Беседовал Александр Золкин
О Литдраме – с нежностью. Борис Каплан Борис Соломонович Каплан (р. 1925) - профессор, заведующий кафедрой экранного искусства и кафедрой сценарного мастерства и искусствоведения Института повышения квалификации работников телевидения и радио. Руководитель проекта «Музей телевидения и радио в Интернете». Борис Каплан почти четверть века проработал на Центральном телевидении, в основном в Литдраме - Главной редакции литературно-драматических программ. Был бессменным редактором Ираклия Андроникова. Участвовал в становлении художественного вещания на отечественном телевидении («Театральные встречи», «Кабачок «13 стульев», «Следствие ведут знатоки», «По музеям и выставочным залам», «Рассказы о художниках», телеспектакли в постановке знаменитых режиссеров). Член жюри российских и международных фестивалей. Ветеран Великой Отечественной войны, заслуженный деятель искусств России, академик Евразийской академии телевидения и радио. - Борис Соломонович, где вы работали до того, как прийти на телевидение? - После окончания факультета русского языка и литературы я был учителем и директором школы, откуда ушел из-за болезни горла, и затем пять лет работал в Правлении Всесоюзного общества «Знание». Тогда это была весьма серьезная организация с разветвленной структурой, почти такой же, как партийная. Общество «Знание» многие считали внештатной организацией Центрального Комитета КПСС. - Какую должность вы занимали? - При Правлении были научно-методические советы по отраслям знаний. Я был старшим референтом Правления и отвечал за работу Совета по пропаганде литературы и искусства, в котором состояли известные писатели, композиторы, искусствоведы и другие деятели искусства. И, конечно, я уже знал широкий круг людей, которые были интересны и телевидению. - А почему вы вдруг решили уйти на телевидение? - Дело вот в чём. Председателями Правления общества «Знание» были знаменитые ученые, известные не только в отечественной науке, но и в мировой. А заместителем председателя, постоянно действующим руководителем, всегда был штатный работник. Когда в 1964 году вдруг, в одночасье, был снят Никита Сергеевич Хрущев, заместитель председателя Правления Николай Николаевич Месяцев был назначен председателем Комитета по радиовещанию и телевидению при Совете Министров СССР. И вскоре он позвал на телевидение многих своих бывших сотрудников. Так, Захар Асоян стал помощником Месяцева, а затем – главным редактором Главной редакции цветного телевидения. Владимир Ключанский – главным редактором Студии учебных программ, Юрий Замыслов – главным редактором Московской редакции, Вилионар Егоров – главным редактором Главной редакции пропаганды. Ушли на телевидение и другие сотрудники аппарата Правления общества «Знание». Я долго не хотел уходить и ушел одним из последних. - На какую должность и в какую редакцию вы пришли? - Есть такая формулировка: «Этот человек прошёл путь от рабочего или мастера до генерального директора». А я пришёл сразу довольно большим начальником – заместителем главного редактора Главной редакции литературно-драматических передач Центрального телевидения. По тем временам это было много. Редакция Литдрамы - её сокращенно так называли - была одной из самых больших редакций на Центральном телевидении. Нас было 350 человек творческого состава, без операторов, без звукорежиссёров. Это редакторы, режиссеры, ассистенты режиссеров, художники, музыкальные редакторы. Мы готовили передачи по литературе, изобразительному искусству, театру. - Какая из передач, выпускаемых Литдрамой, была вашей самой любимой? - У меня есть свой такой выдуманный образ: среди великих композиторов один из самых великих для меня – Бетховен. В его огромном творческом наследии для меня главное – симфонии. И главная из них – Девятая, а главная часть в Девятой – финал («Ода к радости») (напевает). Вот так я отношусь и к телевизионному театру, который, по-моему, - самое высокое, самое значительное, что делало телевидение в области художественного вещания. Это не театральный спектакль, перенесённый на телевизионный экран, это совсем другое. В