Это не учебная тревога 10 страница

— В Рейфорд, — предполагаю я.

— Да, — подтверждает Трейс.

— До него почти полторы сотни километров.

— Угу.

Все молчат. Похоже, новость никого не обрадовала.

— Звучит, как смертный приговор, — говорит Кэри.

— Найдем машину, — отзывается Грейс. — И уедем отсюда.

— Сначала нужно подготовиться, потом — найти машину, потом — убедиться в том, что на ней можно добраться до Рейфорда, а потом — сделать всё, чтобы по пути туда с нами ничего не приключилось.

— Ну и к чему ты это всё? — спрашивает Трейс. — Ты не сказал ничего такого, чего бы мы и так уже не знали. Мы обсудили это еще до того, как ты сюда явился.

— Мы не знаем, как сильно заставлено шоссе брошенными машинами, — невозмутимо продолжает Кэри. — Не знаем, насколько далеко распространилась инфекция. Как много…

— Мы можем ехать проселочными дорогами.

— Что займет гораздо больше времени. И на проселочных дорогах не будет бензоколонок, — отвечает Кэри. — Что, если у нас закончится бензин? Мы сдохнем прямо на дороге или уйдем жить в лес? Организуем поселение?

— Ну а что нам еще остается делать? — взмахивает руками Трейс. — Если мы хотим, чтобы нам помогли, нужно ехать туда самим. Так сказали в сообщении. За нами никто не придет.

— Я это понял, — говорит Кэри. — Думаю, нам нужно выдвигаться туда, просто я хочу быть уверенным, что мы всё продумали.

— А что это за «медицинская проверка»? — прерывает их разговор Райс.

— Наверное, какая-то процедура, при которой проверяют, инфицирован ты или нет, — отвечает Трейс таким тоном, будто это каждому дураку понятно. — Ты инфицирован? Нет. Проверка окончена. Добро пожаловать в зону безопасности.

Райс никак не отзывается на это. Он снова включает радио, и мы заново прослушивает сообщение. И еще раз. Маленькая надежда, которую оно вселило в нас в самом начале, с каждым новым прослушиванием гаснет всё больше, пока Райс не выключает приемник.

— Это кажется невозможным, — говорит Кэри. — Рейфорд.

— Да, — соглашается Харрисон. Я думала, он разволнуется больше всех и будет яро настаивать на том, чтобы мы ушли. — По-моему, нам лучше остаться здесь.

— Мы не можем сидеть здесь вечно, — отвечает Кэри. — Нужно ехать.

— Но необязательно же ехать сегодня? — спрашивает Харрисон. — Может, отправимся завтра? Или послезавтра? Что, если они восстановят коммуникации в городе к тому времени, как мы доберемся туда? Может, нам не стоит рисковать?

— Здесь тоже небезопасно, — говорю ему я. — Мы так и не нашли проход, через который сюда попал Бакстер.

— Но здесь безопаснее, — настаивает Харрисон. — Бакстер сказал, что мы должны оставаться здесь как можно дольше. Это наше убежище. У нас есть еда, вода, медикаменты, и никто здесь не инфицирован.

— Воды надолго не хватит, — отзывается Кэри. — Она когда-нибудь закончится.

— Да, но мы не знаем когда.

— И это одна из причин, по которой нужно отсюда уходить.

— Бакстер сказал, что они теперь выжидают. Я не хочу выходить туда к ним. Они на улице, ждут нас…

— Харрисон, иногда приходится делать то, чего не хочется.

— А тебе этого хочется, да? — взрывается Харрисон, и мы молчим, потрясенные этим, так как чего-чего, а такого от него никто не ожидал. — Ты всех нас вытащишь наружу, а потом бросишь на растерзание, лишь бы спастись самому, как поступил с Касперами!

У Кэри отвисает челюсть. Он переводит взгляд с Харрисона на Трейса, и я вижу, как шокирует его осознание того, что Харрисон уже не на его стороне, если вообще когда-либо на ней был.

— Где пистолет? — спрашивает он и поворачивается к Райсу. — У тебя?

