ИСТОРИЯ 2 страница

1.1.2. Занятия, общественный строй, верования восточных славян

Период У1-1Х вв. — время, когда в среде восточнославянских племен начинаются процессы, приведшие к качественному скачку в развитии общества. К середине 1-го тыс. н.э. «селища» славян-земледельцев представляли собой патриархально-семейные общины численностью до 150-200 человек. Отдельные дома общинников окружали «площадь», на которой располагались мастерские и общинные хранилища зерна. Настоящей «научно-технической революцией» стало для древнего человека «открытие» технологии выплавки и обработки железа (древнейшие из­вестные в Центральной Европе железные изделия относятся к начету 1-го тыс. до н.э.). Железо, в отличие от меди, встречается в природе гораздо чаще (у нас в виде болотных руд), и произво­дительность железных орудий намного выше каменных и бронзовых; это позволяло активнее вырубать леса, отвоевывать землю под пашню.

После потрясений эпохи Великого переселения народов славяне принесли в лесную зону но­вый хозяйственный уклад, основанный на пашенном земледелии и широком распространении ржи. Переход с VIII в. к трехпольной системе земледелия (включающей в себя посев яровых, озимых и отдыхающий под паром клин) привел к выделению крестьянских семей, ведущих са­мостоятельное хозяйство. Такой переход от родовой к соседской общине делал крестьянина более независимым и мобильным, давал возможность отдельным семьям и группам семей выделиться и отправиться на освоение новых земель, что ускорило процесс их колонизации. Соседская об­щина на протяжении веков, конечно, менялась, но все же вплоть до XX в. являлась одним из основных институтов русского общества.

Вся жизнь земледельца протекала в рамках общины. Памятник древнерусского законодатель­ства Х1-ХП вв. — «Русская правда» — говорит о том, что община — «вервь» (позднее выступав­шая в документах под названием «мир») объединяла своих членов круговой порукой, выплачива­ла штрафы князю за преступления кого-либо из членов и несла ответственность за происшествия на своей земле. Каждый крестьянин имел право на надел пахотной земли, который можно было передать по наследству; угодья (выгоны, сенокосы, леса, воды) находились в общем и неразде­льном пользовании всей общины.

Крестьянская соседская община существовала и на Западе. Однако там экономическое раз­витие привело к раннему появлению товарного хозяйства и стимулировало утверждение частной собственности на землю, в результате чего община сохранялась как форма местного самоуправле­ния, но не регулировала повседневную экономическую жизнь крестьянина.

На востоке Европы условия жизни были иными. В ставшей историческим центром Россий­ского государства нечерноземной Северо-Восточной Руси рабочий сезон крестьянина был очень коротким — с мая по сентябрь (во Франции он продолжался в два раза дольше) и требовал в страду огромного напряжения сил всей семьи, включая женщин, стариков и 10-12-летних де­тей. При этом крестьянин успевал вспахать землю под озимые и яровые 2-3 раза, в то время как в западноевропейских странах поля обрабатывали по 4-6 раз. Кроме того, всего за один месяц нужно было заготовить сена для скотины на весь год, запасов часто не хватало, поэтому мало­рослых лошадей и коров приходилось кормить соломой. В итоге крестьянин успевал обработать 1,5-2 десятины (десятина примерно равна гектару) на мужскую «душу», а остальная земля ос­тавалась «в пусте». Бедные почвы и худшие климатические условия давали низкие урожаи — 4-5 центнеров с гектара (во Франции — в два раза выше). Обычным урожаем в Нечерноземье был «сам-два», «сам-три», хорошим считался «сам-четыре», т.е. около пяти центнеров с гектара (на

Западе — до «сам-десять»). Примерно каждый седьмой-восьмой год в средневековой Руси был не­урожайным. В таких условиях неустойчивость индивидуального хозяйства делали необходимым сохранение общины как регулятора производства и органа социальной поддержки своих членов.