телетеатре было несколько отделов: отдел современной драматургии, отдел классики, отдел развлекательных программ («Кабачок «13 стульев», «Наши соседи»). Телетеатр – это создание своего собственного театра, с которым знакомили всю страну, а то и соседей. Потому что тогда было «Интервидение» – это страны соцлагеря, «Евровидение» – это вся Европа. Какие-то наши программы мы отдавали на «Интервидение», что-то брали оттуда. Плюс к тому мы участвовали в очень многих фестивалях. Я, например, был членом жюри Международного фестиваля телетеатров от советского телевидения. И мы там постоянно получали какие-то фантастические награды, первые места брали… Я говорю о фестивале в Болгарии, на который меня часто посылали. Вроде в Болгарию не так уж далеко ехать, поэтому можно было посылать, а куда-нибудь дальше – уже нет. - У вас была хорошая команда? - В штате редакции над спектаклями телетеатра работали замечательные режиссеры: Виктор Турбин, Павел Резников, Борис Ниренбург, Сергей Евлахишвили, Вячеслав Бровкин, Александр Прошкин, Константин Худяков, Георгий Зелинский, Геннадий Павлов, Александр Белинский… Знаменитые театральные режиссеры – Анатолий Эфрос, Андрей Гончаров, Петр Фоменко, Марк Захаров, Валерий Фокин, Евгений Симонов, Владимир Андреев, Леонид Хейфец, Роман Виктюк, Михаил Козаков... (жаль, что нельзя назвать всех!) – своими телеспектаклями внесли значительный вклад в «золотой фонд» отечественного телетеатра. Не говорю уже об актерах! Нет такого большого актера, который не снимался бы у нас! Вот только вершина актерского айсберга: Михаил Яншин, Алексей Грибов, Ангелина Степанова, Марк Прудкин – это всё мхатовская плеяда лучших стариков, как их называли. Из молодых, – Олег Ефремов, Олег Янковский, Николай Караченцев… Ну кого угодно назовите, все снимались у нас! Александр Калягин, Александр Абдулов, Нина Архипова. Ольга Аросева, Лия Ахеджакова, Леонид Броневой, Ролан Быков, Вера Васильева, Борис Бабочкин, Михаил Ульянов, Иннокентий Смоктуновский, Владимир Этуш, Михаил Жаров, Евгений Евстигнеев, Анатолий Папанов, Евгений Леонов, Сергей Юрский, Олег Табаков, Валентин Гафт, Олег Даль, Андрей Миронов… Музыку к телеспектаклям писали прекрасные композиторы: Тихон Хренников, Альфред Шнитке, Николай Каретников и Эдуард Артемьев, Роман Леденев и Юрий Саульский, Давид Тухманов и Кирилл Молчанов. В штате редакции были по-настоящему талантливые художники-постановщики, много способствовавшие успеху спектаклей. И были первоклассные редакторы – люди высокой культуры, великолепно образованные, воистину творческие работники. - То время, на ваш взгляд, было каким-то особенным? - 1960-1980-е годы – это годы расцвета телевизионного театра, который привлекал к себе актеров и режиссеров, композиторов и драматургов. Актерам всегда хочется больше играть, пробовать себя в новых ролях. Режиссеры стремятся больше ставить. В театре особенно много не поставишь: актеры заняты в спектаклях, уже идущих, да и сцена занята, нет денег на декорации и костюмы… Три новых спектакля в сезон. Где еще ставить режиссеру и играть актеру? В кино не так просто пробиться, да и съемки долговременные. А на телевидение приглашают. Вот и пошли. Правда, платили во много раз меньше чем в кино, но зато – какой «тираж»! Очень многих актеров телевидение открывало. И еще: был интерес к новому, к новым возможностям, в том числе и техническим, нового вида искусства. - И все-таки телетеатр перестал существовать… - Несколько лет назад на «Культуре» прошел цикл передач «Телетеатр. Классика». В этом году его повторили. И там почти в каждой программе участники горько сожалели о том, что ушел телетеатр, говорили об этом как о невосполнимой потере. И впрямь: вряд ли сегодня спектакли телетеатра получили бы высокий рейтинг (а это стало определяющим). В целом художественное телевидение было чище, даже целомудреннее. В спектаклях всегда была мысль, там не щекотали зрителя, чтобы он бездумно хохотал, там надо было размышлять. Когда-нибудь это вернётся, всё-таки одумается зритель, потому что сейчас дебилизация телезрителей фантастическая. Недавно министр культуры РФ Александр