— Нет. — Трейс даже не пытается скрыть ликования в голосе. — Не у него.

— Как вы могли отдать ему ствол? — спрашивает Кэри у нас.

— Я ему его не отдавал, — отвечает Райс. — Он сам его взял.

— Ну здорово. Значит, стоит ожидать того, что однажды ночью я проснусь с приставленной к башке пушкой.

— Отличная идея, — замечает Трейс одновременно с тем, как его сестра говорит:

— Никогда! Трейс никогда не сделает этого. — Она поворачивается к брату. — Ты никогда не сделаешь этого, Трейс. Скажи ему.

Трейс долгую мучительную минуту молчит, после чего заявляет:

— Если только не буду вынужден.

— И что, бл*ть, это означает? — вскидывается Кэри.

— Ну, может быть, ты всё же превратишься. Может, инфекция еще возьмет свое.

— Это вряд ли, — говорит Райс.

Трейс пожимает плечами:

— Могу я хотя бы надеяться на это, а?

Вскоре обсуждение об отъезде в Рейфорд сходит на нет. Все на нервах, кроме Трейса. Он находит невероятно увлекательным вставлять в каждое свое предложение слова типа «ствол», «бах», «курок», «кокнуть», пока Кэри, не в силах больше это выдерживать, не уходит из зала.

Грейс заламывая руки сидит одна в углу. Вся это напряженность. Все эти нервные разговоры. Они выматывают. И она выглядит вымотанной. Я сажусь рядом с ней. Бросив на меня взгляд, Грейс отводит глаза. Мне становится стыдно за то, как я вчера накинулась на нее. Мне не следовало так себя вести.

— Прости, — извиняюсь я. — Я бы никогда не сказала об этом Трейсу.

— Знаю, — отвечает она. — А вот Кэри может рассказать. Если Трейс по-прежнему будет цепляться к нему. — Она выдавливает из себя улыбку, но в ее глазах отражается беспокойство. — И вот тогда-то Кэри и проснется с приставленной к башке пушкой. Если Трейс об этом узнает, для него это будет сильным ударом.

— Кэри ему не расскажет.

Не знаю, права я или нет, но Грейс слегка расслабляется, позволяя себе в это поверить.

— Такого больше не повторится, — говорит она. — Это получилось спонтанно, под влиянием момента. Я просто… хотела к кому-то прикоснуться, понимаешь? Прижаться к кому-то. Он оказался рядом. Ты меня понимаешь?

Понимаю, но ничего не отвечаю.

— Посмотри на Трейса и Харрисона, — кивает Грейс на них. Они сидят в креслах. Трейс — откинувшись на спинку и положив руку между ног. Харрисон зеркально отражает его позу. Создается ощущение, что они каким-то неправильным образом связаны друг с другом. — Угадай, что мне сказал Трейс.

— Что?

— Что Харрисону всего лишь нужно, чтобы его кто-то направлял. — Она вздыхает. — Вот такие мы теперь жалкие с ним.

— Вы не жалкие. — Я сглатываю. — Когда всё это произошло… в тот самый первый день… я думала о вас. Я вообще очень много думала о вас после ухода Лили.

— Надеюсь, ничего плохого?

— Нет, что ты. Я вспоминала нашу совместную ночевку, потому что мне очень понравилась ваша семья. Для меня вы были идеальной семьей.

— Мы далеки от идеала, поверь мне, — смеется Грейс.

— Мне нужна была вера в то, что вы идеальны, — объясняю я. — Это было прекрасное воспоминание. И я нуждалась в нем после того, как Лили ушла. — И есть еще кое-что, что она должна знать: — Я не сильная, Грейс.

Она долгое мгновение смотрит на меня, а потом обнимает.

 

 

Глава 4

 

 

Есть кое-что, чего никто вам не расскажет, обучая выживанию или тому, как просто продержаться подольше — это то, как множество часов состоит из ничего, потому что ничего не происходит. Так же вам не расскажут о том, как в одну минуту вы можете делиться с кем-то своими самыми сокровенными тайнами и целоваться, а уже в другую — вести себя так, будто ничего между вами не произошло, потому что далеко не всё может иметь значение ежечасно и ежесекундно, а если бы имело, то вас бы давно уже сломила вся его тяжесть. Вам никто не расскажет, как медленно текут дни, и как вы проживаете их на автопилоте, присутствуя и отсутствуя одновременно, бродя лунатиком и изредка просыпаясь.

