Глава 11. Хейвен лежала в постели, смотря на будильник, цифры на котором возвещали о том, что было уже за полночь

Хейвен лежала в постели, смотря на будильник, цифры на котором возвещали о том, что было уже за полночь. Она была изнурена, за минувшие несколько ночей сон ускользал от нее, часы тревожного забытья прерывались кошмарами, которые никак не прекращались. Она приходила в ужас от мысли о том, чтобы закрыть глаза, боясь заново пережить то, что случилось в спальне доктора ДеМарко. Хотя, в его кошмарах был уже не только он – там было все. Семнадцать лет пренебрежения и жесткого обращения, наконец, обрушились на нее.

Она увидела лицо девушки под номером 33, она смотрела на нее таким взглядом, словно каким-то образом могла видеть ее насквозь. Словно она знала все ее секреты и чувствовала все ее страхи. Это преследовало Хейвен. Мучило ее. Ей отчаянно хотелось просто поспать, но в ее распоряжении была только лишь оглушающая тишина.

Сегодня не было никакой музыки. Не было ничего, что могло бы ее отвлечь.

После того, как мальчики уехали на танцы, Хейвен провела вечер за рисованием и размышлениями о своей жизни. Как бы сильно ей не хотелось этого признавать, но она все больше позволяла себе завидовать. Ей очень сильно хотелось быть привлекательной девушкой в красивом платье, отправляющейся на танцы вместе с другими подростками. Она говорила себе о том, что было бессмысленно задумываться о подобных вещах, поскольку она не могла стать тем, кем не являлась, но чувство зависти все равно не желало исчезать.

Она сдалась, устав просто лежать, и выбралась из постели, намереваясь спуститься вниз. Она направилась на кухню для того, чтобы попить, но застыла на месте, когда включила свет и поняла, что находилась там не одна.

Ее тревога спала, когда она узнала Кармина. Он сидел на столешнице рядом с холодильником, его плечи были опушены, в руке он держал бутылку.

Он посмотрел на нее, их глаза встретились, и даже через всю кухню она смогла заметить пылающую в них страсть. За стенами его напускной жесткости крылась широкая душа.

– Я не хотела мешать. Не думала, что Вы уже дома.

– Ты не мешаешь, Хейвен. Не то чтобы я был чем-то, блять, занят. Просто сижу здесь и напиваюсь до потери сознания.

Его тон напугал ее. Она подумала о том, чтобы уйти, но он снова заговорил, лишая ее такой возможности.

– Я только что был похож на ублюдка, да? – она не ответила, не зная, что расстроит его больше: ее согласие или несогласие. Он вздохнул. – Ты можешь сказать правду.

– Да, – сказала она, делая несколько шагов вперед. Она миновала его для того, чтобы открыть дверцу холодильника. Достав кувшин с соком, она поставила его на столешницу рядом с Кармином. Он загораживал шкафчик, в котором находились стаканы, и она знала, что никак не сможет открыть шкафчик, не ударив при этом Кармина.

– Мне нужен стакан.

Она ожидала того, что он слезет со столешницы, но была удивлена, когда вместо этого он только лишь отодвинул голову, предоставляя ей достаточно места для того, чтобы открыть шкафчик. Она встала на носочки между его ног, от запаха его одеколона у нее закружилась голова, пока она тянулась за стаканом.

В этот момент он снова заговорил, и она едва не выронила стакан, когда его дыхание прошлось по ее шее.

– Достань и мне один.

Ее охватила дрожь, пока она тянулась за вторым стаканом, и была не в силах совладать со своей реакцией. Они оба вздрогнули из-за внезапного, резкого звука, с которым она закрыла дверь шкафчика.

Хейвен налила себе немного апельсинового сока, и остановилась.

– Вы тоже хотели этого, Кармин?

– Да, я определенно хочу этого.

Он рассмеялся, махнув рукой, когда она посмотрела на него. Она налила ему сок и поставила кувшин в холодильник. Поведение Кармина сбивало ее с толку, но некоторая ее часть жаждала того, чтобы кто-нибудь составил ей компанию. И теперь, когда он был здесь, она могла отвлечься. И, может быть, ей даже повезет услышать музыку.

