Глава 9. Подойдя к кровати, Кармин остановился возле нее

Подойдя к кровати, Кармин остановился возле нее. Глаза Хейвен были закрыты, она уткнулась лицом в подушку. На мгновение Кармин замер, смотря на нее, он был загнан в тупик своими чувствами.

– Господи, что же мне делать?

При звуках его голоса глаза Хейвен распахнулись, в них промелькнула искра, которой Кармин никогда раньше не видел.

– С чем?

– Не бери в голову, – сказал он. – Что ж, хорошо себя чувствуешь, да?

Она энергично закивала, пока он садился рядом с ней.

– Разве Вы уже не опаздываете в школу?

– Да, но сегодня я снова ее прогуляю. Ты застряла со мной на весь день.

– Я не возражаю, – мягко сказала она.

Он улыбнулся. Она не возражала против его компании.

– Хочешь поговорить о случившемся?

– Не о чем говорить. Я выжила. Именно это я и делаю. Я буду бороться за выживание до тех пор, пока буду в состоянии это делать.

– То есть, ты считаешь себя выжившей?

Она покраснела.

– Да, глупо прозвучало. Думаю, мне нужен сло… эм, одна из тех книг, в которых собраны слова.

Он рассмеялся.

– Словарь?

– Да.

Ее слова поразили его. Ему стало интересно, до какой степени он мог ее разговорить.

– Я достану тебе словарь, если ты пообещаешь мне пользоваться им.

– Хорошо, я буду им пользоваться, – на ее лице промелькнула признательность. – Только Вам придется прочесть его мне.

– Ты не можешь сделать этого самостоятельно?

Она отвела взгляд.

– Я ведь не умею читать, помните?

– На самом деле?

– Немного умею, – сказала она нерешительно.

– Как ты научилась?

– Меня учили другие люди, а некоторые слова я видела в субтитрах, когда моя хозяйка смотрела телевизор.

Он покачал головой. Кто учится читать по субтитрам?

– Почему ты сказала моему отцу, что не умеешь читать? В смысле, ему в любом случае было бы плевать, но ему не нравится, когда ему лгут.

– Я не говорила ему… Это сделал хозяин Майкл.

– Я по-прежнему не понимаю, почему этот Майкл придавал этому такое значение.

Она на мгновение притихла.

– Умные люди пытаются сбежать, потому что они считают, что смогут найти свое место в реальном мире. А тех, кто ничего не знает, легче контролировать.

Он уставился на нее.

– Хорошо.

Хейвен рассмеялась, беззаботное выражение ее лица возвращалось.

– «Хорошо» в смысле «Хорошо, я понимаю, о чем ты говоришь, Хейвен» или в смысле «Хорошо, я просто соглашусь с тобой, потому что не знаю, что мне еще сказать»?

Она передразнивала его.

– Ты проделала все это, блять, неправильно, – сказал он. – Ты даже не выругалась.

– Я не использую подобных слов.

Он приподнял бровь, смотря на нее.

– Почему нет?

– Я слишком часто видела, как людям выбивают зубы за то, что они говорили некоторые вещи, даже не осознавая того, что они их произносят.

– Получается, отказ от сквернословия помог тебе сохранить все зубы?

– Нет, мне помогла удача. Учитывая количество ударов, которые я получила по лицу, я вообще удивлена тому, что я не изуродована еще больше.

Он фыркнул.

– Ты не изуродована.

– У меня искривлен нос, – сказала она сухо. – И здесь шишка.

Он слегка прищурился, рассматривая ее нос.

– С твоим носом все в порядке, но как ты получила эту якобы ужасающую шишку?

– Моя хозяйка пнула меня по лицу, когда на ней были туфли.

Он поежился.

– Почему она пнула тебя?

– Потому что я поцарапала ее туфли.

Кармин знал, что было некрасиво совать свой нос в чужие дела, но она была такой откровенной, и ему было любопытно.

– Как ты их поцарапала?

– Это случилось тогда, когда она подставила мне подножку.

– Зачем она это сделала?

– Ради забавы? Я не знаю.

Он нахмурился.

– Эта сука подставила тебе подножку для того, чтобы посмеяться над тобой, а затем разозлилась из-за того, что поцарапала свои туфли, и решила пнуть тебя за это по носу?

Она кивнула.

– Хотите узнать, какого цвета были туфли? Учитывая то, что Вы уже спросили про все остальное.

Его глаза расширились, когда он услышал ее неожиданно саркастичный тон. По выражению его лица она поняла, что сказала, и прикрыла свой рот руками.

– Я очень сожалею.

