ИСТОРИЯ 3 страница

Решения съезда сохранили единство Руси и сделали возможной успешную борьбу с полов­цами, хотя не все князья могли отказаться от усобиц. Святополк и Давыд Игоревич схватили, а затем ослепили князя Василька по ложному обвинению в заговоре против киевского князя. Город Теребовль и другие владения Василька были захвачены Давыдом. Войско Мономаха, его сыновей Олега и Давыда Святославичей двинулось на Киев, и Святополк был вынужден отпра­виться в поход против владимиро-волынского князя Давыда Игоревича. Тот испугался, отпустил Василька и запросил мира. Василько вскоре начал вместе со своим братом войну против Давыда и вернул свои земли. Осажденный во Владимире-Волынском Давыд по требованию горожан выдал Васильку тех, кто организовал его похищение и увечье. Все они по приказу Василька были пове­шены прямо перед городскими стенами и расстреляны из луков.

Святополк Изяславич оказался плохим полководцем и корыстолюбивым правителем, и смерть его в 1113 г. послужила сигналом к народному восстанию в Киеве. По просьбам киевлян великим князем киевским стал Владимир Мономах (1113-1125 гг.), прославившийся многолетней борьбой с половцами. Своим авторитетом и умелой политикой этот князь сумел сохранять мир и отно­сительное единство Руси: его дети управляли такими «волостями», как Переяславль, Смоленск, Суздаль, Новгород, Владимир-Волынский, Туров. Столь же решительно действовал и сын Моно­маха Мстислав (1125-1132 гг.): по его указу подвластные князья совершили успешный поход на Полоцк, а тамошние князья Всеславичи были отправлены в заточение.

1.2.3. Принятие христианства. Роль церкви в истории Древней Руси

Формирование древнерусской государственности привело к тому, что в X в. язычество стало государственной религией, и князь Владимир I (980-1015 гг.) провел первую на Руси религиозную реформу, создав общерусский пантеон из шести богов: «И поставил кумиры на холме... Перуна древяна, а главу его серебряну, а ус злат, и Хорса, и Дажьбога, и Стрибога, и Семаргла и Макошь». Эта реформа «устранила» архаических богов Рода и Волоса, на их место выдвинулся покровитель дружинников и войн Перун, а небесный бог Стрибог-Сварог, его «сын» Дажьбог (Солнце) и древ­няя богиня земли Макошь (Мокошь) должны были быть противопоставлены Христу и Богородице.

Неразрывная связь языческой культуры с традиционной повседневной жизнью славянс­ких племенных общин помешала язычеству стать общегосударственной религией. Начавшийся в У111-1Х вв. социальный переворот привел к усложнению общественной структуры, появлению первых институтов государства (кроме славян, в него входили народы угро-финского происхож­дения — карелы, коми, весь, меря, чудь, а также тюрки-кочевники) и к усилению контактов с соседями. Изменения в обществе неизбежно должны были затронуть и духовную сферу, в кото­рой древняя родовая религия, несмотря на неоднократные попытки реформ, не смогла утвердить­ся. Языческие культы оказались не в состоянии отразить новую структуру общественных отноше­ний и рано или поздно должны были уступить место более гибкой идеологической системе.

Изменения в укладе жизни, социальной структуре и организации власти закрепило принятие христианства в его восточном (православном) варианте. Точно установленные факты распростра­нения христианства на Руси относятся к 1Х-Х вв., когда крещение стали принимать представи­тели киевской знати и часть дружинников; в столице в середине X в. уже существовала церковь св. Ильи. Распространению новой религии способствовало расширение международных связей Руси. В IX в. христианство приняли Болгария и Чехия, в X в. — Польша, Дания и Венгрия, в XI в. — Норвегия и Швеция, что завершило процесс формирования европейской цивилизации. Окончательный же выбор Русью православия был обусловлен как давними связями с Константи­нополем, так и традициями восточной церкви: тесной зависимостью от светской власти и допуще­нием богослужения на родном языке.

