Первый поцелуй

 

Элиза была невысокой женщиной, с густыми черными волосами, заплетенными в длинную косу, тронутыми сединой на висках. Она была одета в простые черные брюки, черную рубашку с засученными до локтей рукавами, и черные босоножки. Ее карие глаза пристально меня осмотрели.

– Я — Элиза, — сказала она слегка повышенным голосом.— Если вы готовы, я провожу вас в столовую.

— Звучит хорошо, — я протянула ей руку. — Я — Кайри.

— Мне очень приятно встретиться с вами, мисс. — Она кивнула мне, при этом, слегка склонив верхнюю часть тела, чисто формальный жест. — Сюда, пожалуйста. Хотели бы вы, что бы я провела экскурсию?

Я кивнула.

— Конечно.

Она вывела меня из моей комнаты в коридор. Отполированные полы там были из темного дерева. Я последовала за Элизой до конца коридора, и поняла, что это была та комната, в которой я была с ним. Меня очень тяготило, что я не могла использовать его имени, даже в собственных мыслях.

Это была небольшая гостиная с двумя глубокими кожаными креслами и небольшим столом. Возле стены был расположен столик, на котором стоял серебряный поднос, графин с темно-янтарной жидкостью и три хрустальных бокала.

— Я сожалею, что разбила, — сказала я.

Элиза пожала плечами.

—Не волнуйтесь. Это было просто стекло.

— Только стекло? Похоже на хрусталь.

Она кивнула.

— Да.

— Это же не было семейной реликвией?

Элиза покачала головой.

— Нет, ничего подобного. Пожалуйста, не беспокойтесь. Такие вещи ничего не значат для него. Имущество можно заменить, и он не дорожит вещами, — она жестом указала на гостиную, в сторону, отрезав путь назад, откуда мы пришли. — Давайте посмотрим остальную часть дома. Следуйте за мной, пожалуйста.

Из того, что я поняла, Элиза была тихой, практичной женщиной. Она не останавливалась возле картин на стенах, ваз на постаментах, или доспехов, которые стояли по обе стороны от входной двери. Она просто провела меня по комнатам, изредка указывая интересные элементы. Например, около доспехов двенадцатого века, что стояли по стойке «смирно» рядом с царственными часами. Или возле самой первой книги в библиотеке.

Бог мой, библиотека. Она была, как в волшебном сне. Потолки высотой пятьдесят футов, и полки забитые книгами, там имелось три уровня и возле каждого стояли плюшевые стулья, лампы для чтения и маленькие круглые столы. Была даже экстравагантная «Красавица и чудовище».

Когда Элиза увидела мою реакцию на библиотеку, то сразу сказала.

— Он очень любит книги.

Я коротко засмеялась.

—Это место поразительное.

— Да, это так, — согласилась она. — Этот дом был специально спроектирован и построен для моего хозяина. То, что обычно называют «пентхаус», то есть самый верхний этаж здания, действительно включает в себя нечто большее, чем три или четыре верхние этажа, которые, очевидно, очень дорого стоят.

Далее она показала мне, более–менее домашнюю кухню, сказав, что я могу использовать ее для моих повседневных потребностей. Там тоже было окно от пола до потолка.

В конце короткого коридора была еще одна дверь, недалеко от второй кухни.

— Что там? — спросила я.

— Его апартаменты. Дверь всегда заперта, и это единственная часть дома, куда вам запрещено входить, — сказала она, жестом пригласив меня следовать за ней дальше.

Элиза повела меня во внутренний лифт, и мы попали в зону с бассейном. Потолок был стеклянный, открывая ночное, звездное небо. Через дверь были сауна, полностью оборудованная ванная комната, массажный кабинет, тренажерный зал, и стойки с оружием всех видов.

Наконец, мы спустились вниз на основной этаж и остановились за пределами французских дверей, недалеко от кухни.

— Он ждет вас, за этой дверью. Вы готовы?

Элиза держала в руках повязку для глаз. Я кивнула, и она зашла мне за спину и завязала мне глаза. Снова, мир погрузился во тьму, и я должна была полагаться на свои остальные четыре чувства.

