Испании процесс объединения происходил в условиях относительно­го равновесия различных сил и корпораций — королевской власти, знати, дворянства, церкви, городов, местных органов и традиций самоуправления. Там появились достаточно сильные ор­ганы сословного представительства — такие как английский парламент, французские Генераль­ные штаты, испанские Кортесы. В Англии парламент реально ограничивал права короля; в дру­гих странах королевская власть оказалась сильнее — но зато там действовали независимые суды (французский парламент) и сословные штаты провинций, а в Испании монархия вынуждена была считаться с автономией и правами королевств-провинций; сохранялся баланс интересов между сильным государством и автономными сословиями.

В Восточной Европе, менее экономически развитой и не имевшей развитого «городского строя», развитие пошло другим путем. В Польше и Венгрии реальная власть все более сосредоточивалась в руках дворянства — оно шаг за шагом добивалось ограничения королевских полномочий, с од­ной стороны, и закрепощения крестьян — с другой. Этот путь привел к установлению шляхетской монополии на власть при умалении прав прочих сословий и ослаблении центрального правитель­ства и структур управления.

В России на смену былой раздробленности также пришло единое государство. «Московское царство» унаследовало различные политические традиции — как берущие начало в Древней Ру­си, так и заимствованные из Византии или Орды (сбор дани, дворцовый этикет). В XVI в. Россия по уровню экономического развития была далека от передовых стран Западной Европы. Но в то же время она оставалась европейской христианской страной. У нас сформировалась развитая система бюрократического управления (система приказов) и единый для всей страны Судебник; на местах вводилось выборное земское самоуправление и элементы сословного строя (губные ор­ганы). Но при этом на огромной территории сохранялись натуральные формы хозяйствования; в деревне происходила консервация общинных институтов и расширялось условное поместное землевладение — все эти черты характерны скорее для восточных деспотических империй.

Во второй половине XVI в. в развитии страны наглядно проявились две тенденции развития: первая способствовала централизации системы управления и формированию сословного строя вместе с органами местного самоуправления и Земскими соборами; вторая утверждала неогра­ниченное «самодержавство» с привилегированной бюрократией и крепостным правом. В итоге победила вторая тенденция.

В процессе образования Российского государства политические предпосылки «сработали» раньше, чем созрели условия для подлинного экономического объединения. Относительно быс­трое объединение при отсутствии сложившихся сословий и городов привело к сосредоточению в руках государя огромной власти. Сохранялась и укреплялась повышенная (по сравнению с За­падной Европой) роль государственной власти как силы, концентрирующей все ресурсы страны для решения общенациональных задач. В условиях недостаточно высокого уровня развития горо­дов и товарно-денежных отношений они решались путем создания поместной дворянской армии и укрепления бюрократического аппарата — и за счет ограничений сословных прав и местных «вольностей». Опричнина стала одним из факторов, придавших русскому самодержавию его де­спотический облик.