Глава 7. На пустые улицы Чепеля опустился густой туман, словно удушающее, не пропускающее звуки одеяло

На пустые улицы Чепеля опустился густой туман, словно удушающее, не пропускающее звуки одеяло. Эхо шагов путников разносилось в ночи, и Онория, поежившись, с опаской огляделась.

– Не кипишуй, – протянул Блейд. – Нихто не подберется без маво ведома.

Он шел рядом, засунув руки в карманы. Несмотря на ночную прохладу, на хозяине трущоб была только рубашка с закатанными рукавами. Почти неприличный вид. У ямки локтя виднелся краешек татуировки, которую Онория все никак не могла рассмотреть.

Густые чернила напоминали знаки первобытных племен. Блейду очень шла такая дикость.

– Знаю, – ответила Онория. – Просто я не привыкла к… тишине.

Блейд искоса посмотрел на спутницу и ответил тише обычного, словно тоже чувствовал давление тумана:

– Ты, милашка, еще не жила при комендантском часе. Глянула б на энту вотчину годков пятьдесят назад, када Эшелон натравил на Чепель огнедышащих металлогвардейцев. Народ полгода носа на улицу не высовывал.

Онория обхватила себя руками:

– Охотились за тобой?

– Ага. И нашли меня.

Разумеется, до нее доходили слухи, как Блейд сбежал из Башни из слоновой кости, стал повелителем Чепеля, сражаясь против дюжин обшитых металлом роботов, которых за ним послали. Они чуть не сожгли Уайтчепел дотла, пока местные жители не подняли бунт, заставив машины отступить обратно в город.

– Как у тебя получилось собрать против них толпу? – спросила она.

– Моя очаровательная любезность, недурной вид и хорошо подвешенный язык.

Онория изумленно посмотрела на господина.

И затаила дыхание при виде этой волчьей дьявольской улыбки. Будь она обычной девушкой, не довлей над ней тяжкая ответственность, и не являйся Блейд монстром, Онория бы задержала на нем взгляд подольше.

– Пошел прямиком к Рори О’Лахлану, предводитель банды акул, че тута главной была. Сказал, мол, поддержу его, коли и он поможет погоню стряхануть.

– И он согласился?

Одна трущобная банда против всего Эшелона?

– Я разобрался с тесаками, а он подсобил мне. Старина О’Лахлан смекнул, что я могу ему пригодиться. Поднял по тревоге своих людей, те пустили слушок, мол, Эшелон собирается забрать женщин и детей в кровавое рабство. Весть разлетелась, что твой лесной пожар. Поднялось восстание, люди пошли громить городские стены, чтоб добраться до голубокровных. Металлогвардейцы могли бы скосить их, как пшеницу, но страну уже и так трясло из-за последнего повышения кровавой дани. Пришлось Эшелону убраться восвояси. Не так я им был нужен.

– И ты стал героем, отбился от металлогвардейцев. Они так и не узнали, как тебе это удалось.

Блейд пожал плечами:

– Я приглядываю за своими, не требую многого. Кой-кто знает правду и считает, что я прально сделал. Хоть кака-то польза.

– Правда?

– Люди поняли, что Эшелон их тож боится. Раньше кровавая дань все росла и росла. Совет герцогов требовал от короля построить больше слив-заводов. Но стоило Уайтчепелю встать на дыбки, как городские присмирели. Вот уже лет пятьдесят люди сдают по две пинты крови в год.

– Слив-заводы никуда не исчезли. Люди все еще голодают, потому что не могут платить обычные налоги за войну принца-консорта против Новой Каталонии.

– Они сами идут к осушителям, – пояснил Блейд. – А могли бы ко мне. А по поводу войны – ну тут мы с принцем сходимся.

Онория ошеломленно посмотрела на хозяина трущоб. Англия и Новая Каталония были не в ладах уже лет двадцать. Последняя являлась наследницей Испании, из которой Инквизиция изгнала всех голубокровных и где установила власть Папы. И страна католиков замыслила очистить Англию, единственную страну в западной Европе под управлением голубокровных.