— Я чувствую, что должна сказать вам... я работала с ним в течение двадцати лет, мисс. Он хороший человек. Он имеет свой собственный странный вкус, и он требует совершенства во всем, но... он хороший человек. Я знаю что вы, должно быть, боитесь, но, пожалуйста, не нужно. Если есть что-то, что я могу сделать для вас, то вам достаточно только попросить. Я - шеф-повар, так что если вы хотите какие-либо конкретные продукты, или вы хотели бы получить особенное блюдо, просто попросите меня. Надо просто позвонить мне через домофон, и я отвечу. — Она похлопала меня по плечу, а затем я услышала, как отворилась дверь и она взяла меня за руку. — Сюда, пожалуйста.

Она повела меня, и я сделала около пятидесяти шагов.

— Мисс Кайри прибыла, сэр.

— Спасибо, Элиза, — его голос звучал слева, приближаясь мягкими шагами. — Мы начнем, когда ты будешь готова.

— Хорошо, сэр, — она отступила в сторону, и дверь закрылась.

Я чувствовала его руки, которые подталкивали меня вперед еще на несколько шагов, и тогда он выдвинул стул, и положил свои нежные руки на мои плечи. Когда я села, его руки оставались на моих плечах, массируя пальцами мои лопатки. Я была напряжена, но поняла, что его прикосновения дарят мне успокоение. Это было замечательно. Я чуть не застонала вслух, но сумела сдержаться.

— Ты напряжена, Кайри.

— Я бы сказала, что у меня есть причины, чтобы быть немного напряженной, не так ли?

— Ммммм. — Его ладони скользнули вниз по моей руке, а пальцы прошлись по моему позвоночнику, посылая импульсы. Я чувствовала себя хорошо.

— Ты не голодна, Кайри?

Мой желудок заурчал, отвечая за меня. Он засмеялся, и я услышала, как он сел возле меня.

— Как я смогу есть с завязанными глазами?

— Увидишь, – сказал он загадочно.

Несколько секунд спустя я услышала, как дверь открылась, и что-то поставили перед нами. Я почувствовала запах супа, мясного бульона, возможно, и свежеиспеченного хлеба. Элиза ушла, а я нашла ложку и пыталась попасть в тарелку. Я подняла ложку, но жидкость пролилась мне на руку, которая резко дернулась.

— И чего ты такая нетерпеливая? Дай мне руку.

Его голос звучал, весьма неодобрительно.

Я колебалась, а затем протянула дрожащую руку. Моя ладонь попала в его. Я услышала звон посуды по стеклу, а потом что-то еще холодное, скользнуло по обожженной коже моей руки, между большим и указательным пальцами. Я зашипела от удивления, а затем застонала от того, как лед, успокаивал ожог. Через несколько секунд, он поставил кубик на поднос или тарелку, и вытер салфеткой мою кожу.

Затем, он поднял мою руку и поцеловал. Я почувствовала, как вспыхнул румянец на моих щеках.

— Что-что ты делаешь? — Спросила я, и мой голос скрипел.

— Это... — ответил он между поцелуями. — Значит, теперь ты чувствуешь себя лучше?

— Да, — я вздохнула.

Прикосновение его губ было нежным, чувственным. Лед успокоил ожог, оставив слабое покалывание, а затем его губы прошлись по моей коже, теплые и влажные, и я не могла остановить дрожь, не могла остановить вырвавшийся стон. Его губы прошлись по пальцам на моей руке, совсем не успокаивающе. О-О, Боже. Он поцеловал мою руку? Никто не целовал мне место, которое болело, когда я была маленьким ребенком. Моя мать никогда не делала ничего подобного, даже в ее лучшие дни. И мой отец, хорошо, он был достаточно любящим, но часто отсутствовал, так как много работал.

