ИСТОРИЯ 7 страница

После смерти бездетного Витовта в великом княжестве начались усобицы. Занявший пре­столы Польши и Литвы младший сын Ягайло король Казимир и его дети потеряли интерес к общерусской программе Ольгерда. Эту задачу «перехватил» московский великий князь Иван III: уже в 1478 г. он заявил о «возвращении» бывших древнерусских земель — Полоцка, Витебска, Смоленска. На его стороне оставалась церковь, так как резиденцией общерусского митрополита была Москва. Литовские князья не раз (в 1317, 1354, 1415 гг.) пытались поставить «своего» митрополита для земель Великого княжества, но в Константинополе не были заинтересованы в разделении влиятельной и богатой митрополии.

Великое княжество Литовское в результате двух больших войн 1487—1494 и 1500—1503 гг. по­теряло треть территории и признало за Иваном III титул «государя всея Руси». К России были присоединены Вязьма, черниговские и новгород-северские земли (Чернигов, Новгород-Северский, Брянск, Стародуб, Гомель). После трех походов в 1514 г. был отвоеван Смоленск, ставший главной крепостью на западной границе России.

Однако во время третьей по счету войны 1512-1522 гг. силы противников оказались примерно равными, а население Великого княжества Литовского больше не изъявляло желания присоеди­няться к Москве. Граница стабилизировалась, но на протяжении всего XVI в. череда войн с Поль­ско-Литовским государством продолжалась.

На западных землях Руси объединение проходило иным, по сравнению с Московским государс­твом, путем. Включая в свой состав более развитые, чем коренная Литва, земли, великие князья сохраняли их автономию: «Старины не рушаем, новины не вводим». Некоторые князья Рюрико­вичи (Друцкие, Воротынские, Одоевские) долгое время сохраняли свои владения. Другие земли, входя в состав Литовского государства, получали от великого князя грамоты — «привилеи»: их жители могли требовать смены наместника; великий князь обязывался не «вступать» в права пра­вославной церкви, не переселять местных бояр, не раздавать земельных владений выходцам из других мест, не пересматривать принятых местными судами решений. До XVI в. на славянских землях великого княжества действовали правовые нормы, восходившие к «Русской Правде».

В XIV-XVI вв. Литва представляла собой своеобразную федерацию земель и княжеств под властью великих князей — потомков Гедимина. Многоэтничный характер державы отражало ее официальное название: Великое княжество Литовское и Русское. Его официальным языком был русский (можно назвать его старобелорусским или староукраинским — большой разницы между ними до начала XVII в. нет): на нем составлялись законы и акты велико-княжеской канцелярии. В Северо-Восточной Руси процесс «собирания земель» шел дольше и труднее, зато и степень уни­фикации бывших самостоятельных княжеств была выше. В московской державе медленно, но верно складывалась система военно-служилой государственности, где все более или менее знатные подданные должны были нести пожизненную и безусловную службу своим государям, а попытки отстоять свои права стали считаться «изменой».

В Литве взаимоотношения власти и подданных были иными. Образцом для восприятия соци­ального устройства и государственных порядков стала союзная Польша. Нуждавшиеся в подде­ржке польской знати Ягайло и его потомки вынуждены были даровать ей все новые привилегии, а затем распространять их и на своих литовских подданных. К тому же Ягеллоны вели активную внешнюю политику и пытались — порой успешно — овладеть чешской и венгерской коронами. Но за это также надо было платить отправлявшемуся в походы рыцарству.

Запрещение православным князьям и боярам занимать высшие государственные должности вызвало сопротивление, и привилеи 1432—1434 гг. уравняли их в правах с католиками и провоз­гласили неприкосновенность вотчин и их владельцев от репрессий без суда. Привилей 1447 г. освобождал всех зависимых крестьян от натуральных и денежных податей в пользу государства и предоставил землевладельцам право суда над своими крестьянами. Тем самым государь терял право вмешиваться во взаимоотношения вотчинников с их подданными, тогда как в Московской Руси государство ограничивало судебные права феодалов.

