Глава 20. Я думала, что когда вернусь домой, Рене запрёт меня в моей комнате.

Я думала, что когда вернусь домой, Рене запрёт меня в моей комнате.

— Никогда больше так не делай, — сказала она, словно выжимала жизнь из меня. Я совершала куда больше опасные вещи, чем это, и она о них знала, но это не останавливало её от упрёков по поводу моего незаряженного телефона и поездки в шторм. Я просто ждала, пока она закончит читать мне нотации.

— И, вы сделали ваш проект? — спросила она, пока с невероятной скоростью переключая передачи. Чёрт. Я забыла свою сумку в доме Дасти.

— Я забыла свою сумку, — сказала я.

— Я могу отвезти тебя завтра утром к Ханне, чтобы ты её забрала. И, возможно не всё так плохо, из-за погоды они могут отменить занятия.

— Нет, всё нормально. Я просто… заберу её, когда смогу, — я не могла позволить Рене отвезти меня к Ханне, потому что моя сумку была не у неё.

— Ты уверена?

— Да, — я пошла в гостиную, чтобы она не увидела моего лица.

Все остальные смотрели погоду.

— Кажется, завтра ничего не изменится, ребята, — сказала Тейлор. По телевизору говорили о закрытии школ и перебоях в подачи электроэнергии.

— Вряд ли они отменят занятия. Помнишь, как было в прошлом году из-за тех несчастных случаев они отказались отменять их? — сказал Хантер.

— Я ставлю на то, что отменят. Кто за? — спросила Тейлор, поднимая руку. Дара, Пол и я тоже подняли руки. — А вы думаете, что не отменят? — все остальные кивнули в ответ. — Хорошо, проигравшие организовываю ужин и оплачивают счёт. Идёт?

— Идёт, — дружно ответили мы.

— Значит, договорились, — сказала Тейлор, давая пять всем нам.

Я села на край дивана, поближе к телевизору, чтобы послушать погоду дальше. Я надеялась, что завтра отменят занятия, тогда я смогла бы подольше потянуть возвращение своей сумки.

А также я смогу побыть у себя в комнате, вдали от всех, подумаю, что, чёрт возьми, я собираюсь делать с Дасти, как заставить его прекратить меня преследовать. Всё это кажется мне очень плохим подростковым фильмом, только без счастливого конца и эпического медленного поцелуя под убийственную музыку.

 

* * *

 

За эту зиму всего два раза отменяли занятия. Такой снежной бури в Мэне не было довольно долго. Она оказалась намного хуже той, что предсказывали синоптики. Поэтому сегодня мы все остались дома, кроме Мейса. Он предложил прочистить дорожки для наших соседей.

Этой ночью я почти не спала, поэтому сейчас, все спали кроме меня, к тому же, мой сон с Дасти перепутал весь мой режим сна.

Дасти написал мне несколько сообщений, спрашивал, хорошо ли я добралась до дома. Я ответила, что да. Он пытался завязать разговор и даже звонил пару раз, но я игнорировала его. Почему он так всё усложняет? Было бы чертовски проще отпустить его, если бы он просто совершил что-нибудь ужасное, например, обманул бы меня.

Если бы он не был таким… собой, всё было бы гораздо проще. Когда я решила порвать с Меттом, всё было легко. У нас состоялся нормальный разговор, мы пустили несколько слёз и немного огорчились. Дасти был совсем другим.

Я порылась в своих воспоминаниях, пытаясь отыскать образ Натана, его брата. Я знала, что у него был сводный брат в штате Мэн, он часто о нём говорил, но никогда не показывал фото, и ещё Натан называл его Бузз. Почему я раньше не смогла всё это соотнести, у них была одна фамилия, у них был общий отец. Дасти назван в чести матери.

Натан всегда с нежностью говорил о своём брате, хотел чаще с ним видеться. Он рассказывал, каким необузданным был его брат, рассказывал нам о нём.

Я не знала, что все эти рассказы и истории окажутся так важны. Я не придала им значения. Если бы я не была такой идиоткой, возможно, я поняла бы это раньше и остановилась. Но нет. Я дождалась, пока не влюбилась в Дасти и не захотела увидеть его голым, кое-чем соединиться с ним, как пошло выразилась бы Ханна. Жизнь преподнесла мне удар, который я заслужила.

Я должна принять его со стоической тишиной и двигаться дальше. Что изменилось между мной и Дасти, я не могу оставаться там, где сейчас, а он не сможет остаться с девушкой, с которой не может быть. Это будет нечестно по отношению к нему.

Я несколько раз закричала в подушку, по это мало чем помогло. Поэтому я поднялась наверх, чтобы выпить ещё одну кружку чая, я реально стала чайным наркоманом. По пути на кухню кто-то произнёс моё имя из гостиной.

— Джос, — конечно, он был здесь. Дасти Шарп похож на почтовую службу. Ни дождь, ни снег, ни моё игнорирование не могло остановить его. Будь холодна, будь холодна, будь холодна.

— О, Дасти. Сумасшедшая погода, правда?

Это было не холодно, Джос.

