Глава 4. ГДЕ-ТО ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ В КОМНАТЕ незаметно появляется Медик

Дэй

ГДЕ-ТО ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ В КОМНАТЕ незаметно появляется Медик. Она готовит меня. Рэйзор тащит стол из гостиной в одну из небольших спален, где стоят коробки со всякой всячиной по углам: едой, гвоздями, скрепками, флягами воды, которые становятся именными при выдаче на руки. Медик с Каэда кладут под стол толстый лист пластика. Они привязывают меня к столу ремнями. Медик тщательно готовит свои металлические инструменты. Моя нога лежит обнаженной. Она кровоточит. Джун стоит сбоку от меня, пока они занимаются всеми этими приготовлениями, наблюдая за Медиком, будто её пристальное наблюдение гарантирует, что эта женщина не совершит ошибок. Я прибываю в нетерпении. Каждый мгновение приближает меня к поиску Идена. Каждый раз, когда я вспоминаю слова Рейзора, они заставляют меня испытывать волнение. Не знаю, может, стоило присоединиться к Патриотам еще несколько лет назад.

Тесса успешно суетиться по комнате, в качестве ассистентки Медика, надевая перчатки на её руки, после того, как та тщательно их помыла, подавая ей инструменты, пристально наблюдая за процессом, когда от Тессы ничего не требуется. Ей удается избегать Джун. По выражению лица Тессы могу сказать, что она чертовски сильно нервничает, но, тем не менее, ни словом об этом не обмолвилась. Мы с ней вдвоем довольно мило поболтали во время ужина, когда она села на диван рядом со мной, но что-то изменилось между нами. Руку даю на отсечение. Если бы я не знал её лучше, то подумал бы, что она влюбилась в меня. Но это была такая странная мысль, что я быстро отмахнулся от неё. Тесса, почти сестра мне, маленькая сирота из сектора Нима.

За исключением того, что она больше не маленькая сирота. Теперь я различаю признаки взросления на её лице: меньше детской пухлости, высокие скулы, глаза больше не кажутся такими огромными, какими я их помню. Я гадаю, и как это раньше не замечал этих изменений. Потребовалось всего несколько недель разлуки, чтобы они стали очевидными. Должно быть, я слепой, как крот, а?

— Дыши, — говорит Джун рядом со мной. Она вдыхает полной грудью, будто показывая, как это нужно делать.

Я перестаю ломать голову на счет Тессы и понял, что не дышу.

— Не знаешь, сколько это продлиться? — спрашиваю я Джун.

Она успокаивающе гладит мне руку, уловив напряжение в моем голосе, и я чувствую укол вины. Если бы не я, она бы продолжала свой путь к Колониям.

— Несколько часов.

Джун умолкает, когда Рейзор отводит Медика в сторону. С рук на руки передаются деньги — они ударяют по рукам. Тесса помогает Медику надеть маску, затем показывает мне большие пальцы. Джун поворачивается ко мне.

— Почему ты не рассказала мне, что уже встречалась с Электором? — шепотом спрашиваю я. — Ты всегда говорила о нем, как о совершенно незнакомом человеке.

— Он и есть совершенно незнакомый человек, — отвечает Джун. Она пережидает секунду-другую, словно подбирает слова, дважды перепроверив. — И потом, я не видела смысла говорить тебе о нем. Я его не знаю и не испытываю к нему никаких особых чувств.

Я вспоминаю наш поцелуй в ванной. Потом я представляю потрет нового Электора и Джун в более старшем возрасте, стоящую рядом с ним, в качестве будущего Принцепса Сената. Об руку с самым богатым человеком в Республике. Ну, я кто, отброс на какой-то грязной улице с двумя банкнотами в кармане, соображая, что еще я могу предложить девушке, кроме того, как позависать с ней несколько недель? Кроме того, разве я уже забыл, что когда-то Джун принадлежала привилегированной семье — что она тусовалась с такими людьми как молодой Электор на потрясающих вечеринках и банкетах, в то время как я все еще добывал себе пропитание на помойках Озерного сектора? И это впервые, когда я представил её с мужчинами из высшего класс? Неожиданно, я почувствовал себя так подурацки из-за того, что сказал ей о своей любви, как будто я мог заставить её полюбить себя в ответ, как какую-нибудь девчонку с улиц. Да и как бы там ни было, она все равно не сказала этого в ответ.