В XVI в. наметилось общеевропейское «разделение труда»: регионы с развитой промышлен­ностью (Фландрия, Нидерланды, Англия, Южная Германия, север Италии) требовали все больше сырья и продуктов сельского хозяйства, поставщиком которых становились страны Восточной Европы. Землевладельцы преобразовывали свои владения в плантации, ориентированные на про­изводство как можно большего количества продукции на продажу. Такие имения — «фольварки» требовали массового применения барщинного труда, а вместе с ним и крепостнических порядков.

По Литовскому статуту (своду законов великого княжества) 1588 г. за крестьянами сохраня­лось только право владения движимым имуществом, необходимым для выполнения повинностей с земельных наделов, находившихся в их пользовании. «Человек вольный», осевший на земле фе­одала и проживший на новом месте 10 лет, мог уйти, только откупившись значительной суммой. Закон, принятый сеймом в 1573 г., давал панам право карать крестьян по своему усмотрению вплоть до смертной казни. Шляхтич имел также привилегию «пропинации» — право на произ­водство и продажу пива и водки в пределах своих владений.

Великого князя Литовского окружала знать: князья — Рюриковичи и Гедиминовичи, паны или крупные землевладельцы литовского и русского происхождения (Радзивиллы, Сапеги, Во- ловичи), выводившие на войну сотни слуг и занимавшие виднейшие посты при дворе и в управ­лении. В языческой Литве в условиях постоянной войны с Тевтонским орденом долго сохраня­лось свободное крестьянство, обязанное нести военную службу. Однако в XV в. раздача земель и крестьян привела к образованию слоя землевладельцев — «бояр-шляхты», обязанных великому князю военной службой.

Литовский статут закреплял все права шляхты, полученные ими за 150 лет: пожалованные земли объявлялись их частной собственностью, они могли свободно переходить на службу к па­нам, уезжать за границу, не подвергались аресту без решения суда; на собраниях-сеймиках ре­шался вопрос о платеже государственных налогов, от которых шляхетские владения были осво­бождены.

Городов в Литве было немного; для их развития князья, как и в Польше, приглашали ино­земцев — немцев и евреев, получавших особые привилегии. В Х1У-ХУ вв. Вильно, Ковно, Брест, Полоцк, Львов, Минск, Киев, Владимир-Волынский и другие города получили «магдебургское право» — городское самоуправление: горожане-«мещане» избирали советников, ведавших городс­кими доходами и расходами, и двух «бурмистров» — католика и православного, судивших горо­жан вместе с великокняжеским наместником. С XV в. в городах появляются ремесленные цехи, права которых закрепляются в специальных уставах.

В Польше и Литве не сложился аппарат центрального управления, подобный системе приказов в Москве. При дворе великого князя состояли должностные лица, но государственных учрежде­ний и слоя бюрократии не было. Подскарбий земский хранил и расходовал деньги, но не собирал налоги; гетман командовал шляхетским ополчением, когда оно собиралось; постоянная армия короля и великого князя насчитывала в XVI в. примерно 5 тыс. наемных солдат. Единственным постоянным органом была великокняжеская канцелярия, где велась дипломатическая переписка и хранился архив — «Литовская метрика».

С 1492 г. великий князь должен был согласовывать свои действия с Радой панов, в состав ко­торой входили епископы, воеводы и наместники из числа крупнейших магнатов. Рада управляла страной в отсутствие князя, контролировала все земельные пожалования, расходы и внешнюю политику. Третьим элементом в этой системе стал Сейм — высший законодательный орган Вели­кого княжества. С 1507 г. он созывался постоянно; в его компетенцию входило принятие законов, решений о сборе налогов для князя и созыве шляхетского ополчения. В 1566 г. Сейм постановил: никакое изменение в законах невозможно без его одобрения. В отличие от сословно-представи- тельных учреждений других европейских стран, в Сейме была представлена только шляхта. Ее депутаты избирались по воеводствам и поветам местными сеймиками и должны были отстаивать на Сейме наказы своих избирателей. На сеймиках шляхта каждого повета обсуждала свои сослов­ные дела и выбирала членов местного суда.