– Конечно, вам это на руку, – возразила Онория. Она хорошо знала о войне. В прошлом году ее отец, возненавидев голубокровных пуще прежнего, присоединился к Первой партии человечества и часто ночи напролет рассуждал о войне.

– Новая Каталония – эт страна ханжей и фанатиков, че с пеной у рта рвутся перебить голубокровных и не остановятся, пока мы все не умрем. И все равно им потом будут всюду мерещиться голубокровные. Тысячи сгорели на столбах в Новой Каталонии и Испании – а многие ж были обычными людьми.

– Такая маленькая страна вряд ли представляет собой угрозу, – гнула свое Онория.

– Ага. А если они втянут в конфликт Францию с тамошними антиголубокровными настроениями, к нам заявится орда чертовых фанатиков на лучших французских дирижаблях. Германские штаты нам не помогут, там полно чертовых вервульфенов и…

– Наверное, Эшелону не стоило истреблять шотландские волчьи кланы. Тогда в союзниках у них были бы не только русские, – настаивала мисс Тодд.

– И колонии, – пробормотал Блейд.

– Но они за океаном.

Он выразительно посмотрел на спутницу:

– Ты ваще любишь пререкаться или только мне так везет?

Онория закрыла рот. Может, она больше похожа на отца, чем казалось. Конечно, Онор знала доводы, приводимые Блейдом, но по-настоящему поняла их, пожив в трущобах, наблюдая, как люди голодают из-за войны, не имеющей к ним никакого отношения.

– А, так дело во мне.

– Нет, не в тебе, просто…

– Так че, правда любишь поспорить?

Онория тихонько проворчала:

– Не люблю, и не перебивай. Я имела в виду, что никогда не понимала, чего стоит война до… до недавнего времени. В прошлом месяце соседка продала своих детей Эшелону в кровавое рабство, потому что не могла их прокормить. У них будет еда и защита, пока они не вырастут и не смогут давать кровь. Тогда они превратятся в скот до конца своих дней.

Да и несчастная мать долго не прожила. Она погрузилась в пучину отчаяния и исчезла. Онория с горечью продолжала:

– Эшелон забирает наши деньги и нашу кровь на пропитание, а мы ничего не можем с этим поделать. Их слишком много, они управляют металлогвардейцами и Троянской кавалерией. Против них черни не выстоять.

Это стало бы резней. Механические бронированные лошади просто скосили бы толпу словно серпом, а вслед за ними легион жестко навел бы порядок.

Блейд смотрел на Онорию в слегка рассеянной газовыми фонарями тьме. Слабый голубоватый свет падал на его лицо, придавая ему загадочное выражение. Заметив ответный взгляд, господин глубоко вздохнул и отвернулся:

– Так лучше новые каталонцы с «просвещенными» и фанатиками?

– Конечно, нет.

– Значит, без войны никуда. Мы ниче сделать не могем. Только поменяем шило на мыло.

– Королева – человек. Если она будет представлять народ, тогда…

– Королева накачена препаратами по самое не могу и пляшет под дудку принца-консорта. Он часто выставляет ее народу как на параде и прикидывается, что это она правит. – Блейд покачал головой. – Это бред, милашка. Никто не рыпнется против принца-консорта. На его стороне Совет герцогов, а королева – в кармане. Кто с ним сладит?

Онория почувствовала горечь во рту.

– А если бы… существовала прививка от вируса? Или лекарство?

Викерс приказал найти вакцину, способ предотвратить случайное инфицирование слуг, трэлей и женщин Эшелона. Также предполагалось, что мальчики, которым по достижению пятнадцатилетия запретят участвовать в ритуале, также будут привиты. Таким способом Эшелон мог бы контролировать иерархию. А то несколько семей незаконно инфицировали своих детей, чтобы поднять их статус. Голубокровные составляли элиту, поэтому ошибок больше допускать нельзя.