Община выполняла важнейшие хозяйственные задачи: регулировала порядок пользова­ния землей, разрешала споры из-за межей (границ надельных полос) и занималась раскладкой повинностей между общинниками, т.е. определяла размер вклада каждого в выплатах князю и в расходах на общинные нужды. Решались эти вопросы на сходе, где собирались все женатые мужики — главы хозяйств. Сход избирал, обычно на год, общинные власти — старосту, сотс­ких и десятских; организовывал общие работы, распределял и собирал подати, разбирал споры и ссоры крестьян и наказывал провинившихся. Такая община оказалась поразительно устойчи­вой к внешним воздействиям и успешно сохраняла традиционный уклад жизни. Из поколения в поколение повторяющийся цикл крестьянских забот и довольно узкий кругозор (даже в XIX в. для многих русских крестьян поездка в город была событием) формировали определенный тип личности и ее духовный мир.

Крестьянин до тонкостей знал и понимал окружавшую его природу. Крестьяне создали свой народный календарь, обобщавший вековые наблюдения за природными явлениями и их связью с повседневными работами — севом, сенокосом, уборкой, созреванием овощей и злаков. В народ­ной медицине использовались десятки трав и растений и изготовленные на их основе снадобья.

Другим важным фактором распада родового общества стало появление начиная с VIII в. первых городских центров — протогородов, которыми становились и центры известных по лето­писям союзов племенных объединений или княжений полян, северян, кривичей, словен (Киев, Чернигов, Псков, Изборск, Полоцк), и поселения торгово-ремесленного характера на оживлен­ных торговых путях (Старая Ладога, Рюриково городище под Новгородом, Гнездово в 12 км от нынешнего Смоленска). Новым явлением стала концентрация в таких центрах ремесленных мастерских — кузнечных, ювелирных, косторезных, гончарных (в X в. появился гончарный круг), хозяева которых считались богатыми и уважаемыми людьми. К X в. такие центры превра­щаются в «нормальные» средневековые города с укрепленным «детинцем» (кремлем) в центре, окруженным торгово-ремесленным посадом.

В ходе славянского расселения была разрушена старая племенная структура: племенные ста­рейшины уступили место князьям, не связанным с родовыми традициями. Византийский историк VI в. Прокопий Кесарийский, упоминая о вторжениях в империю славян-язычников, живших «в народоправстве», сообщал о выделении славянской знати — «рексов» и «архонтов» — и о на­личии у славян рабов.

Вместе с князьями выделяются и профессиональные воины-дружинники, о чем свидетельству­ют их захоронения 1Х-Х вв. Ученый-географ и министр почт Арабского халифата Ибн-Хордад- бех рассказывал в своей «Книге путей и стран», как в IX в. из страны славян купцы — «русы» привозили в Константинополь на кораблях или морским же путем на южный берег Каспия, а далее караванами в столицу халифата Багдад ценные меха и мечи. Ученый-энциклопедист X в. Ибн-Рустэ знал о наличии у славян городов с искусными ремесленниками, знахарями-жрецами и о ежегодном сборе славянским князем дани с подданных. Историк X в. аль-Истахри выделил три центра «русов» во главе с «царями»: Куйяба (Киев), Славийа (новгородские словене) и зага­дочный город Арса. Так образовались крупные объединения («союзы племен», или «племенные княжения») полян, древлян, вятичей, словен, радимичей и другие, известные нам по «Повести временных лет».

Древние славяне были язычниками. Древнерусское язычество — это сложная система поя­вившихся в разные исторические эпохи мифологических и космологических представлений со своими магическими культами, сопровождавшими древних людей от рождения до смерти; тыся­челетние языческие верования в течение многих веков уживались с победившим христианством и в виде многочисленных пережитков дошли до нашего времени.

По сообщению «Слова об идолах» безымянного русского писателя XII в., древнейшие славян­ские культы представляли собой поклонение «упырям (вампирам) и берегиням» и, скорее всего, восходили ко временам каменного века с их представлениями о добрых и злых духах.

С переходом к земледелию появились аграрный календарь и культ земледельческих небесных божеств Рода и «рожаниц». Для периода VI—X вв. уже характерна развитая система космоло­гических представлений: Земля представлялась славянам неподвижной, вокруг нее вращались планеты и звезды, а Солнце ночью проплывало по предполагаемому подземному океану. Земным миром ведала богиня плодородия Мокошь, над ним существовали два неба — небесная твердь и «верхнее небо» с запасами дождевой воды.