Он одарил меня странным взглядом, затем встал и протянул мою сумку.

— Я вернулся в кампус за своей машиной и увидел Ханну. Она попросила передать её тебе, вот я и пришёл. — Я разрывалась между благодарностью и яростью, что он поехал в такую погоду из-за моей сумки.

— Ты не должен был этого делать, — сказала я, прекрасно понимая, что все смотрели на меня.

— Я знаю, но мне было не сложно. К тому же, дороги не так уж и занесло.

Снег до сих пор падал, но не так, как вчера вечером. И снова я разрывалась между желанием оттащить его в сторону, чтобы накричать на него, и нежеланием, чтобы он знал, как сильно я заботилась о нём. Если бы он узнал об этом, он бы от меня не отстал.

Почему я не могу просто ударить его и убежать, словно на детской площадке? Это сделало бы вещи намного проще.

Я подошла к нему и взяла сумку.

— Спасибо, Дасти. Тебе действительно, действительно не нужно было этого делать.

— Я знаю, — тихо сказал он, смотря на меня такими глазами… Чёрт, эти гипнотические глаза. — Я сделал это для тебя, — сказал он так, чтобы никто не смог услышать.

— Нет, — ответила я ещё тише и покачала головой.

— Давайте пойдём на улицу, поиграем в снежки, слепим снеговика, а потом попьём горячее какао. Кто за? — спросила Тейлор, вскакивая на ноги.

— Я, — поднимаясь сказал Хантер. Две секунды спустя уже все надевали шапки и варежки.

— Ты в игре? — спросил Дасти, по его лицу можно было сказать, что он флиртовал со мной.

Я не могла ответить нет. Мы все впали в детство. Мейс опустил шляпу Дары ей на глаза, она бросилась за ним, он поцеловал её, и она сдалась. Я вздохнула и присоединилась к ним.

Дасти наклонился и поставил передо мной мои ботинки. Он уже обулся. Все остальные были слишком заняты сборами, чтобы это заметить. Поэтому я использовала это время, как шанс поговорить с ним.

— Мне не нужна твоя помощь.

— Не сердись на меня. Я знал, что тебе нужна твоя сумка, а ты, очевидно, не могла её забрать, так что я принёс её тебе. Жаль, что мы не смогли поговорить. Как думаешь, могу я прийти позже вечером?

Он говорил тихо и быстро, будто мы говорили об ограблении банка.

— Я не думаю, что это хорошая идея. Давай просто получим удовольствие, и поговорим об этом позже, хорошо? — Я улыбнулась и пошла на улицу. Хантер и Тейлор уже делали снежных ангелов, все остальные играли в снежки.

— Мальчики против девочек, — предложил Мейс.

— Нет, так не пойдёт, приятель, — сказала Рене. — Ты в два раза сильнее меня и Тейлор. Несправедливое преимущество.

— Разве ты не… за борьбу за права женщин? — спросил Мейс.

— Ты, мой друг, намного сильнее меня, и поэтому, ты можешь поднимать тяжёлые предметы, — сказала Тейлор. — Так что, пусть остаются мальчики против девочек, только Мейс будет выступать на нашей стороне.

Все согласились с таких распределением, а Дасти подмигнул мне.

— Никакой пощады, Рыжик. Задай жару. — Конечно, для того боя нам нужны окоп или стены, и за это огромное дело взялись Мейс и Рене. Я не хотела быть здесь. Я хотела оказаться в своей комнате и ненавидеть себя. Хорошо, что никто не мог читать мои мысли, иначе, он бы забеспокоился обо мне.

— И.. начали! — крикнул Мейс. Мы побежали за ним. Всюду летели снежки и мы вечело кричали. Я оставалась немного в стороне, и Дасти это заметил.

— Давай, Рыжик. Покажи, на что ты способна. — Он начал бросать в меня снежки с невероятной точностью, один попал мне в ногу, другой в живот. Я бросила в него один снежок, когда он — уже три. — Ну, давай же, покажи!

Ах, вот оно что. Да, мои волосы действительно были рыжими, и да, он своими бросками приближал меня к поражению. Я сформировала огромный снежок и кинула в него с такой силой, с какой могла. Да. Прямое попадание. Прямо в сердце. Он посмотрел в место удара и улыбнулся.

— Хорошо, ладно. Теперь мы поговорим.

Мейс был занят Хантером, а Дара и Тейлор — Полом. Это была немного нечестная борьба, потому что Тейлор целилась ему по ногам, а Дара в живот. Мы играли без попадания в лицо, но она уже была близка к нарушению правил.

Я бросила другой снежок в Дасти, но тот увернулся. Он бросил в меня — и я сделала то же самое. Мы танцевали друг с другом, отбиваясь от своих снежков.

— Что ты собираешься делать, Рыжик? Что предпримешь?

Он пытался попасть мне в голову, но по моему опыту, молчание нервировало больше, чем ненужные слова. Мы кружились друг с другом и я почти слышала музыку Дикого Запада на заднем фоне.

— Я не собираюсь проигрывать, Рыжик. Я повалю тебя, это точно.

Наконец, я решила рискнуть.