К концу XVI в. польское влияние способствовало изменению традиционных общественных структур и институтов великого княжества. Параллельно формировались различия в характе­ре политической культуры и в социальной психологии. В период серии русско-литовских войн в литовских источниках тамошние порядки начинают противопоставляться «жестокой тирании» московских князей. В соседней же России после бедствий Смуты смотрели на «литовских людей» и прочих «ляхов»-католиков уже как на главного врага, по сравнению с которым даже немец- «лютор» выглядел более симпатичным.

Политическая элита Литвы и Москвы выработала свои исторические традиции и мифы о собственном прошлом. В литовских хрониках помещался рассказ о князе Палемоне, который с пятьюстами шляхтичами бежал от тирании Нерона на берега Балтики и покорил бывшие кня­жества Киевской державы. В сочинениях Ивана Грозного и московских дипломатических актах появилась теория о происхождении Рюриковичей от римского императора Августа. Гедимина же московское «Сказание о князьях Владимирских» называет бывшим княжеским конюхом, женив­шимся на вдове своего господина и незаконно захватившим власть над Западной Русью.

В 1569 г. в ходе Ливонской войны с Россией по Люблинской унии произошло объединение Польши и Великого княжества Литовского в единую Речь Посполитую (Егесг РозроШа — поль­ский перевод латинского выражения гее риЪНса) с общими сенатом и Сеймом; вводились единые денежная и налоговая системы. Однако Литва сохранила автономию: свое право и суд, админист­рацию, войско, казну и официальный «русский» язык. В 1572 г. после пресечения династии Ягел- лонов Речь Посполитая превратилась в своеобразную республику с выборным королем во главе.

Верховным законодательным органом стал шляхетский Сейм. Только Сейм принимал и из­менял законы страны, устанавливал налоги, созывал дворянское ополчение, заключал мирные договоры и союзы. На Сейме вершился суд по особо важным делам под председательством короля. Сейму принадлежало право помилования и амнистии.

Деятельность короля контролировали сенаторы. Сам же король, вступая на престол по воле и выбору шляхты, торжественно отказывался от наследственности трона, обязывался не объяв­лять войну и не заключать мир без Сената, не созывать ополчения без согласия Сейма. Гарантией и «зеницей вольности» считалось право шляхты отказать королю в повиновении, если тот не будет соблюдать ее права и привилегии. В таком случае недовольные создавали конфедерацию и начинали «законный» мятеж против своего государя.

Конец XVI — первая половина XVII в. стали временем наивысшего подъема шляхетской рес­публики: на короткое время она стала великой державой Восточной Европы. Во время Смуты польские войска заняли Москву от имени сына своего короля — принца Владислава, которо­го московские бояре признали в 1610 г. новым государем России. От России Речь Посполитая возвратила Смоленск и Чернигово-Северские земли и сумела отстоять их в Смоленской войне (1632-1634 гг.). Польша стала главной житницей Европы. Зерно отправлялось вниз по Висле до Гданьска, а оттуда по Балтийскому морю в Голландию; далее хлеб развозили по всей Западной Европе. Из южных земель громадные стада скота перегоняли в Германию и Италию. Но расцвет державы оказался недолгим.

Вывозивший зерно землевладелец был заинтересован в максимальной свободе торговли. За­коны снижали экспортные пошлины и одновременно открывали доступ иноземным товарам в ущерб собственным производителям и купцам. Шляхта добилась лишения горожан права голо­са в Сейме. Самостоятельность городов подрывали принадлежавшие шляхтичам городские дворы и даже целые кварталы, не подчинявшиеся городским законам и администрации. Наступление ка­толической церкви привело к вытеснению православных мещан из городских учреждений и судов и даже к ограничению их количества; города становились для украинских и белорусских крес­тьян все более «чужой» территорией. В городской жизни начался застой.

После Люблинской унии 1569 г. Польша присоединила большинство украинских земель вели­кого княжества. Здесь создавались огромные владения-латифундии магнатов Замойских, Жолкевс- ких, Калиновских, Конецпольских, Потоцких, Вишневецких. Вслед за магнатами и шляхтой шло католическое духовенство. На Украине и в Белоруссии оно в проповедях и на диспутах обличало «заблуждения» и отсталость православных. Иезуит Петр Скарга доказывал, что положение право­славия безнадежно, а единственный выход для его последователей — воссоединение с Римом. При поддержке королевской власти была осуществлена Брестская уния 1596 г. — союз православной и католической церквей на территории Речи Посполитой на условии признания православными католических догматов и верховной власти Римского Папы при сохранении православной цер­ковью богослужения на славянских языках и обрядов. Власти закрывали православные церкви, а отказывавшихся присоединиться к унии священников изгоняли из приходов. Только в 1620 г. под давлением украинского мещанства и казачества параллельно с униатской была восстановлена православная иерархия с митрополией в Киеве, юридически зависимая от константинопольского патриарха.