К богам нужно было обращаться при помощи магических заклинаний, а просьбы сопровож­дать соответствующими обрядами и жертвоприношениями. Образовался устойчивый календарь аграрных, в своей основе языческих, молений и празднеств, которые уже «в рамках» христиан­ства дожили до наших дней. В новогодние святки устраивались маскарады «ряженых»; гадали о предстоящем годе (девушки — о замужестве); ко дню весеннего солнцестояния была приуро­чена масленица с ее проводами зимы и непременными обрядовыми блинами (символ солнца). Главным же летним событием был день Купалы — древний общеславянский праздник Русалий, день летнего солнцеворота, когда нужно было совершать моления о дожде, плодородии полей и разжигать костры по берегам рек с пением, плясками и «игрищами неподобными». Помимо особых праздничных молений, люди стремились всеми возможными способами оградить себя и свой дом от воздействия чужих, враждебных сил — упырей-вампиров и мертвецов — «навий». Для этого служили особые заговоры и специальные знаки, наносимые на жилище, утварь и одежду. Такими знаками служили изображения солнца и вспаханной земли под крышей русской избы, на наличниках окон, ковшах, прялках, вышитые фигуры языческих богинь на полотенцах, деревянные фигурки бородатых домовых-пращуров.

В эпоху славянского расселения и «предгосударственного» развития изменяется русская погре­бальная обрядность: захоронение урн с прахом сожженного покойника в деревянных избушках-до­мовинах (что отразилось в известном сказочном сюжете об «избушке на курьих ножках») сменяется погребением праха в курганах, а затем происходит еще один перелом в религиозном сознании — переход от сожжения тела к его захоронению в кургане с разведением ритуальных костров.

В У1-Х вв. возникали и крупные культовые центры — святилища. На обнаруженных ар­хеологами таких городищах (Богит и Звенигород на р. Збруч на Украине) имелись специаль­ные капища — вымощенные камнем площадки с фигурами идолов, где совершались моления и приносились жертвы. В жертвенных ямах находили кости животных, зерно, обычные предметы обихода: стеклянные браслеты (круг — символ солнца), металлические замки и ключи (симво­лы сохранности), ножи, косы, стрелы (для защиты от злых сил). Рядом с капищами находились большие общественные постройки, где выпекался культовый хлеб и проходили ритуальные пиры- братчины. Руководили такими культовыми центрами языческие жрецы — волхвы. Они разраба­тывали систему обрядов, тексты молений и их календарные сроки, знали лекарственные травы и организовывали многодневные общественные празднества.

Наконец, именно с языческой Русью связано также возникновение письменности. Сохрани­лось несколько свидетельств X в. (договоры с Византией 911 и 944 гг., данные арабского пу­тешественника Ибн-Фадлана и автора жития славянского просветителя Кирилла) о загадочных «русьскых письменах», о характере и происхождении которых до сих пор спорят ученые. Нет полной ясности и в вопросе о происхождении двух славянских алфавитов — кириллицы и гла­голицы (по-видимому, появление их связано с именами просветителей Кирилла и Мефодия); во всяком случае очевидно, что оба они использовались на Руси с конца IX — начала X в., попав сюда из Болгарии или из Чехии. Широкого распространения письменность, однако, не получила. Языческая культура Руси ориентировалась на устную традицию и была тесно связана с устным народным творчеством.

Устно передавались из поколения в поколение и произведения исторического эпоса — были­ны. Героями наиболее раннего былинного цикла стали пахарь Микула Селянинович и крестьянс­кий сын Илья Муромец, который, несмотря на свои обиды, служил великому князю Владимиру, положившему начало строительству оборонительных рубежей на южных границах

Таким образом, вторая половина 1-го тыс. н.э. — это время, когда внутреннее развитие восточ­нославянских племен привело к появлению первых городов и торговли, усложнению социальной структуры, образованию межплеменных союзов и первых политических центров, стремившихся объединить эти племена. Такое объединение и произошло в конце IX в.

1.2. Древнерусское государство (IX - первая половина XII в.)

1.2.1. Возникновение государственности у восточных славян. Дискуссия о происхождении Древнерусского государства

Исторические события, относящиеся к IX в., уже имеют конкретные даты, хотя стоит отме­тить, что они «расставлялись» в летописном тексте, создававшемся двести с лишним лет спус­тя — в начале XII в.