Теперь поцелуи, переместились дальше моих пальцев. Я сглотнула комок в горле, но все никак не могла отдышаться. Еще один поцелуй, на моей руке. Он повернул ладонь, и его губы коснулись центра моей руки. Мои пальцы невольно коснулись его верхней губы, потом дотронулись до его носа. Его кожа была настолько теплой, мягкой, не грубой, совершенное противоречие мужественности. Губы скользнули на мое запястье. О, боже, О Господи, вот дерьмо. Прикосновение его губ было... подавляющим, нежным, сладким, настойчивым, и почти эротическим. Я задыхалась от неглубоких вдохов, когда его губы целовали мои предплечья, это, наконец, произошло. Я застонала. Я не могла остановиться, не могла поверить, что это произошло. Звук был, хриплым и чувственным. Я скорее ощутила, чем услышала, его стон в ответ, и он поцеловал внутреннюю сторону моего локтя, место, где никто никогда прежде не касался поцелуем. Я потянула его голову, там, где мне еще хотелось. Он почувствовал мою реакцию, и поцеловал меня и здесь. Я выдохнула, откинув голову, теряя последнее самообладание. Его пальцы прошлись по моему телу, а другая рука покоилась на моей спине.

Другой хриплый стон сорвался с моих губ, когда его губы коснулись моих предплечий. Горячие, мягкие, влажные губы, целовали меня так нежно, что я не могла предотвратить стон. Он не тронул моих губ, только руки, но у меня появилось чувство, что они больше никогда не будут моими. Я вся дрожала, едва дыша.

— Господи, ты так чутко реагируешь, моя малышка. Я знаю, ты это чувствуешь.— Его голос был низким, его горячее дыхание, касалось моего. — Это как молния, не так ли? Словно удар молнии, между нами. Каждый раз, когда мои губы касаются твоей идеальной кожи, ты краснеешь и дрожишь. Я едва прикоснулся к тебе, едва начал знакомится с твоим телом, постигая его тайны, но ты уже так прекрасно реагируешь. Ты... так прекрасна. Столь драгоценна, я просто не могу дождаться момента, когда ты будешь так дрожать подо мной.

Я не могла дышать, только слушала, как слова лились из его уст. Если бы я такое услышала раньше, я бы рассмеялась. Но сейчас это звучало так великолепно и естественно. О, Боже, его слова. Я не могла не реагировать на подобные заявления. Я почувствовала, что выгнулась дугой, подставляя шею ему. Никто никогда не говорил мне подобных слов. Я бы назвала их сексуальными, горячими, красивыми. Был один парень, который называл меня «чертовски сладкой», и я испытывала смешанные чувства. Я бы сказала, что у меня было привлекательное тело, и просто фантастические сиськи. Однажды мне сказали, что у меня красивые глаза.

Но... это было по-другому. Его голос, звучал иначе, хотя это был банальный комплимент. И... он заставлял меня дрожать Что, черт побери, это значит?

Я понимала и не могла отрицать, что я таяла от прикосновений этого мужчины. Просто поцелуи вдоль моей руки, и я уже стонала. Если он мог вызвать такую реакцию, просто целуя мои руки, то что бы со мной было, если бы он начал целовать меня в другие места. Я вздрогнула, от таких мыслей.

Его губы пробежались по моим плечам и застыли у основания моей шеи, он улыбнулся в мою кожу.

— Да... ты это чувствуешь. Ты чувствуешь, что я мог бы сделать с тобой. Что я буду делать с тобой. — Он целует мою шею, один... два... три раза... а потом его губы оказались близко к моему подбородку — он собирается меня поцеловать? — его губы скользили вверх, вверх, и остановились в уголке моих губ.

— Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя? Не так ли? Ты хочешь, но боишься. Я чувствую страх в тебе. Скажи мне. Попроси меня поцеловать тебя.

Его губы зависли, едва касаясь моих губ. Я дрожала всем телом. Его слова бурлили у меня в горле. «Поцелуй меня. Пожалуйста, поцелуй меня». Я стиснула челюсти, сжала зубы вместе, чтобы остановить свои слова.

— Нет? Нет, хм? — Его дыхание коснулось моей щеки, и затем его губы спустились, и укусили мою нижнюю губу. Он поцеловал меня так тихо, так быстро, что я едва почувствовала. И тогда я поняла, что он остановился. — Хорошо. Хорошо, я могу подождать.