С другой стороны, привилегии шляхты, блеск ее образованности и культуры привлекали пра­вославных дворян: началось отречение украинской и белорусской знати от веры отцов и переход в католичество. Вместе с новой верой перенимались и новый язык, и новая культура, что навсегда отчуждало «панов» от «быдла». В XVII в. при составлении документов выходят из употребления старобелорусский язык и кириллица. Этот процесс привел к ликвидации украинской и белорус­ской национальной элиты в начале Нового времени, когда в Европе шло становление националь­ных государств.

«Республиканская» модель государственного устройства обеспечила шляхте широкие возмож­ности для политического развития и экономического господства на базе крепостного права. «При­вилеи» сохраняли местное своеобразие, а широкое самоуправление охраняло шляхетские права и от короля, и от мужиков: в Польше и Литве не было ни опричнины, ни крестьянских войн. Можно сказать, что было создано своего рода правовое государство; однако его полноправными гражданами были лишь шляхтичи, владевшие собственным имением.

Тем не менее уже в XVII в. «златая вольность» обернулась параличом государственной власти. Именно тогда стал действовать знаменитый принцип «ИЪегит уе!о» — единогласного голосования при принятии каждого нового закона в Сейме; отклонение хотя бы одного из решений приводило к тому, что все уже принятые «конституции» данного сейма не могли вступить в силу. «Сорвать» сейм мог любой недовольный или подкупленный магнатом либо иностранным дипломатом шлях­тич. Таким образом были распущены либо сорваны 53 сессии Сейма (около 40 % всех сеймов) Речи Посполитой.

Государство распадалось на воеводства и поветы, в каждом из которых шляхта отстаивала свои групповые интересы. Равенство «панов-братьев» на деле привело к всевластию магнатов, занимавших высшие государственные должности. Владения таких магнатов, как литовские Рад- зивиллы, с десятками городов и сотнями сел, размерами сравнимы с современными европейскими государствами вроде Бельгии. Их владельцы содержали частные армии, которые по численности и оснащению превосходили войска короны. На другом полюсе находилась масса бедной шляхты, гордящиейся своим происхождением и правами.

И магнаты, и шляхтичи были убеждены, что бессилие государства служит гарантией сохране­ния его существования. Поэтому и те, и другие бдительно следили, чтобы не произошло усиление власти короля. В середине XVII в. королевская армия насчитывала максимум 26 тыс. солдат, а созданный королем Владиславом IV (1633—1648 гг.) флот из-за отсутствия средств пришлось продать. В условиях, когда соседние государства превратились в централизованные монархии, шляхетская республика с ее анархической «златой вольностью» и отсутствием действенной цент­ральной власти, финансовой системы и регулярной армии оказалась неконкурентоспособной.

1.3.5. Борьба за политическую гегемонию в Северо-Восточной Руси. Москва как центр объединения русских земель. Московские князья и их политика

Преодоление раздробленности и образование единых национальных государств — закономер­ность развития европейских стран (Франции, Польши, Испании) в эпоху позднего средневековья. Но чтобы подобное объединение стало возможным, необходим ряд условий, или предпосылок.

Во-первых, нужен определенный уровень экономического развития, когда создаются более или менее устойчивые связи между отдельными землями, княжествами, государствами, а разви­тые города начинают поддерживать объединительную политику власти.

Во-вторых, потребность в объединении стимулируется оформляющимся национальным созна­нием. Нередко это происходит в процессе длительных войн или отражения агрессии, что, в свою очередь, требует объединения сил. Так, Испанское государство складывалось в ходе Реконкисты (войны с мусульманами — «маврами»), австрийская держава Габсбургов — в борьбе с турецкой экспансией; объединению Франции способствовала Столетняя война с Англией. Для княжеств Северо-Восточной Руси таким фактором стала борьба с Золотой Ордой, начавшаяся со второй по­ловины XIV века.