Император Византии Василий II в 987 г. вынужден был обратиться к Владимиру за помощью в борьбе против мятежного полководца Варды Фоки. Князь обязался послать на помощь войс­ка и принять христианство в обмен на согласие Василия II выдать за него замуж свою сестру Анну. После разгрома мятежника Фоки (с помощью шеститысячного русского войска) Василий II, однако, не спешил с выполнением взятого на себя обязательства. Владимир с войском вторгся в византийские владения в Крыму и захватил Херсонес, что заставило императора поспешить с бракосочетанием и восстановить мирные отношения. Использование внутреннего кризиса в Ви­зантии позволило молодой русской дипломатии избежать при принятии христианства вассальной зависимости от империи.

От Византии Русь унаследовала тесную связь государственной власти и церкви. Законо­дательство императора Юстиниана и его преемников провозглашало, что государство подобно устройству человеческого организма: как человек состоит из двух неразрывных частей — тела и души, так и для функционирования государственного организма необходимы две власти — светская и духовная, т.е. император и патриарх. Отношение между духовной и светской влас­тью должно быть аналогичным тому, в каком находятся душа и тело человека: благополучие подданных возможно только тогда, когда священство и императорство находятся в согласии («симфонии») между собой. Вселенские соборы запрещали императору издавать законы, проти­воречащие церковным канонам. Патриарх короновал императора, но в то же время император являлся верховным надзирателем и блюстителем всего духовного сословия и церковных по­рядков. Император утверждал избранного церковным собором кандидата в патриархи; он был единственным из мирян, кто имел право входить в алтарь и участвовать в богослужении. На практике императоры постоянно вмешивались в церковные дела, догматические споры и даже смещали неугодных патриархов.

О точной дате и обстоятельствах принятия Русью христианства ученые спорят до сих пор, что обусловлено трудностью анализа разноязычных источников с различной системой летоисчисле­ния. Но когда бы ни произошло крещение Владимира (в промежутке между 988 и 990 гг.), этот шаг означал прежде всего проведение крупной государственной реформы: на Руси появился но­вый общественный институт — церковь.

С тех времен и до наших дней православная церковь сохранила единую систему управления. Возглавлял ее митрополит, с 1589 г. — патриарх. Назначение митрополита в Киев проходило в Константинополе: во главе русской церкви становились митрополиты-греки, отстаивавшие пре­жде всего интересы патриархии. Уже в Х1-ХП вв. князья пытались нарушить эту традицию. Так, в 1051 г. Ярослав Мудрый устроил поставление собором епископов в митрополиты русского свя­щенника Илариона, а в 1147 г. князь Изяслав Мстиславич выдвинул в митрополиты «книжника и философа» Климента Смолятича, но в обоих случаях после смерти князей-покровителей старый порядок поставления митрополитов был восстановлен.

Территория страны делилась на епархии во главе с архиереями (архиепископами и еписко­пами), на территории епархии находились приходы (приходские храмы со штатом священнослу­жителей) и монастыри — общины отрекшихся от мира иноков-монахов, которые приняли обеты нестяжания, безбрачия и послушания. Православное духовенство разделялось на черное (мона­шество) и белое (священники и церковнослужители) и имело три степени иерархии — диаконов, священников и епископов. По современным оценкам, в XIII в. на Руси было 16 епархий, соответс­твовавших крупным русским княжествам; существовало также около 60 монастырей и несколько тысяч приходов, из которых более тысячи находилось в городах.

Церковь помогала становлению государственности в патриархальном обществе. В ее руках находился суд по семейно-брачным и наследственным делам, и наряду с «Русской Правдой» действовал кодекс церковного права — Номоканон, или Кормчая книга. Вплоть до 1917 г. цер­ковь осуществляла в России функции нынешних органов ЗАГСа. В ведении церкви находились лекари, клирошане, паломники. В эпоху средневековья в церквах оглашались царские указы и манифесты, хранились документы, эталоны мер и весов. Духовенство как самое грамотное (до XVIII в.) сословие выступало в качестве школьных учителей. В свою очередь, княжеская власть обеспечивала церковь материально: в Х-Х1 вв. — за счет десятины (отчислений от княжеских доходов — штрафов, пошлин и т.д.), а позднее стала передавать епископам и монастырям целые села с крестьянами.