— О, да?

— Да, — сказал он, и я сделала свой ход.

Я рванула вперёд на него, он упал на спину так, что если бы не было снега, что-нибудь себе сломал. Я приземлилась на него сверху, прижимая его за плечи.

— Я победила, — улыбкой сказала я. Перед игрой я убрала свои волосы под шапку, но теперь они выбились и свисали между нами. Я поняла слишком поздно, какую двойную игру вёл Дасти. Если бы на нас не было верхней одежды, кое-что бы нас выдало. Но, одежда не спала от ощущения, поэтому я поднялась с него. Мы оба тяжело дышали, и, как все остальные, лежали на снегу.

— Мы выиграли, — сказал Мейс, пробивая кулаком воздух.

— Да всё равно, — сказал Хантер, бросая в его лицо снег.

Мальчишки.

Дасти повернулся на бок.

— Тебе понравилось?

— Не думаю. — Я отодвинулась от него.

— Я знаю, что ты пытаешься сделать, но это не сработает.

— А что я пытаюсь сделать?

Он подвинулся чуть ближе ко мне, я чуть дальше от него. Если мы так продолжим, то вскоре окажемся позади двора.

— Избавиться от меня. Это довольно очевидно. Я знал, что у тебя есть прошлое, когда встретил тебя, но я не собираюсь ставить это прошлое между нами. Ты не твоё прошлое, Джосселин.

Почему? Почему он всегда так произносит моё имя?

О, Дасти, ты понятие не имеешь, какое у меня прошлое. Странным образом, моё прошлое оказалось и его тоже. Теперь я поняла, почему он стал таким. Он потерял своего брата и, вероятно, понимание этого далось ему с трудом. Его прошлое было одним чемоданом, который легко можно запихнуть в любой отсек. Но моё прошлое — огромный сундук с сорока замками, обмотанный цепями, будто пиратское сокровище. И он думает, что представляет моё прошлое.

— Позволь помочь тебе. Позволь преодолеть его, Джос. Я хочу быть с тобой.

Я посмотрела в его зелёные глаза, от которых сходила с ума, и сказала слова, которые разрезали меня, словно нож.

— А я не хочу быть с тобой. Прости. — Я ждала его реакции. Он мог быть шокированным или разозлиться. Но нет. Вместо этого он сделал одно быстрое движение — поцеловал меня. Я слишком поздно поняла, что происходит.

Мои губы предали меня.

Они знали губы Дасти и были просто счастливы встретиться с ними вновь. Они радовались, пока мой мозг пытался призвать к рассудку моё тело. Но один звук заставил нас прекратить, словно выстрел ружья в воздух.

— Что, чёрт возьми, вы делаете? — голос Рене оказался прямо над нами. Я и Дасти посмотрели наверх. — Серьёзно, прямо сейчас?

Дасти первый поднялся на ноги, затем я.

— Это не то, о чём ты подумала, — сказал Дасти. В это же время я сказала:

— Это не его вина.

— Домой, Джосселин. Я поговорю с тобой позже. — Она показала пальцем на дом, словно я была ребёнком, который разорил клумбу. Да, я достаточно наслушалась её лекций, наслушалась того, что мне делать, но я была в состоянии управлять своей собственной жизнью.

— Нет. Я не пойду. Мне не пять лет, и ты мне не мать. Мне почти девятнадцать. Я сама позабочусь о своей жизни. Если я захочу целоваться с Дасти на лужайке, я буду. Я не напиваюсь, не прогуливаю занятия и не нарушаю комендантский час. Я делала так раньше, но не сейчас. Я уважаю тебя, уважаю твои правила и твой дом. Так что перестань судить меня по моим прошлым ошибкам. — На самом деле я говорила не о Дасти, по большей части. Рене помогла мне найти серьёзную причину оттолкнуть Дасти, застав нас за поцелуем. Но я не хотела, чтобы мы выясняли это на глазах у всех.

— Джосселин, просто пройди в дом, и мы обсудим это. — Она не отступила. Мы всё равно поговорим, только не на глазах у всех. Пробираюсь к ступенькам я с сильно пинала снег. Я слышала, что Дасти пытался сказать мне что-то, а Рене ответила ему, но я не расслышала их разговор. Мне и не нужно. Я могла себе его представить.

Я сняла ботинки и куртку, оставив сохнуть у двери. Я хотела быстрее попасть в свою комнату, когда открылась дверь и я столкнулась с серьёзным взглядом Рене. Это был её первый уровень угрозы. Почти такой был у неё, когда я случайно сказала Полу, что, возможно, Рене беременна. Но она не была беременна, а узнала, что я так ему сказала, мне не очень-то поздоровилось.

— Ты не убежишь от меня, Джосселин Мередит Арчер. Мы сядем и поговорим. Я не позволю тебе делать что-либо, пока мы не обсудим это. Сядь. СЕЙЧАС ЖЕ.

Она указала на диван, у меня не было другого выхода.

— Хорошо. Начнём с очевидного. Почему ты целовалась с Дасти?

— Есть правила, запрещающие мне его целовать? Я не соглашалась на это, когда переехала сюда.

