Глава 42

Книжные шкафы, окружавшие Хейвен, походили на небоскребы, возвышавшиеся над ней в библиотеке. Прохаживаясь меж рядов, она наугад доставала книги и изучала их обложки. Бегло просматривая описание книги, она надеялась найти что-нибудь для себя.

С момента их возвращения в Дуранте прошло уже несколько дней. Вернувшись аккурат к началу нового учебного года, который должен был стать для него выпускным, Кармин погрузился в учебу и футбол, оставляя Хейвен наедине с ее собственными делами. Несмотря на то, что она готовила и поддерживала чистоту в доме, у нее по-прежнему оставалось много свободного времени.

Желая отвлечься, она все чаще и чаще стала пропадать в библиотеке. Она надеялась на то, что сможет затеряться в других мирах, погрузиться в вымышленные времена и места, прожить жизнь другого человека. Ей хотелось забыть обо всем том, что вновь обрушилось на нее, дабы вновь и вновь не терзать себя мыслями о последних мгновениях жизни своей матери. Хейвен часто размышляла о том, о чем она думала и что чувствовала. Было ли ей страшно? Было ли больно? Усомнилась ли она хотя бы она один короткий миг в правильности своего решения?

Хейвен снедало чувство безысходности. Она сбежала в тот день в Блэкберне из-за того, что ей отчаянно хотелось спасти свою маму, и она никогда об этом не забывала. Она всегда помнила о своем обещании и была так близка к тому, чтобы его выполнить, но в самый последний момент все рухнуло.

Теперь было уже слишком поздно. Ее мама умерла.

Проводя пальцами по корешкам книг, Хейвен наткнулась на безымянный корешок. Достав книгу в кожаном переплете, Хейвен заметила упавший на пол листок. Подняв его и развернув, она нахмурилась, поняв, что это было письмо.

Опустившись в стоявшее у окна кресло, она положила книгу на колени и прочла выцветшее от времени письмо.

08/10/97

Миссис ДеМарко,

после тщательного расследования я решил, что больше не могу вести это дело. Берясь за него, я не знал подробностей, касающихся несовершеннолетнего ребенка, в отношении которого проводится расследование, и, знай я их изначально, я ответил бы Вам отказом. Официально Хейвен Антонелли не существует, и я настоятельно прошу Вас забыть о том, что Вы когда-либо с ней виделись. Опасно втягивать себя в какие бы то ни было дела с подобными людьми, поскольку они, не колеблясь, заставят Вас замолчать в том случае, если им станет известно о Ваших действиях. К данному письму прилагаются все средства, которые были выплачены мне с Вашей стороны. Пожалуйста, обратите внимание на то, что наш контракт расторгнут. Прошу Вас никогда больше не обращаться ко мне по данному вопросу. Благодарю за понимание.

Артур Л. Браннинган,

частный детектив

Прочитанное настолько сильно ошарашило Хейвен, что она пробежалась глазами по письму еще раз, испытывая полную уверенность в том, что она, должно быть, что-то неправильно прочла. Кусочки паззла начали складываться в цельную картину, лишившую ее дара речи.

Глаза Хейвен наполнились слезами, внутри у нее все рухнуло, когда она задержалась взглядом на дате, видневшейся в верхнем углу письма. 8 октября 1997 года – через несколько дней Мауру ДеМарко убили.

 

* * * *

 

Сидя в окружении бесчисленного множества бумаг и папок, Винсент постукивал по столу ручкой. Работы становилось все больше и больше, однако ему никак не удавалось на ней сосредоточиться. Его внимание рассеивалось, его мысли и глаза возвращались к экрану стоявшего рядом с ним компьютера, на который поступало изображение с включенных в доме камер.

С тех пор, как Хейвен и Кармин вернулись из Блэкберна, прошло уже около двух недель, и эти дни, как казалось Винсенту, были одними из самых долгих в его жизни. В доме царила напряженность, всеобщее молчание действовало Винсенту на нервы. Сидя каждый вечер в своем кабинете, он наблюдал за тем, как его сын меряет шагами коридор и не решается к нему зайти. Теребя волосы, он что-то бормотал, ругая себя, и, несмотря на то, что Винсент не мог его слышать, он прекрасно понимал, что именно завладело мыслями Кармина.