И это послужило бы целям ее отца, по словам которого, если вакцинировать неинфицированную аристократию и их детей, голубокровные со временем вымрут. Эшелон в жизни не опуститься до того, чтобы допустить к ритуалу человека низкого происхождения. Этот дьявольский способ помогал ограничивать их число, на случай если лекарство найти не удастся.

Блейд покачал головой:

– Милашка, эт фантазии. Вроде тех, что строчили в своих листовках с пропагандой гуманисты из Первой партии человечества.

По спине побежали мурашки. Это не мечта и не пропаганда. Онория видела подробные записи в личных дневниках отца. Его работа на Викерса в Клинике принесла невиданное богатство дому Ланнистеров, но последние пару лет их патрон интересовался совсем иным: лекарством. Желание найти снадобье снедало и герцога, и мистера Тодда.

Онория работала вместе с отцом с дюжиной грязнокровных, помещенных в Клинику из-за неспособности себя контролировать. Во всяком случае, такую причину назвал Викерс. Только год спустя мисс Тодд открылась правда: герцог инфицировал пациентов собственной кровью. Как-то Онория спряталась от него в коридоре для слуг, когда домашние дроны привели юную бродяжку. Викерс набросился на нее и насильно ввел ей свою кровь.

Герцог всегда был опасен, но Онория даже не подозревала, насколько далеко он способен зайти. Когда через месяц в Клинике появилась та самая бродяжка в буйном помешательстве и с пеной у рта, изнывая от голода, закрывать глаза на правду стало невозможно.

Иногда Онория жалела, что увидела то злодеяние и рассказала отцу. Это стало началом конца. В прошлом году мистер Тодд не только говорил о программе законной Первой партии человечества, но также присоединился к тайному обществу гуманистов и начал ночами работать над экспериментом, подробностями которого не делился с дочерью. И это стоило ему жизни.

Викерс каким-то образом узнал о разработках. Отец как-то разбудил Онорию и погрузил всех троих отпрысков в паровой кэб вместе со своим дневником.

«Ни за что не отдавай им дневник, – наказал исследователь, со страхом оглядываясь через плечо. – Нельзя, чтобы он попал не в те руки».

«Поехали с нами!»

«Не могу. Мне надо передать информацию другим людям. Они смогут ею воспользоваться!»

Отец поцеловал Онорию в щеку и крепко обнял.

«Он тебя убьет!»

Мистер Тодд грустно улыбнулся:

«Это важнее моей жизни, Онор. И я буду осторожен. Встретимся на постоялом дворе в Фулхеме. Если… я не появлюсь через три дня, отправляйтесь к кузену вашей матушки в Оксфорд. Я назначил Лео душеприказчиком, но связывайся с ним только в крайнем случае. – И поджав губы, добавил: – Лео хороший парень… но все равно один из них».

День спустя тело отца с перерезанным горлом выловили из Темзы.

– Ты в порядке? – спросил Блейд.

Онория встряхнулась. Почему она вообще разболталась с Блейдом? Никому нельзя доверить эти сведения. Даже Лена и Чарли ничего не знали.

– Я в порядке. – Она слабо улыбнулась. – Просто устала. И мне до жути надоело смотреть, как люди умирают от голода и идут на отчаянные меры.

Особенно потому, что ее саму чуть не довели до этого.

Деньги оттягивали карман пальто. Может, стоило предоставить доступ к шее еще несколько недель назад. Кто же знал, что Блейд настолько расщедрится и почти ничего не потребует взамен?

Но голосок в сознании шептал, что долго это не продлится. Что передышка обусловлена лишь ее слабостью. Рано или поздно он вскроет вену Онории, присосется губами к коже и станет пить ее кровь.

Трэль голубокровного. А ведь клялась, что никогда ею не станет. По крайней мере, это вполне респектабельная должность, в отличие от кровавых рабов, которых просто брали, не спрашивая.