Я выдохнула, когда почувствовала, что он отошел, затем услышала звон посуды.

— Суп остынет. Открой рот. — Его тон снова стал официальным.

— Ты собираешься кормить меня? — Я ненавидела то, каким слабым мой голос был.

— Да, конечно. Сейчас. Открой рот. Это говяжий суп.

Я заколебалась, а затем, мой урчащий желудок заставил меня открыть рот. Он положил ложку в мой рот, и я ощутила вкус.

— Ммм. Ты не шутил. Это потрясающе.

— Элиза является единственной в своем роде. Никто не готовит, так, как она.

Я услышала, как он сам попробовал, а затем снова поднес ложку к моему рту.

— Хочешь хлеба?

Я кивнула, затем проглотила и ощутила, как что-то царапало мои губы. Пахло свежеиспеченным хлебом, я открыла рот, и откусила маленький кусочек багета. Он обмакнул его в суп, размягчая его, и я съела немного, наслаждаясь ароматом.

Таким образом, он кормил меня, и при этом ел сам. Это должно было быть неловко, но почему-то не было. Когда мы поели его пальцы прошлись по моим губам, моей челюсти, но я не вздрогнула от его прикосновений.

Но это было так нереально, так нелепо, романтично и странно, что я не могла понять мою собственную реакцию, не могла не быть в смятении, разве что совсем чуть-чуть.

Я услышала, как дверь открылась, и звук колес прошелся по полу.

— Вам понравился суп, мисс Кайри? — Спросила Элиза, убирая тарелки и ставя еще что-то.

— Это было удивительно, Элиза, — ответила я, — Спасибо вам.

— Действительно, — сказал он. — Поистине чудесно, как всегда.

— Главное блюдо — лосось,— сказала Элиза, — только что пойманный и запеченный с травами. Рядом с ним вы найдете, сделанное мною пюре из чеснока с зеленой фасолью.

— Да, Элиза, это выглядит потрясающе, — сказал он, его голос был ровным, но звучал с удовлетворением. — А вино?

Я слышала, как открыли бутылку и полилась жидкость.

— Пино-Гри девяносто шестого года, — сказала Элиза. — Это винодельческий район во Франции.— Но мне это ни о чем не говорило.

— Отлично, — сказал он. Его следующие слова были адресованы мне. — У меня есть несколько винных заводов по всему миру, один из которых находится в Эльзас-Лотаргинии. Хотя, признаюсь, я оставил там ту семью продолжать делать вино, потому что они делали это поколениями.

Он взял мою руку в свою и вставил бокал в мою ладонь. Я загнула мои пальцы вокруг его ножки, поднесла к носу и понюхала.

— Я не так много знаю о вине, — призналась я. — Я знаю, что надо вдыхать запах таких вин, но я не знаю, как они должны пахнуть.

Он усмехнулся.

— Возможно, в другой раз, мы постараемся восполнить твои знания в этой области. Но не сегодня. Сейчас, просто наслаждайся.

Я поднесла бокал к губам и сделала маленький глоток.

Святой Боже.

Я сделала еще глоток. На этот раз я подержала вино во рту, ощущая его моими вкусовыми рецепторами.

Раньше я думала, что все это чушь собачья. По телевизору я видела, как богатые люди делали так. Действительно, я ощущала множество различных вкусов, чувствуя их подтекст и намеки, нюансы. Я не смогла бы их идентифицировать или описать, но я могла их чувствовать.

— Ух, ты, — заговорила я. — Удивительно, – слишком хрипло сказала я.

— Ты никогда не пила такого вина, верно?

Я пожала плечами.

— Думаю, что нет. Я имею в виду, я пила вино прежде, однозначно. Но у меня никогда не было бутылки, которая стоит дороже, чем, двадцать долларов.

— Ха-а,— голос его был откровенно насмешливым. — Это не вино.

— Ну, это то, что у меня было. Я могу определить разницу на вкус.

— Это хорошо. Если бы ты сказала что-то вроде «вино — это всего лишь вино», — мне пришлось бы пересмотреть свои взгляды. — Он засмеялся, превращая это в шутку, но я подумала об этом серьезно.