Следующим имеющим значение моментом становится этот:

— Тебе чего-нибудь нужно?

Я сижу на кушетке в медкабинете. Райс стоит в дверях. Я не понимаю, о чем он спрашивает, пока не осознаю, что свалила рядом с собой медикаменты. Перекись водорода, мазь, бинты для того, чтобы перевязать голову. Я поднимаю руку ко лбу. Рана покрылась коркой.

— Наверно, оставлю так, — говорю я.

— Вряд ли это поможет ране зажить.

Я собираю всё и иду в ванную. Обрабатываю рану. Когда я выхожу, Райс всё еще находится в кабинете. Стоит, положив ладонь на стул, на котором сидел как-то ночью, ожидая моего пробуждения, чтобы потребовать ответы на свои вопросы. Он оглядывает меня с ног до головы, и я вспыхиваю, вспомнив, что на мне сегодня надето. Платье из драмкружка. Синее, не праздничное, но и не будничное. Я ощущала себя не в своей тарелке, надевая его, но чуть раньше решила постирать свою одежду, и теперь она сохнет в раздевалке.

— Я всё думаю о том, что ты мне рассказала, — говорит Райс. — О твоем отце. Я подумал… ты ушла от него. Тебе нужно смотреть на это так. Теперь ты свободна.

— Дело не в нем, — отвечаю я.

— Ты офигеть как трагична, Слоун. — Он замолкает. — Наверное, я не поеду в Рейфорд.

— Почему? — удивляюсь я.

— Не нравится мне эта затея. И их медицинская проверка.

— Ты не инфицирован.

— Да, но мы не знаем, как инфекция ведет себя в организме. Может быть, она постоянно видоизменяется.

— Ты знаешь о ней больше, чем мы, — замечаю я. — Ты знал, что Бакстер не инфицирован. И что Кэри не инфицирован. Ты был прав насчет температуры тела.

Райс молчит.

— Откуда ты знал, что зараженные становятся холодными?

— Что с тобой делал отец? — отвечает он вопросом на вопрос. — Я расскажу тебе о том, что знаю об инфекции, если ты расскажешь мне о своем отце. Тебе же не сложно будет это сделать, если дело не в нем?

Вот, значит, каково — сближаться с другими? Совершаешь что-то безумное вдвоем, а потом вынужден делиться всем, даже если на самом деле этого не хочешь? Я взвешиваю все за и все против. Я хочу знать. Хочу знать, что он знает об инфекции. Хочу знать, на что она похожа. Я чуть не заразилась ею, но до сих пор не знаю, что она из себя представляет.

Поэтому я мысленно считаю до ста, открываю рот и выдаю ему всю историю моих синяков.

Я рассказываю о том, как любая комната казалась тесной, когда в ней находился отец. О том, что он был не из тех, кто причиняет боль, а потом плачет, извиняется, обещает не делать так больше, но обещаний не сдерживает. Нет. Он был как робот. И потом тщательно осматривал нас с сестрой, поставив рядом друг с дружкой в одном нижнем белье, чтобы убедиться, что на наших телах не осталось синяков и ссадин. Я рассказываю о том, как быстро он понял, что, причиняя боль Лили, он причиняет боль мне, как много раз она заступалась за меня… Как отец впервые избил меня так, что в глазах мелькали звезды и я еле доползла до своей спальни. Он никогда еще так сильно меня не бил, и сестры рядом не было. Я рассказываю о том, что Лили никогда не говорила мне, что чувствует себя в ловушке. Мне жаль, что она не поделилась со мной этим, но, возможно, сделай она это, легче бы не стало ни мне, ни ей. Возможно, наша история в любом случае должна была закончиться в той или иной степени печально. Я рассказываю о том, что скучаю по сестре и нуждаюсь в ней, и что моя тоска, потребность в ней и разверзнувшаяся внутри пустота гораздо хуже того, что однажды утром я проснулась и обнаружила, что мир рухнул. Ведь со мной было покончено задолго до этого.