Первая из них — 838/839 г., когда в столице империи франков при дворе сына Карла Вели­кого Людовика, появились послы от правителя («кагана») народа «рос», перед этим побывавшие в Константинополе. Можно предполагать, что этот «каган» — не известный нам по имени прави­тель одного из первых славянских предгосударственных образований на берегах Днепра. С этими сведениями из западноевропейской хроники можно сопоставить и византийские известия о появ­лении в 860 г. войска «росов» под стенами Константинополя.

На юге, в Поднепровье, правящая элита одной из таких догосударственных общностей — по­лян стремилась подчинить другие племенные союзы. На севере же в IX в. события развивались по-другому. Вторая дата — известный по «Повести временных лет» 862 год, под которым помещен рассказ о «призвании варягов»: славяне и их соседи «изгнаша варяги за море, и не даша им дани, и почаша сами в собе володети, и не бе в них правды, и вста род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами в себе: "Поищем собе князя, иже бы вол о дел нами и судил по праву". И идоша за море к варягом, к руси... Реша русь, чюдь, словени и кривичи и вси: "Земля наша велика и обил на, а наряда в ней нет. Да пойдете княжити и володети нами". И избраша 3 братья с роды своими, пояша по себе всю русь, и придоша; старейший, Рюрик, седе Новегороде, а другий, Синеус, на Белеозере, а третий Изборсте, Трувор. И от тех варяг прозвася Руская земля».

Двести лет этот текст служил полем идеологических битв. Во времена Ломоносова вопрос о том, мог или нет заезжий «немец» основать Российское государство, вызывал совсем не академи­ческие споры. Но уже в XIX в. ученым стало ясно, что образование государства — это результат внутреннего развития самого общества. Вопрос о национальности Рюрика стал второстепенным, однако был поднят в советское время в условиях «холодной войны»; к тому же в картине появ­ления государства как продукта классовой борьбы не оставалось места для иноземцев-варягов, соперничества племенных центров, военных и торговых экспедиций.

Ученые ХУШ-Х1Х вв. не сомневались в достоверности самого рассказа. Только исследования его текста в конце XIX в. показали, что «Сказание о призвании варягов» — не современная собы­тию запись летописца, а сделанная спустя 250 лет вставка в летописный свод, и авторы рассказа по-своему осмысливали и перерабатывали дошедшие до них предания.

В Западной Европе морские походы викингов (воинов, ушедших в морской поход за добычей) приводили в 1Х-Х вв. к заселению или захвату обширных земель в Восточной Англии и Франции. На Руси скандинавские воины-купцы появились уже в середине VIII в., о чем свидетельствуют ар­хеологические раскопки в Старой Ладоге. Она была основана славянами в 753 г. и стала древней­шим городом Восточной Европы — центром международной торговли. Сюда, в Ладогу, и прибыл из-за моря Рюрик, а князь-воин Олег построил здесь первую на Руси каменную крепость.

Раздоры между словенами, кривичами и чудью привели к призванию князя со стороны (воз­можно, им был известный по западным хроникам Рерик Ютландский — князь-воин из датского королевского рода) по «ряду» — договору. Роль варягов в нашей истории фактом «призвания» не исчерпывается. Скандинавские воины-купцы появились на севере Руси в середине VIII в., о чем свидетельствуют археологические раскопки в Старой Ладоге, под Ярославлем. Во второй половине IX в. варяжские воины жили на Рюриковом городище под Новгородом. Однако это не привело ни к скандинавской колонизации этих земель, ни — тем более — к завоеванию новых.

Отличные мореходы и торговцы, прошедшие на своих кораблях (драккарах) северное побе­режье Европы, Средиземноморье и даже добравшиеся до далекой Америки, скандинавы и на востоке Европы освоили в 1Х-Х вв. великие водные пути — Днепр и Волгу. Тем самым была создана единая система коммуникаций, связавшая молодые «варварские» государства Северной и Восточной Европы со странами Ближнего и Среднего Востока.

На Восток вывозились меха и моржовая кость, мед и воск, франкские мечи и рабы — язычни­ки и христиане; на Север — драгоценные металлы, пряности, металлическая и стеклянная посу­да, парча и шелк. Изучение кладов, обнаруженных вдоль этих путей и в древнейших городских центрах Руси, показало, что арабские монеты-дирхемы были положены в основу первой русской денежной системы: 25 дирхемов — «кун» составляли «гривну кун». Создание сети коммуника­ций и приток «валюты» послужили стимулом для роста на этих путях городов и установления связей между ними. Восточное серебро шло на вооружение княжеских дружин; строительство новых городов, крепостей и усадеб вызвало подъем городского ремесла.