Не менее важной функцией церкви являлась защита наиболее обездоленных слоев общества. В этой сфере церковные власти поощряли милостыню, устраивали богадельни; в «церковном доме» могла найти убежище незамужняя женщина с ребенком; под покровительством церкви находились паломники, «хромцы и слепцы». Наконец, приходские храмы служили своего рода центрами общения людей: там на воскресной службе можно было увидеть дальних соседей, там же обменивались новостями, заверяли сделки и завещания.

Наступая на общинные права и обычаи, церковь из столетия в столетие усиливала контроль за поведением людей в наиболее труднодоступной для государственного вмешательства сфере семей­ного быта. Священники уговаривали господ «миловать свою челядь» и приучали к новому образу жизни соотечественников, которые имели по нескольку жен и наложниц, не признавали постов, устраивали языческие «игрища» и «творили насилье» прямо в храме.

Постепенно на Руси утверждались нормы христианского общежития с непременными обрядами крещения и церковного брака. Мужчина обладал в браке преимуществом: побои жены и детей не считались преступлением; измена супруги влекла за собой развод и почти всегда ее уход в монастырь, тогда как муж в подобном случае отделывался штрафом и после развода мог завести новую семью.

Однако это не означало полной правовой приниженности женщины. Она имела право вла­деть собственностью: боярыня — селами, крестьянка — своим приданым. Берестяные грамоты ХШ-ХУ вв. показывают, что новгородские женщины активно участвовали в общественной жиз­ни: давали деньги в рост, делили земельные участки, получали в наследство движимое и недви­жимое имущество, заключали брачные контракты. Помимо традиционных причин (безвестное отсутствие, уход в монастырь, физическая неспособность к браку), жена могла получить развод, если муж «начнет красть одежду жены или пропивать», или в случае насильственного принужде­ния к вступлению в интимные отношения. Однако за убийство своего ребенка — обычное явление в средневековье — или незаконный брак (не разведясь) женщина попадала в «дом церковный» на исправление и покаяние. Супругам запрещалось покидать друг друга в болезни. Развод в то время был редкостью: в аристократическом кругу браки заключались по политическим мотивам, а крес­тьянские семьи могли нормально существовать только при сочетании мужского и женского труда.

Церковь участвовала в процессе распространения христианства: с расширением границ кня­жеских владений строились новые храмы, а в городах основывались епископские кафедры. Кня­зья стремились обеспечить себе поддержку со стороны церковных корпораций и боролись за право покровительства отечественным святыням — например, мощам первых русских святых князей Бориса и Глеба. Они выдвигали кандидатов в епископы из числа близких к ним духовных лиц; княжеские семьи становились покровителями основанных ими монастырей. Епископы же вме­шивались в политическую борьбу на стороне «своих» князей. Так, владимирское духовенство по­могло Андрею Боголюбскому в утверждении культа Богородицы с перенесением из Киева на север почитаемой византийской иконы Богоматери, с тех пор называющейся Владимирской.

При помощи разработанного вероучения и стройной организации (ничем этим язычество не обладало) церковь стремилась освятить и укрепить новый общественный строй. Однако утверж­дение новой религии означало также переворот в сознании людей, которым христианство предло­жило иную по сравнению с язычеством систему ценностей.

Князя и его дружину устраивал утверждаемый новой верой принцип богоустановленности власти и всего существующего на земле порядка. Но, кроме того, новая религия принесла с собой неизвестную язычеству идею равенства людей: во-первых, исключила племенные и этнические различия; во-вторых, каждому предстояло отвечать за свои земные дела на Страшном суде.

Воина-язычника хоронили с оружием для будущих битв; при жизни он клялся, что при не­исполнении договора «да будет раб во весь век будущий», и предпочитал смерть плену, который предопределял на свете ином его неизбежное рабство. В новой системе ценностей происхождение и социальный статус человека не имели значения: на Страшном суде «смерд» мог оказаться более достойным, чем боярин или князь. При этом новая вера не посягала на земные порядки, хотя и осуждала разрыв между евангельскими нормами и реальностью грешного мира. Однако при­знание равенства — хотя бы только перед Богом — и уверенность в грядущем разрешении всех земных противоречий до определенной степени смягчали остроту социальных конфликтов.