Авдеев пригласил народных артистов СССР для вручения им ежегодной премии. Вера Кузьминична Васильева, получая премию, сказала: «Люди тетра и кино вынуждены попустительствовать публике, чтобы иметь средства для выживания. Тем не менее очень важно не опускаться до толпы, которая жаждет просто развлечений, желает просто провести время, ничем не заполняя ни душу, ни сердце, ни разум… Я очень беспокоюсь за новое поколение, которое смотрит на мир через телевидение, являющее собой, чаще всего, жуткое зрелище». О том же говорили и другие народные артисты СССР: Галина Вишневская: «Культура сегодня безнравственна во многом именно благодаря телевидению и радио, к сожалению». Игорь Кириллов: «С нравственностью и культурой у нас очень плохо, потому что поколение, которое подрастает сейчас, воспитывается, к сожалению, на некоторых программах телевидения, которые вряд ли принесут в культуру что-то хорошее». Людмила Касаткина: «Я мечтаю, чтобы сегодняшняя культура видоизменилась, чтобы не была такой пошлой, такой стыдной по телевидению». Я так обильно цитирую, потому что считаю теперешнее состояние телевидения бедственным. Если телевидение будет воспитывать болванов, то через несколько лет болванов станет слишком много. Поэтому я с такой глубокой нежностью вспоминаю то время, 40 лет назад, когда было трудно работать, серьёзно говорю - трудно. И получали мало люди, работавшие на телевидении… Но они жили тем, что создавали то, что было необходимым для людей, для страны. Были барьеры идеологические, конечно, о чём речь. - Вам мешала цензура? - Конечно, ну а как иначе… - Расскажите, пожалуйста, об этапах создания передачи. - Начиналось все с плана, который утверждался на коллегии Гостелерадио. Составлялся он на год, и готовили его редакторы всех отделов, учитывая памятные даты, предстоящие события, а также предложения авторов и заявки режиссеров. Предпочтение отдавалось современному искусству и литературе, но и классика, отечественная и зарубежная, были представлены в плане. Уделялось внимание искусству народов Советского Союза. Когда план утвержден, мы начинаем раздавать заказы заведующим отделами. Редакторы готовят эти программы. Сценарии обсуждаются на редакционном совете. Когда работа уже идет, например, в телетеатре – я хожу и смотрю, как идут съемки... Я отвечал за решение: будем мы этот спектакль снимать или нет. Приходили в театр, где шел спектакль, часто без декораций, без костюмов. И смотрели, как сделана эта работа. Причём я ходил не один. Ну что это такое: тебе показывают десять актёров, а ты сидишь один? Я приходил с редактором, режиссёром, художником, оператором. Потом мы говорили режиссеру – здесь поправьте, здесь не так, эту мизансцену вы выстроили не очень точно… Я смотрел даже, как спектакль записывается. А потом мы смотрели записанный спектакль все вместе - главный редактор, заместители, зав. отделом, редакторы - и принимали его. - Вы оценивали спектакль с художественной точки зрения? - Конечно. - А с идеологической? - И с идеологической, естественно. Если там какая-то фраза не та – убрать немедленно. Однажды записывали мы передачу, в которой принимала участие Белла Ахатовна Ахмадулина. Она пришла на передачу с маленьким крестиком. Это был даже не нательный крестик, а просто такое украшение. После передачи звонит высокое руководство: «Это что вы показываете?» Отвечаю: «А что можно было сделать? Она же пришла так на запись». А они: «Но это нельзя было снимать!» Тогда кресты не должны были быть в кадре. Если показывали храм, то только до купола - купол ещё можно, а вот крест уже нет. Это такая антирелигиозная была пропаганда. Что касается партийной идеологии, то если во фразе прозвучала какая-то двусмысленность, то, конечно, её надо было убирать. - А если художественный смысл шел вразрез с идеологией? - Понимаете, всегда были произведения идеологически острые. Эту остроту мы пытались отстоять. Не стану утверждать, что руководители были глупыми людьми. Председатель Гостелерадио Сергей Георгиевич Лапин был всерьез образованным человеком. Он всё понимал. И чётко давал понять, что можно, а что нельзя. Например, была