Мрачный Блейд молча шел рядом.

– Тебе нечего сказать? – тихо спросила Онория, заставляя себя забыть о страшных перспективах. Важно лишь то, что теперь у нее есть деньги.

– Думашь, мне плевать?

Онория оступилась и подвернула лодыжку на неровных булыжниках. Блейд легко подхватил спутницу за руку. Бедняжка едва сдержалась, чтобы не вырваться. Надо привыкнуть к его прикосновениям. Хватка Блейда не так уж неприятна: холодная, твердая, вырваться из которой не под силу ни мужчине, ни женщине. Просто немного властная.

На его лице не было и следа лжи, только искренняя обжигающая правда в дьявольских зеленых глазах. Но ее уже обманывали. Викерс когда-то был добр и убедителен, осыпая отца подарками и выказывая «общий» интерес. Все закончилось, как только в этом уже не осталось нужды.

Онория честно ответила:

– Не знаю. А тебе не плевать?

Блейд отпустил ее.

– Я свою лепту вношу, но не за «спасибо» же. Здесь признают тока силу, а благотворительность не в чести. – Он улыбнулся Онории. – У людей есть гордость.

– Ага, конечно, поним… – Договорить она не успела. Блейд вскинул голову и посмотрел на крыши. – Что такое?

Закрыв глаза, он к чему-то прислушивался. Онория огляделась. Дома были покрыты толстым слоем сажи. Кривые дымоходы отбрасывали тени, напоминающие человеческие, пока она не моргнула, чтобы прояснить зрение.

Загремела цепь.

– Бежим, – рявкнул Блейд, схватив ее за руку и таща домой.

– Тот самый убийца? – спросила Онория, несясь вслед за господином и посматривая вверх. За ними по пятам по крышам бежали тени, перепрыгивая с дома на дом.

– Долбаные тесаки, – выдавил Блейд, остановившись на перекрестке, задрал голову и раздраженно проворчал: – Нам не улизнуть.

Хотя ему самому это раз плюнуть.

Сердце Онории ушло в пятки. Банды тесаков сеяли ужас в Ист-Энде, похищая целые семьи из постелей или хватая тех, кто по глупости высовывал нос из дома по ночам. Увечные и обзаведшиеся крюками вместо рук или острыми как лезвие когтями, они сцеживали кровь жертв до последней капли и сбывали в трущобах, а то и, по слухам, официальным правительственным слив-заводам.

– Что они тут делают?

Онория и выбрала-то Уайтчепел, потому что тесаки не осмеливались промышлять на территории Блейда.

– Спрошу-ка у них, – выпалил Блейд так зловеще, словно намекая, как именно собирается раздобыть ответы. В его руках блеснул металл. – Не высовывайся и не беги. Со мной бояться нечего.

Один, второй, третий, четвертый… Онория насчитала шестерых во мраке. Без сомнения, это не все. Шайки охотились стаями, как бродячие собаки.

– Ты уверен, что с ними справишься?

Блейд бросил на нее испепеляющий взгляд:

– Просто не высовывайся.

А потом дунул в свисток. Онория не услышала ни звука, но Блейд с чувством исполненного долга опустил вещицу обратно в карман.

Мисс Тодд нащупала в юбках пистолет, взвела курок и, застыв в ожидании спиной к господину, внимательно всмотрелась в темноту.

Во тьме послышался жуткий смех, напомнив ей гиену из зверинца Викерса. Звякнула цепь, а потом перед ними приземлились трое.

Онория подавила крик. Негодяй перед ней злобно улыбнулся, покачивая длинным изогнутым рыбацким крюком.

– Заплутали, парни? – спросил Блейд. – Сдается, вы в моей вотчине.

– Сдается, нас больше, – отозвался один из тесаков, размахивающий жутким крюком.

– Да? – Блейд огляделся. – Да тока девять.