Христианство возвышало личность человека, созданного «по образу и подобию Божьему» (т.е. человека-творца, создателя, выбирающего разумом свой путь и отвечающего за свои поступки); оно противостояло родовому языческому быту, требовавшему подчинения отдельного человека роду, традициям и судьбе-року. Но христианство не только уравнивало людей перед Богом; лич­ная ответственность невозможна без свободы выбора и духовной самостоятельности каждого че­ловека, который отныне по мере своих сил мог приобщиться к божественной благодати. Антропо­центризм, установка на свободу личности стали характерной чертой европейской культуры и принципиально отличали ее от фаталистического мира ислама и восточных культур, для кото­рых человек — лишь частное проявление универсального потока жизни.

Принятие христианства в качестве государственной религии не означало быстрого и повсемест­ного его утверждения в обществе; это был длительный, сложный процесс. Наиболее заметно он проявлялся в городах, где население было меньше связано патриархальными традициями и где шло храмовое строительство. Однако погребения по языческому обряду начали исчезать только в XIII в., а на севере этот обряд сохранялся вплость до XVI в., когда новгородские архиепископы еще боролись со «скверными молбищами идолскими».

И в городе, и в деревне христианизация привела к двоеверию — религиозно-магическому сочетанию языческих и христианских верований и обрядов. Сакральному пространству храма и «красному углу» крестьянской избы с иконами и лампадами противостояли «нечистые» места: перекрестки дорог, овин и баня, где обитали «домашние» темные силы и где полагалось, снимая крест, совершать гадания. Вместе с молитвами употреблялись заговоры: «Как разгорелось сердце мое и душа моя до тебя, и до виду до твоего и до тела до твоего, так пусть разгорится и душа твоя до меня, и до виду моего, и до тела моего». В повседневной жизни помощи ждали не только от священника, но и от местных колдунов-волхвов — к ним обращались за «зельем» для «приворо- жения», а также за лекарственными травами.

Духовенство вводило языческие ритуалы в рамки церковного календаря: святки стали час­тью Рождества, а ночь на Ивана Купалу «совместила» языческие русалии и Рождество Иоанна Предтечи. Христианские святые, подобно языческим божествам, принимали на себя «заведова­ние» повседневными житейскими проблемами: Флор и Лавр охраняли лошадей, Терентий — кур; Николай-угодник был покровителем всех путешествующих и странствующих; Антипе надлежало молиться об избавлении от зубной боли, а Моисею Мурину — от «винного запойства».

Для «верхов» древнерусского общества принятие христианства также не всегда означало отказ от традиции. Первый русский митрополит Иларион, прославляя князя Владимира, ставил в один ряд с ним язычников — «старого Игоря, сына же славного Святослава», поскольку они прослави­лись своей храбростью во многих землях и «не в худе бо и не в неведоме земли владычествоваща, но в Русьской, яже ведоша и слышима есть всеми коньци земля».

Князья в Х1-ХШ вв., так же как их подданные, носили двойные — языческие и «крестиль­ные» имена, совершали древние воинские обряды («постриги»); устраивали пиршества, с «игра­ми» и ритуальными танцами (они запечатлены на женских браслетах XII в.). Языческие сюжеты присутствуют в росписях Софийского собора в Киеве, декоре белокаменных соборов Х1-ХП вв. По воле автора «Слова о полку Игореве» герои обращались за помощью к природным стихиям (ветру, солнцу, Днепру), эти образы были вполне понятны современникам даже спустя двести лет после крещения Руси.

1.2.4. Категории населения. «Русская Правда»

По подсчетам современных демографов, на территории Киевской Руси проживало от 2,5 до 4,5 млн человек. Для средневековой Руси была характерна низкая плотность населения (в 2 раза меньше, чем в Западной Европе) при огромных неосвоенных пространствах и больших расстояни­ях между населенными пунктами.

К концу XI в. относятся первые сведения о пожаловании князьями своим приближенным (боя­рам, епископам, монастырям) земельных владений — сел с крестьянами. Первым из известных нам владельцев стал в 70-е гг. XI в. Киево-Печерский монастырь. Археологические исследова­ния уже четко выделяют в XII столетии десятки феодальных усадеб — укрепленных поселений размером 1000 м² и более, с хоромами хозяина и ремесленными мастерскими, производившими «городскую» продукцию (например, стеклянные браслеты).