Нажав на клавиатуре несколько кнопок, Винсент выбрал изображение с камеры, установленной в библиотеке. Он увидел Хейвен, свернувшуюся калачиком в кресле у окна. Она проводила там каждый вечер, в то время как его сын терзался в коридоре в нескольких футах от его двери. Хейвен сидела в темноте и смотрела в окно. С каждым днем она все больше и больше отстранялась от Кармина, однако у Винсента не было ни сил, ни энергии для того, чтобы выступать в качестве посредника.

La famiglia поглотила его. Ради них он лгал, обманывал, воровал и убивал, но, несмотря на это, существовала одна вещь, которой он гордился – он всегда был предан организации. Не взирая на то, что он был преступником, его всегда несколько утешала мысль о том, что он был человеком чести. В последнее время все это отошло на второй план, и они были прекрасно осведомлены об его поступках. Все они умели распознавать ложь.

И Винсент устал все время лгать.

Однажды Маура сказала ему о том, что смерть дарит освобождение. Возможность жить достается не всем, со смертью же дело обстоит иначе. Смерть несет в себе свободу – мы становимся свободны от всего того, что давило на нас и сдерживало нас. Обычно Винсент смеялся, когда она говорила нечто подобное, но теперь он понимал ее слова. Он понимал, каково это – желать обрести покой тогда, когда ты попросту не можешь его обрести, поскольку у тебя остались неоконченные дела. До тех пор, пока ты не достигнешь своей цели, ты будешь продолжать к ней идти, несмотря ни на что. Винсент завидовал тем, кто мог покоиться с миром. Он бы все отдал за то, чтобы с его плеч свалилось то непосильное бремя, которое он нес.

Переключившись на установленную в коридоре камеру, он вновь увидел Кармина, взгляд которого метался между дверью его кабинета и лестницей, ведущей на третий этаж. Посмотрев на часы, Винсент с удивлением обнаружил, что был уже восьмой час вечера. Обычно к этому времени Кармин успевал определиться и вернуться наверх. Слыша его шаги, Хейвен спешно покидала библиотеку и возвращалась в свою комнату до его появления.

Винсент испытал настоящее облегчение, заметив, что Кармин остановился и с решительностью направился к двери его кабинета.

Судный день настал.

Он стал на один шаг ближе к покою.

Повернув ручку, Кармин зашел в кабинет и захлопнул за собой дверь. Винсент не стал отчитывать сына за то, что тот не постучался, будучи благодарным за то, что он, наконец, решился войти.

– Присаживайся, – сказал он, вновь выбирая камеру, установленную в библиотеке. Хейвен по-прежнему сидела возле окна, не сдвинувшись ни на дюйм.

Сев в кресло, Кармин сердито посмотрел на отца. Смотря на сына, Винсент заметил на его лице любопытство и замешательство. В его взгляде читалось и сожаление, но Винсент понимал его.

– Выглядишь так, словно сто лет, блять, не спал, – сказал Кармин. – И, Господи, ты вообще ешь?

Винсент откинулся на спинку кресла.

– Хочешь обсудить мое здоровье, Кармин?

– Да, выглядишь паршиво, – ответил он серьезно.

– Что ж, спасибо за комплимент, но, полагаю, ты провел целую неделю возле моего кабинета, набираясь храбрости, не для того, чтобы провести медицинский осмотр.

– Как…? – начал Кармин. – Ты включил камеры.

– Да, – ответил Винсент, – и я уже начал было задаваться вопросом о том, планируешь ли ты вообще когда-нибудь войти.

Кармин вздохнул.

– Я не знал, что сказать. Не было смысла заходить к тебе только лишь для того, чтобы на тебя посмотреть – особенно учитывая то, что ты так дерьмово выглядишь.