Я рассказываю о том, как больно мне временами смотреть на Грейс и Трейса, как меня убивает то, что они есть друг у друга. Вот когда есть смысл выживать. Когда у тебя есть хоть что-то. И я думаю о том, как мудро Райс поступил, попросив рассказать об одном, чтобы узнать обо всём. А возможно я и сама осознавала, чего он добивается, но хотела выговориться, потому что…

Потому что мне просто необходимо было выговориться.

Райс не смотрит на меня, пока я не произношу:

— Я бы не позволила тебе там умереть. Знаю, ты так не думаешь, но я бы не позволила.

— Но ты пошла на улицу, чтобы умереть.

— Это другое. Когда я увидела мертвых, то побежала к тебе, чтобы спасти, — объясняю я. — Я бы ни за что тебя не оставила. Как она поступила со мной. — Я тяжело сглатываю. — Она всегда повторяла, что я умру без нее, а потом всё равно меня бросила.

— Но ты же не умерла.

— Умерла. Просто тело еще живет. Жду, когда оно поспеет за душой.

После моих слов наступает тишина. Я жду, что теперь начнет говорить Райс, но он молчит. Пододвигается ко мне достаточно близко, чтобы коснуться ладонью моей щеки и медлит. Поначалу мне кажется, что Райс скажет, что ему жаль и что он понимает меня, но всё это никчемные сантименты, и он знает, что мне они не нужны. Вместо этого он проводит подушечкой большого пальца по моим губам. Задержавшись на нижней губе, мягко нажимает на нее. Его прикосновение настолько нежно, что первая реакция моего тела — избежать его, так как оно ему непривычно. Райс наклоняется. Нас разделяют всего лишь миллиметры, и я чувствую его дыхание на своем лице. Мое сердце бьется так громко, что я боюсь, что Райс услышит его, однако голос удивительно спокоен, когда я спрашиваю, что, по его мнению, он делает. Райс замирает, и я остро ощущаю, как далеки его губы от моих, хотя их разделяет всего ничего.

— Значит, тебе можно было это делать, а мне — нет?

— Если бы ты был против, я бы этого не сделала.

Райс всматривается в мои глаза.

— Так скажи мне, что ты против, и я этого не сделаю.

Я пытаюсь найти слова, но их нет, и тогда я впиваюсь в его губы поцелуем. Не ожидавший этого Райс секунду ошарашен, а потом, опомнившись, страстно целует меня в ответ. Мы так лихорадочно неистовы, что только мой мозг успевает зарегистрировать руки Райса в одном месте — моих волосах, — как они уже находятся где-то еще. Райс притягивает меня к себе, и я не могу дышать, я не хочу дышать. Зашипев, он отстраняется и подносит руку ко рту.

— Ты меня укусила, — тихо говорит он.

— Прости.

Он прижимает пальцы к своей губе, проверяя, нет ли крови.

— Ерунда. Давай просто не будем спешить, — просит он.

И мы не спешим. Мы чересчур медлим, на мой вкус. И я не знаю, как это выдержу. Райс целует меня бережно, нежно, каждый раз безмолвно спрашивая разрешения. Он раскрепощает меня и, разнежившись от его ласки, я вскоре оказываюсь с ним на кушетке. Я хочу сказать ему, что никогда не делала этого раньше, что он первый у меня во всём этом, когда его рука, скользнув между моих ног, касается меня так, как никто не касался раньше. У меня перехватывает дыхание. Я напрягаюсь, но всё равно не хочу, чтобы он останавливался. Я просто не знаю, как расслабиться и позволить всему этому случиться. Райс целует мою шею, а я думаю о том, как мы чуть не умерли на улице, как мы чуть не умерли там вдвоем, но этого не произошло, и теперь его рука у меня между ног.