– В этом нет необходимости, – сказал он. – Я же сказал тебе говорить то, что ты думаешь, и я действительно имел это в виду. Я просто не ожидал от тебя такого пыла. И, если хочешь сказать мне, какого цвета были ее туфли, то, конечно же, скажи. Если тебе надоели мои вопросы, то просто скажи мне, чтобы я закрыл на хер свой рот.

– Туфли были красными, и я не против Ваших вопросов, – сказала она. – Поверить не могу, что я так сорвалась.

Он ухмыльнулся.

– Дело в таблетке. Она деактивирует фильтр между твоим мозгом и твоим ртом. Вот почему ты сейчас так откровенна со мной, и именно из-за нее за последние полчаса ты успела передразнить меня, съязвить мне, и признаться.

– То есть, мне будет больно и стыдно, когда ее действие улетучится?

– Нет причин стыдиться. Мне нравится твоя раскованность.

– Что ж, если у Вас есть вопросы, то Вам следует задать их сейчас, потому что я не знаю, когда Вы снова сможете увидеть меня такой.

Ему хотелось задать ей множество вопросов, он столько всего хотел узнать, но он знал, что не мог спросить о том, что ему хотелось узнать больше всего. Ему хотелось узнать, почувствовала ли она промелькнувшую между ними искру, но чувства пока что были слишком опасной темой для разговора.

– Я слышал, что ты выбралась на улицу через мое окно.

Она заерзала, теребя свои ногти.

– У Вас возникли проблемы из-за меня?

– Не больше, чем я обеспечиваю себе каждый день, – сказал он. – Он пришел сюда посреди ночи и наглухо запер его, так что теперь ни один из нас не сможет карабкаться по деревьям.

– Я запаниковала, – сказала она. – Я подумала, что он собирается меня убить.

– Он бы не стал… – Кармин замолчал. Он собирался сказать, что его отец не стал бы убивать ее, но он не был уверен в том, что сам в это верит. – Почему ты так подумала?

– Он сказал, что мне пора научиться тому, что бывает, когда люди забывают о своем месте, – сказала она. – Мой первый хозяин научил меня тому, что люди умирают, когда забываются. Он убил девушку прямо у меня на глазах.

Он не знал, что именно он ожидал услышать, но точно не это.

– Господи, ты видела, как он убивает девушку? Это самое плохое из того, что тебе довелось увидеть?

– Может быть. Хотя, я видела много всего.

– Например?

Она отвела взгляд.

– Например, то, как насилуют мою маму.

Насколько бы сильное отвращение эти слова не вызывали у Кармина, он был крайне благодарен той фармацевтической компании, которая выпускала эти сильнодействующие, маленькие желтые таблетки, благодаря которым она стала для него открытой книгой.

– Здесь с тобой никогда не случится ничего подобного. Ты ведь знаешь это, правда?

Она кивнула, но не выглядела так, словно была в этом уверена.

– Слушай, секс может быть замечательной штукой для людей, которые его хотят. Он дарит хорошие ощущения – охуенно фантастические, в действительности – но я никогда не дотрагивался до девушки, если она этого не хотела. Потому что это неправильно.

– Вы любите тех девушек, до которых дотрагиваетесь?

– Нет, – ответил он, ему стало не по себе от того, что он признавался в этом.

– Вы когда-нибудь были влюблены?

Он посмотрел на нее, не зная, как именно ему следует ответить на этот вопрос.

– Я не знаю. Думаю, я все еще пытаюсь разобраться в том, что же такое любовь.

– Я тоже, – сказала она. – Все это жутко сбивает с толку.

Он скривил губы, задумавшись. Могла ли она чувствовать то же самое, что и он?

Она зевнула, и он издал смешок, зная, что он не мог у нее об этом спросить. Даже если бы она и ответила «да», то он не был бы уверен в том, что ее ответ не был вызван наркотическим действием таблетки.

– Почему бы тебе немного не поспать?

– Мне следует вернуться в свою комнату?

– Нет, можешь поспать здесь.

Откинувшись на кровать, он уставился в потолок. Хейвен снова заговорила, из-за усталости ей не удавалось произносить слова разборчиво.

– Кармин? А что было самим плохим из того, что довелось увидеть Вам?

Кармин молчал, раздумывая над тем, стоит ли ему отвечать или нет. Он никогда и никому не рассказывал эту историю. Его семья знала только лишь общие детали – то дерьмо, о котором писали в газетах – но он никогда не рассказывал о том, что видел.

Мог ли он рассказать ей?

Он улыбнулся, взглянув на нее и заметив, что она уже заснула. Он бы рассказал ей, понял он. Он бы рассказал ей все.

