Глава 17. Я была настолько бескрайне окрылена, что мой живот сжался.

Я была настолько бескрайне окрылена, что мой живот сжался.

— Извини меня, — сказала я Маттиасу. — Мне срочно нужно поприветствовать кое-кого, кого знаю.

— Но...

— Я определенно схожу посмотреть на строительные работы в вашем новом доме, — крикнула я через плечо, по дороге к Себастиано.

Когда я увидела, кто стоит рядом с ним, я еще быстрее поспешила к нему. Белоснежная, прекрасная Мариэтта держала его под руку, как если бы они подходили друг к другу.

На ней было блестящее, синее платье, в котором она выглядела как топ-модель.

Как только я дошла до них, я была странно смущена. Я не могла вымолвить ни слова. Вероятно от того, что я едва переводила дух из-за того, что так спешила. Или потому что оба так прекрасно выглядели. Особенно Себастиано. На нем был одет бутылочно-зеленого цвета камзол без вышивки, но пошив так подчеркивал фигуру, что я спрашивала себя, были ли у него всегда такие широкие плечи.

— Одинокая сирота, — сказала Мариэтта. Она выглядела изумленной увидеть меня здесь. — Ее отпустили из монастыря без сопровождения? Или она оттуда убежала? — Она осмотрела меня сверху донизу. — Не глубоковат ли вырез в этом платье для ребенка, как ты? Наверное, мне не стоило паковать в сундук его с другими вещами, как считаешь, Себастиано?

Снова обо мне говорили, как будто меня не было. Что еще хуже, она была на полголовы выше меня и буквально смотрела свысока. От того, что мое платье было с ее плеча, лучше не стало. Рядом с высокой куртизанкой я казалась золушкой.

Я откашлялась и попыталась придать себе невозмутимый вид.

— Она не одна пришла на праздник.

— Кто? — озадаченно спросила Мариэтта.

— Одинокая сирота. Она в сопровождении здесь.

Ее выражение лица немного примирило меня с невозможной ситуацией. Также с ухмылкой Себастиано.

Но его веселье тотчас испарилось. Он неодобрительно посмотрел на мой вырез.

— В платье слишком глубокий вырез.

Я противостояла натиску, чтобы положить руку на декольте, я дерзко подняла подбородок. Платье не было столь смелым, как у Мариэтты. Равные права для всех!

Глаза Себастиано сузились, он внимательнее посмотрел.

— Какого черта... — Два шага и он был уде рядом со мной. Мариэтта потеряла равновесие, потому что он так неожиданно отступил от нее.

Себастиано остановился вплотную ко мне, взял меня осторожно за подбородок и приподнял его. Его взгляд скользил по моей шее. Невероятная ярость была в его глазах, когда он опустил мой подбородок и затем схватил меня за руку. Не проронив ни слова, он потянул меня за собой через толпу.

— Так или иначе, я хотела с тобой поговорить, — сказала я вслед, спотыкаясь и стараясь никого не толкнуть.

У одной колонны я увидела Клариссу и Барта. Барт мне очень понравился, он был свежевыбрит и модно одет. И нельзя было не заметить, как он смотрел влюбленными глазами на Клариссу. Что с другой стороны казалось так же взаимным, по меньшей мере, она улыбалась, что редко с ней случалось. Для меня это был хороший знак. Почему бы у этих двоих что-нибудь и не вышло? Кларисса более чем заслужила такую перемену. Я гордилась собой, что убедила ее пойти со мной.

— Посмотри, там Бартоломео и Кларисса, — сказала я Себастиано. Проходя мимо, я им подмигнула, но они меня не увидели, потому что были заняты разговором. У меня не было возможности с ними поговорить, потому что Себастиано тянул меня за собой.

— Я и сама бы с тобой пошла, — сказала я. — Ты можешь меня спокойно отпустить.

Он не ответил. Улыбаясь сквозь сжатые губы, он потянул меня через портик, в конце которого он толкнул меня в нишу стены. Он взял меня за плечи и притянул к себе.

— Это дело рук Альвизе? — поинтересовался он.

Я кивнула.

— Когда?

— Примерно десять минут назад.

— Черт! — выругался он. Я бы даже сказала, что услышала тихий скрежет зубов. Не понятно почему, но мое настроение сразу же улучшилось.

— Я ударила его в колено, — проинформировала я его. — В то же самое, в которое ты ударил, когда он на тебя набросился с ножом. Конечно же, я должна была ударить его по лицу, но появились Тассельхофы и Альвизе смылся.

Часть с мечом я упустила, это не было актуально.