Третья дата — 882 год, под которым летописный рассказ сообщает, как преемник Рюрика князь Олег объединил под своей властью Северную и Южную Русь с Киевом и стал контролиро­вать путь «из варяг в греки». Олег первым из русских князей начал «ставить города» — опорные пункты на подвластной территории и «уставлять дани» славянским племенным княжествам: сло- венам, кривичам, древлянам, северянам, радимичам. В итоге образовался военно-политический союз; его объединенное войско совершило успешный поход на Византию в 907 г., результатом которого стало дипломатическое «признание» и появление первого международного документа Руси — договора с греками. В этом же документе упоминаются и нормы русского обычного пра­ва — «закона русского», вошедшие позднее в «Русскую Правду».

Споры вызывает происхождение этнонима «Русь». Существует несколько гипотез происхож­дения этого наименования. Одна из них связывает «русь» с финно-угорским названием сосе­дей — шведов и норвежцев («гио1зЬ>), восходящим, в свою очередь, к древнескандинавскому значению «го1Ьв» (т.е. «гребцы»). Другие считают, что под именем «рос» выступает древней­шее славянское раннегосударственное образование У1-УП вв. вокруг Киева, и привязывают его к названию правого притока Днепра — реки Рось. Третьи обращают внимание на упоминание в византийских хрониках «скифского народа Рос» и на древнюю топонимику Приазовья и Кры­ма, где известны названия с корнем «рос».

В настоящее время наиболее перспективной представляется точка зрения, согласно которой «русь» не является названием какого-либо народа — это понятие не этническое, а социальное. Этим словом называли на севере «находников» — варяжских князей — «конунгов» и их разно­племенных воинов — гребцов. Договоры с греками запечатлели славянские, скандинавские и кельтские имена бояр из окружения первых варяжских князей. Именно в таком смысле данное понятие и пришло к славянам, обозначая интернациональную среду слуг и дружинников первых князей, а уже позднее название «Русь» распространилось на подвластные князьям и их дружине земли: «От тех варяг прозвася Руская земля». В 944 г. уже все войско князя Игоря в новом по­ходе на Византию именовалось «русью», и договор с греками заключили послы «от всех людий Руския земля».

1.2.2. Князья и дружина. Вечевые порядки

Отсутствие границ, путей сообщения и органов управления делало затруднительным конт­роль над далекими от Киева землями. Выходом стало «полюдье» — объезд князем и дружиной подвластной территории с глубокой осени до ранней весны. Полюдье — это не только сбор да­ни-налога, но и способ управления страной при отсутствии государственного аппарата: во время объезда князь вершил суд, улаживал пограничные споры. Однако в 945 г. произвольный сбор дани в древлянской земле закончился убийством князя Игоря. Из летописного рассказа следует, что у древлян была своя столица Искоростень и князь Мал со своими «мужами». Таким образом, под властью киевского князя оставались местные племенные союзы, с которыми он должен был считаться: договоры с греками X в. заключались Олегом и Игорем от имени «великих и светлых князей», возглавлявших союзы племенных княжений. Поэтому княгиня Ольга, победив древ­лян, провела первую в нашей истории налоговую реформу: утвердила точный размер платежей

Киеву — «уставы и уроки» — и создала систему административных центров — «погостов», где останавливались князья и их «мужи» для суда и сбора дани.

Весной князь с собранной данью возвращался в Киев. Летом предназначенную на продажу часть дани вместе с другими товарами грузили на суда и отправляли вниз по Днепру — «пути из варяг в греки» — в столицу Византийской империи Константинополь. Не случайно в дошедших до нашего времени договорах Руси с Византией 907-911 и 944 гг. большая часть статей посвяще­на правовому регулированию торговли русских купцов в империи.