Он поднес бутылку к губам и начал пить, после чего проворчал, убирая ее в сторону.

– Ох, как крепко, – сказал он хриплым голосом. Взяв бутылку, он налил немного в свой стакан, после чего, поколебавшись, потянулся вперед и налил немного алкоголя и в ее стакан. – Мне не нравится пить в одиночестве.

Одиночество. Хейвен было знакомо это ощущение.

Она понюхала свой напиток.

– Что это?

– Зачем ты спрашиваешь у меня? Ты же умеешь читать, ну так, блять, и прочти, – ее глаза расширились, и он простонал. – Снова говорю, как ублюдок. Я не хотел.

Наклонив стакан, она проглотила его содержимое. Напиток по-прежнему напоминал апельсиновый сок, но в нем был некий привкус, который обжег ее горло. Кармин наблюдала за ней, когда она поставила на столешницу пустой стакан.

– La mia – блять – bella ragazza, – сказал он, усмехнувшись. Подняв стакан, он осушил его. – У тебя есть потенциал, tesoro.

Она улыбнулась. Она по-прежнему понятия не имела о том, что означали эти слова.

– Спасибо, я полагаю.

– Это комплимент, – сказал он. – И ты получишь еще больше комплиментов, если сделаешь это снова.

Спрыгнув со столешницы, он налил еще два стакана апельсинового сока, добавив в них немного алкоголя. Хейвен сделала глубокий вдох и подняла свой стакан, поднося его к губам. В этот раз напиток был крепче, он еще сильнее обжег ее горло. Она едва ли выпила половину, когда опустила стакан и закашлялась.

– Боже мой, как крепко.

Кармин поставил свой пустой стакан на столешницу.

– Да, в этот я налил больше.

Схватив кувшин с соком, он доверху наполнил ее стакан.

– Больше не пей залпом. Если ты это сделаешь, то отключишься, а мне действительно хотелось бы иметь компанию.

В ней снова стали нарастать эмоции, желание вернулось.

Оставшуюся половину своего стакана он заполнил алкоголем, после чего убрал бутылку.

– И, если тебе все еще интересно, то это водка «Grey Goose».

 

* * * *

Они поднялись на третий этаж. Кармин распахнул дверь своей спальни, жестом приглашая ее войти. Поставив стакан на свой стол, он опустился на стул, но она замешкалась, не зная, что ей нужно делать.

– Ты можешь сесть, где пожелаешь, – сказал Кармин, чувствуя ее замешательство.

Она решила присесть на край его кровати, с волнением делая глоток из своего стакана.

– Что ж, давай сыграем в игру или типа того, – предложил Кармин.

Она занервничала.

– В какую именно игру?

– Как насчет «21 вопроса»? – она понятия не имела, что это была за игра, и он заметил озадаченное выражение ее лица. – Мы будем по очереди задавать друг другу вопросы до тех пор, пока их количество не достигнет двадцати одного. Единственное правило – нельзя лгать. Мне плевать, о чем именно вопрос, главное – никакой лжи.

Она сделала глубокий вдох, занервничав еще больше.

– Начинайте.

Ее рука дрожала, когда Кармин посмотрел на нее, и она понадеялась на то, что он этого не заметил. Вздохнув, он поднялся и забрал у нее стакан, ставя его на свой стол. Достав свои ключи, он отпер нижний ящик стола.

– Как ты относишься к наркотикам? И этот вопрос не считается. Я просто хочу узнать твое мнение перед тем, как достать их.

– Эм, мне мало о них известно.

Достав пакет с марихуаной, он скрутил косяк. Закончив, он поднес его к своим губам и зажег, делая затяжку и приседая перед ней на корточки.

– Это поможет тебе расслабиться, хорошо?

Она кивнула, завороженная его близостью.

– Я облегчу тебе задачу, – сказал он. – Просто сиди спокойно и вдыхай. Задерживай дыхание как можно дольше.