Значит, Онория действительно заметила не всех.

– А ты – один, – смеясь, ответил вожак. – А ну вперед, трусливые шавки!

И бросился на противника, размахивая ножом.

У Онории не было времени выяснять, что затеял Блейд. Она подняла пистолет и прицелилась. Раздался выстрел, и негодяй с торчащим из запястья рыбацким крюком вдруг отшатнулся назад. В его груди появилась огромная зияющая дыра. Тесак разинул рот, рухнул на колени и упал мордой в грязь.

В автоматически перезаряжающемся пистолете было шесть пуль. Осталось только пять. Мисс Тодд быстро развернулась, чтобы снова выстрелить, но Блейд находился слишком близко к трем головорезам. Он размытой тенью танцевал среди них, орудуя лезвиями, словно серпами, блестящими в лунном свете. Тесаки по сравнению с ним двигались будто в патоке.

Блейд расправился с одним, избежав широкого неловкого взмаха короткого меча и полоснув мужика по горлу. Тесак рухнул, захлебываясь кровью, а грязнокровный уже развернулся и ударил второго нападавшего ногой по шее. В то же время на него набросился и третий.

Блейд нашел взглядом Онорию, а затем пырнул подонка лезвием в живот. И стоило тесаку согнуться пополам, хозяин трущоб взмахнул другой рукой, едва не обезглавив противника.

– Осторожно! – крикнула Онория, заметив парочку тесаков на крыше. Рухнула тяжелая сеть, и на Блейда кинулся тот, что получил пинок по шее.

– Двигай отсюды! – заорал Блейд, извиваясь на земле под сетью.

Мужик пырнул его острым как игла кинжалом, и Блейд вскрикнул от боли. Те двое, что бросили сеть, спрыгнули на землю.

– Твоя краля? – Один из тесаков, с грязной повязкой на месте правого глаза, двинулся на нее с презрительной ухмылкой. – Может, дадим те полюбоваться, когда будем ее осушать.

– Онория, беги! – Блейду удалось порезать сеть, но он пока еще не освободился.

Онория подняла пистолет. Сбылся ее худший ночной кошмар, но будь она проклята, если позволит себя забрать. Ее охватила резкая и горячая ярость. Эти мужики, эти твари, терроризировали невинных людей. С нее хватит.

Голова подонка взорвалась как гнилая дыня. Парочка, напавшая на Блейда, в замешательстве глянула на Онорию, когда тело рухнуло на землю.

– Черт меня дери! – выругался кто-то из них и посмотрел на пистолет в ее руке. – А эт че за хрень?

На глазах Онории трус бросился прочь в переулок. Проклятье! Она повернулась как раз, когда тот, кто остался сражаться с Блейдом, бросился на нее.

Негодяй сбил ее с ног в порыве зловонного воздуха. Пистолет покатился по булыжникам, остановившись в нескольких метрах.

Мужчина занес руку с опасно изогнутым клинком:

– Ты, сучка!

Онория закричала.

В следующую секунду тело исчезло, а над ней склонился Блейд в окровавленной рубашке.

– Че из «вали отсюда» ты не расслышала?

Она без колебаний схватила предложенную руку. Голубокровный поднял спутницу, как будто она весила не больше перышка. Напавший на нее кретин стонал после броска мордой в стену.

– Ты бы тогда погиб! – возразила Онория и машинально посмотрела на его бок. – Да ты же истекаешь кровью!

– Ага. Бегом отсюда! Осталось еще пятеро.

– А ты со мной?

Блейд ткнул в нее пальцем:

– Когда я говорю «двигай», беги со всех ног! Неча корчить из себя героиню, чертова дуреха!

– Перестань меня оскорблять!

У Блейда заиграли желваки. Он глубоко вздохнул, раздув ноздри, и предупреждающе процедил:

– Онория…

Она бросилась к пистолету и проверила. Осталось четыре пули. Затем повернулась и задрала подбородок:

– Никуда я без тебя не пойду! Вперед. Или рана серьезная?