— Ты бы просто отправил меня домой? — Я почувствовала поверхность стола под моей рукой, и осторожно поставила свой бокал. — Может быть, мне следовало бы притвориться, что нет разницы.

— Это была шутка, Кайри.

— Правда?— Я повернула голову, как будто смотрела на него. По привычке.

Его теплые пальцы коснулись выбившейся пряди моих волос и убрали ее.

— Да. Это так. Мне нравится это. Я очень богат, так что мой дом наполнен всем самым лучшим. Но все это просто... вещи. Сами по себе они ничего не значат. Я люблю дорогие вина, потому что на вкус они лучше, чем дешевые. В любом случае, это всего лишь вино. — Его большой палец скользнул по моей верхней губе, и мне пришлось сдерживать себя, чтобы не вздрогнуть от его прикосновения, или чтобы не сжать его большой палец зубами. — Скажи мне правду, Кайри, ты бы действительно хотела пойти домой? Только и всего?

У меня не было ответа. Я попыталась незаметно увернуться от его прикосновения, расстроенная собственной реакцией на него.

— Ну? — Я слышала, как он затаил дыхание. — Ответь мне, черт побери! Если бы я сказал тебе, что ты можешь вернуться домой, прямо сейчас, не нарушая нашего соглашения, что бы ты сделала?

Я судорожно вздохнула, положив руки на стол.

— Я….

— Я не думаю, что ты бы так сделала. — Его голос был близко, так что его горячее дыхание касалось моего уха, и говорил он, чуть громче шепота. — Ты чувствуешь это. Если бы я поцеловал тебя прямо сейчас, я думаю, ты бы упала в обморок. Ты едва дышишь.

— Я дышу нормально, — солгала я. — А вы бы хотели? Отпустить меня домой прямо сейчас?

— Нет, я не думаю, что хотел бы.

— Почему бы и нет? — Эти слова я произнесла, затаив дыхание.

Его дыхание переместилось, согревая мое ухо, затем на моей щеке, и тогда, о Боже — я почувствовала его губы всего в нескольких сантиметрах от моего рта.

— Вот почему. — Наши лица были так близко, но я все равно его почти не слышала.

Мое сердце колотилось, заставляя пульсировать кровь в ушах. Моя кожа покрылась мурашками, руки тряслись. Нервы, предвкушение... страх? Разобрать, что я чувствовала невозможно. Я только знала, что боялась и хотела этого одновременно, почувствовать ощущения его губ на своих губах. Так близко. Да. Там, пожалуйста. Поцелуй, один поцелуй.

Казалось, он так долго стоял, и прошли часы, когда он затаил дыхание. Как это было возможно? Я не знаю, как его зовут. Я не знаю, как он выглядел. Я только знаю, его голос и как чувствовались его руки. Ему могло быть шестьдесят, он мог бы быть уродливым, или кем угодно. Но, так или иначе, в тот момент, расстояние между нашими губами было мизерным.

— Все что ты должна сказать это «да».— Я чувствовала, его слова больше, чем слышала. — Скажи «да».

Нет. Нет. Нет.

— Да.

Он положил ладони на мой затылок, его пальцы зарылись в мои волосы, уткнулся носом мне в ухо, и пробежал по моей челюсти, прижимая мое лицо к себе. Он потянул мою голову вверх, а сам опустил свою. Почему я позволяла ему этот поцелуй? Я не должна. Но... я позволила. Мне пришлось. И это был просто поцелуй.

Я такая лгунья.

Это был не просто поцелуй.

Эта была власть. Контроль. Признание его требования. Я уступила ему.

Ох... какая игра. С момента, когда его губы прикоснулись к моим, я знала, что он был мастером искусства обольщения через поцелуи. Медленно, горячо, влажно, настойчиво. Наши губы сомкнулись, его руки удерживали меня на месте, не давая мне вырваться, пока он не был готов отпустить. Он целовал меня так, как будто он что-то доказывал, хотя да, он это и делал. Он доказал мне, что этот поцелуй был только началом.