Я смотрю на Райса, а он на то, как мое тело откликается на его прикосновения. Я откидываю голову, закрываю глаза и все мысли испаряются из головы. Остаются лишь ощущения — яркие и волнующие. Губы Райса скользят по моим губам, по моей шее. Я зарываюсь пальцами в его волосы, и ему нравится это. Я каким-то образом знаю это, так же, как знаю, что мне нравятся его ласки, хоть я и страшно нервничаю из-за них.

Потому что они отличаются от всего, что я знала. Они…

— Боже… — Райс утыкается лбом в мое плечо. Его дыхание сбилось.

Раздается голос. Это Трейс. Я знаю, что это он, даже не глядя на него. Услышав его, Райс не отстраняется сразу. Поцеловав меня еще раз — нежно и ласково — он убирает руку из-под моей юбки. Снова целует меня и встает с кушетки. Я же остаюсь лежать.

— Мне это не снится? — спрашивает Трейс.

Райс выпихивает его из кабинета. Оставшись одна, я пытаюсь понять, что же сейчас произошло, но не могу. Касаюсь рукой лица и ощущаю, как горит моя кожа.

 

 

Глава 5

 

 

Трейс разбалтывает всем об увиденном.

Грейс кидает на меня многозначительные «поговори со мной» взгляды. Я игнорирую их, пока до нее в конце концов не доходит, что я не хочу об этом говорить. То есть, я хочу об этом поговорить, но не с ней. Я хочу поделиться этим с Лили.

Хочу спросить ее, почему она позволяла себе быть с парнями.

Хочу знать, почему мне она говорила подождать со всем этим, пока мы не уйдем из дома, не уйдем от отца.

Наверное, она действительно думала, что я всё испорчу, что скажу что-нибудь не то не тому человеку, потеряю голову из-за одного лишь поцелуя. И, возможно, стоило это сделать, раз всё и так закончилось плачевно.

Стоило.

Мы устраиваемся на ночь. С одной стороны от меня — Райс. С другой — Трейс.

Подождав, когда все уснут, я поворачиваюсь к Райсу. Он протягивает ко мне руку. Я смотрю на его открытую ладонь, а потом касаюсь его пальцев своими. Он обхватывает их и крепко сжимает. Прикрыв глаза, я представляю себя с ним на кушетке в медкабинете и практически ощущаю его прикосновения. Тело помнит их, и мне хочется забраться на Райса и вновь всё повторить, а потом зайти дальше. Я открываю глаза и вижу, что он задремал. И хватка на моей руке ослабла. Я чувствую болезненное желание к Райсу и злюсь на сестру. Эти чувства борются друг с другом, сбивая меня с толку. Я не понимаю, почему они так переплелись. Я желаю, но не знаю чего. Всего того, что могло у меня быть. Но я сама не знала, что я этого хочу. А теперь знаю. И хочу, хочу, хочу. Каждая частичка моего тела жаждет чего-то. Не знаю чего, но знаю, что не Райса и не Лили.

Мои мысли прерывает сдавленное дыхание рядом. Я шевелюсь, и тут же наступает тишина. Проходят минуты. Снова раздается прерывистый вздох, и я понимаю.

Лучше бы не понимала.

Трейс мастурбирует.

Я зажмуриваюсь и пытаюсь уснуть, а когда это происходит, мне снится класс Бакстера. Я прохожу между рядами парт, за которыми сидят мои бывшие одноклассники, выглядящие так, будто из их тел выкачали всю кровь. Они не отрываясь, с застывшими и пустыми лицами манекенов, смотрят на доску, но я знаю, что сделай я неверный шаг, и они очнутся, а мне этого очень не хочется. Дверь кладовки в конце класса потрясывается. Я кидаюсь к ней. За этой дверью я нашла Бакстера. Но Бакстер мертв. Мы убили его. А это значит, что за дверью кто-то другой. Я открываю ее, и за ней Лили, и она падает ко мне на руки. Я держу сестру, пока ее кожа не просачивается в мою, пока она не сливается со мной, и тогда в моих руках остается лишь воздух.