– Это ж царапина, милашка!

Четыре темные фигуры соскользнули по водосточным трубам. Блейд толкнул Онорию в спину, и они побежали.

Раздался тихий свист, затем что-то обернулось вокруг ног Онории, и та с криком упала. Лодыжки опутала веревка с утяжелителями.

– Блейд!

– Ниче, милашка, я тя держу. – Он подхватил и забросил ее себе на плечо.

Посмотрев наверх, Онория увидела четверку преследователей, вооруженных различными острыми крюками и пиками и одетых в железные пластины, что соединялись кожаными тряпками. Они уже почти нагнали раненого Блейда с Онорией на руках.

Она выстрелила в еще одного негодяя, но из-за тряски не смогла хорошо прицелиться. Тесак с криком рухнул, пулей ему снесло правое плечо вместе с рукой, словно им закусила гигантская акула. Звук выстрела разбудил окрестных собак.

– Че эт за штуки? – крикнул Блейд, когда тесаки из чувства самосохранения отстали.

– Не останавливайся! – Онория снова подняла пистолет, но злодей метнулся за угол, и пуля пролетела мимо, отколов кусок кирпича и известки.

– У мя в кармане свисток. Дунь в него, – приказал Блейд.

Онория посмотрела на его штаны:

– Ты хочешь, чтобы я…

– Щас же! – рявкнул Блейд

Онория полезла в карман спутника. Почувствовала твердое мускулистое бедро, вибрирующее с каждым шагом. Сглотнула, вытащила маленький свисток и дунула. Бесполезно.

– Он не работает!

– Ты ниче не услышишь, – ответил Блейд, тяжело дыша, и поставил спутницу. Онория привалилась к двери, к которой он ее прижал. Волосы господина намокли от пота, а на рубашке расплылось кровавое пятно.

Онория побелела:

– Ничего себе царапина.

Пот ручейками стекал по запятнавшей его лицо саже. Затем Блейд улыбнулся, блеснув зубами.

– Ага. – Наклонившись, он уперся руками в бедра и глубоко дышал, издавая странный свистящий звук. На его губах запузырилась кровь.

– О боже! Рана глубокая! – Онория протянула руку и чуть не упала. Поморщившись, она сорвала путы с ног и отбросила прочь.

– Мож, задели легкое. Дай мне… пистоль…

Онория протянула ему оружие. Блейд черными глазами оглядел улицы и вытер рот тыльной стороной руки, размазав кровь по бледной коже.

Онория дотронулась до окровавленного бока господина, но тот оттолкнул ее руку с раздраженным рыком:

– Не время. Они… идут… по… крышам.

Первый, рухнувший сверху, скрылся в чертовом тумане.

– Пистолет перезаряжается автоматически, – подсказала Онория, прячась в проходе. – Осталась одна пуля.

– Ага, – пробормотал Блейд. Выскользнув на улицу, он прицелился и нажал на спусковой крючок.

Раздался вопль, и ублюдок рухнул на мостовую. А Блейд снова скрылся за выступом рядом с Онорией и дрожащими руками запихнул оружие за пояс брюк.

Мда, даже голубокровный не может признать, что ранен. Похоже, мужчина всегда остается мужчиной, независимо от способа пропитания.

Наклонившись, Онория подняла веревку с утяжелителями на концах. Она понятия не имела, как пользоваться подобной штукой, но это лучше, чем ничего.

– Еще двое, – прошептал Блейд и, прислонившись к кирпичам, закрыл глаза, пытаясь вздохнуть. – Теперича они… осторожны…

– Молчи. А то услышат.

– Свистни.

Онория снова дунула в свисток, затем запихнула его в карман. Бесполезная безделушка. Посмотрев на Блейда, она заметила, что тот оскалился от боли и прижимает руку к кровоточащей ране. Голубокровные способны исцелиться почти от любых ран, но для этого им нужна кровь.