Счастливая я добавила:

— Себастиано, мне кажется, что я справилась! Я предотвратила дурное событие и теперь при следующем новолунии могу возвращаться домой. — Триумфально я продолжала: — Я спасла Тревисана! Альвизе и его брат хотели заманить его в водный зал, якобы, хотели показать ему подарок. Я за ними последовала и пришла как раз вовремя. Они точно хотели его убить!

Себастиано задумчиво посмотрел на меня.

— Ты очень смелая, ты это знаешь?

— Я ужасно боялась, — возразила я. — Конечно, они повторят это когда-нибудь снова. Его нужно предупредить. Когда он будет в курсе, он сможет прижать Малипьеров к стенке.

Себастиано покачал головой.

— Это запрещенное знание, потому что оно из будущего. Нет ни единого шанса сказать ему об этом. Мы можем только попытаться его защитить. — Он сдвинул брови. — И тебя тоже. Теперь Альвизе знает, на чьей ты стороне.

— Я буду его избегать. Почему ты, собственно, не вернулся раньше?

— Иногда дела идут не так, как бы хотелось. — Его голос звучал устало, и я неожиданно заметила, как он был бледен. Мне сразу же показалось, что он не стоял крепко на ногах. Он не был выпившим, я бы уловила запах. Понятно, что он был изнуренный, но только это не могло объяснить такую слабость.

— Что с тобой? — испуганно спросила я.

— Ничего. Я лишь устал как собака.

Изрядно выпивший гость проходил, шатаясь, и наскочил на Себастияно. Он вздрогнул и сдержанно воскликнул.

Пьяный, не извинившись, пошел, спотыкаясь, дальше

Себастиано, теперь еще бледнее, прижал руку к правому боку. Когда он отнял палец, я увидела темные пятна на камзоле.

— Ты ранен! — объятая ужасом сказала я.

— Дурацкая повязка слезла.

— Тебе нужно срочно к врачу!

— Никаких врачей. Здесь раны лучше всего залечиваются, если никого не подпускать к ним.

— Я имею в виду, настоящего врача!

— К сожалению, должен отказаться.

— Значит ли это, что ты не можешь вернуться обратно?

— Прямо сейчас нет.

— Что ты имеешь в виду?

— Я объясню попозже. Давай уйдем отсюда.

На лестнице было понятно, насколько ему было плохо. Каждый шаг причинял ему боль, он не мог сдерживать стоны, хотя пытался. Я была обеспокоена его серьезным ранением. Не потому, что это могло помешать мне вернуться обратно в будущее, я просто боялась за него.

— Куда мы направляемся? — спросила я.

— Я должен отдохнуть, и ты должна спрятаться. Обратно в монастырь тебе нельзя. Бартоломео мне рассказал, что эта Доротея как назло обзавелась любовником в лице Альвизе. Вблизи ее тебе небезопасно. Хосе подыскал комнату, там мы должны быть в безопасности какое-то время.

— Ты был в отъезде с Хосе? Он не мог о тебе лучше позаботиться? Как ты вообще оказался раненым? Это был несчастный случай?

Себастиано застонал.

— Столько много вопросов. Можем об этом попозже поговорить?

Я лопалась от нетерпения, но он все равно не смог бы многого рассказать, потому что внизу дома была огромная толпа людей. Слуга подал Себастиано накидку, а мне - платок. На улице мы сели в гондолу, и Себастиано назвал лодочнику цель.

Тяжело держась, он опустился на скамейку, заметно стараясь не показывать боли. Мой страх увеличивался, так как я знала, как быстро можно было умереть от безобидного повреждения. Даже самая маленькая открытая рана могла быть смертельной. Не было ни прививок от столбняка, ни стерильных компрессов. Только в течение двух недель, которые я провела в магазине трав Матильды, туда приходили две девушки, у которых в семье как раз кто-то умер от заражения крови. Ничто и никто не мог им помочь.

Безмолвно я сидела рядом с Себастиано, в то время как гондольер сильными ударами весла вел лодку через канал. По обе стороны на берегу возвышались палаццо, чьи темные контуры возвышались на фоне ночного неба и были освещены факелами на набережной или свечами из окон. Это была картина сказочной красоты. Темная, сверкающая вода Гранд-канала, загадочные декорации вокруг нас, все это могло быть чудесной, романтичной кулисой для фильма о любви. Но о романтике сейчас не время думать о романтике, положение было слишком серьезным.

Тем не менее, я подумала о том, как я отреагировала на близость Себастиано. Он сидел так близко ко мне, что его плечи касались моих, и я могла чувствовать тепло его тела. Это было необыкновенное чувство, которое проходило и проходило сквозь меня. И чтобы заполучить больше, я еще сильнее надавила на него.

Я поняла, что я делаю только тогда, когда услышала его стоны.

Я поспешно отодвинулась.