В-третьих, для успешного объединения нужен лидер — экономический, политический и куль­турный центр, обладающий мощным потенциалом, способный возглавить объединительный про­цесс и довести его до конца.

Все эти предпосылки на практике тесно взаимосвязаны, и отсутствие какой-либо из них может серьезно замедлить процесс объединения: так, экономически развитые Германия и Италия до XIX в. не обладали государственным единством, представляя собой систему мелких и мельчайших кня­жеств, герцогств и епископств. Там же, где происходит объединение, соотношение между назван­ными условиями и их роль различны в зависимости от конкретно-исторической ситуации — поэ­тому французская, английская, польская и российская монархии будут столь непохожими.

Археологические исследования дают основания говорить о демографическом росте; скупые данные немногих сохранившихся грамот и хозяйственных актов сообщают, что к XIV в. на севе­ро-востоке Руси возобновляется освоение новых земель под пашню; в XV в. появляется и новая культура — гречиха. Возникает новая структура сельских поселений: если в домонгольские вре­мена люди селились на плоских приречных террасах, то с конца XIII в. крестьяне осваивают по­логие склоны и водоразделы; именно в XIV в. в московских землях появляется термин «деревня».

В крестьянском хозяйстве получает распространение двузубая соха с отвальной доской — «по- лицей», переворачивавшей вспаханный слой земли; впервые упоминаются водяные мельницы, навоз в качестве удобрения; ведущим утверждается среднерусский диалект русского языка с его «аканьем». Сравнительно спокойные «залесские» земли привлекали переселенцев из разоренной Южной Руси. На новых местах князья и бояре заводили новые «деревни» и «слободы».

В XIV в. опять стали возникать новые города: в Московском княжестве — Боровск, Верея, Руза, Кашира, Серпухов; в Тверском — Кашин, Клин, Старица. С конца XIII в. в городах возобновля­ется каменное строительство (Спасский собор в Твери, 1285-1292 гг.), Успенский собор в Москве, 1326 г., а затем еще три храма). Археологические исследования и акты свидетельствуют: в XV в. в городах насчитывалось до 50 ремесленных специальностей. Города оставались деревянными, как и большинство предметов обихода — вальки, трепала, бочки, кадки, ведра, туеса, посуда. Масте­ра-кожевники выделывали обувь, пояса, чехлы, кошельки, мячи, рукавицы. Ювелиры делали не только дорогие украшения, но и дешевые подражания им из свинца и олова. С конца XIII в. появ­ляется новая счетная денежная единица — «рубль», а с 80-х гг. XIV в. в Москве, а потом и в других княжествах возобновляется чеканка серебряной монеты — «деньги» с именем хана и великого кня­зя. В 1404 г. в московском Кремле впервые были установлены большие башенные часы со звоном.

В Москве появились объединения купцов, торгующих со странами Средиземноморья («гости- сурожане») и с Литвой и «немцами» («суконники»); в Вильно, Риге и Дерпте находились русские кварталы. По-прежнему сукно и цветные металлы импортировались с запада; с XIV в. оттуда же ввозилась бумага, которая начала вытеснять дорогой пергамен (выделанную телячью кожу) в качес­тве основного писчего материала. На ордынские рынки привозили меха и льняное полотно, а оттуда поступали восточные шелковые и хлопчатобумажные ткани, поливная керамика, грецкие орехи, самшитовое дерево; с востока же заимствовали более совершенную технологию выделки (дубления) кожи и названия сортов кожи («сафьян») и кожаных изделий — «башмак», «тулуп», «чемодан».

У «гостей» занимали крупные суммы даже князья, а некоторые из них становились в Москве видными администраторами, как Василий Ховрин — «гость да и болярин великого князя». Меж­дукняжеские договоры предусматривали «гостем нашим гостити без рубежа и пакости». Вместе с «гостями» городскую общину составляли «черные люди»; во главе ее стояли купеческие старо­сты, участвовавшие в суде вместе с княжеским наместником. Но и привилегированные «гости» — купцы, и «черные люди», объединенные в сотни и слободы, обязаны были совместно платить подати и «тянуть» повинности в пользу государства.