Я просыпаюсь, но не сразу отхожу ото сна. Поверх моей руки лежит рука Райса. Я поднимаю голову. Все еще спят, кроме Кэри — он неприкаянно ходит по залу.

Заметив, что мои глаза открыты, он останавливается.

— Что случилось? — спрашиваю я. — Ты чего не спишь?

Покачав головой, он ничего не отвечает. Я пристально смотрю на него.

— Ты вообще спал?

— Как я могу спать, когда у нашего психа пистолет?

— Кэри…

Он поднимает руку, прерывая меня, и идет к столу. Выдвигает стул и тащит его за собой, так что едущие по полу ножки издают противный и громкий скрип, который будит всех остальных.

— В чем дело? — сонно спрашивает Райс. — Кэри, ты чего творишь?

— Я хочу кое о чем поговорить.

— О чем?

— О Рейфорде.

Рейфорд. Лагерь выживших. Где нас ждут. Я и не помнила о нем, в то время как у ребят он, наверное, из головы не выходит. Совсем забыла, что мой мозг работает не как у других. Рядом ворочается и потирает глаза Трейс. Я вспоминаю, что он делал вечером.

Интересно, кого он себе при этом представлял?

— Вы слышали меня? — громко вопрошает Кэри. — Я сказал, что хочу поговорить о Рейфорде.

— Слышали мы тебя, слышали, — ворчит Трейс.

Некоторое время мы приводим себя в порядок. Идем в туалет, переодеваемся в чистую одежду. Кэри еле сдерживается, дожидаясь нас. Своим взглядом он ясно дает понять, что ему хочется нас всех придушить, но рта он не раскрывает. Когда мы наконец собирается за столом, Трейс демонстративно занимает место в его главе. Кэри остается стоять.

— Я попытаюсь добраться до Рейфорда, — объявляет он.

Такое ощущение, будто он сказал, что кто-то умер.

— Ты попытаешься добраться до Рейфорда, — медленно повторяет Райс.

— Я хочу узнать, что сталось с миром. Хочу быть под военной защитой. Хочу…

— … быть подальше от Трейса, — заканчивает за него Грейс.

Кэри багровеет:

— Дело не в этом.

— Пистолет я оставлю себе. Думаешь, я отдаем ствол тебе, если ты убедишь нас пойти в Рейфорд с тобой? — Трейс подается вперед. — Не выйдет, Чен. Но попытка была неплоха.

— И не в пистолете дело, — отвечает Кэри. — Мне насрать на то, отдашь ты мне его или нет, и насрать на то, пойдешь ты со мной или нет, Трейс. Я ухожу. Если я ухожу один, значит так тому и быть.

Впервые вижу, чтобы Трейс не нашелся что сказать. Он бросает взгляд на сестру.

— Ладно, — говорит Райс. — Мы все хотим знать, что происходит в мире, все хотим защиты, но добраться до Рейфорда — не улицу перейти. Ты сам сказал, что сделать это будет непросто. Мы не знаем, найдем ли машину…

— Найдем.

— Нет, — возражает Харрисон. — Нет… Мы договорились ждать здесь.

— Разве? — поворачивается к нему Кэри. — И почему же мы должны сидеть здесь?

— Потому что здесь безопасно.

— А ты выяснил, как в школу пробрался Бакстер? — спрашивает его Кэри.

Харрисон открывает рот и закрывает его.

— Ну да, так я и думал.

— Нельзя винить его в том, что он не хочет выходить на улицу, — замечает Грейс.

— Я сказал, что мне плевать, пойдет он туда или нет. Я ухожу. Хотите идти со мной — хорошо. Хотите остаться здесь — мне пофиг. Я просто говорю вам, что я здесь не останусь.

— Не будь идиотом, — морщится Райс. — Хочешь, чтобы тебя сожрали заживо? Сядь и…

— Я не идиот, — отвечает Кэри. — Снаружи меня могут сожрать заживо. Внутри меня запросто может грохнуть счастливый-обладатель-пушки-засранец-Трейс. Я хочу рискнуть.