— Прости!

— Ничего страшного.

На протяжении оставшейся езды я молчала, пребывая в смущении.

Дом, перед которым, наконец, пришвартовалась гондола, принадлежал, по словам Себастиано, вдове какого-то изготовителя веревок. Дом был крошечно маленький и находился на обходном канале в части города под названием Кастелло, прямо вблизи Арсенала*. Себастиано заплатил гондольеру и помог мне высадиться. (*Арсенал — историческая корабельная верфь в Венеции. Прим.перев.)

— Ты моя супруга, — сказал Себастиано, в то время как поворачивал имеющийся ключ в скрипящем замке.

— Кто я? — озадаченно спросила я.

— Моя супруга. В случае если спросит домовладелица. Но не беспокойся, ты не должна делить со мной ложе, я сплю на полу.

Внутри дома было темно, как в пещере.

— Подожди здесь, — сказал Себастиано. Он тихонько выругался, спотыкаясь в темноте. Затем я слышала как он с чем-то, шелестя, возился. Через какое-то время вспыхнуло маленькое пламя, и Себастиано был снова заметен, у него в руках была сальная свеча.

Он подмигнул мне.

— Здесь подниматься наверх.

Как и в доме Матильды, наверх поднимались по скрипящей узкой лестнице, которая, скорее всего, была похожа на стремянку, а не лестницу. Мы едва сделали пару шагов, как открылась дверь на нижнем этаже и появилась седая женщина.

— Это Вы, месье Себастиано?

— Да, это я, монна Фаустина, — ответил Себастиано.

— А кого Вы с собой привели? — Монна Фаустина пристально смотрела на меня, предвещая беду. Таким взглядом на меня часто смотрела Матильда. Это был "надеюсь-она не-много-жрет" взгляд.

— Я его супруга, но я ем вне дома, — ответила я.

Монна Фаустина, не говоря ни слова, зашла обратно в комнатку и захлопнула дверь.

Я последовала за Себастиано наверх, и мы очутились на чем-то вроде чердака. Он выглядел не особо уютным. Лестница выходила в центр комнаты и, если не обратить внимания, можно удариться головой о стропила. Кровать состояла из дряхлого деревянного каркаса и соломенного матраса, помимо этого там стояла парочка сундуков. Это была вся мебель.

— Здесь есть мыши? — опасливо заглянула я в пыльные углы комнаты.

— До сих пор никого не видел. Вообще-то, я был тут только один раз, чтобы разобрать вещи и переодеться, — Себастиано встал на колени перед одним из сундуков и открыл его. При свете сальной свечи можно было заметить, каким патологически бледным он был. — Здесь где-то должно быть что-то вроде бинта, — думал он вслух. — Чистая ткань, Мариэтта упаковала что-то, — качаясь, он перенес вес на пятки и почти уронил свечу.

Я подскочила к нему и забрала ее из его рук.

— Позволь мне это сделать. А ты иди в кровать, — не обращая внимания на его протесты, я помогла ему встать и настояла на том, чтобы он сразу лег. Со стоном он опустился на соломенный матрас, а затем попытался нерасторопно расстегнуть камзол. Я поставила свечу рядом с кроватью и убрала его руки.

— Не двигайся, — сказала я. — Я позабочусь об этом.

Я открыла заклепки на камзоле и расстегнула рубашку. Несмотря на скудное освещение, все равно было видно большое количество крови. Часть уже высохла, другая была еще свежей и блестела, она пропитала временную полотняную полосу на его теле, которая слетела, когда его толкнул пьяный. Я помогла Себастиано сесть, чтобы я могла стянуть камзол и рубашку. При этом и без того ослабленная повязка спустилась ниже ребер с правой стороны. Я втянула воздух между зубами, когда увидела рану. Наверное, нужно было зашить ее, но это были слишком высокие требования для моих способностей. Хорошей повязки должно было хватить, большего я не могла ничего сделать. Нерасторопно я протянула руки, чтобы поправить полотняную повязку, однако затем остановилась.

— Здесь есть самогон?

— Хочешь выпить для храбрости?

Это было типично. Этот парень лежал передо мной полумертвый, и все, что ему пришло в голову, была шутка, которая даже не была особенно смешной. Но все же я не смогла подавить хихиканье.

— Я хочу обработать им руки. Ты же знаешь. Бациллы. Гангрена. Заражение крови.

— Тебе не надо этого делать, — сказал Себастиано тихо. Его веки были полуоткрыты, взгляд хмурым. — Просто возьми свежую полотняную повязку из сундука, остаток я сам доделаю.