Поднеся косяк к своим губам, он сделал глубокую затяжку и наклонился к ней. Сердце Хейвен учащенно забилось, когда он наклонил голову и остановился, его губы оказались в дюйме от ее губ. Она вдыхала, пока он выдыхал, дым из его легких проникал в ее организм. Она закрыла глаза, когда все затуманилось, и сдалась только тогда, когда ей действительно понадобился кислород. Медленно выдыхая, она открыла глаза и увидела по-прежнему находящегося перед ней Кармина. Он отодвинул голову назад, ошеломленное выражение его лица обжигало даже больше, чем дым.

– Первый вопрос. Каким образом ты практиковалась в чтении, если тебе не разрешали читать никакие книги?

Она покраснела.

– Я взяла книгу, которая принадлежала моему первому хозяину.

– Почему это так тебя смущает?

– Я только что призналась в воровстве.

– Да, но, знаешь ли, ты живешь в одном доме с профессиональным преступником. Воровство нас не беспокоит, – он снова сел. – Твоя очередь.

– Вы – профессиональный преступник?

Он с замешательством посмотрел на нее.

– Нет, я имел в виду своего отца. Ну, знаешь, то, чем он занимается в Чикаго, – она не знала, и он, кажется, спустя мгновение понял это. – Дерьмо, я думал… это на самом деле и неважно. Забудь, что я сказал. Спроси что-нибудь другое.

Все еще пребывая в замешательстве, она выбрала вопрос наугад.

– Как Вы получили шрам на боку?

Он провел рукой по своим волосам.

– Боже, а ты не намерена давать мне поблажек, да?

Игра шла не очень хорошо.

– Вы хотите, чтобы я задала какой-нибудь другой вопрос вместо этого?

– Нет, все в порядке. Шрам появился у меня в восьмилетнем возрасте. В меня выстрелили, пуля прошла навылет прямо через мой бок.

Хейвен не знала, какого именно ответа она ожидала – может быть, чего-то вроде того, что он упал или порезался – но она не думала, что он скажет такое.

– Я сожалею.

– Не стоит. Я же уже говорил тебе – у нас с тобой больше общего, чем ты думаешь. Я тоже пролил кровь из-за того дерьма, к которому не имел отношения.

Могло ли у них действительно быть что-то общее?

– Почему в Вас стреляли?

Он покачал головой.

– Ты уже задала свой вопрос. Теперь моя очередь. У тебя есть какие-нибудь скрытые таланты?

– Я так не думаю.

Он приподнял брови, скептически смотря на нее.

– Ты должна быть в чем-то хороша. Шитье, рисование, поэзия, пение… что-нибудь.

– Ну, мне нравится рисовать, но я не знаю, можно ли считать это талантом.

– Ты нарисуешь что-нибудь для меня?

Она улыбнулась.

– Вы уже задали свой вопрос.

Он рассмеялся, махнув рукой.

– Ладно, твоя очередь.

– Почему в Вас стреляли?

– Я не могу сказать, потому что на самом деле не знаю, – сказал он. – Спроси что-нибудь другое.

Она замешкалась.

– Ладно, почему Вы напали на парня после игры?

– Потому что Николас заслужил это. Я делал гораздо более плохие вещи, чем просто сбивал его с ног. Это – ничто по сравнению с тем, что случилось в последний раз, когда мы виделись.

– О.

– Ну так, ты нарисуешь для меня что-нибудь?

– Может, когда-нибудь.

– Когда-нибудь? «Когда-нибудь» – это когда? Завтра? На следующей неделе? Когда мне будет восемьдесят?

– Я нарисую что-нибудь для Вас в то же самое «когда-нибудь», в которое Вы позволите мне прибраться в Вашей комнате, – сказала она. Он открыл рот, словно намеревался возразить ей, поэтому она перебила его, задавая свой следующий вопрос. – Что такого плохого Вы сделали с Николасом в прошлый раз?

– Я выстрелил в его машину. Бензобак вспыхнул, начался небольшой пожар. Они обвинили меня в покушении на убийство, но я честно не пытался его убить.

Хейвен была поражена тем, что он мог одновременно быть так жесток к парню и, как ей казалось, так добр к ней.

– Что он такого сказал, что заставило тебя улыбнуться? – спросил Кармин.

– Он рассказал мне шутку про оленя.

Он закатил глаза.