Все же, несмотря на некоторый подъем, уровень экономического развития Руси был невы­сок: в обычном княжестве XIV в. было 2-3 города, а в XV в. с началом феодальной войны новые города не строились — в то время как, например, в Германии в Х1У-ХУ вв. появились сотни новых городов. Русские города оставались центрами феодального властвования с княжескими резиденциями, боярскими и церковными дворами и без всяких городских «вольностей» и прочих проявлений городской жизни.

В начале XIII в. Северо-Восточная Русь по количеству укрепленных поселений домонголь­ского периода была лишь на седьмом (по количеству крупных — на третьем) месте среди других княжеств. После нашествия ситуация меняется. Множество южнорусских поселений прекратило свое существование. Черниговская земля раздробилась; но крупного «столичного» княжества, по­добно великому княжеству Владимирскому, в Черниговской земле не сложилось. Галицко-Волын- ская земля располагалась между сильными соседями и в середине XIV в. была захвачена Литвой и Польшей.

После смерти Александра Невского в 1263 г. его дети — Дмитрий и Андрей — вели непре­рывную усобицу и с помощью татарских войск поочередно захватывали великокняжеский пре­стол. Постоянные войны и набеги привели к разорению основной территории великого княжения. К началу XIV в. на ее окраинах складываются новые политические центры — Тверь, Москва, Нижний Новгород.

Тверской и владимирский великий князь Михаил Ярославич (1305-1318 гг.) первым принял титул «великого князя всея Руси»; именно в Твери был построен первый после нашествия каменный собор, а в 1305 г. составлен летописный свод общерусского характера. Но в продолжавшейся не­сколько десятилетий борьбе тверских и московских князей за гегемонию на Руси победа оказа­лась на стороне последних.

Основу могущества Москвы заложил младший сын Александра Невского — князь Дани­ил Александрович (1276-1303 гг.): при нем у Рязани была захвачена Коломна; на московскую службу стали выезжать киевские и черниговские бояре со своими слугами. Сын Даниила Юрий присоединил Переславль-Залесский и Можайск и соперничал с Михаилом Тверским за великое княжение. Иван Данилович Калита (1325-1340 гг.) пять раз ездил с дарами в Орду и закрепил за собой и своими детьми великое княжение Владимирское; в 1339 г. руками хана устранил со­перника — Александра Михайловича Тверского и получил в пожизненное владение Углич, Га­лич и Белоозеро. Освоение новых земель и щедрые пожалования привлекали в Москву крестьян и феодалов из окрестных земель; на московской службе оказались бояре Годуновы, Романовы, вы­ходцы из Литвы (князья Голицыны, Хованские) и ордынские «царевичи». Иван Калита отстроил дубовые стены Кремля и первые московские белокаменные соборы.

Накопленный военно-экономический потенциал позволил его внуку Дмитрию Донскому (1359— 1389 гг.) не только сохранить за собой великое княжение, но и осуществить слияние его с собс­твенно московскими землями. Московские бояре и слуги были заинтересованы в этом процессе: они становились воеводами, судьями и наместниками на территории великого княжения и здесь же получали новые пожалования — вотчины. Вслед за ними на московскую службу потянулись и владельцы мелких уделов, и прочие феодалы. В Москве был выстроен белокаменный Кремль, в 1368-1372 гг. трижды выдержавший осады литовских войск князя Ольгерда.

1.3.6. Роль церкви в консолидации русских земель

Владимирский епископ Серапион (1274-1275 гг.) передавал в проповедях ощущение конца целой эпохи, осознание того, что «величество наше смирися, красота наша погыбе», и искал при­чины этой трагедии в духовном кризисе, нравственном оскудении современного ему общества. В глазах современников хан Золотой Орды считался правителем более высокого ранга, чем кто- либо из русских князей, он именовался «царем» — но в то же время эта власть рассматривалась как наказание людям Руси за грехи.

