Социальные, культурные, теоретические кризисы современности заставляют современного человека искать культурные ценностные ориентиры отношения к миру, выстраивать новые схемы культурного поведения. Информатизация и стремление к гуманитаризации — два вектора, которые определяют состояние современной культуры. Значение искусства как самосознания культуры в такой ситуации недооценить сложно, поэтому важным моментом становится исследование направления институционализации искусства в современной культуре как фактора, определяющего реальные и возможные зоны влияния искусства на современного человека. Если «институции» — это определенные нормы, обычаи, несущие аксиосхемы (свойственные конкретной культуре или её страте), различные дискурсы (определяющие феномены как искусство), то «институты» — законы организации, закрепляющие данные схемы в рамках официальных или неофициальных форм. С точки зрения институционализма возможно рассматривать не только развитие «мира искусства» (термин А. Дэнто), но и актуализацию искусства в социокультурной практике в целом и влияние социокультурной динамики на само искусство. Философ Джордж Дики ввел институциональный анализ в методологию критики и актуализировал термин «мир искусства», как предназначенный для обозначения той же области реальности, которую обозначает и термин «пространство искусства». Б. Гройс рассматривает автономию художественных институций, говорит о стремлении любой институции к экспансии. Истоки институционального понимания культуры восходят к трудам видного американского социального антрополога, культуролога Б. Малиновского. Б. Малиновский отмечал, что каждый институт выстраивается вокруг той или иной фундаментальной потребности человека на основе совместной задачи и имеет свою доктрину и особую технику[1]. Подобный подход, ставящий в основу институтов человеческие потребности и интуиции, разрабатывался в ХХ веке в русле экономического знания.
Подобная позиция оказывается близка к системно-синергетическиму подходу, используемому сегодня в гуманитарных науках для изучения культуры В рамках исследования институционального аспекта развития искусства как феномена культуры встает и другой важный вопрос — о сочетании самоорганизации и управления в сверхсложных и суперсверхсложных системах, которой является и искусство. Власть, стратегии перераспределения властного капитала в ХХ веке приобрели особое значение, и, к сожалению, культура и искусство часто оказывалась и оказывается заложником тех или иных идеологических игр. Ведь даже в музее происходит актуализация нужного данной культуре социально-культурного опыта, отобранного и «музеефицированного».
Сегодня художник может выбирать: включаться в существующую институцию или создавать собственную. Здесь отсутствие целостности действует двойственно: предлагая свободу, ограничивает её немотой вследствие «смерти события», что перекладывает ответственность с «мира искусства» на каждого конкретного автора. Культурная индустрия и институция искусства перестают быть противоположностями: если первая заведует властным капиталом общества целиком, то вторая - исключительно внутренними проблемами самого искусства. Критика изнутри становится частью самой культуры, вплавленной в её ядро. «Истина этого общества — не что иное, как отрицание этого общества» (Г. Дебор).[2] В такой ситуации выход институционализации за рамки исключительно «мира искусства», о котором говорил Б. Гройс, становится единственной формой развития искусства, выхода из «стерильности арт-дискурса». Наличие в западном культурном дискурсе независимой экспертной оценки, открытых аукционов искусства и других инструментов арт-рынка делает обновление и развитие художественной практики осуществимым.