– Полагаю, ты нашел нужные слова, раз все-таки решился войти?

– Нет, я просто устал стоять в коридоре.

– О, значит, на меня все же приятнее смотреть, чем на белые стены?

Кармин улыбнулся.

– Нет, но приятно знать, что не все в этом доме разучились шутить.

– Tale il padre, tale il figlio [41], – сказал Винсент, моментально жалея о том, что произнес это. Улыбка Кармина померкла, и Винсент понял, что именно ему хотелось узнать. Он страшился этого дня в течение многих лет. – Ближе к делу, сын.

– Когда мы были в Блэкберне, Катрина кое-что сказала. Я понимаю, что она была чокнутой, но она начала кричать, говоря Коррадо о том, что мы с тобой разные, несмотря на то, что поступаем одинаково… что Хейвен – не она. И не только это… она много всего наговорила, поэтому мне стало интересно…

– Ты хочешь знать, как я познакомился с твоей матерью.

Кармин кивнул.

– Правду.

Правда. Винсент всегда пытался ее избежать, но теперь он понимал, что скрывать ее и дальше было невозможно. Прошлое заиграло в его мыслях словно фильм, воскрешая тот момент, который перевернул с ног на голову весь его мир и заставил подвергнуть сомнению абсолютно все.

Жарким, знойным днем Винсент стоял во дворе особняка Моретти, расположенного в Лас-Вегасе. Он изнывал от жары, однако даже она была предпочтительнее тому, что ожидало его в доме. У него не было никакого желания приезжать, но он попросту не мог подвести Селию.

Прикрыв глаза рукой в надежде защититься от слепящего солнца, он начал огибать особняк. Повернув за угол, он налетел на стоявшего там человека. Опустив руку, он удержал человека от падения.

– Простите, – мягкий голос сбил Винсента с толку. Часто моргая, он увидел стоявшую перед ним девушку. Ее бледная кожа буквально светилась на солнце, создавая невероятный контраст с ее огненно-рыжими волосами.

На него с беспокойством смотрели глубокие зеленые глаза, и он зачарованно смотрел в них в ответ. Девушка что-то говорила, но он не слышал ни слова. Его желудок сжался, Винсенту казалось, что его сердце внезапно сковали тиски.

Colpo di fulmine [42]. Это случилось и с ним.

Девушка не стала сопротивляться, когда Винсент потянул ее за собой в тень, однако беспокойство, отражавшееся в ее глазах, становилось все заметнее.

– Что-то не так?

– Да, я не знаю твоего имени.

Девушка улыбнулась.

– Маура.

– Красивая девушка с красивым именем.

– Красивая?

Девушка казалась настолько удивленной его комплиментом, что он внимательно присмотрелся к ней, полагая, что мог что-то упустить. Ее длинные волосы струились по ее плечам, ее нос и щеки были усеяны веснушками. Она явно не была итальянкой. Ни один итальянец, которых он в своей жизни встречал, не мог похвастаться таким цветом глаз.

Эти глаза… Винсент не мог в них насмотреться.

Сидя за столом напротив своего младшего сына, он видел точно такие же глаза, смотревшие на него с недоверием.

– Мы познакомились на обеде в честь помолвки Селии, – сказал Винсент, отводя взгляд. Порой ему с трудом давались подобные воспоминания.

– Это я знаю, – отозвался Кармин. – Ты едва не сбил ее с ног.

– Да.

– Она была там с семьей Коррадо?

– Да.

– И что девушка ирландского происхождения делала на обеде в честь двух итальянцев?

Винсент покачал головой. В тот день его посетила точно такая же мысль.

Они с Маурой сидели возле дома. Винсент вытянул перед собой ноги, обдувая руками свою вспотевшую кожу. Сев рядом с ним, Маура подтянула колени к груди, обрывая окружавшую их высохшую траву.

– Тебе не жарко? – спросил Винсент. Они сидели во дворе уже около часа, практически не разговаривая. Казалось, они оба просто наслаждались тем, что им удалось улизнуть от остальных.