Онория нервно сглотнула.

– Хочешь выпить моей крови?

– Нет, – отрезал Блейд, качая головой. – Хто-то идет.

– Тесаки? – прошептала она, вглядываясь в темноту. Сердечко колотилось, и она опустила один конец веревки.

Услышав вопль, Онория вздрогнула. Затем раздалось жуткое животное рычание, и на мостовую вылетело тело. То был один из тесаков, шея которого изогнулась под странным углом. Онории доводилось видеть кровь при работе в Клинике, но из-за того, как тело лежало на животе, а голова смотрела вверх, ее затошнило. Желудок взбунтовался, и пришлось отвернуться и прижать руку ко рту.

Блейд привалился к стене:

– Уилл.

Раздался еще крик, а затем кусок черепицы упал на улицу. Онория поспешила к Блейду:

– Дай гляну.

Он сжал ее пальцы:

– Нет.

Онория отбросила его руки:

– И ты мне еще пенял, что я рискую жизнью из-за дурацкой гордости.

Блейд посмотрел на нее и резко кивнул.

Онория задрала мокрую рубашку, вытянув ткань из-под пояса. Щеки горели от смущения. Блейд прислонился к стене, оголив шею. Взору мисс Тодд предстал подтянутый живот, крепкий пресс и узкие бедра с низко сидящими на них штанами.

– Боже, – прошептала она и добавила, покраснев. – Кровь.

– Канешна. – И несмотря на боль, улыбнулся и поморщился. – Нежнее, милашка.

– Ты вроде легче дышишь.

В ночи раздался еще один крик. Онория едва не поморщилась и оглянулась через плечо. Дождь зачастил по мостовой.

– Исцеляюсь, – пояснил Блейд.

Одна, две, три… четыре ножевые раны прямо под ребрами.

– Повезло, что не попали в сердце.

Есть два способа убить голубокровного: искромсать сердце или обезглавить. Но даже в этом случае, лучше сжечь тело, чтоб наверняка.

Блейд посмотрел через плечо мисс Тодд:

– Уилл, че-то ты не особо торопился.

– Черт побери! – выругался помощник. – Жуть какая! Неужто не мог вовремя увернуться?

Онория подняла глаза. Высокий юнец сверлил Блейда раздраженным взглядом. Кровь капала из пореза на лбу, но в остальном парень был цел. Грязная серая рубашка облепила широкие плечи, а полоски кожи удерживали на месте заплечные ножны, из которых выглядывала рукоятка кинжала, впрочем, больше походившего на небольшой меч. Запястья были замотаны в тряпки из коричневого льна, как у бойцов, которых Онория видела в Ямах, но в руках он держал окровавленный ножик.

Мужчины улыбнулись друг другу. Невероятно.

Онория протянула руку:

– Тебе нужна кровь, вот.

Блейд посерьезнел:

– Мне нужно много, а ты еще слаба. – Он оттолкнулся от стены, прижал руку к ребрам и поморщился. Онория быстро поддержала спутника, но под его тяжестью чуть не упала.

– Постой, никуда ты не пойдешь, – пробормотал Уилл, хватая Блейда за руку. – Вот. – И склонил голову, предлагая Блейду горло.

Онория отошла, когда Уилл подхватил хозяина трущоб за плечи и прижал к стене. Блейд убрал лохматые космы помощника в сторону. На лице мелькнуло голодное выражение. Блеснул клинок – одно из лезвий господина. Посмотрев в глаза Онории, он сделал маленький надрез на горле Уилла.

Она обхватила себя руками. Дождь усилился. Ей некуда было деваться из-под крыши, нависающей над парочкой. И даже отвернувшись, она все равно не могла забыть о происходящем. Блейд присосался к шее Уилла, и тот шумно вздохнул. Это было… невероятно интимно.