За высокими стенами таких усадеб стояли хоромы боярина, многочисленные служебные поме­щения, «клети» — кладовые, конюшни, принадлежавшие вотчиннику ремесленные мастерские. Обитатели усадьбы резко различались по своему социальному и имущественному положению. На первом месте стояли представители администрации вотчины: тиун, конюх, ратайный (пашенный) староста. Их жизнь была защищена штрафом намного более высоким, чем за убийство простого человека; они руководили слугами, среди которых были и ремесленники, и пленная или нанятая челядь. В княжеских селах жили лично свободные «смерды» — они исполняли воинскую повин­ность и входили в состав княжеского войска. Основное население боярской или монастырской вотчины составляли лично свободные крестьяне — «люди», чья зависимость выражалась в уплате ежегодного оброка. Господскую пашню обрабатывали обычно разорившиеся крестьяне или «поса­женные» на землю рабы-холопы, не обладавшие никакими правами.

Неустойчивость крестьянского хозяйства (она была связана с неурожаями, эпидемиями, на­бегами кочевников) заставляла общинника обращаться к владельцу с просьбой о займе — «купе» или о заключении договора — «ряда» на условиях выдачи такому «рядовичу» или «закупу» семян или рабочего скота. Бегство «закупа» или совершенная им кража превращали его в раба. Таким образом, феодальная вотчина не только привязывала к себе крестьян «внеэкономическим» насилием, но и становилась своего рода гарантией стабильности общества.

Вокруг усадьбы находились пахотные земли, луга, охотничьи угодья с бобровыми ловищами. «Пространная Правда» подробно фиксирует в законодательных нормах кары за нарушение господ­ских межей и всякое покушение на собственность вотчинника, вплоть до веревки из охотничьей ловушки; регулирует его отношения с «рядовичами» и «закупами» (которых, в частности, можно бить «про дело» и нельзя — в пьяном виде); указывает порядок осуществления «свода» — поиска беглого холопа.

Именно XII столетие стало временем интенсивного образования и роста древнерусских городов: на рубеже Х-Х1 вв. насчитывалось всего 20-25 городских центров; в XI в. летописи упоминают 64 новых центра, а в XII в. — еще 134. Однако настоящим городом можно считать поселение, сочетавшее в себе несколько функций, т.е. являвшееся и торгово-ремесленным, и административ­ным, и военным, и духовным центром.

В центре города находился укрепленный детинец с гарнизоном, резиденцией князя или его посадника и с городским собором. Детинец окружал торгово-ремесленный посад, делившийся на «концы» (районы) и улицы, часто по профессиональному признаку. От центра к рубленым дере­вянным стенам и воротам расходились основные дороги-улицы, вдоль которых в радиусе коль­ца укреплений и за ними рос и сам город, приобретая радиально-кольцевую планировку. Уже с X в. улицы стали мостить, и конструкция мостовых сохранялась без изменения около тысячи лет. «Средний» древнерусский город занимал от 2,5 до 40 га и насчитывал 3-5 тыс. населения; только в самых крупных центрах было 8-10 тыс. (Старая Рязань) или 20-30 тыс. жителей (Киев и Нов­город). Значительная часть горожан — примерно 15 % — вела вполне крестьянский образ жизни. В пределах городской черты находились сады и огороды, а сразу за стенами — пашни и выгоны; в амбарах горожан хранились рожь, овес и пшеница.

Дома горожан часто совмещались с мастерскими — кожевенными, ювелирными, литейны­ми, ткацкими. В крупных городах насчитывалось около сотни различных ремесленных специ­альностей, разделение которых шло по готовому изделию. Продукция ремесленников поступала к купцам; некоторые изделия — ювелирная «кузнь», «русские» навесные замки — даже шли на экспорт вместе с традиционными для Руси мехами и воском. С купцами и ремесленниками были связаны предоставлявшие им кредит ростовщики; восстание в Киеве в 1113 г. заставило Влади­мира Мономаха ограничить ставку займа 20 % годовых.