– Нет, но ты можешь пойти в дом. Тебе станет лучше от прохладного воздуха.

– Ты пойдешь со мной?

– Ни за что, – ответила она. – Из этого не выйдет ничего хорошего.

Винсент рассмеялся.

– Тогда и я не пойду. Они еще не заметили, что я ушел, и, до тех пор, пока они этого не заметят, я не сдвинусь с места.

– А они заметят?

– Нет, сомневаюсь, что они вообще помнят о моем существовании, – ответил он. – А твое исчезновение заметят?

Маура не ответила, посмотрев ему за спину. Обернувшись и заметив стоявшую на углу дома Катрину, Винсент тяжело вздохнул.

Катрина ошарашенно смотрела на них, открыв от удивления рот.

– Какого черта ты делаешь?

– Проваливай, чокнутая, – ответил Винсент. – Я не в настроении для твоих выходок.

– Не ты, – сказала Катрина. – Она!

Винсент нахмурился, когда Маура поспешно поднялась на ноги, отводя взгляд и заметно дрожа.

– Прощу прощения, хозяйка.

Хозяйка. Винсент все понял в тот момент, когда она произнесла это слово.

– Ну и…? – спросил Кармин нетерпеливо, вырывая Винсента из воспоминаний. – Что мама там делала?

– Помогала.

– Помогала? – резковато переспросил Кармин. – Она была прислугой? Официанткой? Но вам же было по пятнадцать лет, в таком возрасте еще не принимают на работу. Хотя, подобные тебе люди законы в любом случае не соблюдают…

Винсент вздохнул.

– Нет, Кармин, ей не платили.

– Это и есть правда? Серьезно? – спросил Кармин, повысив голос и наклонившись вперед.

– Да.

Вскочив на ноги, Кармин пихнул стол, отталкивая его к отцу. Винсент схватил свой ноутбук, не дав тому упасть на пол.

– Как я мог быть таким, блять, тупым? Я и подумать не мог, что она была… ты должен был… Боже!

Винсент вернул свой стол на место, в то время как его сын продолжал бессвязно бормотать.

– Можешь произнести это слово.

– Знаю, – огрызнулся Кармин, – а ты можешь?

– Конечно. Это всего лишь слово.

– Так произнеси его. Замени им свою чушь про то, что «она помогала».

– Рабыня, – сказал Винсент, теряя самообладание. – Служанка, не имевшая права выбора. Жертва торговли людьми. Называй как хочешь, суть одна.

Гнев Кармина вспыхнул с новой силой.

– Она была у Моретти? По этой причине Коррадо считает, что он в долгу перед ней?

– Тебе придется спросить об этом у него. Не мне об этом рассказывать.

– Разумеется, не тебе, – воскликнул Кармин, ударив руками по столу отца. – Отговорка года. Никто не хочет мне ничего рассказывать, все только переваливают друг на друга, оставляя меня при этом в полном неведении. Поверить не могу, что ты скрывал от меня это. Как ты мог не рассказать мне после всего случившегося?

Убрав руки Кармина со своего стола, Винсент поднялся на ноги.

– Тебе стоит успокоиться. Ради твоего же блага. Если ты хочешь объяснений, то присядь. Если же нет, то убирайся вон из моего кабинета. Выбор за тобой, но я не позволю тебе сидеть здесь и отчитывать меня как ребенка.

Кармин стиснул челюсть, сердито смотря на отца. Винсент видел, что его сыну хотелось что-то сказать, но он понимал, что придется уступить отцу для того, чтобы получить желаемые ответы.

Вздыхая, Кармин вновь опустился в кресло. Вернувшись на свое место, Винсент разгладил помявшиеся бумаги и бегло осмотрел ноутбук, параллельно обращаясь к своему сыну.

– Когда, по-твоему, я должен был тебе об этом рассказать? Когда тебе было два года и ты понятия не имел о том, что такое рабство? Когда тебе было восемь и ты обожествлял свою мать? Или после ее смерти, когда ты уже и без того был убит горем? Не было подходящего времени.