Почему меня вообще это беспокоит? Это не должно причинять столько боли. Ведь не должно? Разве у меня нет более серьезных проблем, из-за которых стоит переживать?

Ко мне подходит Медик. Джун сжимает мою руку; я неохотно убираю свою руку. Она из другого мира, но делает все это ради меня. Иногда я принимаю это как должное, а потом удивляюсь, как у меня хватает духа сомневаться в ней, когда она, не задумываясь, подвергает себя опасности ради меня. Ей проще было бы оставить меня. Но она так не поступила. «Это мой выбор», — сказала она мне.

— Спасибо, — говорю я ей. Это все, что мне удается выдавить из себя.

Джун изучает меня, а потом едва касается поцелуем моих губ.

— Ты и пикнуть не успеешь, как все закончиться, а потом ты сможешь лазать по зданиям и бегать по стенам с такой скоростью, как никогда прежде. — Она задерживается на мгновение, затем выпрямляется и кивает Медику и Тессе. А потом уходит.

Я закрываю глаза и судорожно вздыхаю, когда приближается Медик. С этой точки обзора, я совсем не вижу Тессу. Чего уж там, какие бы ощущения операция не принесет, хуже, чем выстрел в ногу не будет. Правда?

Медик накрывает мне рот влажной тканью, и я отправляюсь в полет по длинному темному туннелю.

* * *

Искры. Воспоминания откуда-то издалека.

Я сижу вместе с Джоном за нашим маленьким столом. Нас обоих освещает зыбкий свет трех свечей. Мне девять. Ему четырнадцать. Стол более шаткий, чем когда-либо — одна из ножек сгнила, и каждый месяц, или около того, мы стараемся продлить её жизнь с помощью гвоздей, да картона. Джон держит перед собой открытую книгу. Его брови сведены. Он сосредоточен. Он читает очередное предложение, запинается на двух словах, а потом терпеливо переходит к следующему предложению.

— Ты очень уставший, — говорю я. — Наверное, тебе бы лучше отправиться в кровать. Мама сойдет с ума, если увидит, что ты еще не спишь.

— Мы закончим страницу, — бормочет Джон, слушая вполуха. — Если тебе не нужно ложиться спать.

Это заставляет меня сидеть прямее.

— Я не устал, — настаиваю я.

И мы опять горбимся над страницами, и Джон читает вслух следующее предложение.

— В Денвере, — говорит он медленно, — после...завершения северной Стены, Электор Примо...официально...официально...

— Считает, — говорю я, помогая ему.

— Считает...это преступлением... — Джон замолкает на несколько секунд, затем мотает головой и вздыхает.

— Против, — говорю я.

Джон хмурится, глядя на страницу.

— Уверен? Разве это правильное слово. Ну ладно. Против. Против государственной власти ввести… — Джон умолкает, отклоняясь на спинку стула, потирая себе глаза. — Ты прав, Дэни, — шепчет он. — Может мне лучше лечь спать.

— В чем дело?

— На страницах какие-то пятна. — Джон вздыхает и стучит пальцем по бумаге. — У меня от них голова кругом.

— Еще немного. Закончим после вот этой строчки. — Я указываю на строку, на которой он остановился, а затем читаю вслух слово, которое доставило ему немало неприятностей. — Столица, — говорю я. — Появление в столице без получения официального разрешения считается преступлением против государства.

Джон слегка улыбается, когда я читаю предложение без единой ошибки.

— Ты совершенно точно пройдешь Испытание, — говорит он. — Ты и Иден. Я провалился, но уверен, что вы блестяще сдадите экзамен. Вы оба очень умные.

Я отмахиваюсь от его похвалы.

— Меня не волнует средняя школа.

— А должна. По крайней мере, у тебя будет шанс попасть туда. А если будешь хорошо учиться, Республика может отправить тебя в колледж, а затем в армию. Есть о чем поволноваться, верно?

Неожиданно раздается стук в нашу дверь. Я поднимаюсь. Джон отодвигает меня себе за спину.

— Кто там? — спрашивает он.

Стук становится громче, и я закрываю уши, чтобы не слышать этого шума. Мама заходит в гостиную, держа на руках спящего Идена, и спрашивает нас, что происходит. Джон делает шаг к двери, готовый открыть ее, но до того, как он успевает это сделать, кто-то снаружи выбивает дверь и в комнату врывается вооруженный патруль. Впереди стоит девушка с длинными черными волосами, собранными в хвост, а глаза у нее блестят золотым блеском. Это Джун.

