Глава 9. Цикады распевали с высоты, призраки нот то поднимались, то опускались, словно соревновались со стрекотанием сверчков где-то на пастбищах

Цикады распевали с высоты, призраки нот то поднимались, то опускались, словно соревновались со стрекотанием сверчков где-то на пастбищах, граничащих с дорогой. Устойчивые потоки фар проносились то на север, то на юг, оставляя за собой прерывистый ветерок, сливаясь с легким ветерком, продувающимся сквозь траву. Мерцающие звезды сделали вечер идеальным.

Уэстон лежал рядом со мной, позволяя использовать мне его руку в качестве подушки. Как только мы вылезли из кабины его «Шевроле», где был кондиционер, расположившись на джинсовом одеяле поперек кровати грузовика, я заметила, что еще в начале лета жара не уходила с заходом солнца, как было обычно в это время года.

Даже в белой кружевной майке и трусах, липкий влажный воздух оседал на моей коже, и капли пота начали проявляться на лбу и во всех точках, где наша кожа соприкасалась друг с другом. Уэстон опустил руку в лед и, достав жестяную банку фанты, вручил ее мне, прежде чем мы улеглись. Мы по очереди пили из нее, когда смотрели пристально в небо, прислушиваясь к приглушенным тонам лета.

Выпускной не занял много времени, но сотни картин смешались в вежливые прощания, объятия и улыбки, и стал лишь прологом к семейному празднику и подаркам, а на вопросы о моем будущем и будущем Уэстона никакого ответа у меня не было.

Болезненность в моих щеках от сохранения благодарной и вежливой улыбки на некоторое количество часов — вымотала, потребовалось много энергии, чтобы пообщаться со всеми, чем быть одному, но ему потребовалось время, чтобы привыкнуть.

Мысль о том, что я могла сделать, в этот день в своей жизни не решилась на такой радикальный поворот, испытывая легкое напоминание и в терпении жжения в моих щеках и быть благодарной, что люди заботятся достаточно, чтобы спросить меня о будущем, которое было у меня сейчас.

По-прежнему сидя спокойно с Уэстоном в моем очень любимом месте было лучшей частью дня. Он бездумно играл с моими волосами, а его глаза сканировали миллионы звезд, освещающих небо. Они были более заметными вне городской черты, так сильно, что каждый раз, когда я отрывалась от нашего пятна на эстакаде, я всасывала резко воздух в себя при виде их сияния.

— Я люблю тебя, — сказал Уэстон.

Его голос звучал ровно. Это не похоже на начало более сложного или серьезного разговора. Он просто хотел сказать это вслух. Улыбка растянулась по моему лицу. За несколько месяцев до того, Уэстон был всего лишь желанием, вне досягаемости, но теперь я была в его объятиях.

Отчаянные слова, что он сказал своим родителям раньше, проигрывали в моей голове весь день. Между рукопожатиями и фотографиями, в реальности быть любимой — для Уэстона, с Сэмом и Джулианной — ответственность, которая пришла с ними, стала ясна. Любовь была в любом качестве необходимого понимания, уступка, примирения и компромисса. Любовь была намного больше работы, чем быть одним качеством, но она полностью стоила этого.

Я взглянула на Уэстона. Он нуждался во мне. Он был мальчиком, и я украдкой ждала следующего мгновения, когда наши глаза встретятся, будто я надеялась, что он знал, что делает его вишневый погруженный конус стройным, каким-то образом провозглашавший любовь.

Теперь, я была единственным человеком, которого он отчаянно пытался удержать, так он нуждался в его будущем. Действительно ли мы должны были любить друг друга так сильно, не имея значения, пока наша любовь продвигалась в непрерывное поступательное движение вперед в бесконечном времени.

— Я тоже тебя люблю, — сказала я.

Автомобиль съехал в сторону от нас вниз по дороге, не на шоссе, и привлек мое внимание, я подняла голову, чтобы посмотреть на пару фар, приближавшихся к эстакаде по восточной дороге.

— Что если это шериф? — спросила я.

Уэстон казался невозмутимым.

— Он скажет нам двигаться дальше. Ничего страшного.

Как корабль он подъехал ближе, я увидела, что это был пикап, и он замедлился до полной остановки, просто не доезжая до моста. Я держала себя за руки по краям, скрывая свои глаза от яркого света.

Все четыре двери кабины машины открылись, и несколько темных фигур вышли из нее. Уэстон сел и спрыгнул вниз на грязный цемент.

—Дерьмо, — прошипел он себе под нос.

— Пропускаешь самое интересное! — Брендан вышел на дорогу освещающейся фарами просто для того, чтобы не быть только силуэтом. В руках он держал банку с естественным светом, перенося свой вес с одной ноги на другую, пытаясь устоять на обеих ногах.