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне. Я не в настроении. — Она села в кресло и стала ждать.

— Прекрасно. Я целовалась с ним, потому что он поцеловал меня. Ты когда-нибудь пробовала избежать поцелуя, когда тебя уже целуют? Не так-то просто.

— Разве что ты хотела поцеловать его?

На этот вопрос можно было ответить и да, и нет. Больше да, чем нет, но мне нужно было, чтобы Рене поверила в моё «нет».

Если она подумает, что он заставил меня, ей это не понравится. Но что ещё я могу ответить? Если она подумает, что он воспользовался мной? Дасти никогда больше не разрешат подходить ближе, чем на десять миль к этому дому. Ему с Хантером придётся скрывать своё общение. А если Рене узнает правду?

Нет, я не могу этого сделать. Я не ненавижу Дасти. Я не хочу, чтобы он страдал, именно поэтому я должна заставить его уйти из моей жизни.

— Да, — тихо ответила я.

— Как долго это продолжается? — Если по правде, то с той минуты, когда он помог мне с проклятым торговым автоматом. Если бы я могла вернуться назад во времени, я бы не вышла тогда в коридор. Но это могло привести к ядерной войне или что-то вроде того, как эффект бабочки, так что, возможно, это не очень хорошая идея. Мою жизнь изменил проклятый торговый автомат.

— Не так долго, — ответила я.

— О чём ты думала, Джос? — я хотела играть, что не знаю о их просьбе, чтобы Дасти поиграл роль няньки для меня, но моя решимость с треском провалилась.

— Чего вы ожидали, когда попросили его приглядеть за мной? О чём вы думали?

— Как ты узнала?

Я вскинула руки в отчаянии.

— Он мне сказал. Если кто-то и имеет право здесь злиться и кричать, так это я. Почему вы это сделали, Рене? — Я не осознавала, что встала с дивана и кричала. Я так была зла на неё.

Рене тоже поднялась.

— Потому что я не знала, что мне делать! Ты не дала мне другой вариант. Либо ты уехала к маме, либо сюда. Я знала, что тебе не понравится переезд к маме. Тут ещё стал чаще заходить Дасти, он рассказал мне о своём прошлом, я думала, что может быть, он поможет тебе, ты бы стала вновь моей прежней сестрой.

Я прервала её.

— Ты хочешь сказать, что сейчас я не твоя сестра? Ты что, чёрт возьми, серьёзно? Я не могу быть твоей сестрой, потому что изменилась? Это не семья, Рене. И теперь ты ещё скажи, что не любишь меня.

Я смотрела, какой эффект произвели на неё мои слова. Её лицо выражало такое потрясение, будто я только что ударил её.

— Я всегда буду любить тебя, но я не знаю тебя больше. Я не знаю, как разговаривать с тобой. Я не знаю, что делать… — По её лицу начали течь слёзы. — Я всегда буду, всегда буду любить тебя. Это никогда не было вопросом. Как ты могла подумать, что я не люблю тебя, Джос?

Я обняла её, и она зарыдала всё сильнее. Это были новые воды для меня. Рене никогда не была такой эмоциональной, как я. Чаще всего она просто кричала. Я помнила только несколько раз, когда она плакала. Один из них — когда рассталась с Полом. Она пыталась скрыть всё в своей душе, но я — её сестра, и я знала, что происходит у неё внутри.

— Я так запуталась, Джос. Я не знаю, что делать. Я не знаю, как тебе помочь, я чувствую, что давлю на тебя. — Она положила голову мне на плечо.

— Ты не давишь на меня. То, что произошло не имеет ничего общего с тобой. Это не твоя вина. — Я погладила её спину.

— Но я уверена, что старшая сестра должна знать, как помочь. Я должна давать мудрые советы и выпекать печенье и… прочее дерьмо. — Я засмеялась, она тоже.

— Ты и так говоришь слишком много мудрых слов. Ты не виновата, что я их игнорирую. Не твоя работа спасать меня, Рене.

Она отстранилась, и я вытерла рукавом ей слёзы.

— Я всего лишь нуждаюсь в ремонте, Рене. Просто немного потрёпана, но кто из нас нет?

Она кивнула и ещё раз меня обняла.

— Ты не должна обходиться только мудрыми советами, — сказала она.

— Этого больше не повториться, я гарантирую.

Каким-то образом я отвела её внимание от моего поцелуя с Дасти. Я не намеревалась делать этого. Наоборот, я собиралась этим воспользоваться. Мы снова сели на диван, я положила голову на её плечо, и на этот раз она заиграла с моими волосами.

Когда мы были детьми она ревновала меня к тому, что ни в одном из наших братьев и сестёр не проявился ген рыжих волос. Кроме меня. Прозвища в виде «Рыжеволосая» или «Имбирный ребёнок» часто использовались в моём доме. Некоторые были приятными, другие нет.

— Не сердись на него, Не, — попросила я. Он не заслужил этого. — Я собираюсь покончить с этим.

— Я буду на него злиться. Мы договаривались, что он присмотрит за тобой, удержит тебя от неприятностей, но не влюбляться в тебя.