— Вы арестованы, — говорит она, — за убийство нашего славного Электора.

Она поднимает пистолет и стреляет в Джона. Затем в Маму. Я кричу изо всех сил, так громко, что начинают болеть голосовые связки. И все погружается в темноту.

Все тело пронзает резкая боль. Мне десять. Я снова в лаборатории Лос-анджелесской Центральной Больницы, запертый, как и многие другие, привязанный ремнями к больничной каталке, ослепленный светом флюоресцентных ламп. Надо мной склоняются врачи с масками на лицах. Прищурившись, я смотрю на них. Почему они держат меня в сознании? Свет такой яркий — все...происходит так медленно, как будто, я пробираюсь сквозь густой туман.

В руках у них скальпели. Они о чем-то переговариваются между собой. Затем я чувствую, как что-то холодное и металлическое касается моего колена, а потом, я с силой выгибаю спину, изо всех сил стараясь закричать. Но не издаю не единого звука. Я хочу сказать им, чтобы они прекратили резать мое колено, но вдруг, что-то с силой врезается мне в затылок и все мысли пропадают. Я снова проваливаюсь в темноту.

Открыв глаза, я понимаю, что нахожусь в каком-то подвале, где, на удивление, очень тепло. По какой-то безумной случайности, я все еще жив. От боли в колене, мне хочется закричать, но я знаю, что должен сохранять тишину. Я вижу темные силуэты вокруг себя, большинство неподвижно лежат на земле, в то время, как люди в халатах ходят вокруг, проверяя черные мешки на полу. Я спокойно жду, подглядывая за происходящим в маленькую щелку, до тех пор, пока они не выходят из комнаты. Затем я поднимаюсь и разрываю штанину, чтобы обмотать кусок ткани вокруг кровоточащего колена. Спотыкаясь в темноте, иду вдоль стены, пока не натыкаюсь на дверь, открываю ее и оказываюсь на заднем дворе. Я выхожу на свет, и вижу Джун, в этот раз она тоже здесь, уверенно протягивая руку, чтобы помочь мне.

— Пойдем, — шепчет она, кладя руку мне на талию. Я прижимаю ее ближе к себе. — Мы в этом вместе, верно? Ты и я?

Мы идем по дороге, оставляя лабораторию позади.

Но у всех людей на улице такие же кудрявые белые волосы, как у Идена, и у всех одна прядь ярко алого цвета. На каждой двери, мимо которой мы идем, красной краской нарисован крест с еще одной поперечной линией. Это значит, что все здесь заражены чумой. Мутировавшей чумой. Мы идем вниз по улице, кажется сейчас день, но воздух такой густой, кажется, будто идешь по колено в грязи. Глазами я ищу дом мамы. Впереди виднеются огни городов Колоний манящие к себе в обещании лучшей жизни. Я возьму туда с собой маму, Джона, Идена, и мы наконец-то будем свободны от власти Республики.

Наконец-то мы доходим до дома мамы, но когда я открываю дверь, то вижу, что гостиная пуста. Мамы нет. Джона нет. Я вдруг вспоминаю, что солдаты расстреляли его. Я смотрю в сторону, но Джун исчезла, и я остался один в дверном проеме. Только Иден еще жив...он лежит в постели. Когда я подхожу достаточно близко, чтобы он мог услышать меня, он открывает глаза и протягивает ко мне руки.

Но глаза у него не того ярко голубого цвета как обычно. Из глаз у него идет кровь и они стали черными.

* * *

Медленно, очень медленно я возвращаюсь из этой тьмы. Шея пульсирует боли, как и каждый раз, когда голова перестает болеть. Я знаю, что это был сон, но, несмотря на это, во мне притаилось чувство страха, как будто что-то ужасное притаилось за дверью. Кто-то подкладывает мне подушку под голов, вынимает трубки из рук и кладет на пол. Я не на чем не могу сфокусироваться. Я стараюсь хоть что-то рассмотреть, но все, что вижу это край кровати, ковер на полу и девушку, сидящую у изголовья кровати. По крайней мере, я думаю, что это девушка. На мгновение, мне кажется, что возможно это Иден, что, каким- то образом Патриотам удалось освободить его и привести сюда.

Человек, сидящий рядом немного передвигается. Теперь я вижу, что это Тесса.