такая знаменитая передача «Театральные встречи». В Доме актёра собирались известные артисты и устраивали что-то вроде капустника. Это было очень интересно. Кого там только не было! Аркадий Райкин, Сергей Образцов, Леонид Утёсов, Михаил Жаров... Перед съёмками мы писали Лапину список артистов, которые будут участвовать в «Театральных встречах». Писали подробно, страниц на пять: такой-то выступает с этим, другой с тем. Он смотрел этот список и возвращал с пометкой: «Согласиться. С замечаниями». А замечания заключались в том, что он вычеркнул две фамилии. Эти люди были неугодны. Были самые разные причины, по которым не следовало кого-то допускать до экрана, - идеологические, национальные, религиозные. В таких очень жёстких рамках мы и работали. Иногда Главлит [Главное управление по охране государственной тайны и печати] находил в папке, которую подавали на каждую передачу, что-то не то. Меня вызывали, и если я не мог отстоять, приходилось вырезать. Либо я стоял на своём: «Нет, вырезать не будем», убеждал их, что это необходимо, Но это далеко не всегда удавалось. А что было делать? Без визы Главлита передачи не выходили. - Были еще какие-то причины, по которым могли запретить спектакль? - Как-то однажды мы договорились, что в Вахтанговском театре снимаем спектакль «Тринадцатый председатель» по пьесе знаменитого в те годы драматурга Азата Абдуллина. С Василием Лановым в главной роли. Главным режиссером Вахтанговского театра был Евгений Симонов. Мы с ним согласовали съёмки, подписали договор с директором театра, заказали декорации. Вдруг мне звонит председатель Гостелерадио, тогда уже Александр Аксёнов, и говорит: «Товарищ Каплан, вот этот спектакль не надо снимать». Я говорю: «Как?» Он в ответ говорит что-то для меня не понятное. Я соображаю кое-что и спрашиваю: «Автор у вас сидит?» Он говорит: «Да». Я прошу его прижать трубку к уху и объясняю, что мы уже всё сделали - затратили огромные деньги, из-за нас изменили план, чтобы актёры могли сниматься, это же почти неделю снимается, не меньше. Нельзя отменять съёмку! Аксёнов был человек интересный, должность его очень ему нравилась. И вот он мне отвечает: «А я вам как председатель Гостелерадио СССР заявляю, что я не разрешаю снимать этот спектакль». Я сказал: «Мы спектакль снимать будем». И положил трубку. Я знал, что Аксенов абсолютно не прав. Всё дело было в том, что автор боялся потерять сбор: спектакль шёл хорошо, а если его показать по телевидению, в театр придёт меньше людей, вот чего он боялся. А я объяснял, что ещё больше придёт народу. Такая вот история. Ещё одна история, с другой концовкой. Как-то мы уговорили Сергея Владимировича Образцова, чтобы он разрешил нам снять впрок, без показа в ближайшее время, несколько спектаклей, которые шли в его театре. Уговорили под честное слово, что не будем показывать эти спектакли, условно говоря, три года. Приближается Новый год. Звонит Лапин и спрашивает: «Что покажете к Новому году нового?» А у нас нового ничего нет. Перечисляю ему передачи. Он говорит: «Это хорошие передачи, но повторы. Что нового?» «Нет у нас ничего нового, Сергей Георгиевич», - отвечаю. И тут он говорит: «Как же нет? У вас ведь есть спектакли Образцова». Я объясняю: «Есть, но мы дали слово, что не будем ставить их в эфир». Он говорит: «Ну, значит, придётся нарушить это слово». Я говорю: «Не могу». А он мне: «Так значит, вам безразлично, что будет думать советский народ, а вот перед Образцовым вам неловко. Всё, договорились, вы меня поняли, ставьте». Ну тут уж ничего не поделаешь, я могу сколько угодно спорить, но согласиться-то с приказом я обязан. Объявляем спектакль. Звонит Сергей Владимирович Образцов и минут 40 почти плачет по телефону, говорит, как же я некрасиво поступил… Вот такая радость… - Были передачи, с которыми вам особенно жалко было расставаться? - Была очень интересная передача «У театральной афиши», она шла по Второй программе ЦТ раз в месяц. В ней мы рассказывали о премьерах, у кого юбилей, куда с гастролями поехали наши театры. Такие театральные новости. Лапин много раз говорил мне, что передачу нужно убрать: «Знаете, вот эти