У меня было много поцелуев. Было неловко и небрежно, и так интенсивно как у подростков. Были и более опытные поцелуи, страстные и преднамеренные. Были и поцелуи, которые забирали мое дыхание, поцелуи, которые заставляли меня плавиться.

Но никогда до этого момента, не было поцелуя, который заставил подавить мою волю, перестать сопротивляться, который пожирал мою способность думать, заставил меня забыть обо всем.

Я забыла как дышать; он дал мне свое дыхание, а затем забрал его обратно. Я не имела никакого контроля над моими руками. Я чувствовала их перемещение, как они поднялись, а затем ощутила грубую щетину и теплое лицо. Он не вырвался; он позволил мне прикоснуться к нему.

Это был не глубокий поцелуй, или долгий. Без языка, не вторгаясь и не требуя. Это был медленный, мягкий и любознательный поцелуй. Обещающий. Пригласительный.

Когда он отстранился, я осталась ждать, желая, продолжения. Поцелуй должен был продолжиться. Я не хочу, чтобы это останавливалось. Никто и никогда не целовал меня с такой ноткой ревности, мягкости, настойчивости, что захватывала. Я испустила вздох, шаткий, трепетный вздох.

— Вот почему.

— Ох.

— О, да.— Он снова погладил мою щеку, затем я услышала звон стекла. — Открой рот.

По его повелению мой рот открылся сам собой. Вилка коснулась моих губ и языка, и я ощутила металл, а затем лосося, идеально приправленного травами. Он откусил свой кусок, попросив снова открыть рот, вложив мне картофель с чесноком, а затем зеленую фасоль, маслянистую и хрустящую. Это была идеальная еда, полезная и сбалансированная, хотя, было очень непривычно, есть с завязанными глазами. Элиза принесла десерт, когда мы закончили основные блюда. Это было крем-брюле, густое и сладкое.

— Ты не шутил, — сказал я. — Элиза удивительный повар.

— Я выбрал ее из тысячи кандидатов. Я провел почти год, испытывая каждого претендента. Я отобрал лишь четырех, и Элиза, очевидно, является той, которую я выбрал. Она — просто чудо, правда.

— Тысячи кандидатов?

— Мммм, — он взял кусочек десерта.

— Моих личных экономок? Это были лишь те, кто сделал первоначальный шаг. Всего было около двух тысяч, более половины, из которых не соответствовали квалификации. Элиза почти все делает для меня. Она готовит, стирает, убирает, и многое другое. Она работает больше часов, чем большинство других, поэтому я плачу ей много. — Он дал мне еще ложку десерта и сказал: — Я требую совершенства, и, если я останусь довольным, я щедро вознаграждаю.

— Она убирает здесь все одна?

— О, нет. У меня есть служба, которая приходит два раза в неделю. Они убирают согласно договору, конечно. Но они не заходят в мои личные апартаменты. Никто. Элиза —единственный человек, который когда-либо был там.

— Ты настолько доверяешь ей?

— В целом да.— Его голос стал напряженным от волнения. – Она работает на меня в течение двадцати лет. Она была моей самой первой подчиненной, и она видела, как мой бизнес вырос из малого до того, каким является сейчас.

— Я в замешательстве. Ты сказал, что ты выбрал ее из тысячи претендентов. А сейчас ты говоришь, что она, своего рода, первый сотрудник. Как так?

Он вздохнул.

— Ты много запоминаешь. Тысяча человек — это очень много, но я забрал ее от моего отца. Я полагаю, можно сказать, что это была... своего рода проверка. Он дал мне свободу, выбрать одного из его сотрудников, только одного. Он хотел увидеть, кого бы я выбрал. — Пауза, он достал ложкой последнее крем-брюле. — Это сыграло с ним злую шутку, она работала у него дома не на должности экономки.

— Я уверена, что он не был счастлив такому повороту событий.

— Нет, он не был. Он пытался изменить соглашение, но я заставил его подписать письменный договор.— Он засмеялся. – Я выбрал лучшего сотрудника.

— Кто твой отец?