– Ты не думал, что я имел право знать, кем на самом деле была моя мама?

Услышав это, Винсент вышел из себя.

– Ее жизнь не сводилась к тому, кем она была! Разве мы не обсуждали это относительно девушки? Сколько раз ты говорил ей о том, что ее положение не определяет ее сущность? Сколько раз, Кармин? И теперь ты имеешь наглость переворачивать ситуацию с ног на голову и использовать ее против меня, против своей матери?

– Я не это имел в виду…

– Неважно, что ты имел в виду, – сказал Винсент. – Именно поэтому я и не хотел, чтобы ты об этом узнал. Маура не стыдилась своего прошлого, но она не хотела, чтобы ты ассоциировал ее с рабством. Ей хотелось, чтобы люди видели в ней жену и мать – женщину, а не жертву. Ей не хотелось, чтобы это в какой бы то ни было степени контролировало ее жизнь. Уверен, девушке этого тоже не захочется.

Охвативший Кармин гнев стал ослабевать.

– Не захочется.

– Так я и подумал. Я позволил Мауре оставить прошлое позади, и, возможно, это было несправедливо по отношению к тебе, но это была ее жизнь. И ее решение. Я любил твою мать, и мы прошли через сущий ад, желая быть вместе. Для тебя я попытался максимально облегчить ситуацию, надеясь на то, что ты, возможно, сможешь научиться на моих ошибках, поскольку мне никто не помогал. Мне пришлось идти методом проб и ошибок, и это было нелегко. Я очень часто терял с ней терпение, поскольку попросту не понимал, что ей было нужно.

Закрыв лицо руками, Кармин попытался обуздать свои эмоции.

– Мне всегда казалось, что она была очень хорошо приспособлена к окружающему миру.

– Этого мы и добивались, – ответил Винсент. – Нам не хотелось искажать твое восприятие. Если бы ты знал правду, ты бы стал подвергать все сомнению.

Кармин смотрел на отца, сдерживая слезы.

– Пиздец какой-то.

– Я понимаю, что это нелегко осмыслить.

– По этой причине ей так сильно хотелось помочь Хейвен?

Винсент понимал, что обрушивал на своего сына слишком много информации, поэтому с осторожностью подбирал слова, позволяя сыну восстановить душевное равновесие.

– Маура родилась свободной, но она понимала, что ожидало девочку. Твоей матери хотелось спасти ее до того, как той пришлось бы встретиться с суровой реальностью. Чем старше они становятся, тем меньше шансов на то, что они смогут адаптироваться.

– Из-за этого мы не видимся с бабушкой?

Вопрос сына застал Винсента врасплох.

– Прости?

– Ты не разрешаешь нам общаться с бабушкой. В этом было все дело? Ты боялся, что она расскажет нам правду?

Винсенту потребовалась секунда, дабы осознать то, что раздавшийся в кабинете смех исходил от него.

– Моя мать… – он помолчал, качая головой и вновь смеясь. – У нее, скажем так, есть определенные предубеждения. Она не терпела рабов. А уж ирландских рабов и подавно.

– Так она была ирландкой? Это хотя бы правда?

– Да, она была дочерью иммигрантов. У ее отца возникли проблемы с ирландской мафией, он задолжал им кучу денег. Они забрали Мауру в качестве залога, когда ей было шесть лет.

– Ее похитили? Неужели никто ее не искал?

– Разумеется, ее искали, но в этой стране каждый день пропадает более двух тысяч детей. Твою мать похитили в те времена, когда еще не существовало ни Интернета, ни специализированных организаций для поисков пропавших детей. И, определенно, в то время не существовало никаких «AMBER Alert»[43]. Информация передавалась из уст в уста, и, как только о ней перестали говорить, она фактически перестала существовать.

– А как же ее родители?

– Их убили, поскольку они так и не смогли расплатиться, – сказал Винсент. – Мауру несколько раз перепродавали, и в итоге она оказалась у Эрики Моретти.