Новгород и Смоленск заключали торговые договоры с северогерманскими городами, объеди­ненными в торгово-политический союз — Ганзу. В Новгороде имелись Немецкий и Готский дво­ры, а в Киеве уже в ХП-ХШ вв. существовал еврейский квартал и наряду с ним «латинский» монастырь, при этом сохранившиеся источники не содержат свидетельств национально-религиоз­ной нетерпимости.

Однако на Западе XII в. стал временем рождения городов-коммун, освобождавшихся из-под власти феодалов. Уже в Х-Х1 вв. в городах Италии, Англии и Франции появились купеческие гильдии, ремесленные цехи, корпорации юристов, ученых и даже «братства хромых и слепых» со своим судом и другими правами, закрепленными в уставах и хартиях. Центром такой «комму­ны» становились ратуша и рынок; феодальный замок располагался, как правило, за пределами городских стен.

На Руси же ни один город (за исключением Новгорода) не находился вне государственно- княжеской юрисдикции и не добился самоуправления. Города создавались княжеской властью; «сердцем» русского города становился детинец (кремль) с княжеской администрацией и боярс­кими дворами. Рядом с княжескими владениями в городах располагались боярские дворы с мас­сой зависимых людей. Их наличие препятствовало консолидации горожан по профессиональному признаку; поэтому на Руси так и не сложились цеховые организации, характерные для западно­европейских городов.

Можно говорить только об элементах «городского строя», которые стали проявляться с XII ве­ка. К ним можно отнести органы районного самоуправления — «концы», а позднее — более или менее автономные «слободы», которые могли объединять и людей одной профессии, и структу­ру городского ополчения. Начиная с XII в. стали появляться купеческие корпорации: объеди­нение новгородских торговцев воском («Иваньское сто»). Однако даже в эпоху расцвета Руси в ХП-ХШ вв. университеты в наших городах не возникли; единственной организацией, обеспечи­вавшей развитие образования, до конца XVII в. оставалась церковь.

Уже в договорах с Византией упоминались нормы русского обычного права — «закона рус­ского», вошедшие позднее в «Русскую Правду» — первый письменный свод законов. Ярослав Мудрый создал древнейшую часть «Русской Правды»; эти нормы устанавливали плату за убийс­тво, нанесение оскорблений, увечий и побоев, за кражу и порчу чужого имущества. «Правда Ярославичей» (сыновей Ярослава Мудрого; создана около 1072 г.) включала в себя «устав о штра­фах» в пользу князя за убийство свободных людей и «урок мостникам» — правила для тех, кто мостит проезжую часть в городах. Дополненное и переработанное в XII в. законодательство стало называться «Пространной Правдой», оно регулировало отношения землевладельцев и крестьян в княжеском и боярском хозяйствах. С именем Владимира Мономаха связано дополнение к «Рус­ской Правде» 1113 г. — «Устав Владимира Всеволодовича», регулировавшее взимание процентов ростовщиками.

При этом государственное право не противостояло традиции, а сосуществовало с ней, по­степенно вытесняя наиболее жестокие формы самосуда. К XII в. исчезла кровная месть. Теперь преступник выплачивал «виру» (штраф) в пользу князя и деньги родным потерпевшего. С конца XI в. запрещался самосуд в отношении вора, застигнутого на месте преступления,— его полага­лось связать и вести на княжеский суд. Если на территории своего «мира» общинники обнаружи­вали труп знакомого им человека, они должны были помочь властям найти убийцу. За укрытие «душегубца» общинники выплачивали большой штраф — «дикую виру».

Среди имущественных преступлений наибольшее внимание «Русская Правда» уделяла краже («татьбе») и поджогу. Наиболее тяжким видом татьбы считалось конокрадство, поскольку конь был основным средством производства и боевым имуществом. Поджог одного дома в деревянной Руси мог привести к выгоранию целого села или даже города; если пожар случался зимой, это приводило к гибели людей, оставшихся без крова и имущества. При выяснении факта совершения кражи потерпевший криком созывал соседей, и они «гнали след» — по приметам устанавливали и ловили вора — «татя». Подозрение могло пасть на любую семью, и тогда ей приходилось «отво­дить след» — доказывать свою невиновность. Если утраченная вещь или вор не были найдены, по­терпевший мог сделать «заклич» — объявление на площади о пропаже в надежде, что кто-нибудь видел украденное имущество у другого человека. Если новый владелец вещи заявлял, что купил ее, то он должен был доказать добросовестность ее приобретения с привлечением двух свидетелей или «мытника» — сборщика торговых пошлин.