Его голос стал резким.

— Хорошая попытка, Кайри. Ты узнаешь обо мне, в свое время. — Я зевнула. – Уже поздно. Позволишь мне проводить тебя в твою комнату?

— Ну, у меня нет выбора. Я позволю тебе это сделать, так как ты единственный кто видит.

— С завязанными глазами ты становишься раздражительной.

— Это очевидно. Не люблю на кого-то полагаться.

Он взял меня за локоть, затем отодвинул стул.

— В том-то и дело, Кайри. Надежда на собственные силы. Зависимость — бессилие. У тебя никого не было, кроме себя, на кого можно было бы рассчитывать, столь долгое время. Так долго. И теперь, ты должна позволить мне позаботиться о тебе.

— Я думаю это — вопрос контроля.

Мы шли молча несколько мгновений, прежде чем он ответил.

— Да, это правда. Завязанные глаза имеют много плюсов.

— А когда я смогу ее снять?

— Когда я почувствую, что ты и я оба будем готовы.

— И когда это будет?

Он притянул меня к себе, повернул меня, и прижал спиной к стене. Я чувствовала его везде, он был выше меня. Его голос был настолько близко.

— Ты мне доверяешь?

— Нет.

— Нет?

— Не-не совсем.

— Почему нет?

Я сглотнула.

— Я не знаю, чего ты от меня хочешь. Я не знаю, что происходит. Со мной. С нами. Почему есть «мы». Часть меня чувствует, что это происходит по принуждению, но я не уверена. Шантаж. Но ты прав, я чувствую соединение. Химия. Этот поцелуй был... интенсивным. Но я до сих пор не знаю, чего я хочу. Чего хочешь ты. – Я колебалась. – Я посмотрела файлы.

— Ты не должна была, — сказал он.

— Я почти жалею об этом. — Я сглотнула. – Но спасибо тебе за защиту.

— Конечно. Я не мог сидеть, сложа руки и позволить ему причинить тебе вред.

— Это постепенно поможет мне доверять тебе. Но... не так-то это легко. Не для меня. Я не... я просто не могу решить, кому доверять. Это требует времени. Усилий.

— И поэтому ты должна остаться с завязанными глазами. — Один палец коснулся моего подбородка, опрокидывая мое лицо. — Поцелуй меня.— Это прозвучало как команда.

— Попроси меня.

— Нет.

— Значит, нет.

— Ты не поняла договоренности, кажется.

— Я плохо исполняю команды.

— Я не люблю повторять.— Его голос стал резким. – Но на этот раз я повторю. Да я так и сделаю. Ты хочешь знать, чего я хочу? Что все это значит? Это касается доверия. Послушания. Соответствия. Ты подчиняешься, я учусь доверять тебе. Если я доверяю тебе, я скажу тебе свое имя и дам тебе увидеть меня. Если я тебе не стану доверять, это займет гораздо больше времени, и будет намного сложнее.

— Ты сказал, что не заставишь меня сделать то, чего я не хочу. — Я услышала улыбку в его голосе. — И этот поцелуй, во время ужина? Разве это не принуждение силой?

— Нет. И я не заставлю тебя сделать что-то силой.

— Ты сказал мне поцеловать тебя. — Боже, как я ненавидела, как раздражительно это звучало.

— А разве ты не хочешь этого?

Я чувствовала его тепло. Я не могла не вспомнить поцелуй, и я знала, что он прав. Я хотела поцеловать его снова. Но я не хочу, чтобы у меня было желание поцеловать его снова, но именно это я и сделала. Я хотела почувствовать его руки на моей щеке, его губы на моих губах.

— Черт бы тебя побрал, — я вздохнула.

— Я читаю тебя, как книгу, Кайри. Ты покраснела. Запыхалась. Ты чувствуешь мое присутствие. Ты хочешь этого. Ты хочешь меня. Ты боишься своего желания, и ты еще больше боишься меня. Но ты не должна бояться. — Он положил обе ладони на мои щеки. И наклонил мое лицо. — А сейчас поцелуй меня.