отрывки из обрывков или обрывки из отрывков никому не нужны. Показывайте больше просто спектаклей». Я объяснял, что одно другому не мешает, что мы привлекаем внимание и так далее… Где-то год мы препирались, и в один прекрасный день, он мне звонит и говорит: «Давайте мы с вами закроем передачу «У театральной афиши». Вот последний выпуск выходит - и всё». Так её и закрыли, а очень хорошая была передача и очень нужная. «Кабачок «13 стульев» вообще шёл 15 лет подряд. Это была передача, которая по популярности у зрителей сравнима с футболом. Там были любимые «паны» и «пани». Кроме всего прочего, это было ещё интересно потому, что в ней присутствовала зарубежная эстрада, которой у нас тогда было мало. Исполнялись популярные песни. - А это разве не было запрещено? - В том-то всё и дело, что нам разрешили такие вещи. И мы этим активно пользовались. В «Кабачке» шли сюжеты вроде о Польше, но в них добавлялось немножечко своего. Там была даже не сатира, так, совсем чуть-чуть юмора по поводу нашей жизни. Но, как говорится, умному достаточно. Было известно, что «Кабачок» любил Леонид Ильич Брежнев, поэтому Лапин, который не любил «Кабачок», терпел его. Он знал, что Леонид Ильич всегда интересуется, как там дела с «Кабачком»… «Кабачок» надо было очень внимательно отсматривать, каждую передачу принимали отдельно. Но когда в 1980 году в Польше начались события, связанные с «Солидарностью», «Кабачок» закрыли. - Расскажите, пожалуйста, про другие отделы Литдрамы. - Интересный был литературный отдел. Там шли самые разные передачи: портреты писателей, выступления писателей с рассказами, беседы о литературе, которые вел поэт Алексей Сурков. Часто выступали писатели со своими новыми произведениями. На телевизионный экран переносились литературные дискуссии. Не менее широкий «ассортимент» передач был и в театральном отделе: «Театральные встречи»; «У театральной афиши». А также – показ театральных спектаклей – из зала театра с публикой; из телестудии с декорациями театра или с новыми декорациями; иногда с небольшими натурными подсъемками. Портреты актеров, режиссеров, драматургов. В отделе изобразительного искусства шли передачи о знаменитых музеях мира. Цикл передач «Эрмитаж» даже был выдвинут на Государственную премию. Это не просто одна-две обзорные передачи, а съемки по залам, с заранее продуманным сценарием. Текст читал народный артист СССР Михаил Иванович Царёв – председатель Всесоюзного театрального общества. Были ещё портреты художников, рассказы об одной картине, о провинциальных музеях, которых в СССР было великое множество. Один из руководителей Гостелерадио мне сказал: «Давайте сократим количество передач об изобразительном искусстве». Я тогда вычитал у Ленина в одной работе следующее: «Наша огромная страна с помощью радио может приобщать к культурным ценностям всё население». И я стал объяснять, что вот, например, в странах Европы до центра относительно легко добраться. А кто у нас из Иркутска, с Камчатки поедет в Москву или Ленинград ради экскурсии по музею? Телевидение - единственная возможность приобщить зрителей к изобразительному искусству, если мы, конечно, считаем, что надо приобщать. Против этого трудно было спорить. Лениным, надо сказать, было очень удобно прикрываться… - Количество литературно-драматических передач было как-то регламентировано? - Да, конечно. Раз в месяц – премьера телеспектакля или театрального спектакля. Каждый понедельник шли показы спектаклей. На Второй программе могли быть повторы, на Первой – почти всегда премьеры. - Кто играл главную роль в создании передачи? - Редакторы. У нас были прекрасные режиссёры, это я уже говорил. Но не менее важно – у нас были замечательные редакторы. Редакторы – это люди, которые имели великолепное образование, которые знали материал. Редактор театрального отдела знаком почти со всеми актёрами, знает весь репертуар московских и других театров. На канале «Культура» до сих пор работают те, кто работал в редакции, в которой и я проработал многие годы. Например, Татьяна Паухова, главный редактор канала [1998-2009]: она работала сначала в театральном отделе, потом