— Тебе не нужно беспокоиться по этому поводу, я не собираюсь это продолжать.

— Это мудро с твоей стороны. Могу я узнать почему?

Теперь пришло время моего выступления.

— Он просто друг, понимаешь? Я не думаю, что сейчас мне нужно что-то большее. Я хочу сосредоточиться на учёбе и попытаться разобраться в себе. — За эту речь я заслужила Оскар. Даже я подумала, что это звучит искренне.

— Теперь ты больше похожа на мою сестру.

— Ты скучаешь по ней?

— Я не знаю. Я скучаю… частично. Раньше я знала, чего можно от тебя ожидать. Теперь ты немного необузданная. Немного непредсказуемая.

— Я же рыжая.

— Да, ты стервочка.

Мы обе рассмеялись, и я прижалась к ней.

— Люблю тебя, сестра.

— А я люблю тебя больше, сестрёнка.

Нашу сестринскую любовь прервал дверной звонок.

— Боже, я забыла, что они всё ещё на улице. — Сказала Рене, торопясь к двери.

— Я тоже, — сказала я, следуя за ней. Вместо кучи замёрзшего народа, как мы ожидали увидеть, мы увидело одного. И он не дрожал.

— Дасти, — сказала Рене. — Где все остальные?

— Они взяли грузовик и поехали в Dunkin[39], — ответил он, его глаза были прикованы к моему лицу. — Мы можем поговорить? — Я не была уверена, что он обращался ко мне, но Рене решила за меня, скрестив руки на груди.

— Хорошо, поговорите.

— Мы должны, по крайней мере, пустить его в дом, — сказала я. Я была так жестока к нему, чтобы оставить его на холоде.

— Может холод пойдёт ему и его пенису на пользу, — сказала Рене.

— Достаточно, — перебила её я, схватив Дасти за руку и затаскивая внутрь. Он не заслужил замороженный пенис. Он закрыл за собой дверь.

— Рене, клянусь, я не хотел, что всё так произошло. Прошу прощения, но я не могу ничего с этим поделать. Ты должна знать, какая она особенная. Это было… неизбежно. Я уже был на полпути, когда понял, что происходит.

Я сглотнула. Сказа Дасти «нет» я только всё усложнила. Почему он всё ещё этого хочет? Если бы он просто закрыл рот и перестал целовать меня, я смогла бы попытаться.

— Это всё очень хорошо, — сказала Рене, — но я только что разговаривала с Джос, и не думаю, что она чувствует тоже. Я пойду закину грязное бельё и постараюсь не подслушивать, пока вы двое разберётесь с этим. Но, если что, я на её стороне. Ты в меньшинстве. — Она развернулась на каблуках и вышла, закрыв за собой дверь.

— Может, снимешь ботинки? Дара выйдет из себя, если узнает, что ты в них пройдёшься по её чистому полу. — Хотя, я не могла даже представить, чтобы Дара повысила голос, но Дасти снял ботинки и положил их рядом с моими. Увидев его в носках, мне вспомнилось наше катание в его доме. Нет, плохие мысли, Джос.

Мы сели на диван. Этот разговор будет явно не таким, как с Рене.

— Итак, позволь спросить прямо, — сказал он. — Ты сказала своей сестре, что не чувствуешь того же, что и я?

Оскар номер два.

— Я сказала так, потому что это правда. — Мой голос предал меня. Снова.

— Джосселин, — я вздрогнула, когда он назвал моё имя.

— Что? Это правда. Я увлеклась, а когда поняла это, оказалось уже поздно. Я не хочу, чтобы у меня что-то было. С тобой. Сейчас много чего происходит в моей жизни, и не думаю, что это то, что мне нужно. — Я видела рецензии: Джос Арчер — худшее, что случилось с театром! Эта девушка не имеет никакого таланта! И так далее.

Я искоса посмотрела на Дасти. Он молчал, глядя на меня.

— И ты правда думаешь, что я поверю тебе? Если это так, то ты, похоже, думаешь, что я идиот. — Нет, я не думаю, что он идиот. Он слишком умён. И его улыбка такая очаровательная. Я решила сказать правду.

— Я не думаю, что ты идиот.

— Так почему ты так поступаешь? Ты ответила на мой поцелуй, который говорил об обратном. И, думаю, если бы я поцеловал тебя сейчас, ты бы отреагировала также. Твой голос говорит одно, а твои губы и тело совершенно другое. Я прав?

Да. Он прав.

— Дасти.

— Нет, Рыжик. Я хочу услышать это. Скажи мне, почему мы не можем быть вместе? — Он откинулся на спинку дивана, будто ждал моего выступления на бис.

— Почему ты всё усложняешь? Если бы ты просто… не говорил приятных вещей, не имел такого запаха, было бы гораздо проще. — Я поднялась с дивана и отошла как можно дальше, чтобы не вдыхать этот опьяняющий запах.

— Может быть, это трудно, потому что я нравлюсь тебе. И ты не можешь поместить понравившегося человека во френдзону.

— Некоторые люди так делают, — я была уверена в этом.