– Предыдущий вопрос не в счет. Ты когда-нибудь целовалась?

Она медленно покачала головой, чувствуя себя неполноценной.

– Из-за этого я, наверное, кажусь незрелой…

– Вовсе нет. Мне не следовало об этом спрашивать. Просто вырвалось, – он сменил позу. – Черт, да я тоже, технически говоря, никогда не целовался, потому что я не целуюсь в губы, – он снова замолчал. – И из-за этого я, вероятно, похож на мудака – из-за того, что я могу заниматься с ними сексом, но не целоваться.

– Сколько у Вас было девушек?

Он опустил голову, услышав ее вопрос.

– Я не знаю. Дюжина с половиной, и еще, возможно, плюс две-три.

– Получается, двадцать или двадцать одна?

Он украдкой посмотрел на нее.

– А у тебя все в порядке с математикой. У меня нет списка, но примерно столько. До смешного много, я знаю.

Он казался расстроенным своим собственным ответом, и она не могла не задуматься о том, не сожалел ли он насчет некоторых из этих девушек. Она улыбнулась, пытаясь приободрить его, но он только лишь разочарованно простонал.

– Новая тема. Вопрос номер… тот чертов номер, до которого мы дошли. В какой момент своей жизни ты испытывала самый большой страх?

– Может быть, в комнате Вашего отца.

Кармин кивнул так, словно ожидал этого ответа, и отвернулся для того, чтобы взять свой стакан.

– Твоя очередь.

– Где Ваша мама?

Этот вопрос вырвался у нее непроизвольно, она даже не успела его обдумать, и закрыла рот руками, когда Кармин замер, его стакан застыл в воздухе.

– В Чикаго, – сказал он спустя мгновение, возвращая стакан на место. Он развернулся к ней, выражение его лица, лишенного всяческих эмоций, удивило ее практически так же сильно, как и его ответ.

– В Чикаго?

– В действительности, в Хиллсайде, в нескольких милях от Чикаго.

– О.

– Ну да ладно, – сказал он. – Какой у тебя любимый цвет?

– Зеленый, – она покраснела, когда выпалила свой ответ. Она прилегла на постель для того, чтобы скрыться от его взгляда.

Кровать слегка прогнулась, когда он сел рядом с ней. Ее глаза метнулись к его глазам, пока он смотрел вниз на нее.

– Твоя очередь.

– Ваш любимый цвет? – она слишком волновалась для того, чтобы придумать что-нибудь еще.

– В данный момент я разрываюсь между темно-коричневым и вот этим оттенком красно-розового. Он похож на цвет моего галстука.

Она покраснела еще сильнее, и ей пришлось отвести взгляд, когда ее сердце неистово забилось.

– Моя очередь, – сказал он. – Почему зеленый стал твоим любимым цветом?

– Пас, – сказала она.

– Нельзя пропускать вопросы.

– Но Вы же не ответили на некоторые.

– Ладно, спрошу что-нибудь другое. Почему твой любимый цвет смущает тебя?

Она нахмурилась.

– Я ведь только что пропустила этот вопрос.

– Нет, ты пропустила вопрос о том, почему зеленый является твоим любимым цветом. Теперь же я хочу узнать о том, почему твой любимый зеленый цвет тебя смущает. Два совершенно разных вопроса.

Он говорил об этом настолько беспечно, словно это было действительно очень просто.

– Я думаю, что Вы жульничаете, – сказала она. – Поэтому я снова пропускаю вопрос.

Кармин рассмеялся, он потянулся за косяком и снова зажег его. Ее завораживало спокойное выражение его лица, пока он делал затяжку, и он улыбнулся, когда заметил, что она смотрит на него. От его вида ее кожа покрылась мурашками. Она не была уверена в том, было ли все дело в эффекте, который оказали на нее алкоголь и дым, но по той или иной причине она чувствовала себя комфортно. Здесь она чувствовала себя так, словно действительно находилась в безопасности, и, как бы сильно подобное состояние ее ни пугало, она все же наслаждалась этим ощущением. Потому что никогда еще в своей жизни, даже будучи ребенком, она не чувствовала себя так, словно находилась рядом с кем-то в безопасности – даже со своей матерью. Ей с самого начала было известно, что ее мама не могла ее защитить, как бы сильно той не хотелось этого сделать.