Онория уже видела, как кормятся голубокровные. Некоторые представители Эшелона специально затачивали зубы, но большинство пользовались стреловидными наконечниками или лезвиями. Она поежилась, хотя холода не чувствовала. Скорее напротив, в низу живота разливался смущающий тревожный жар.

Уилл снова застонал, на этот раз ошибки быть не могло: он наслаждался кормлением. Онория подняла голову. Зря. Блейд смотрел на нее, не отрывая губ от шеи помощника, одной рукой крепко держа его за растрепанные волосы, а другой крепко обняв.

Уилл упирался ладонями в неровную кирпичную стену и невольно двигал бедрами. Тихие резкие вздохи слышались в ночной тиши. Онория не могла оторвать глаз. Это было ужасно… захватывающе.

И на мгновение ей захотелось оказаться на месте Уилла.

Онория отвела взгляд. Соски напряглись под жестокой тканью платья, дыхание стало резким и отрывистым. За спиной Уилл снова застонал. Она зажмурилась, но стало еще хуже. Представила их вместе, напряженные тела, и Блейд… смотрящий на нее с голодом в зеленых глазах. Выражение лица было слишком сложным, словно он тоже желал держать так ее, а не Уилла. Онория чувствовала этот взгляд между лопаток и в других местах пониже. Как будто господин провел пальцем по ее спине, остановившись на ямочке прямо над плавным изгибом попки. И еще ниже, лаская нежную кожу внутренней стороны бедер.

– Хорош! – Уилл резко вздохнул. – Хорош уже, черт побери!

Повернувшись, Онория заметила, что Блейд поднял голову и тяжело дышит. Уилл навалился на него, прижимая к стене, уткнувшись лицом в плечо и трепеща. Господин гладил его по волосам, слегка надавливая на затылок.

– Тише, – прошептал Блейд. Его кожа раскраснелась, а на губах алела кровь. Он казался удивительно… сытым.

Онория даже не думала, что он может быть таким ласковым. Однако Блейд поддерживал Уилла, пока тот постепенно приходил в себя. Подручный что-то проворчал и отшатнулся.

– Тебе что-нибудь нужно? – спросила Онория, прочистив горло.

Раскрасневшийся от смущения Уилл покачал головой. Блейд прислонился к стене и на мгновение закрыл глаза. Его лицо выражало мрачное удовлетворение. Он вытер рот.

Онория не смела опустить взгляд, но краем глаза заметила, что голубокровный тоже наслаждался процессом.

Неужели это всегда так?

Дождь почти закончился. Онория решила рискнуть. Она не могла больше оставаться здесь в жаркой темноте с двумя мужчинами, которые пытались взять себя в руки. Особенно, когда ее снедала неудовлетворенность.

От желания кожа зудела, словно раздражаемая грубой шерстью одежды. Было больно. Мисс Тодд вонзила ногти в ладони, глубоко вздохнула и вышла под дождь. Капли стучали по плечам, ледяными иголками покалывая голую кожу декольте.

Она почуяла какой-то ужасный запах, как от гнилого мяса. Сморщилась, сглотнула.

– Боже, что это за вонь? – Прикрыв нос рукой, она развернулась.

Блейд вскинул голову и округлил глаза.

– Онория!

В предупреждении не было нужды. Онория посмотрела вверх и увидела темную фигуру, присевшую на корточки на краю черепицы. Когти впились в водосток, а жилистое, бледное, как у червяка, тело, подалось вперед, словно на запах.

Онория похолодела, а волоски на затылке встали дыбом. Древний первобытный страх сжег напрочь все возбуждение. Она не могла дышать, охваченная желанием бежать, однако слишком боялась пошевелиться.

Затем чудище ее почуяло, а красные глаза округлились от радости. Тварь слегка напоминала голубокровного, только ужасно мутировавшего. Лысый монстр с белой кожей, покрытой кое-где чешуйками, разинул рот, демонстрируя заостренные зубы.

Вдруг осознав, что это такое, Онория закричала.