— Хорошо, сейчас я буду говорить, а ты будешь говорить, правильно или нет. Ладно? — спросил он.

— Есть ли у меня выбор?

— Нет.

Я закатила глаза.

— Продолжай, — сказала я, махая рукой.

— У нас всё было замечательно. Если помнишь, мы хотели перейти к следующему этапу. Правильно?

Я кивнула.

— Я поцеловав тебя, ты поцеловала меня. Всё стало ещё интенсивнее. Мы оба этого хотели, правильно?

Я снова кивнула.

— Потом, по неизвестным мне причинам, ты в шоке выбежала из моего дома и пытаешься что-то придумать, чтобы заставить меня уйти, даже если всё ещё хочешь быть со мной, на основе нашего поцелуя. Правильно?

— Это не так… — он прервал меня.

— Да или нет?

Я посмотрела на него.

— Да.

— Так что мне нужно сделать, чтобы выяснить, что произошло. Если мне не изменяет память, ты зашла в мою комнату, чтобы забрать Наполеона, решила осмотреться вокруг.

Я снова попыталась прервать его, но он поднял руку.

— Просто позволь мне закончить, а затем можешь комментировать. Ты была в моей комнате, взяла фото меня и моего брата и уронила её. Я пришёл на звук, потому что беспокоился о тебе. Ты кинула мне моего кота и выбежала из моего дома на улицу без обуви. Правильно?

Мне пришлось сглотнуть несколько раз, прежде чем я заговорила.

— П-правильно.

— С моей точки зрения, всё началось, когда ты увидела то фото. Итак, что заставило тебя на той фотографии выронить её? Ты увидела на ней уродов? Давай разберём это? Ты видела меня. Целовала меня. Ты знаешь, как я выгляжу.

Я чувствовала себя, будто нахожусь в одной детективной драме, он был этаким адвокатом, допрашивал меня о том, что случилось 14 июня. Он стал бы отличным юристом.

— Так что, только мог брат заставил тебя вести себя так.

Было глупо думать, что он не сможет выяснить что к чему. Я не должна была так поступать. Нужно было сказать, что мне срочно позвонили. Или сказать, что я девственница. Могла бы сказать. На самом деле…

— Я девственница, — выпалила я. Это было лучше правды. Почему я не подумала об этом раньше? Это же идеально. — Я девственница. В твоей комнате я увидела кровать, подумала о сексе и поняла, что ещё не готова. Испугавшись, я ушла. Это не имеет ничего общего с фотографией. — Во имя Господа, купись на это, Дасти.

Он посмотрел на меня, впервые в жизни, я была рада, что моё лицо и уши покраснели. Больше от страха, чем от смущения.

— Серьёзно? И всё? — Святой Иисус, он купился. Я тяжело вздохнула от облегчения.

— Ну да. Я думала об этом, прости, что не сказала раньше. Ты можешь меня понять?

Теперь он посмотрел на меня в замешательстве.

— Почему?

— Потому что я знаю, что у тебя была куча девушек, и ты привык… к опытным девушкам. А я… — сейчас было неловко. Это не входило в мой план. — Боже мой, я не могу поверить, что только что сказала тебе это. — Я спрятала своё лицо в ладонях.

— Эй, эй, — сказал он, подходя и убирая их. — Тебе нечего стыдиться. Я уже догадался об этом. В этом нет ничего страшного. Да даже не имеет значения, если бы ты была до меня со ста парнями. Просто, твоё желание поделиться этим со мной означает… всё. Я весь твой, Джос, и я боюсь тебя потерять. Даже, когда ты пытаешься бросить меня.

Он схватил моё лицо руками и подошёл ещё ближе. Я знала, что он собирается поцеловать меня, но на этот раз я собиралась его остановить.

— Дасти, я не могу, мне жаль. Есть вещи… стоящие на моём пути. Слишком много вещей. Я не хочу разрушить всё то, что я построила здесь. Я не хочу потерять то, что у меня есть сейчас. И если это означает сказать тебе «нет», я так и сделаю. Потому что то, что между нами, — не сработает. Я бы хотела остаться друзьями. Иначе, ты не сможешь приезжать сюда, Хантер окажется в ужасном положении. Я просто не хочу… не хочу не видеть твоего лица. Я не смогу. — Ничего себе, я даже не чувствовала этого, пока не сказала об этом вслух.

Он открыл рот, пытаясь возразить мне, но издал звук, больше похожий на взрыв.

— Хорошо, я понимаю. Но это не значит, что мне всё нравится, и я буду делать так, как ты сказала. Я всё равно попаду в твою жизнь и возьму то, что я хочу. Я хочу тебя, и получу каким-угодно образом. Ты стала моим наркотиком. — Он улыбнулся, но это была не счастливая улыбка.

— Прости, я бы предложила тебе группу поддержки, но не думаю, что есть Анонимные наркоманы Джосселин.

— Ты единственный наркотик в моей жизни. — Мне хотелось прикоснуться к нему, но это спровоцировало бы поцелуй и отменило бы мои слова. Он опустил руки и сел на диван.