была редактором передачи «Вокруг смеха». Работают Эльвира Виноградова, Екатерина Андроникова, Эмилия Каширникова и многие другие. Нельзя не упомянуть и художников. У нас был свой отдел художников. Художники-постановщики и художники по костюмам. Это были талантливые люди. Владимир Лыков, наш художник, получил Государственную премию СССР за телефильм «Приключения Электроника». Или Станислав Морозов, он заведует кафедрой художественного мастерства в ГИТИСе. Такого ранга люди работали в Литдраме. Ещё у нас была группа музыкальных редакторов: они обсуждали с композиторами музыку, которая должна быть в спектакле. Нужно быть по-настоящему большим специалистом, чтобы разговаривать с Тихоном Хренниковым, с Романом Леденёвым, с крупнейшими мастерами советского искусства. Для этого надо знать, надо понимать музыку. - А кто писал сценарии для ваших передач и постановок? - Мы делали программы своего театра, обращаясь к Шекспиру, Чехову, Лермонтову, Пушкину… Помимо отечественной и зарубежной классики, ставили и современных драматургов, таких, как Виктор Розов, Валентин Катаев, Сергей Михалков, Жорж Сименон, Джон Пристли… Были телеспектакли, созданные на оригинальной драматургии. Специально для телевидения писали многие известные писатели. Так, Михаил Анчаров предложил один из первых многосерийников: в 1971 году вышла телеповесть «День за днем» -17 серий. Затем ее продолжение - «В одном микрорайоне». Сценарии писали Александр и Ольга Лавровы (сериал «Следствие ведут знатоки», который шел с 1972 по 1989 год). Эдвард Радзинский («Ольга Сергеевна», восемь серий). Наталья Долинина («Разные люди», семь серий; «Истцы и ответчики»; «Доктор Жуков, на выезд!»). Иосиф и Виктор Ольшанские («День открытых дверей», «Такая короткая долгая жизнь», «Дом у кольцевой дороги», «Ваша дочь Александра»). Еще Иосиф Ольшанский написал сценарий по книге Александра Герцена «Былое и думы» (17 серий)… - Это были первые сериалы? - Да, это были первые и телеповести, и телероманы, появившиеся на телевидении в начале 1970-х годов. В них играли известные актеры, музыку к ним писали такие композиторы, как Альфред Шнитке, Микаэл Таривердиев, Юрий Левитин, Эдисон Денисов, Марк Минков… - Ираклий Андроников говорил: «Мы, наверное, недооцениваем телевидение и его художественные возможности, потому что оно слишком быстро растёт». Как вам кажется, сегодня телевидение использует свой художественный и просветительский потенциал? - Знаменитый литературовед, академик Александр Панченко как-то написал, что «телевидение пало». А в ответ на вопрос, почему же вы там работаете? – отвечал: «Я работаю на телевидении, потому что я пытаюсь заниматься просветительством»… Просветителями в те годы выступали многие выдающиеся деятели культуры, мастера искусств. Они шли на телевидение именно потому, что считали необходимым знакомить всех с огромным культурным наследием нашей страны. Они шли, понимая, что это нужно всем, всей огромной телевизионной аудитории. Особое место в этой важнейшей деятельности занял ученый-литературовед, писатель, искусствовед Ираклий Луарсабович Андроников, впервые выступивший на телевидении со своими устными рассказами в 1954 году. Каждое выступление Андроникова на телевидении несло добро, высокую культуру, просветительский заряд и часто неповторимый юмор. Агния Барто говорила: «Они созданы друг для друга – Андроников и телевидение». Начиная с 1967 года, наша редакция ежегодно отмечала день рождения Пушкина. 6 июня или в первое воскресенье июня мы ехали в Михайловское – большая группа поэтов и писателей, не только советских, но и зарубежных. Там, на большой Михайловской поляне, собиралось иногда до 200 тысяч человек. Ираклий Луарсабович руководил всем этим действом, он был председателем Всесоюзного комитета по проведению Пушкинского праздника поэзии. Мы показывали этот праздник на всю страну и на Интервидение. Это было настоящее действо, действо всенародное… Возвращаясь к нашим баранам. Телевидение свою художественную и просветительскую функцию не только не выполняет, оно её утратило вовсе. Канал «Культура» делает, что может, но и он небогат по охвату