 

* * * *

 

Хейвен простонала. Все ее тело было охвачено ноющей болью, у нее пульсировали даже те мышцы, о существовании которых она и не подозревала.

Открыв глаза, она осмотрелась по сторонам, сбитая с толку окружавшей ее обстановкой. Когда она сделала глубокий вдох, в ее легкие ворвался дурманящий аромат одеколона, охватывающий каждую клеточку ее тела. Он напомнил ей о том запахе, который в прошлом году, в Блэкберне, висел в воздухе перед приходом бури, дождь тогда лил целых два дня.

Кровать слегка прогнулась, когда на нее опустился Кармин.

– Хочешь еще одну таблетку?

– Нет. Я, эм… лучше не стоит.

– Позволь мне тогда, по крайней мере, дать тебе таблетку «Тайленола».

Она села, разминая плечи и спину, пока он доставал пузырек «Тайленола» и баночку с мазью. Снова сев на кровать, он протянул ей таблетки, после чего схватил со своего ночного столика полупустую бутылку воды.

– У меня нет никаких заболеваний, честное слово.

Она взяла у него бутылку и допила оставшуюся воду. Она протянула ему пустую бутылку, и он, оглядевшись вокруг и пожав плечами, швырнул ее на пол в кучу грязного белья. Почему-то теперь в комнате царил еще больший беспорядок, чем тогда, когда она видела ее в последний раз.

– Я могла бы прибраться в Вашей комнате.

Он покачал головой.

– Я не собираюсь заставлять тебя это делать.

– Я знаю, но Вы были добры ко мне, поэтому мне хотелось бы сделать что-нибудь в ответ.

Он приподнял бровь.

– Добр? Не произноси подобное дерьмо слишком громко. Оно может разрушить мою репутацию. И, может быть, когда-нибудь я попрошу тебя помочь мне прибраться в комнате, но не сегодня.

Она улыбнулась.

– Тогда когда-нибудь.

Они оба снова замолчали, тишина казалась неловкой. Хейвен пыталась придумать что-нибудь, что можно было бы сказать для того, чтобы снять нарастающую напряженность и разрядить атмосферу, но так ничего и не придумала. Его глаза не отрывались от нее, и она, в свою очередь, не могла сосредоточиться ни на чем, кроме них.

Она снова обвела взглядом комнату, потому что ей нужно было вырваться из плена его глаз, и заметила будильник. Пятнадцать минуть шестого.

– Ого, не думала, что уже так поздно.

– Да, ты проспала несколько часов, – сказал он. – Ты голодна? Хочешь, я принесу тебе что-нибудь поесть?

– Нет, мне не мешало бы подвигаться, – сказала она. На его лице промелькнуло странное выражение, когда он услышал ее ответ. – Я ценю это, но, чем дольше я буду разлеживаться, тем сложнее мне будет, когда мне действительно нужно будет встать.

– Я понимаю.

Он помог ей подняться на ноги. Несмотря на то, что она чувствовала себя лучше, держаться на ногах ей по-прежнему было нелегко. Он крепко держал ее за руку, пока они спускались вниз по лестнице, нерешительно отпуская ее, когда они дошли до фойе.

– Не хотите ли Вы чего-нибудь? – спросила она.

Он покачал головой с непроницаемым выражением лица, и она слегка улыбнулась ему, после чего отправилась на кухню. Сделав сэндвич, она облокотилась на столешницу, игнорируя свои дрожащие колени, пока она стояла и ела. Закончив, она, прихрамывая, добралась до гостиной и опустилась рядом с Кармином на диван.

Она сидели вместе, ничего не говоря, пока время продолжало свой ход. Кармин бесцельно щелкал каналы, смотря передачу до тех пор, пока не включалась реклама, после чего он переключал канал. Было уже начало восьмого, когда он остановился на выпуске программы «Jeopardy».

– Популярное блюдо, состоящее из широких, плоских листов пасты, выложенных слоями с мясом, сыром и томатным соусом.

– Лазанья, – сказали Хейвен и Кармин одновременно. Они взглянули друг на друга, и она улыбнулась. – Что это за передача?

– Бесполезная ерунда, – сказал он, – что-то вроде той чуши, которой нас учат в школе.

Она развернулась к телевизору, широко распахнув глаза и внимательно слушая каждый вопрос, который был задан в течение следующего получаса. Она нахмурилась, когда передача закончилась, и развернулась к Кармину. Он казался скучающим, подпирая голову кулаком и облокотившись на подлокотник дивана. Он снова начал переключать каналы. Хейвен поняла, что он смотрел передачу только лишь из-за нее.

– Спасибо, – сказала она. – Мне понравилась эта передача.