— Как думаешь, можем мы сказать Рене, что она может заходить? — Мы слышала её в другой комнате, но не знали: подслушивает она или пытается так сказать, что всё ещё здесь. Я кивнула.

— Рене! Ты можешь входить. — Она вошла, как только услышала своё имя.

— Ты в порядке? — Её глаза бегали с меня на Дасти.

— Я в порядке. Мы просто говорили. Нет необходимости в угрозах, в вилах или в разъярённой толпе, — сказала я.

Рене посмотрела на меня, а Дасти пожал плечами.

— Я не знаю, где она этого всего набралась, — сказала Рене.

— Мне всё равно, с чего начинать. Я просто хочу быть с ней. — Сказал Дасти.

Я посмотрела на него. Он не должен был говорить такие вещи. Ещё больше, он не должен был говорить так при моей сестре, когда я твёрдо заверила их обоих, что он — просто друг. Он флиртовал со мной?

— Прости, — прошептал он, хотя не выглядел, что ему жаль.

Раздался ещё один звонок в дверь, и Рене пошла открывать.

— Наконец-то, — сказала она, когда в дом вошли остальные его жители.

Я встала и ударила его в грудь.

— Ты не должен был так говорить, как идиот, — сказала я, когда все остальные складывали привезённые пакеты и лотки со стаканами кофе, а также несколько коробок Munchkins[40].

— Мы купили тебе чай, Малышка Не, — сказал Мейс, протягивая мне один из стаканов.

— Спасибо, Мейс. — Я потягивала чай, он был сладкий и горячий. Дасти схватил стакан чёрного кофе и желейный Munchkins. Две секунды назад он флиртовал со мной, а теперь вёл себя так, будто меня не существует.

Что за чёрт?

— Ты в порядке? — спросила Тейлор. — Всё было как-то…

— Я в порядке. Мы с Дасти провели беседу и согласились, что мы лучшие друзья.

Она засмеялась и достала круассан из одного пакета.

— Ты имеешь в виду, что ты решила. Невозможно поверить, что он пошёл на это.

— Он сказал, что это моё решение, — ответила я. Всё ещё смеясь и качая головой, она подошла к шкафу и взяла банку Nutella. В Йеллоуфилде была одна вещь, которой всегда было много и она не заканчивалась — Nutella. У нас могли закончиться туалетная бумага или стиральный порошок, но не Nutella.

Разламывая круассан она намазывала его пастой.

— Поверь мне, Хантер не отступил, когда я пыталась его оттолкнуть, в точности, как ты Дасти. — Я огляделась вокруг, никто не наблюдал за нами.

— О чём ты говоришь, малыш? — Спросил Хантер, подойдя к ней сзади и кладя голову на её плечо.

— О грибковой инфекции, — сказала она, подмигнув мне.

— Ты собираешься со мной поделиться? — спросил он, показывая на круассан. Она вздохнула и протянула ему. Он съел с её рук, и она рассмеялась.

Тейлор взглянула на меня, сначала я не поняла, но потом она прошептала мне на ухо:

— Пусти его. Ты пожалеешь, если не сделаешь этого. Поверь мне.

Она отпустила меня, а я вернулась в гостиную, где обнаружила, что Дасти возился с гитарой Хантера. Я на знала, что он умеет играть.

Все остальные оставались на кухне, возможно, пытаясь дать нам время.

— Какие-нибудь пожелания, Рыжик? — Поинтересовался он, наигрывая на гитаре, будто родился с ней.

— Ты умеешь играть на ней?

— Да, Хантер научил меня. Я думаю, ты должен уметь играть, если собираешься стать учителем музыки. — Значит, это были чертовски отличные уроки.

— Что это была за песня, которую ты пел мне прошлой ночью у Ханны? — спросила я, надеясь, что никто не подслушивает.

— А эта, «Live and Die» группы The Avett Brothers[41]. Я удивлён, что ты её не знаешь.

Я купила несколько новых CD, но ещё не слушала их. Он начал оптимистично петь под приятную мелодию, которая удивительно сочеталась со словами. Голос Дасти оказался намного глубже, он пел эту песню безупречно.

Я могла только помочь отбиванием такта ногой, и почувствовала, что в кухне все уставились на меня и Дасти. Он всё время не сводил с меня глаз. Улыбка не сходила с его лица. Он доиграл последний аккорд и я рассмеялась.

— Что дальше, Рыжик?

— Ты не должен делать этого.

— Я хочу этого. Мне нравится играть. Это одна из немногих вещей, что делает меня по-настоящему счастливым. — Он наклонился над гитарой и понизил голос. — Кроме тебя, конечно.

Я бросила взгляд на кухню, но все сделали вид, что не подслушивают.

— Дасти.

— Что? Я не могу сказать, что ты делаешь меня счастливым? Чёрт, Рыжик. Это жестоко.

— Играй, что хочешь. Мне всё равно, — сказала я, скрестив руки на груди.

— Хорошо. Как скажешь.

Он начал петь песню, которую я не могла слышать. Я хотела попросить его остановиться и выбрать другую. После той фотографии Натана, мои воспоминания стали будто свежими, а эта песня собирается сделать их ещё хуже.