Суд вершился на княжеском дворе в присутствии общинников. Уже тогда в любой тяжбе при­нимали участие истец, ответчик, а при необходимости свидетели — «видоки» и «послухи». Когда явных улик против подозреваемого не было, истец и ответчик (или их представители) начинали судебный поединок — «поле»; победивший выигрывал дело, поскольку считалось, что Бог помо­гает правому. Другим видом Божьего суда были испытания участников раскаленным железом и водой: связанного человека опускали в воду; если он начинал тонуть, то считался выигравшим дело.

Высшей мерой являлся «поток и разграбление»: иногда это означало убийство осужденного и хищение его имущества, иногда — изгнание и конфискацию имущества, иногда — продажу в хо­лопы. Следующей по тяжести мерой наказания была «вира» (штраф), назначавшаяся за убийство. Основным же наказанием за большинство преступлений являлся денежный штраф — «продажа». «Виры» и «продажи» в пользу князя сопровождались возмещением ущерба потерпевшему или его семье (так называемые «головничество» и «урок»). Взимал штрафы княжеский вирник. Он приезжал в дом осужденного со свитой и ждал уплаты виры, каждый день получая натуральное содержание. Поэтому преступнику выгоднее было как можно быстрее уплатить штраф или долг.

1.2.5. Международные связи Древней Руси. Влияние Византии и народов Степи

Для первых 200 лет русской истории можно указать два основных направления внешней политики. Первое из них — это Византия и сопредельные страны Востока. Военные походы и попытки русских князей укрепить свои позиции в устьях Днепра и Днестра, в Крыму, на Та­мани периодически приводили к военным конфликтам с Византийской империей — в 907, 911, 941, 944 гг. Каждый раз заключение мирных договоров сопровождалось установлением более или менее выгодных для русских условий торговых связей с Константинополем. Так, по договору 944 г. русские купцы — послы должны были предъявить грамоты от князя, после чего они и получали специальное посольское содержание. Они жили на своем подворье в предместье Константино­поля, подчинялись правилам перемещения в городе (группами, без оружия и в сопровождении чиновников), платили пошлины и получали на обратную дорогу продовольствие и снаряжение от греческих властей.

В области политической договоры, как правило, закрепляли союзнические отношения, следст­вием чего стали походы русских дружин в 909-913 и 945 гг. на Каспий против врагов Визан­тии — мусульманских владетелей Закавказья. Сын Игоря Святослав (945-972 гг.) разгромил сла­беющий Хазарский каганат, прошел по Предкавказью, победил «ясов и касогов» (алан и адыгов) и основал русское княжество на Таманском полуострове — Тьмутаракань. Затем Святослав попы­тался включить в сферу своего влияния Болгарию и утвердить центр своей державы на нижнем Дунае, для чего разделил Русь между сыновьями и перенес свою резиденцию в захваченный город Переяславец на Дунае. Эта политика привела к столкновению с Византией: в новой войне коали­ция славян, болгар, венгров и печенегов потерпела поражение, и по договору 971 г. Святослав вы­нужден был уйти из Болгарии. По дороге домой он был убит печенегами у днепровских порогов.

В правление Владимира Святославича и Ярослава Мудрого далекие походы прекратились: основные восточнославянские земли уже были объединены, и наступило время внутреннего обус­тройства молодого государства. Владимир заключил новый союз с Византией. Ярослав в 1017 г. вступил в союз с германским императором Генрихом II против Польши, и в итоге в 1031 г. с сосед­ней страной были установлены мир и граница в районе современного Бреста. У могущественного киевского князя искал поддержки изгнанный норвежский король Олаф Святой. Одна из дочерей Ярослава, Анна, была выдана замуж за французского короля Генриха I, другая, Елизавета, — за брата Олафа короля Харальда Смелого. Своих сыновей, Изяслава и Всеволода, князь женил на польской и византийской принцессах. Пытаясь утвердить независимость русской церкви от Кон­стантинопольского патриарха, Ярослав добился того, что духовенство избрало первого русского митрополита Илариона.