аудитории. Известно, что этот канал смотрит очень малое количество людей в стране - в сравнении с «Первым», вторым и даже четвёртым каналом. Как пел Булат Окуджава, «только что она может одна»… - С чем, на ваш взгляд, связано отсутствие молодых профессионалов на телевидении? С отсутствием должного образования или с общим упадком культуры в стране? - Я считаю, что это связано с общим упадком культуры. Если прежде на телевидение приходили работать люди, имеющие богатый радийный опыт, знающие, что такое, режиссура или редактура, то сегодня туда пришли люди, многие из которых имеют образование техническое, строительное и т.п. Профессионального образования очень мало. Московский университет готовит слишком малое количество людей; что такое несколько сотен для огромной страны? Я здесь [в Институте повышения квалификации работников телевидения и радиовещания] 17 лет работаю. Был заведующим кафедрой режиссуры, а последние годы – кафедрой сценарного мастерства и искусствоведения. Когда к нам поступают люди, мы даже проводим такой небольшой тест: кладём портреты Чехова, Гоголя, Бернарда Шоу, Хемингуэя и спрашиваем, кто это? На Хемингуэя говорят - Чехов… Они даже внешне не представляют себе этих людей. Когда я прихожу к человеку, который по образованию физик, мне интересно, какие у него книги. Много книг по физике, отдельные труды, учебники и так далее. Он учился пять или шесть лет. Прихожу к врачу, смотрю его книги – классика, детективы, но и, конечно, много справочников медицинских. Прихожу к телевизионщику - и не вижу ни одной книги по профессии! Он же учился в кулинарном техникуме, в строительном институте... А работает в должности режиссера или редактора. Но ведь у него нет ни одной книжки, и он никогда не учился! Когда слушатели приходят к нам в институт, я уговариваю их читать, входить в профессию. Предлагаю ходить по театрам. И в некоторые театры Москвы они ходят бесплатно, по договоренности с руководством этих театров. Несколько лет назад мы создали Музей телевидения и радио в Интернете. Помимо рассказов о людях телевидения и радиовещания, о передачах, которые они создавали, помимо большого фотоархива и статей разного рода, там размещены книги и учебные пособия по телевидению и радио. Поднимать уровень культуры необходимо, причем с участием государства. Нужно сделать так, чтобы была какая-то лицензия на право работать на телевидении. Нельзя брать любого. Чего можно ждать от неспециалиста… Образование необходимо. Это же вещание на всю страну. Передачи выходят с ошибками - стилистическими, грамматическими, синтаксическими. Стыдно. «Эммигрант» пишут, «драмматический» – два «м», слово «агентство» пишут без «т»… В титрах! Федеральное агентство без «т» - «Агены» там, что ли, работают? Элементарной грамотности нет. Я уже не говорю о том, что человек, работающий на телевидении, должен быть широко образован, тогда он не будет путать Гренаду с Гранадой. Это две географические точки, расположенные в разных частях света. Он не будет искать Новосибирск на Украине… - Что вы думаете об обилии обсценной лексики на современном телевидении? - Почему недопустим мат, нецензурщина? Когда вы идёте по улице, а рядом с вами два, с виду приличных, молодых человека разговаривают на матерном языке, они не ссорятся, они просто разговаривают на этом языке. Это очень плохо, но еще куда ни шло. А когда вы едете в троллейбусе, и школьник говорит: ну ты, трах-тарарах, подвинься, - вам это не нравится, вас это обижает. А школьник по телевидению (!) это услышал. Недопустимо тиражировать мат, как и всякие гнусные и пошлые вещи. Ты ведь не гнилыми помидорами торгуешь, ты занимаешься информацией, просвещением, культурой. Телевизионщикам следует помнить о своей ответственности перед обществом, перед народом, перед будущим. - Какие дисциплины необходимо преподавать будущим телевизионщикам? - Конечно, работник телевидения должен в совершенстве владеть технической базой. Но также обязательно нужно знать историю отечественного и зарубежного телевидения и историю искусств. - Общались ли вы с зарубежными коллегами, обменивались ли какими-то материалами? - Когда-то Жорж Сименон написал нам, что комиссар Мегре, которого у нас играл Борис Тенин, – лучший Мегре из всех, которых он видел. Было очень приятно. Это в добавление к Ливанову. Конечно, шел обмен с зарубежными студиями. Не только со странами социалистического лагеря, но и с другими странами Европы, да и с Бразилией, Турцией и т.