Митрополит Кирилл II (1242-1281 гг.), поставленный по инициативе князя Даниила Галицко- го, почти постоянно пребывал на северо-востоке Руси, подолгу оставаясь во Владимире на Клязь­ме. В 1252 г. он встретил Александра Невского, возвратившегося из Орды, и посадил его на вели­кое княжение. Как и князь Александр, Кирилл избрал в своей политике путь признания власти Орды, чтобы дать стране возможность постепенного восстановления из разрухи. Ему удалось ос­новать православную епархию в Орде для русских людей, волей или неволей оказавшихся в ее пределах; он же сумел добиться от хана освобождения церкви от выплаты обременительной дани.

Преемник Кирилла Максим в 1299 г. перенес митрополию из Киева во Владимир. Следующий митрополит Петр (1308-1326 гг.) часто останавливался в Москве. С его благословения Иван Ка­лита начал строительство Успенского храма в Кремле, в котором митрополит и был похоронен, как и последующие русские митрополиты. Вскоре после смерти Петр был канонизирован и стал одним из самых почитаемых русских святых, а его мощи стали главной святыней московского храма. Так с 1326 г. Москва стала церковной столицей Руси и резиденцией митрополита. Для московских князей был очень важен союз с церковью: при митрополите Алексии (1354—1378) из княжеских пожалований складываются основные земельные владения кафедры, представлявшие собой целые обширные волости и город Алексин. Митрополит в своих землях имел право сбора дани и суда; у него были свои бояре и военные слуги — «дети боярские».

Алексий был верховным правителем Московского княжества при малолетнем князе Дмитрии Ивановиче и пользовался своим авторитетом для утверждения Москвы в качестве главной силы в Северо-Восточной Руси. Митрополит убедил нижегородско-суздальского князя Дмитрия Конс­тантиновича отказаться от претензий на велико-княжеский стол, и в 1362 г. Дмитрий Иванович стал великим князем. Позднее митрополит помогал Дмитрию в его борьбе с Тверью. Не раз ему удавалось смирять противников московского князя и останавливать княжеские конфликты. Так, чтобы пресечь вражду нижегородских князей в 1362 г., Алексий приказал затворить все ниже­городские церкви. Всячески поддерживал митрополит Алексий и деятельность Сергия Радонеж­ского.

Возрождение могущества Руси требовало не только материальных средств. Нужен был мораль­ный импульс, сознание национальной духовной общности, подвиг для объединения разобщенных и связанных повседневными заботами и страхами людей. Эта миссия в отечественной культуре выпала на долю Сергия Радонежского (1322-1392 гг.), его учеников и последователей.

Секрет авторитета Сергия и его духовного влияния, хорошо видного современникам, не от­ражался в письменных источниках, и его «тихое и чудное житие» во многом остается скрытым для последующих поколений. Но даже то, что дошло до нас, позволяет сделать вывод, что насто­ятель маленького монастыря сумел воплотить в себе лучшие качества национального характера (спокойствие духа, внутреннюю свободу и верность своим принципам), что помогло ему возродить и обновить традиции церковной жизни.

Главным итогом его деятельности стало создание нового для Руси типа общежительных монас­тырей, основанных на равенстве, строгом нестяжательстве и личном труде «братии». Уходившие на «взыскание места пустынного» монахи создавали новые экономические и религиозно-куль­турные центры, обраставшие хозяйственными постройками и крестьянскими «слободами»; всего ученики Сергия основали около 40 общежительных монастырей. Новые обители способствовали колонизации некогда окраинных земель и закреплению их за Москвой. Сергий, будучи человеком знатного происхождения, отличался нестяжательством, постоянно трудился и утверждал своей жизнью нравственный идеал эпохи («чему словом учил, то сам делом творил»), привлекая к себе людей из разных слоев общества. Не случайно он оказался в 1374 г. на съезде русских князей в Переславле-Залесском, где было принято решение о начале борьбы с Ордой, а затем стал духов­ным отцом другого героя эпохи — Дмитрия Донского. При этом он вовсе не был безусловным сто­ронником московской великокняжеской власти и выступал против нее в вопросе о разделе единой русской митрополии на Московскую и Литовскую. Не поддержал Сергий и стремление Дмитрия Донского возвести в сан митрополита одного из своих избранников.