– Кто освободил маму? Кто поручился за нее?

– Я думал, будет понятно, что это сделал я. Твой дедушка сказал, что я должен был быть ответственным человеком и заслужить это право, если я хочу чего-то в своей жизни добиться. Поэтому я прошел посвящение, и по сей день за это расплачиваюсь, – сказал Винсент, делая паузу. – Я удовлетворил твое любопытство? А то я устал и у меня больше нет сил продолжать этот разговор.

Кармин кивнул, хотя Винсент видел по его лицу, что ему хотелось задать еще множество вопросом.

– Я поговорю с твоим братом, но станешь ли ты рассказывать об этом девушке или нет, зависит от тебя.

– Вряд ли, – ответил Кармин. – Ей достаточно и собственных мыслей.

– Скорее всего, – согласился Винсент, смотря на экран своего ноутбука и замечая, что она по-прежнему не сдвинулась с места. – Жизнь ее матери закончилась ровно в тот момент, когда началась ее собственная. Кстати… – открыв правый нижний ящик своего стола, он достал несколько бумаг и протянул их Кармину. – Это документы девушки. Потребуется некоторое время на то, чтобы разрешить вопрос с имуществом, но ее право на наследство оспариваться не будет.

– Все перейдет ей?

– Формально, все наследует Коррадо, но он перепишет все на нее, как только вопрос с наследством будет улажен. Она получит землю, дом и все денежные средства, которые у них остались. Согласно нашим правилам, она получает и всех рабов, но мы подумали, что это будет равносильно пощечине.

Кармин прищурился, услышав слова отца.

– Ты прав, такой же пощечиной было бы для мамы и то, что ты сделал с Хейвен!

Слова сына задели Винсента, однако он сумел сдержаться.

– Я знаю, что совершал ошибки, но я не могу их исправить, как бы сильно мне этого ни хотелось.

– Как я уже говорил, эти слова должны быть адресованы не мне, – сказал Кармин. – Извиняться ты должен перед Хейвен.

– Возможно, я извинюсь… после того, как ты расскажешь ей правду. Мои извинения будут малозначительны, если она не поймет, за что я извиняюсь.

– Одни оправдания, – ответил Кармин. – Как бы там ни было, завтра у Хейвен, судя по всему, День рождения, и я, наверное, куда-нибудь ее свожу. Я подумывал о том, чтобы отвезти ее вечером в город, если ты не против.

Винсент пожал плечами.

– Меня это не касается. Она вольна делать все, что пожелает.

– Это лучшее из того, что ей могли подарить, – сказал Кармин. – Я точно не смогу превзойти этот подарок.

– Это не подарок, Кармин. Я просто возвращаю ей то, на что она имела право всю свою жизнь.

 

* * * *

 

Окно было покрыто каплями дождя, обрушившегося с небес. На небе не было ни луны, ни звезд – не было ничего, кроме черноты. Она казалась зловещей, но вполне подходящей ощущениям Хейвен.

Она чувствовала внутри себя только лишь пустоту.

Она дышала, ее сердце продолжало качать кровь, но, несмотря на это, какая-то ее часть прекратила свое существование. Это была медленная, мучительная смерть, болезненная агония – осознание того, что она послужила причиной случившегося, убивало ее.

Хейвен пришлось прищуриться для того, чтобы различить время, которое показывали настенные часы. Было уже за полночь, а это означало, что новый день уже наступил.

Продолжив наблюдать за дождем, она заметила мелькнувшую тень, предупредившую ее о том, что в библиотеке был кто-то еще. В несколько шагах от нее стоял Кармин, наблюдая за ней.

– Думаю, нам пора спать.

Взяв с колен книгу, Хейвен положила ее на столик и поспешила в постель, лишая Кармина возможности сказать что-нибудь еще. Пройдя следом за ней, Кармин закрыл дверь, и, забравшись в постель, притянул Хейвен к себе.

– Buon compleanno, mia bella ragazza, – сказал он. – С Днем рождения.