д. Шла великолепная английская «Сага о Форсайтах», которую мы однажды повторяли. Я ездил специально по приглашению Диснеевской студии отбирать такие мультфильмы, как «Чип и Дейл». Сидел там две недели... В киноредакции мы показывали очень много зарубежных фильмов. Ту же «Рабыню Изауру» из Бразилии. Мы бесконечно отвечали на письма по поводу этого сериала в газетах. Отвечать всем было невозможно, приходили тысячи писем: зрителям «Рабыня Изаура» очень нравилась. Некоторые серии мы браковали по идеологическим соображениям. Или, например, итальянский телефильм «Спрут», про мафию с Микеле Плачидо… Он был одним из самых знаменитых у нас, его смотрела, без преувеличения, вся страна. И Микеле Плачидо стал любимцем не только у женщин, но и у мужчин. Оттуда мы вырезали сексуальные сцены и приёмы, которые могли использовать бандиты. Мы никогда не показывали такие вещи. - Каким образом осуществлялось взаимодействие с аудиторией? - Это очень интересный вопрос. Сейчас можно писать на телевидение сколько угодно, тебе никто всерьёз не обязан отвечать. А в те времена был Указ Президиума Верховного Совета СССР, согласно которому на письма читателей в газету, на письма слушателей на радио, на письма зрителей на телевидение редакция обязана была отвечать. Были четкие сроки ответа на письмо. На телевидении был специальный отдел писем, где регистрировалась зрительская корреспонденция, почта распределялась по редакциям. Иногда зрители писали письма в различные ведомства и учреждения, а те пересылали письма нам. Особенно строгим был порядок с письмами, посланными в ЦК КПСС. Эти письма приходили к нам с пометкой «Ответить адресату. Копию ответа - в ЦК КПСС». В этих письмах чаще всего была критика передач. Жизнь подбрасывала и другие случаи, более сложные и, прямо скажем, малоприятные. Приведу пример. Главный режиссер нашей редакции Виктор Семенович Турбин поставил телеспектакль по известной пьесе Константина Тренева «Любовь Яровая». Турбин очень тщательно готовился к этой работе, советовался, читал отдельные куски сценария, долго собирал артистов и в итоге создал великолепный актерский ансамбль: Инна Чурикова, Леонид Филатов, Алла Демидова, Лев Дуров, Наталья Гундарева, Олег Табаков, Валерий Золотухин, Никита Подгорный… Спектакль вышел в 1977 году – к 60-летию Октября. Вскоре после премьеры телеспектакля был я в гостях у Ираклия Андроникова на даче в Переделкине. Андрониковы занимали первый этаж дома, а на втором жили Треневы-Павленко. При встрече дочь драматурга Наталья Константиновна Тренева сказала: «Уверена, что если бы был жив отец, он бы сказал, что это самая лучшая экранизация пьесы, так точно и тонко вы все передали». Но были и другие мнения. Дело в том, что пьеса «Любовь Яровая» многие годы широко шла на сценах театров страны. Было снято два кинофильма по этой пьесе, в 1953 и в 1970 году. Героиню, Любовь Яровую, обычно играли актрисы яркие, сильные, красивые. И великая русская актриса Инна Чурикова некоторым зрителям не понравилась: они-то ведь точно знали, какой красавицей была Любовь Яровая!.. И вот пришли в редакцию письма, в которых говорилось, что своей некрасивостью «Чурикова искажает образ коммуниста», что здесь есть даже «очернение нашей революции» и т.п. Письма пришли с той самой пометкой: «Ответить автору. Копию ответа – в ЦК КПСС». Мне позвонил председатель Гостелерадио Лапин и сказал, что я должен лично отвечать на эти критические отзывы, если уж редакция считает спектакль своей удачей. А писем таких пришло более 400! Вот такое отношение было к письмам, и это было хорошо. Хотя, конечно, если на сегодняшние письма надо было бы отвечать, это была бы беда. Боюсь, что сегодня пишут в основном дебилы, а серьёзные зрители уже плюнули на это телевидение и, конечно, ничего не пишут.
|