— Так значит всё-таки дело во мне, — лыбится Трейс. — Что ж, где выход ты знаешь, придурок. Кто-кто, а я-то уж точно удерживать тебя здесь не собираюсь.

— Это не шутки! — стучит кулаком по столу Кэри. — Это возможность спастись. Вы что, не понимаете этого? Я зову вас поговорить о Рейфорде — о спасательном лагере — а вам, видишь ли, необходимо сначала морду лица со сна протереть. Вы прикалываетесь, что ли? Мы услышали по радио сообщение и последнее, чего хотим — уходить? По ходу, от проживания здесь у всех нас мозги поотшибало. Здесь не безопасно. Мы тут совсем расслабимся и разучимся выживать, а когда нам понадобится выжить, мы сдохнем. Нас всех с легкостью попереубивают.

— Ты чересчур драматизируешь, — отзывается Трейс.

Сначала я с ним согласна, но потом осознаю, что Кэри прав. Он нисколько не драматизирует.

В школе есть проход, через который в любую секунду могут проникнуть мертвые, а мы разгуливаем тут как ни в чем ни бывало. Мы отправили Бакстера на смерть, а на следующее утро Харрисон, Грейс и Трейс играли в баскетбол. И только трое из нас — Кэри, Райс и я, пытались найти дверь, через которую вошел в школу Бакстер. Я мельком смотрю на Грейс. Достаточно ли она смела для того, чтобы бежать, чтобы принимать молниеносные решения, от которых зависит жизнь? Мы стали гораздо меньше бояться.

Привыкли к жизни здесь.

Я поворачиваюсь к Трейсу:

— Почему ты перестал бегать?

Он пожимает плечами:

— Не видел в этом… — закрывает рот и не заканчивает предложения.

Смысла. Он больше не видел в этом смысла.

Кэри удовлетворенно скрещивает руки на груди.

— Ты же не сегодня уйдешь? — спрашиваю я его.

— Нет. Мне нужно несколько дней, чтобы всё спланировать. Я хочу быть полностью готов. — Он ненадолго замолкает. — Они вернутся. Рано или поздно они вновь облепят школу, а бензоколонка Руссо повторно уже не взорвется. Если хотите пойти со мной — хорошо. Но только имейте в виду: вы идете со мной, а не я с вами.

— И с чего ты решил, что я последую за тобой? — не унимается Трейс.

— Ты дважды прослушал, как я сказал, что мне плевать, пойдешь ты со мной или нет?

— Вы уверены, что к нам ближе всего Рейфорд? — спрашивает Грейс.

Хороший вопрос. Кэри пересекает зал и включает радио. Тут же раздается белый шум. Помехи. Никаких сообщений.

Кэри крутит ручку настройки.

— Нет больше радио, — бесстрастно сообщает он.

— Может, батарейка села? — предполагает Грейс.

— С батарейкой всё нормально, — отвечает Кэри. — Не работает передача.

Мы все напряженно прислушиваемся в надежде услышать пробивающийся сквозь помехи человеческий голос, но ничего не слышим.

— Плохо дело, — говорит Трейс.

Харрисон сглатывает:

— Это значит, что убежища…

— Это значит только то, что радио больше не работает, — перебивает его Кэри, но его голос подернут сомнением. — Что-то могло случиться с вышкой, вот и всё. Это совсем не значит, что что-то случилось со временными убежищами.

Но оно может значить именно это. Чем дальше, тем хуже. Городская телефонная сеть не работает, мобильные — тоже. Электричества и водоснабжения нет. Нам повезло, что на крыше установлен бак, но и в нем вода скоро закончится, мы только не знаем когда. А теперь и радио заглохло. Коммуникации никогда не восстановят. Случившееся поглотит нас, уже поглощает. Здания разрушатся и прорастут сорняками. Мы будем бродить по городу живыми мертвецами — жалкое подобие когда-то радующихся жизни людей. Поэтому я не вижу смысла бороться, не понимаю, что плохого в том, чтобы пустить всё на самотек. Ничего не осталось.

— Выключи, — просит Харрисон, наверное, думая о том же, о чем и я.