Брэдли, Эндрю, Майкл и Тайсон стояли напротив него, все держали пиво. Тайсон, казалось, немного нервничал. Глаза Эндрю потускнели, и ему явно было тяжело сфокусировать свой взгляд, как и Брендану, чтобы оставаться в вертикальном положении.

— Похоже, вы все сделали за ночь, — сказал Уэстон. Его тон был осторожным. Он пытался произнести так, чтобы ни на что не повлиять, но все равно в его голосе был какой-то оттенок нервозности.

— Хочешь пива? — спросил Брендан, подбрасывая банку Уэстону. Но он позволил ей упасть на землю возле его ног.

— Не сейчас.

— Какое твое дело, Гейтс? — Эндрю спросил. — Ты больше не выходишь с нами. Ты потерял чувство юмора с тех пор как ты с ней. — Он указал на меня, немного промахиваясь в цели.

— Собирайся, Эрин. Мы найдем другое место, где не так людно, — сказал Уэстон.

Я закрыла лед в сумке и начала складывать одеяло.

— Ты действительно думаешь, что ты слишком хороший, чтобы болтаться с нами, так ведь? — сказал Брендан. — Что за придурком ты стал, Гейтс.

Уэстон протянул руку и помог мне спуститься с крышки багажника. Затем, он толкнул ее, и она защелкнулась со щелчком.

— Мы уже уходим, парни. Спокойной ночи. — Он вытащил ключи из кармана.

Брэдли сделал шаг вперед.

— Ты практически плюнул на могилу Альдер, когда повис на эту шлюху, так как они умерли.

Уэстон стал защитно своим телом передо мной.

— Почему ты расстроился так сильно, Брэдли? Ты знаешь, что я чувствовал к Альдер, и что я не чувствовал к ней.

— Я знаю, — сказал Брэдли, его слова стали нечленораздельными, и глянцевые глаза замедлились.

— Ведь я был твоим лучшим другом. И я даже не знаю тебя, чувак.

— Так, что? Ты хочешь меня ударить? Ты привез этих ребят, чтобы они помогли тебе избить меня? Что это решит? — спросил Уэстон.

Тайсон покачал головой.

— Я не нарываюсь Уэстон, чувак. Это не мой бой.

Бредли ухмыльнулся.

— Киска.

— Пошел ты, — сказал Тайсон. — Уэс — мой друг. Я тебе помогать не собираюсь драться с ним, потому что вы…

— Заткнись! — заорал Брэдли.

Уэстон сощурил глаза на Бредли.

— Ты был влюблен в Альдер. Вот почему ты такой злой.

Брэдли бросил свою банку пива в Уэстона, и он закрыл меня своим телом. Она пролетела над его плечом и упала на землю, попав в грязь на мосту и разливаясь в маленький черный бассейн.

— Вы ни хрена не знаете, — сказал Брэдли, делая шаг. — Ты не достоин ее. Теперь, она мертва. И ты трахаешь эту шлюху. Шлюха! — крикнул он последнее слово, указывая на меня четырьмя пальцами.

— Пошли, — сказал Уэстон, нежно беря меня за руку. — Пошли, пока не стало еще хуже.

— Слишком поздно, — сказал Брэдли с хохотом. — Ты поступаешь не красиво со мной.

Уэстон щелкнул вокруг, но я схватила его за футболку. Он подался вперед, растягивая белую ткань.

— Ты хочешь пойти? — спросил Брэдли, протягивая руки. — Пойдем.

— Ты все еще довольно избитый с прошлого раза, когда я отделал тебя. Ты уверен в этом? — спросил Уэстон.

— Уэстон, пожалуйста. Давай просто уйдем, — сказала я. Мои руки дрожали. Даже если Тайсон не поможет, то все равно будет четверо против одного.

— Заткнись, кегельбан сисек. Я уже сыт тобой по горло, — сказал Брэдли, держась своими пальцами за лоб. — Ты двигаешься по комнате Альдер и играешь дома с ее родителями. Это охрененно мерзко, как они забыли о своей дочери и позволили тебе занять ее место, как будто она никогда и не существовала. Ты никогда не будешь Альдер. Независимо от того, насколько дорогое мыло ты используешь или сколько брендовых джинс Джулианна накупит, ты все равно будешь самой пассивной, социально отсталым отпрыском блядуньи, прикинувшись одной из нас.

Уэстон сжал руки в кулаки по швам.

— Пожалуйста, Уэстон, — умоляла я. — Пожалуйста, отвезите меня домой.

Уэстон покачал головой, когда сделал шаг, несмотря на то, что я тянула обратно за его рубашку.