— Даже не рассматривается, этим займусь я. Я правда хорошо разбираюсь в этом, — это была полная ложь. По правде сказать, на курсах для получения сертификата по оказанию первой помощи я выучила только, как перевязывать воображаемые раны. Настоящие повреждения я еще никогда не видела. Во всяком не такие, которые так кровоточили.

— К сожалению... нет водки, — пробормотал Себастиано. — У монны Фаустины есть какая-то. Но... она выделит ее только за наличные деньги. — Его голос звучал все слабее.

Объятая ужасом, я увидела, как закрылись его глаза.

— Держись! — Крикнула я. — Ты не можешь сейчас умереть!

— Я всего лишь... устал. — Его слова едва можно было понять. — Два дня... без сна...

Он был совершенно без сил, слава Богу! Я выдохнула. Но его нужно было заново перевязать. Я не хотела быть виноватой, если грязь попадет в рану и занесет инфекцию.

Я решительно вынула его кошелек из-за пояса и вытащила оттуда несколько монет.

С деньгами и факелом я спустилась вниз, где словила монну Фаустину подслушивающую под лестницей. Как только она меня увидела, то шмыгнула к плите и начала там возиться.

— Я вдруг только что ужасно проголодалась, — сказала она.

— И мне вдруг сильно захотелось пить. — Я протянула деньги. — У Вас есть водка? Только крепкая. Хорошо бы и немного меда.

Она сгребла монетки с моей ладони, не пересчитывая. Из глиняного горшочка она положила в чашку ложку меда, затем, ворча, извлекла кувшин, из которого пахло крепким напитком.

— Только все не пить, — крикнула она вдогонку, когда я уже спешила наверх.

Себастиано погрузился в глубокий сон. Я продезинфицировала водкой руки и очистила кожу вокруг раны кусочком льняного полотна, который я обильно сбрызнула алкоголем. Себастиано чуть застонал, но не проснулся. К моему облегчению рана больше не кровоточила. Я наклонилась, держа свечу, чтобы ближе ее рассмотреть. Края раны были ровными и прямыми, как будто его кто-то поймал с ножом. Альвизе? Был ли он здесь снова замешан? Парень, казалось, был повсюду!

При обработке раны мне помог не только курс оказания первой помощи, но и то, что я узнала от Клариссы. К примеру, что мед содействовал заживлению ран.

Я намазала немного на полотняный лоскут, хорошо промокнула водкой и приложила компресс к ране. Затем я приступила к перевязке. Это было трудновато, так как для этого мне снова пришлось усадить Себастиано. После добрых уговоров мне удалось усадить его в полусидящее состояние, несмотря на то, что он требовал, чтобы я, наконец, позволила ему поспать.

Так как мне приходилось несколько раз обмотать повязку вокруг его тела, мне приходилось приближаться к нему слишком близко. Я пыталась полностью сконцентрироваться на повреждении и повязке и не замечать того, какая гладкая и румяная у него кожи, а также какой мускулистой была верхняя половина его тела.

— Теперь я завяжу оба конца, — сказала я, только чтобы напомнить себе о том, что все было строго в медицинских целях.

— Ты такая смелая, — пробормотал он.

— Я? Бессмыслица. Я — самая настоящая трусиха. Ты должен был бы видеть, как Альвизе с мечом... — я остановилась, так как хотела же умолчать о мече.

Но Себастиано не совсем расслышал.

— Что? — прошептал он, уже почти заснув.

— Это было не так уж и дико, — соврала я. — Тассини прибыли вовремя.

Собственно я хотела сказать Тассельхоф, но из-за этого тупого запрета слово изменилось. Итак, монна Фаустина снова шпионила и подслушивала. Это также мешало мне в том, чтобы я могла задать все те вопросы Себастиано, которые волновали меня.

Но он все равно не мог много говорить. Он выдавил из себя несколько слов и едва ли понятных, из которых я поняла, что он убил бы Альвизе в следующий раз. Затем он снова уснул.

Я нерешительно рассматривала дощатый пол. Он выглядел очень жестким. И пыльным. Но что еще мне оставалось? В каком-то календаре я прочитала: согнутый локоть как подушка - в этом заключается счастье. Чье же это было изречение? Конфуция? В любом случае чье-то, кто ориентировался в нужде и должен был это знать.

С помощью платка Доротеи и накидки Себастиано я устроила себе временный лагерь на скрипучих брусьях. Я укрылась накидкой. Мягкая ткань все еще была пропитана запахом Себастиано, это трудноопределимая и тревожная смесь из мужества и приключений. Это помогло мне не думать, что моя шея все еще болела. Черт побери, этого Альвизе!

Время от времени я прислушивалась к ровному дыханию Себастиано.

"Завтра будет новый день", — подумала я.

Все равно прошло много времени, когда я, наконец, смогла уснуть.