— Эй, — бормочу я. Я с трудом произношу каждое слово. — Как оно? Где Джун?

Тесса хватает меня за руку, резко встает с кровати и так быстро отвечает, что немного запинается.

— Ты очнулся, — говорит она. — Ты...как ты себя чувствуешь?

— Очень медлительным. — Я пытаюсь коснуться ее лица. Я все еще не до конца верю, что это и правда она.

Тесса смотрит на дверь, ведущую в комнату, чтобы убедиться, что там никого нет. Она прикладывает палец к губам.

— Не беспокойся, — говорит она тихо. — Это скоро пройдет. Медик довольна. Скоро ты будешь чувствовать себя даже лучше, чем прежде и мы сможем отправиться на фронт, чтобы убить Электора.

Так непривычно слышать от Тессы это слово. Через мгновение я понимаю, что моя нога не болит — даже слегка. Я пытаюсь привстать, чтобы посмотреть на ногу, и Тесса подкладывает подушку мне под спину, чтобы я смог сесть. Я неуверенно осматриваю свою ногу.

Тесса садится рядом и разматывает бинты, закрывающие рану. Под ними оказывается новое механическое колено вместо старого и металлическая пластина, идущая до середины бедра. Я удивленно смотрю на это. Кажется, что металл и кожа слились вместе, осталось лишь легкое покраснение в этих местах. Перед глазами все опять начинает расплываться.

Тесса в ожидании нервно перебирает пальцами одеяло и покусывает верхнюю губу.

— Ну? Что ты чувствуешь?

— Ничего. Совсем не больно. Я провожу пальцем по холодному металлу, стараясь привыкнуть к новой части тела. — Она все это сделала? Когда я смогу ходить? Неужели все и правда так быстро заживает?

Тесса с гордостью приподнимает подбородок.

— Я помогала Медику. Ты не сможешь много двигаться только в ближайшие двенадцать часов. Пусть сначала лечебная мазь до конца впитается и тогда все будет в порядке. — Тесса улыбается и эта улыбка знакомым образом отражается в ее глазах. — Это стандартная операция для солдат на фронте. Потрясающе, да? Со временем ты привыкнешь и будет даже лучше чем раньше. Доктор, которой я помогала, очень популярна в больницах на фронте, но к счастью она также подпольно помогает повстанцам. Когда она была здесь, она показала мне, как правильно забинтовать Каэде руку, чтобы быстрее зажило.

Интересно, сколько Патриоты потратили на эту операцию. До этого я встречал солдат с металлическими частями на теле, начиная с небольших на руках, заканчивая, полностью замененной металлической ногой. Вряд ли это дешевая операция и по виду своей ноги, могу сказать, что доктор использовала военные заживляющие мази высшего качества. Я даже могу сказать, насколько быстрее благодаря новой ноге я смогу передвигаться, когда поправлюсь. Как скоро я смогу найти Идена.

— Да, — говорю я Тессе. — Это потрясающе. — Я немного поворачиваю голову, чтобы посмотреть на дверь, но от этого перед глазами снова все расплывается. Когда головокружение немного проходит, я слышу вдалеке чьи-то голоса. — Чем все занимаются?

Тесса снова оглядывается на дверь, затем поворачивается ко мне.

— Они обсуждают первый этап плана. Меня в нем нет, поэтому я сижу здесь. — Она помогает мне лечь обратно на кровать. Между нами возникает неловкая пауза. Я все еще не могу привыкнуть к тому, как сильно она изменилась. Тесса замечает, что я любуюсь ею, и неловко улыбается.

— Когда все это закончится, — начинаю я. — Я хочу, чтобы ты отправилась со мной в Колонии, хорошо? — Тесса прекращает улыбаться и нервно поправляет мое одеяло. — Если все пойдет по плану Патриотов и Республика действительно распадется, я не хочу, чтобы мы оставались в этом хаосе. Иден, Джун, ты и я. Понимаешь, сестренка?

Видно, что Тесса не разделяет моего энтузиазма. Она немного колеблется.

— Я не знаю, Дэй, — говорит она, снова оборачиваясь на дверь.

— Почему? Ты боишься Патриотов или еще чего-то?

— Нет...они очень добры ко мне.