Новый этап развития древнерусской государственности пришелся на время правления Влади­мира Святославича (980-1015 гг.) и Ярослава Мудрого (1019-1054 гг.) — эпоху, когда держава Рюриковичей переживала наивысший подъем. При Владимире впервые начинается чеканка собс­твенной монеты — «златников» и «сребреников». На рубеже Х-Х1 вв. Владимир ликвидировал племенные княжения. Вместо них стали появляться новые княжеские «грады» (Смоленск, Туров, Владимир-Волынский, Белгород, Рязань), куда князь в качестве наместников стал сажать по «во­лостям» своих детей; так, Ярослав, позднее получивший прозвище Мудрый, отправился сначала в Ростов и основал там, на северо-восточной окраине Руси, город Ярославль, а затем по велению отца был перемещен в Новгород.

Князь Владимир приступил к созданию общегосударственной системы обороны пограничных со степью областей. О существовании этой грандиозной оборонительной системы говорят так на­зываемые «Змиевые валы» — частично сохранившиеся на Украине до нашего времени многоки­лометровые земляные сооружения. Сохранились также десятки городищ-крепостей вокруг Киева и ниже его по притокам Днепра с обеих сторон — Суле, Стугне, Трубежу.

Русь X — начала XII в. была близка по типу развития к другим молодым государствам Вос­точной и Северной Европы — Норвегии, Швеции, Польше, Чехии, Венгрии. От стран Западной Европы она отличалась прежде всего отсутствием частной феодальной собственности на землю и преобладанием централизованной эксплуатации крестьян-общинников дружинной знатью во главе с князем.

Дружина была главным органом власти, с ней князья отправлялись в «полюдье». Княжеские «бояре» и «отроки» исполняли судебные и административные функции и получали за это часть дани, пошлин и военной добычи; население должно было кормить их во время исполнения ими служебных обязанностей в качестве судей и приставов. В Х-ХИ вв. боярином мог стать и умелый воин, и «попов внук», и даже выходец «из племени смердья».

В новых городах и замках князь оставлял свои гарнизоны с наместниками — «посадниками»; туда стекались дани, треть которых шла в пользу наместника и его воинов; здесь вершился суд. Ок­рестное население было обязано не только платить дань, но и выполнять «службы» — повинности: строить крепости, поставлять продовольствие, пасти княжеские табуны, ловить рыбу на княжес­кий обиход и т.д. В литературе можно встретить характеристику такого типа государства как «дружинного», а отношения власти и подданных — как «служебную организацию общества».

При этом власть еще не окончательно «оторвалась» от народа. Одним из обычаев, освященных столетиями, были воспетые в преданиях пиры князя Владимира.В эпоху становления государс­твенности на таких застольях проводились совещания князя со своей дружиной и «множеством народа»: обсуждались вопросы войны и мира, сбора дани с подвластных земель, принимались послы; былинные богатыри на пиру вызывались «на службу дальнюю». В торжественной обста­новке князь вершил суд, награждал отличившихся, наделял обездоленных, т.е. непосредственно общался с подданными и должным образом реагировал на общественные настроения.

Загадочным институтом древнерусской государственности остается вече, о котором за столе­тие (997-1097 гг.) имеются лишь шесть туманных упоминаний в летописи: «...поведаша на вечи. И реша людье» или «...створиша вече». Можно предположить, что это явление за несколько сто­летий пережило трансформацию: из архаического высшего органа племенного народного самоуп­равления оно превратилось в XII—XIII вв. в городской представительный орган. Вече играло (осо­бенно во время острых социально-политических конфликтов) важную роль: проводило денежные сборы, решало вопросы.обороны, приглашало князей, однако его социальный состав не поддается точному определению. При этом вече проявляло себя преимущественно в критических ситуациях;

оно могло судить и карать княжеских слуг, но не подменяло собой княжеской власти и нигде, за исключением Новгорода и Пскова, не переросло в постоянный и систематически организованный правительственный институт.

Сама же Русь рассматривалась как коллективная собственность княжеского рода, каждый из представителей которого имел право на свою долю власти и доходов. На практике это выражалось в том, что киевские князья Святослав Игоревич (945-972 гг.), Владимир и Ярослав Мудрый обя­зательно выделяли «города» своим детям, т.е. делили территорию Руси на «сферы влияния» на условиях передачи в Киев части дани с этих земель. При этом княжичи сохраняли наследственное право власти, и в случае смерти кого-либо из них остальные перемещались, занимая все более престижные княжения.