Я повиновалась его приказу. Я поцеловала его. Я прижалась спиной к стене и поднялась на цыпочки, коснулась губами его губ. Наши губы встретились, и я вздохнула. Это был вдох необходимости, страстное желание, облегчение, и разочарование. Он поглотил мой вдох и заставил подчиниться ему мягко, но непреодолимо. Только наши губы соприкасались, но я чувствовала его всего. Я чувствовала, как если бы он, каким-то образом, блокировал весь мир, в том числе и мои собственные страхи.

Что само по себе привело меня в ужас.

Мои руки снова предали меня. Они поднялись и коснулись твердой широкой груди. Шелк, холодный и гладкий, встретил мое прикосновение. Галстук. Мои пальцы были растопыренными, и мои ладони прижимались к его груди. Я чувствовала крепкие мышцы под его одеждой. Мои руки плыли вверх и обнаружили широкие плечи — высоко, высоко. Этот мужчина был очень высокий. Я дошла до основания его шеи, и потянула руки, чтобы прикоснуться к его скулам, грубым и шероховатым. Я стала тянуть руки вверх, пытаясь узнать черты его лица, как если бы я была слепа, но одна из его рук схватила мои запястья, опуская их вниз, соединив наши пальцы. Мои пальцы дрожали в его ладони. Углубляя поцелуй, огонь моей страсти снова вспыхнул. Я поднялась выше на носочках, прижалась к нему, и теперь это была не просто встреча ртов, этот поцелуй, отдавал и забирал все.

Не просто поцелуй. Договоренность, да, но, я очень этого хочу. Я дрожала, когда его губы ласкали мои, его лицо переместилось в сторону, наши носы столкнулись, и дрожа, я сказала ему:

— Да, я боюсь этого. — Несмотря на это, он продолжал целовать, вызывая вожделение своей требовательностью. Все больше и больше, до тех пор, пока этот поцелуй не вытеснил все другие, в моей памяти.

Кончик его языка скользнул по контуру моих губ, но прежде чем я успела открыть рот, он отошел прочь, отпуская мои руки. Приятно осознавать, что, по крайней мере, не на одну меня это так подействовало.

А для меня? Я продолжала дрожать, стоя у стены, моя спина изогнулась, плечи прижаты к стене, голова еще наклонена вверх, как будто поцелуй продолжался.

Я слышала, как он повернул ручку двери. Его руки вцепились мне в плечи, и он повел меня к двери. Я чувствовала, его своей спиной, и руки скользящие вниз по моим рукам, скрещенным на животе. По тому, как опускалась и поднималась его грудь, я понимала, как он высок. Он был очень высоким. Я едва достигала его груди.

— Закрой глаза, — прошептал он.

— У меня завязаны глаза, — напомнила я ему, даже, когда я закрыла глаза, скрытые повязкой.

— Закрой.

— Они закрыты, — перебила я его. Он сделал звук неодобрения на мою дерзость, но ничего не сказал.

Его пальцы поймали концы повязки, разорвав их на части.

— Не забудь, это испытание, — сказал он, когда повязка упала.

Я держала глаза закрытыми, лицо вперед, внимательно слушая каждый звук. Я слышала, как он сделал один шаг назад. Два. Три. Я так хотела открыть глаза и посмотреть, но я этого не сделала. Почему?

Потому что я наслаждалась этой игрой.

— Спокойной ночи, Кайри.

— Спокойной ночи... тебе.

Он усмехнулся, хотя звук был уже далеким.

Молчание.

Я открыла глаза и обнаружила себя в гостиной. Поддавшись внезапному порыву, я резко развернулась на носочках, чтобы взглянуть на дверь. Я сделала это как раз вовремя, чтобы взглянуть, как кто-то очень высокий, с коротко постриженными белокурыми волосами, в черных брюках и пиджаке свернул за угол и исчез.

Я закрыла дверь и уперлась в нее пылающим лбом.

Что я здесь делаю? Я поцеловала его. Два раза. Человека, которого не знала. Но я не могла отрицать, что он был намного лучше тех, что были в моей жизни.

И... я хотела большего.

 

Глава