— Тогда почему ты не хочешь пойти? — спрашиваю я спокойно. Я снова начинаю чувствовать слабость и мне трудно сохранять ясность мыслей. — Там в Озерном, мы всегда говорили, что убежим в Колонии вместе, когда выпадет шанс. Мой отец говорил, что Колонии — это место, где есть.....

— Свобода и возможности. Я знаю. — Тесса качает головой. — Просто.....

— Просто что?

Тесса кладет свою руку в мою. Я снова представляю ее ребенком, в тот момент, когда я нашел ее копающейся в мусоре в секторе Нима. Неужели это та самая девочка? Теперь ее руки не такие маленькие, хотя они все так же аккуратно лежат в моих. Она смотрит на меня. — Дэй..... я переживаю за тебя.

Я удивленно поднимаю бровь.

— Что ты имеешь в виду? По поводу операции?

Тесса недовольно качает головой.

— Нет. Я переживаю за тебя из-за Джун.

Я делаю глубокий вдох, боясь услышать, что она скажет дальше.

Ее голос меняется, так она раньше никогда со мной не разговаривала.

— Ну..... если Джун будет путешествовать с нами..... я имею в виду, я знаю, как ты к ней привязался, но еще пару недель назад она была солдатом Республики. Ты не замечаешь этого выражения лица? Такое чувство, что она скучает по Республике или хочет вернуться, или еще что-то? Что если она захочет сорвать наш план или подставит тебя, когда мы попытаемся уйти в Колонии? Патриоты уже принимают меры предосторожности...

— Стоп.

Я слегка удивлен тем, как громко и раздраженно это сказал. Прежде, я никогда не повышал на Тессу голоса, и тут же об этом жалею. В каждом слове, что произнесла Тесса, я слышал ревность. В том, как она произносит имя Джун, как будто она не может дождаться момента, когда же сможет отделаться от неё.

— Я понимаю, что прошло всего несколько недель с тех пор, все, что произошло. Разумеется, у неё будет возникать чувства сомнения. Ведь так? И, тем не менее, она больше не предана Республики, а мы в находимся в опасном месте, даже если и решим путешествовать без неё. Кроме того, у Джун есть навыки, которыми никто из нас не обладает. Черт возьми, она вывела меня из Баталла Холл! Она может помочь нам выжить!

Тесса сжимает губы.

— Что ж, и что ты думаешь по поводу того, что ей уготовили Патриоты? Что на счет её взаимоотношений с Электором?

— Да, какие там взаимоотношения? — Я поднимаю ослабшие руки, стараясь изобразить, что это ерунда. — Это часть игры. Она его даже не знает.

Тесса пожимает плечами.

— Ну, так узнает, — шепчет она. — Когда она подберется к нему достаточно близко, чтобы им манипулировать. — Она опять опускает глаза. — Я пойду с тобой, Дэй. Куда угодно. Но я просто хотела напомнить тебе о...ней. На всякий случай, если ты об этом думал.

— Все будет хорошо, — удается сказать мне. — Просто доверься мне.

Напряжение, наконец, отступает. Лицо Тессы смягчается, принимая знакомое очарование, и мое раздражение так же быстро исчезает, как появилось.

— Ты всегда за мной присматривала, — говорю я с улыбкой. — Спасибо, сестренка.

Тесса улыбается.

— Кто-то ведь должен, да? — Она рукой показывает в сторону моих засученных рукавов. — Кстати, рада, что форма оказалась тебе в пору. Когда она была сложенной, то казалась слишком большой, но, похоже, все в порядке. — Неожиданно она наклоняется вперед и целует меня в щеку и почти мгновенно отскакивает прочь. Её лицо становится ярко-розового цвета. Тесса и раньше целовала меня в щеку, когда была помладше, но это впервые, когда в этом её жесте я почувствовал нечто большее. Я стараюсь сообразить, как, меньше, чем за месяц, Тесса перестала быть девчонкой и превратилась в девушку. Я, испытывая чувство неловкости, кашляю. Эта странность новых отношений.

Потом Тесса встает и убирает руки. Вместо меня её глаза обращены к двери.

— Извини, ты должен отдыхать. Я позже тебя проведаю. Постарайся уснуть.

И вот тогда я понимаю, что должно быть именно Тесса оставила возле ванной униформу. И возможно она видела, как я целовал Джун. Я стараюсь, не взирая на туман в голове, придумать, что сказать ей, прежде чем она уйдет, но она уже выходит за дверь и растворяется в коридоре.