Только сейчас Хейвен поняла, что она доверяет ему. Она никогда прежде в своей жизни никому не доверяла. И она знала, что ей не следовало бы никому доверять, особенно ему. Он был сыном человека, который контролировал ее – в руках его семьи находилась ее жизнь. Они могли бы причинить ей боль или даже убить ее, и она была бы беззащитна, у нее не было бы возможности остановить это. Но она все равно ему доверяла.

Она ощущала это каждым дюймом своего тела, каждым ударом своего неистово бьющегося сердца. Он поглощал ее, и она была не в силах это остановить.

От этой мысли ее желудок сжался.

Кармин наклонился вперед, останавливаясь в дюйме от ее губ. Она приоткрыла рот и вдыхала все, что он отдавал ей, закрывая глаза и пробуя на вкус его дыхание.

Она чувствовала, как его лицо касается ее щеки, от искр, исходящих от его кожи, у нее покалывало все тело. Она ощущала кожей его небольшую шероховатую и колючую щетину, когда он сделал глубокий вдох. Он вдыхал ее в себя, и в это мгновение она позволила себе подумать о том, что возможно – всего лишь возможно – это пугающее создание могло хотеть того же самого, чего жаждала она.

Он разорвал их связь, отодвигаясь назад. Она задерживала дыхание настолько долго, насколько могла, не желая расставаться с этим ощущением, но в итоге потребность ее организма в кислороде одержала победу. Она выдохнула, когда Кармин поднялся с постели, но все еще держала глаза закрытыми. Ей пока что не хотелось встречаться лицом к лицу с реальностью.

 

* * * *

Кармин выскользнул из своей комнаты, поскольку нуждался в небольшой дистанции между ними. Она приводила его в невероятное замешательство. Верх внезапно стал низом, левая сторона стала правой, и вообще все, что его окружало, превратилось в одно чертово размытое пятно. Она была невинна и чиста, она была не похожа ни на кого, с кем он был знаком прежде. И он знал, что было эгоистично с его стороны подвергать ее действию алкоголя и марихуаны, но ему хотелось узнать ее настоящую. Он хотел, чтобы ей было комфортно.

Ему было непросто признаваться в том, что он был столь же неопытен, как и она. Он мог бездумно трахнуть девушку, но понятия не имел, что делать, когда дело касалось любимой девушки. Любовь? Это словно ужасало его.

Он направился в библиотеку и включил свет. Несколько раз моргнув, он просмотрел названия стоящих на полках книг. Он остановился, когда дошел до той книги, которую искал, и, взяв ее, вернулся в свою комнату. Хейвен лежала на животе на его постели, ее ноги парили над его подушками. Он слегка улыбнулся ей и закрыл за собой дверь, протягивая ей книгу.

– Она называется «Таинственный сад». Подумал, что она, возможно, понравится тебе.

Она взяла книгу.

– О чем она?

Кармин пожал плечами.

– Может, о саде? О тайне? Я не знаю. Прочти ее и расскажи потом мне.

Ее глаза расширились, когда она бросила взгляд на книгу, которую держала в руках.

– Эм… – начала она, нахмурившись и разглядывая обложку.

Он издал смешок, замечая ее реакцию. Ему показалось забавным то, что она так волновалась из-за книги.

– Слушай, ты не обязана ее читать. Я не собираюсь устраивать потом контрольную работу или заставлять тебя писать отзыв о книге. Я просто подумал, что тебе будет, чем занять себя, если у тебя будет книга.

– Ох, нет! Я хочу ее прочесть! Просто… что, если Ваш отец узнает об этом?

– Не волнуйся о нем, – сказал он. – Я тебя прикрою.

Ее глаза заблестели от слез. Для него это была всего лишь книга, но ему казалось, что для нее она значила гораздо большее. Открыв книгу наугад, она просмотрела открывшуюся страницу.

– Думаю, я не смогу ее прочесть.

– Почему?

– В ней много незнакомых слов.