– Она идет в это время практически каждый вечер, – сказал он. – Ну, если тебе когда-нибудь захочется снова ее посмотреть.

 

* * * *

 

Спустя несколько минут распахнулась входная дверь, и Хейвен напряглась, когда услышала шаги. Она чувствовала, что Кармин смотрит на нее, его взгляд был настолько интенсивным, что она была удивлена тем, что он еще не прожег ее насквозь. Но она не могла посмотреть на него. Она не хотела видеть выражение его лица. Она не хотела от него жалости. Он обращался с ней, как с равной себе, и она не хотела, чтобы это закончилось.

Взгляд Хейвен был опущен, когда в гостиную вошел доктор ДеМарко, следом за которым шагнула некомфортная напряженность. Ей казалось, что ее вот-вот стошнит, но она поборола это ощущение, сосредотачивая все свое внимание на пятне на полу.

– Кармин, не мог бы ты подняться в свою комнату? – спросил доктор ДеМарко. – Мне хотелось бы побеседовать с ней наедине.

Сердце Хейвен забилось сильнее, когда она начала теребить свои ногти. Она пыталась сохранять самообладание и продолжала смотреть в одну точку, когда Кармин поднялся на ноги. Обойдя диван, доктор ДеМарко присел на корточки прямо перед ней, блокируя ей обзор. Ее взгляд опустился на нитку на его рубашке, она просто не могла посмотреть ему в глаза.

Он поднял руку. Она отшатнулась, отодвигаясь от него настолько далеко, насколько это было возможно. Она обвила свою грудь руками, и он на мгновение замер, после чего опустил свою руку на ее колено. В ней снова начала подниматься тошнота, и она прикусила губу для того, чтобы удержать ее внутри.

– Тебе следовало бы передохнуть несколько дней, – сказал он, проводя по внешней стороне ее коленной чашечки и сжимая ее.

Она вздрогнула.

– Я в порядке, сэр.

– У тебя воспаление бурсы. Это происходит тогда, когда небольшое пространство, находящееся чуть выше коленных чашечек, заполняется жидкостью. Тебе необходимо отдохнуть и приложить к коленям лед для того, чтобы отеки прошли, но некоторое время колени будут болеть. Понимаешь?

– Да, сэр.

– Кстати, я получил результаты твоего осмотра. Ты на удивление здорова, если не считать того, что у тебя недостаточная масса тела.

– Хорошо.

Он отпустил ее колено, но не поднялся. Ей было некомфортно, потому что он смотрел на нее, и больше всего она желала того, чтобы он ушел.

– Посмотри на меня, пожалуйста, – сказал он, спустя мгновение, уже более мягким голосом.

Она подняла на него глаза. В его взгляде читалось сочувствие, от которого ее затошнило еще больше. Она знала, что ей не следовало этого делать, но все же снова отвела взгляд.

– Ты знаешь, что такое GPS-чип?

Она покачала головой.

– Это отслеживающее устройство. Порой оно может быть таким же маленьким, как и зернышко риса. В моей машине имеется такой чип. Если кто-нибудь угонит ее, я легко смогу узнать ее местоположение. Это мера безопасности, благодаря которой никто не сможет забрать то, что принадлежит мне, – он сделал паузу. – То же самое касается и тебя, дитя. У тебя тоже имеется такой чип.

Услышав эти слова, Хейвен снова посмотрела ему в глаза.

– Они выследили тебя в Блэкберне с помощью охотничьих собак, но у меня не было в распоряжении подобного варианта. Я сделал тебе инъекцию в первый день, в подвале. Я ввел чип под твою кожу, поэтому я всегда смогу тебя найти, что бы ни произошло. Вот как я вчера узнал о том, куда ты убежала.

Она не могла говорить, боясь того, что лишится самообладания, если откроет рот. Это сбивало ее с толку, поскольку она никогда так не реагировала даже на хозяина Майкла. Она многого натерпелась от него, и ей все равно удавалось держаться, но за один вечер доктору ДеМарко удалось разрушить какую-то ее часть, даже не поднимая на нее руки.

Поднявшись, он вышел из гостиной, пока Хейвен продолжала сидеть на диване, пытаясь найти в себе силы для того, чтобы встать.

Остальная часть ночи пролетела незаметно. Дом был погружен в тишину, когда Хейвен на следующее утро заставила себя выбраться из постели. Прихрамывая, она преодолевала боль. Ей было очень знакомо это чувство. Боль напоминала ей о том, кем она была, каждый приступ боли и пульсация напоминали ей о том, что она все еще была жива. Она все еще была жива.

Впервые с тех пор, как Хейвен появилась в доме доктора ДеМарко, что-то показалось ей знакомым.