У Кэри, видимо, другие мысли. Он с такой обидой смотрит на радиоприемник, будто только что принял смелое решение уходить, а радио взяло да предало его.

Ровный треск из колонок становится громче, и Харрисон начинает плакать.

— Выключи его! — кричит он.

Кэри выходит из оцепенения и выключает радио, однако я жалею, что никто больше не слышит гул помех, потому что слыша их, все бы поняли, какие они дураки. Как глупо продолжать бороться. Я встаю, подхожу к радиоприемнику и снова его включаю. Кэри мне не мешает. Зал заполняет шумный треск. Харрисон хнычет, и я выворачиваю звук на полную громкость.

— … убежища снабжены едой, водой, медикаментами и охраняются. Проявляйте крайнюю осторожность на пути туда и избегайте ранее густонаселенных районов. Если вы встретитесь с кем-то, возможно инфицированным, не пытайтесь ему помогать…

Голос Нуты вызывает всеобщий вздох. Я ужасно разочарована.

— Твои руки творят чудеса, Слоун, — говорит Райс.

Трейс кхекает:

— Ничуть не сомневался, что ты так думаешь.

Я пропускаю его слова мимо ушей и уже хочу выключить радио, но Кэри поднимает руку, останавливая меня, и я вспоминаю, зачем мы вообще его включали. Мы слушаем перечень мест, где организовали убежища, и ближайший к нам всё-таки Рейфорд.

— У вас пара дней на раздумья, — предупреждает Кэри. — Потом я уйду.

Он выходит из зала, и Райс следует за ним.

Трейс, Харрисон и Грейс молчат.

— Мэган в Рейфорде, — через минуту говорит Грейс. — Может быть, она выжила.

— Кто это? — спрашивает Харрисон.

— Наша двоюродная сестра.

— Я не хочу идти с Ченом и Морено, — заявляет Трейс. — Морено готов за Чена свою шею подставить. Сами видели. Эти двое заодно, и я не доверяю ни одному из них.

— Но безопаснее идти группой, — возражает Грейс. — Ты же не можешь с этим поспорить? Главное — добраться до Рейфорда, а там нам с ними не придется больше общаться.

Трейс смеется, уставившись в стол:

— Было бы здорово.

— Так и будет.

Так и будет — для них. Что будет для меня, я не знаю. Я ухожу из зала, и никто меня не останавливает. Выйдя в коридор и предположив, в какую сторону пошли Кэри с Райсом, я иду в другом направлении.

— Слоун, — зовет меня Грейс.

Я поворачиваюсь.

— Ты пойдешь с ним? — спрашивает она. — С Кэри?

— Да, — отвечаю я. Раз все они идут, то мне куда деваться?

— А когда мы доберемся до Рейфорда, ты останешься с нами?

— Что?

— Райс пойдет с Кэри. Я — с Трейсом и Харрисоном. А ты? У вас с Райсом это серьезно?

Невероятно, просто невероятно неловко.

— Грейс…

— Потому что если у вас всё серьезно, то ты останешься с ним, да? Мне просто интересно.

— Я не знаю еще, что буду делать, — признаюсь я. — Не хочу загадывать наперед, понимаешь? Кто знает, получится ли у нас…

— Получится, — прерывает меня Грейс. — Мы выживем. Доберемся до Рейфорда, отыщем там мою двоюродную сестру Мэган, а потом расслабимся и… — Она слабо улыбается. — Всё наладится. Не будет идеальным, но наладится.

— Уверена в этом, — соглашаюсь я.

— Я хочу сделать тебе предложение.

— Предложение? — удивленно моргаю я.

— Да.

У нее столько искренности в глазах. Нужно быть до глубины души честным человеком, чтобы выказывать подобную искренность.

— Когда мы в Рейфорде разделимся, я хочу, чтобы ты пошла с нами.

— А Райс?

Грейс переминается с ноги на ногу.

— Ты слышала Трейса.

— Вы не доверяете Райсу?

— Трейс не захочет видеть его там, — объясняет она. — После всего, что я совершила… я не буду на него давить. Слоун, я хочу, чтобы ты пошла с нами.