Он рассмеялся. Он ожидал, что она назовет книгу слишком возмутительной или что-то вроде того, а не скажет о том, что она была слишком сложной для чтения.

– Ну, а я думаю, что ты можешь ее прочесть. Кроме того, теперь у тебя есть помощник.

– Помощник?

– Да. В смысле, если ты не хочешь, чтобы тебе помогали в процессе чтения, то ничего страшного, но я был бы рад сделать то, что в моих силах.

Она снова опустила взгляд на книгу.

– Хорошо.

– Хорошо, – повторил он за ней. – «Хорошо» в смысле «Хорошо, мне бы хотелось проделать все это дерьмо со чтением вместе с тобой» или в смысле «Хорошо, ты реально чокнутый, если думаешь, что сможешь помочь мне»?

В ответ она только лишь улыбнулась, ее улыбка сказала ему о том, что ее «хорошо», вероятно, было сочетанием двух озвученных вариантов.

Скинув туфли, он сел на кровать рядом с ней.

– Я рад избавиться от этих чертовых туфлей.

– Вы сегодня красиво выглядели.

– Спасибо. Хотя не умер бы и без галстука.

Она рассмеялась, и его одолело внезапное желание сказать ей о том, что она была красивой. Эти слова уже практически сорвались с его губ, но он так и не успел этого сказать, потому что она отвернулась от него. Он вздохнул и промолчал, раздраженный тем, что упустил возможность.

Схватив свою гитару, он взял несколько аккордов, пока она читала книгу. Из-за этого он ощутил внутри себя тепло, и в течение некоторого времени это практически казалось ему нормальным. Он был обычным парнем, сидящим с девушкой, у них обоих были свои собственные проблемы и сложности, но они были просто самими собой.

И он трепетно относился к этому.

Он пытался отвлечься на что-нибудь, не желая того, чтобы она испытывала из-за него дискомфорт, но уголком глаза он заметил сосредоточенное выражение ее лица, когда она снова заговорила.

– Кармин, что означает слово «тиранический»?

– Смысл схож со словом «тиран». Это человек, который, как я полагаю, прокладывает себе путь с помощью власти. Ну, знаешь, что-то вроде хозяина.

– Спасибо, – она снова вернула свое внимание книге. Спустя мгновение она расстроено простонала. – Что такое гиб… ох, вот это слово?

Отложив гитару в сторону, он перекатился на живот, заглядывая в книгу для того, чтобы увидеть слово, на которое она показывала. Его подбородок опустился на ее плечо.

– Гибискус. Это цветок.

Она улыбнулась и развернулась к нему, их лица оказались настолько близко друг к другу, что кончики их носов соприкоснулись. Он подумал, что она отпрянет, близость была слишком интимной, но она просто смотрела на него. Он почувствовал ее дыхание своей кожей, когда она прикусила свою нижнюю губу.

Только тогда он отвернул голову, и Хейвен со вздохом закрыла книгу. Отодвинув ее в сторону, она опустила голову на его подушку.

– Не нравится история?

– Я уверена в том, что сочла бы ее замечательной, если бы могла ее понять, – сказала она, прикрываясь своими волосами, но он убрал несколько прядей ей за ухо для того, чтобы видеть ее лицо.

– Терпение – добродетель и все в том же духе… ты все поймешь. Для того, кто может учиться по субтитрам, чтение – дело несложное.

Он понятия не имел о том, говорил ли правду, но ему хотелось, чтобы она почувствовала себя лучше.

В течение некоторого времени никто из них не произносил ни слова. Глаза Хейвен в конечном итоге закрылись, и, немного посмотрев на нее, Кармин тоже сдался во власть усталости.

Спустя некоторое время его сон был прерван пронзительным криком. Он сел на постели, и с удивлением понял, что это была Хейвен. По ее лицу струились слезы, пока ее голова металась по подушке. Она крепко спала, находясь во власти ночного кошмара. Он, не задумываясь, обнял ее и начал успокаивать.

Успокоившись, она снова вернулась в объятия умиротворенного сна.

– Sogni d'oro, mia bella ragazza, – пробормотал он, закрывая глаза.

Сладких снов, моя красивая девочка.