Дасти пел песню Ингрид Майклсон «Creep», хотя я не могла понять, как можно совместить их голоса. Дасти сделал её немного мягче и сложнее, немного более мучительной, я не смогла этого вынести.

Я поднялась с дивана и Дасти остановился, хлопнув рукой по гитаре, что струну прекратили вибрировать.

— Я не могу, — я резко бросилась в свою комнату, он побежал за мной и врезался в дверь, прежде чем все увидели, что я плачу.

 

* * *

Конечно, учитывая тот факт, что я жила с кучей людей, кто-нибудь обязательно спустится проверить меня.

Тихий стук в дверь заставил меня оторваться от своей подушки. Я бы бросила свою кровать, чтобы объяснить тому, кто пришёл спросить, что, чёрт возьми, происходит.

— Джосселин, — конечно, это был Дасти. Они не могли послать Тейлор или Мейса, или даже Рене. Я удивилась, тому, как он боролся, чтобы прийти сюда.

— Уходи, Дасти, серьёзно. Просто оставь меня в покое. Вернись к себе домой. Я уверена, Наполеон скучает без тебя.

— Я не уйду. Я думал, что чертовски понятно объяснил тебе это. Ну или ты можешь остаться здесь, но тебе всё равно нужно будет поесть или в ванную, возможно, ты захочешь Skittles и M&M’s, и тогда я буду всё ещё здесь.

— Почему ты просто не можешь найти себе кого-нибудь ещё? — сказала я, бросая подушку под дверь. Это было бессмысленно, и не заставило меня чувствовать себя лучше.

— Мне никто больше не нужен, кроме тебя, Рыжик. Я хочу тебя.

— Ну а я не хочу тебя.

Он рассмеялся, я хотела задушить его через дверь.

— Я слышу, как горят твои штаны прямо отсюда.

— Ты думаешь, это чертовски смешно?

— Иногда.

— Дасти. Пожалуйста. Оставь. Меня. Одну.

Он молчал минуту. Я думала, что он, наконец, ушёл, но я не слышала, чтобы он вставал. Потом я услышала, что он поёт «This» Ed Sheeran. При нормальных обстоятельствах, я обожала эту песню.

— Ты не сможешь заставить меня выйти своим пением, так что прекрати. — Он не сделал этого. Песня продолжалась, а голос Дасти становился всё громче и сильнее.

— Заткнись, мать твою! — Кричала я, стуча в дверь. Это было уже слишком. Я пыталась заглушить его, но не могла. Я пинала дверь, делала, всё, что могла, не открывая дверь, чтобы заставить его остановиться. — ЗАТКНИСЬ!

Его голос был спокойным и гладким. Я пнула дверь ещё раз и закричала от отчаяния. Он снова проигнорировал меня. Я задыхалась, села на пол и вытерла нос рукавом.

— Почему ты не можешь остановиться? — спросила я, недостаточно громко, чтобы он услышал. — Я — причина смерти твоего брата. Почему ты не можешь понять это и оставить меня в покое? — Песня остановилась.

— Что ты сказала? — Он не мог меня услышать.

— Ничего, — я приблизилась к двери. — Дасти?

— Да, Джос.

— Как думаешь, ты мог бы меня ненавидеть?

Он перевернулся на той стороне двери и его стал ближе, как если бы он говорил сквозь щель между дверью и рамой.

— Послушай меня, Джосселин. Я хочу, чтобы ты слышала, что я говорю. Если ты не веришь ничему, что я говорю, то в эту вещь поверь. Нет ничего, что заставило бы меня ненавидеть тебя. Ты не способна вызвать у меня ненависть к тебе. Я знаю это. А ещё я знаю, что… что я люблю тебя.

Я снова заплакала, прислонив голову к двери. Это было так обнадёживающе, и это было то, что мне нужно.

— Ты бы так не думал, если бы знал, Дасти. Ты бы не стал. — Я положила руку на дверь, и почему-то я знала, что на той стороне он сделал точно также.

— Джос. Я просто… я хочу прикоснуться к тебе и обнять тебя прямо сейчас. Ты можешь впустить меня? Пожалуйста. — Я достала рукой до ручки и открыла дверь.

— Открыто, — сказала я. Он медленно повернул ручку и открыл дверь.

— Моя милая девочка, — он присел рядом со мной и взял меня на руки, положив на кровать. Он вытер мои слёзы и поцеловал кончик моего носа. Я не могла его остановить.

— Дасти, не надо.

— Прекрати говорить мне, что мне делать, Джос. На этот раз я не собираюсь быть джентльменом и слушать тебя.

Он крепко обнял меня, я попыталась изо всех сил вырваться, но его руки, словно стальные канаты, не выпускали меня.

— Дай мне время. — Я повернула голову, чтобы она оказалась у него на груди. Его сердце колотилось, как барабанная дробь. После того, как он убедился, что я не попытаюсь убежать, он ослабил объятия.

Я всё ещё плакала.

Он не пел. Он ничего не говорил. Он просто обнимал меня и дышал со мной, я просто плакала в его рубашку. Я попыта