После смерти Ярослава Мудрого его наследники — старшие Ярославичи Изяслав, Святослав и Всеволод первое время жили дружно. В 1068 г. они вместе воевали с половцами, а в 1071 г. устраивали перенесение мощей Бориса и Глеба и провозглашение их первыми святыми русской церкви. Однако в 1073 г. Святослав и Всеволод выступили против старшего брата, киевского князя Изяслава. Изяслав тщетно просил поддержки у польского короля Болеслава; затем искал защиты у германского императора Генриха IV и отправил в Рим своего сына Ярополка с пред­ложением принять Русь под покровительство папского престола. Болеслав же предпочел союз со Святославом Ярославичем. В 1076 г. русское войско во главе с молодыми князьями Олегом Святославичем и Владимиром Всеволодовичем Мономахом воевало в Чехии на стороне Польши против союзника Генриха IV чешского князя Братислава II.

Генрих IV предложил киевскому князю посредничество, но в 1076 г. Святослав умер. Млад­ший из братьев Всеволод оставил Киев и отправился в Чернигов, второй по значению город на Ру­си. На этот раз против него выступили дети Святослава Олег и Роман, желавшие отвоевать отцов­ский Чернигов. В новой усобице, начавшейся в 1078 г., при поддержке половцев Олег разгромил черниговское войско. Всеволод и его сын Владимир Мономах бежали в Киев, но затем вернулись и осадили Чернигов. В решающей битве в октябре 1078 г. на Нежатиной Ниве старшие князья по­бедили Олега, но в сражении погиб великий князь Изяслав, и место его занял Всеволод Ярославич.

Владимир Мономах вернул Чернигов под свою власть, но в 1093 г. умер великий князь Всеволод, и усобица вспыхнула вновь. Киевские бояре предпочли отдать престол сыну Изяслава Святополку (1093-1113 гг.). Новый киевский князь рассорился с половцами, и соединенное киевско-черни- говское войско было разгромлено. Олег Святославич — опять в союзе с половцами — изгнал Мо­номаха из Чернигова. Отказавшись от совместной борьбы с половецкими набегами, в 1096 г. Олег захватил принадлежавшие Мономаху и его детям земли Северо-Восточной Руси — Муром, Ростов, Суздаль. Однако в том же году старший сын Мономаха Мстислав разгромил Олега под Муромом.

Олег Святославич запросил мира и поклялся на кресте прибыть на княжеский съезд для ре­шения всех общерусских дел. В 1097 г. все наиболее влиятельные русские князья Рюриковичи, внуки и правнуки Ярослава Мудрого, съехались в замок Мономаха — Любеч, чтобы установить мир и порядок на Руси. На съезд прибыли Святополк Киевский, Владимир Мономах, князь Пе­реяславский, братья Святославичи Олег и Давыд, Давыд Игоревич из Владимира-Волынского, Василько Ростиславич, князь Теребовльский, враждовавший на Волыни с Давыдом Игоревичем, другие князья, их бояре и дружинники.

По словам летописца, князья решили: «Зачем губим Русскую землю, сами на себя ссоры на­влекая? А половцы землю нашу расхищают и радуются, что нас раздирают междоусобные войны. Да с этих пор объединимся чистосердечно и будем охранять Русскую землю, и пусть каждый владеет отчиной своей» («каждо да держит отчину свою»). Князья договорились, что за каждым из них сохраняются земли их отцов — детей Ярослава Мудрого: отныне княжества отцов — «от­чины» должны были передаваться детям-наследникам каждой из княжеских линий. На этом договоре участники Любечского съезда целовали крест в знак верности соглашению.

Однако Любечское решение нельзя назвать признанием политического распада Руси.

Съезд подтвердил распоряжение Ярослава Мудрого, по которому во главе Руси должен оста­ваться старший сын (самым старейшим в роду и был Святополк), а остальные дети сохраняли за собой определенные части Руси. Святополк получил все владения, принадлежавшие Изяславу

Ярославичу, Владимир Мономах — земли Всеволода Ярославича, а за детьми Святослава Яросла- вича закреплялось отцовское Черниговское княжество. За Давыдом Игоревичем оставался Влади­мир-Волынский, за Володарем Ростиславичем (правнуком Ярослава Мудрого) — Перемышль, а за его братом Васильком — Теребовль в той же Волынской земле.