— Я не знаю, как, но я собираюсь доказать, что это было ошибкой, — сказал Брэдли. — Родителям Альдер должно быть стыдно, и желоб шлака вернется туда, где ее истинное место.

Уэстон невесело засмеялся.

— Ошибку? Это то, что ты надеешься услышать? Посмотрите на нее, Бреди. Она похожа на Джулианну!

— Да, это долбанная ошибка! — сказал Брэдли, плюнув на его слова. Он вытер губы тыльной стороной ладони. Уэстон аккуратно убрал мои руки от своей рубашки. — Если ты хочешь узнать об ошибках, Брэдли, ты должен спросить у своих родителей.

Прежде чем Брэдли смог распознать оскорбление, Уэстон сделал выпад, и они были на земле. Брэндан и Эндрю вскочили тоже.

— Нет! Ребята! — завопил Тайсон, протягивая руки к майкам, запрещая им присоединиться. — Прекрати! — сказал он, пытаясь вытащить Эндрю с верхней части кучи. Брэндан отпрянул, поднял ботинок и ногами начал пинать по Уэстону от Брэдли. Уэстон корчился на земле лишь мгновение, а затем попытался подняться на колени.

Бредли отстранился на локтях и его кулак пустился в полет, попадая Уэстону в челюсть. Уэстон поймал удар, упав ладонями плашмя на цемент.

— Остановитесь! — Я закричала.

Брэдли повернулся ко мне, глядя исподлобья. Глядя мне прямо в глаза, он пнул Уэстона по голове, повалив его лицом вниз. Брэндан сделал то же самое, носком сапога в ребра Уэстона, а затем Эндрю. Каждый раз, когда Уэстон пытался подняться вверх, они пинали его снова.

— Хватит! — Тайсон закричал, вены на шее напряглись. Я протиснулась мимо них, накрывая собой тело Уэстона. Он был настолько крупнее меня, что я едва покрыла его. Я лежала с закрытыми глазами, собираясь с силами для очередного удара.

— Не смей! — Тайсон завопил снова.

Я посмотрела вверх, и он указывал на Брэдли, который был готов атаковать.

— Садись в машину! — потребовал Тайсон.

Пьяная глазурь исчезла в их глазах, а было волнение, смыкающее на своей жертве. Я крепко держалась за Уэстона, слушая его затаившееся дыхание, а потом охнула.

Он посмотрел на Брэдли.

— Это еще не конец, Бекс.

— Ты чертовски прав, не конец, — сказал он, следуя за остальными, когда они поднялись обратно в пикап.

— С тобой все в порядке? — спросил Тайсон, стоя над нами.

— Буду жить, — ответил Уэстон.

Тайсон кивнул, а затем присоединился к остальным как раз, перед тем как пикап развернулся вокруг, распыляя нас гравием. Уэстон пытался оградить меня, но он проехал медленно. Красное свечение от тормозных огней Брэдли стало постепенно стихать, Уэстон сел на колени и плюнул. Немного крови осталось на его губах, и он стер ее с его запястья.

Я поднесла подол своей майки и вытерла грязь и кровь с его лица.

— Это должно прекратиться, — сказала я, мой голос сорвался.

— О, это прекратится, — сказал Уэстон, низким и угрожающим голосом.

— Нет. Больше никаких сражений. — Я умоляла.

— Что делать, если ты в конечном итоге будешь с ним наедине в Стиллуотере? Ты думаешь, что я отпущу тебя туда, зная, что он жаждет крови?

— Мы должны говорить об этом сейчас?

— Потом, когда? Он всегда был мудаком. Это совершенно новый уровень. Я никогда не желал ему смерти, — сказал Уэстон, прежде чем сплюнуть снова. Я помогла ему подняться на ноги.

— Ты задыхаешься? — спросила я.

— Нет, — сказал он, разминая больные мышцы.

— Брэдли заехал тебе ногой в голову, — произнесла я, переживая.

— Я почувствовал это, — проворчал он.

— Мы должны поехать к Джулианне, и пусть она проверит, на всякий случай.

Уэстон начал протестовать, но я взяла его ключи. Он не успел остановить меня.

— У тебя нет выбора. Я за рулем.

— Тебе не следовало этого делать, — сказал он.

— Удерживать их от переломов твоих ребер? — спросила я, помогая ему с пассажирской дверью.

Он медленно поднялся, кряхтя, когда упал на сиденье.

— Я не могла просто стоять и смотреть.

— Не волнуйся. Я позабочусь об этом, — сказал Уэстон.

— Нет, ты не станешь, — сказала я, прежде чем громко хлопнуть дверью. Я обошла на другую сторону и проворчала про себя: «я это сделаю».