Мнения за и против

Основания, на каких мы вывели заключение, что налог на земельные ценности или ренту является наилучшим способом собирания общественных доходов, признавались, явно или неявно, всеми выдающимися экономистами, со времени определения природы и закона ренты.

Рикардо говорит так (гл. X): "налог на ренту падал бы целиком на землевладельцев и не мог бы перекладываться на потребителей", ибо он "составлял бы неизменной разницу между продуктом, получаемым с наименее производительной находящейся в обработке земли, и продуктом, получаемым с земли всякого другого качества"... "Налог на ренту не препятствовал бы разработке новых земель, ибо с таких земель не платилось бы ренты и они были бы свободны от налога".

Мэк-Келлок [примечание XXIV к "Богатству Народов"] заявляет, что "с практической точки зрения налоги на ренту принадлежат к числу самых несправедливых и неблагоразумных, какие только можно придумать", но он утверждает это единственно на основании своего допущения, будто в налогах практически невозможно отличить суммы, платимые за пользование землей от сумм, платимых в счет капитала, положенного в эту землю. Но если такое отношение было возможно, он допускает, что сумма, платимая землевладельцам за пользование естественными силами земли, могла бы быть целиком отобрана в казну посредством налога, причем землевладельцы не могли бы [-293-] взвалить хотя бы части бремени на кого-либо другого, и все цены продуктов оставались бы без изменения.

Джон Стюарт Милль, допуская все это, не только признает целесообразность и справедливость особого налога на ренту, но даже спрашивает, какое право имеют землевладельцы на то приращение богатства, которое достается им от общего прогресса общества без труда, риска и сбережений с их стороны; и безусловно осуждая всякое движение против права землевладельцев на теперешнюю ценность земли, он тем не менее предлагает отобрать в казну весь будущий прирост этой ценности как принадлежащий обществу в силу естественного права.

Г-жа Фосетт, в маленьком компендиуме сочинений своего мужа, озаглавленном "Политическая экономия для начинающих",- выражается таким образом: "Налог на землю, велик ли он или мал, подходит к ренте, уплачиваемой собственником земли государству. В больше части Индии земля считается собственностью правительства, и потому земельный налог является рентой, уплачиваемой прямо государству. Экономическое совершенство такой системы стоит вне сомнения".

В самом деле, что положение, что рента, и с точки зрения целесообразности, и с точки зрения справедливости, должна представлять особый предмет обложения, уже заключается в принятом учении о ренте, и может быть найдено в зародышном состоянии в трудах всех экономистов, которые признавали закон Рикардо. И если сами принципы науки не были доведены до необходимых следствий из них, как это сделал я, то очевидно, это зависело от нерасположения подергать опасности или задевать огромные интересы, связанные с частной собственностью на землю, и от тех ложных теорий, касающихся заработной платы и причин бедности, которые руководители экономической мыслью.

Тем не менее существовала школа экономистов, вполне понимавшим ту истину, ясную для естественного разумения людей, на которых не сказалось еще влияние привычки,- что доходы от общей собственности, земли должны поступать на общую пользу. Французские экономисты прошлого столетия, с Кенэ и Тюрго во главе, предлагали как раз то, что предложил я,- отменит все налоги, за исключением налога на земельную ценность. Так как я знаком с учениями Кенэ и его учеников лишь из вторых рук, при посредстве английских писателей, то я и не в состоянии сказать, в какой мере разного рода своеобразные мнения Кенэ, каковы например, будто земледелие есть единственное производительное занятие и т.п., обусловливаются ошибочными взглядами его и в какой мере они сводятся просто к особенностям его терминологии. Однако, зная предложение, которое является кульминационным пунктом в его теории,- я уверен, что он понимал основное отношение между землей и трудом с тех пор упущенное из виду, [-294-] и достиг практической истины, хотя бы и путем несовершенно выраженного рассуждения. Причины, в силу которых остается в руках землевладельца чистый продукт - produit net, объяснялись физиократами не лучше, чем объяснялось поднятие воды в насос помощью предположения, будто природа боится пустоты; но самый факт, в его практических отношениях к общественной экономии, был усмотрен ими; и то благодеяние, которое вытекало бы из совершенной свободы, предоставленной промышленности и торговле при замене налогом на ренту всех тех поборов, которые затрудняют и искажают приложение труда, они без сомнения видели так же ясно, как его вижу я. И если о чем приходится особенно пожалеть, по отношению к французской революции, так именно о том, что она подавила идеи этих экономистов в то самое время, как идеи эти стали получать распространение среди мыслящих классов и, по-видимому, готовы были оказать влияние на ход финансового законодательства.

Ничего не зная ни о Кенэ, ни о его учениях, я достиг того же самого практического заключения путем, относительно которого не может быть спора, и утвердил его на основаниях, относительно которых не может быть сомнения со стороны господствующей школы экономистов.

Единственное возражение против налога на ренту или на земельные ценности, которое встречается в классических политико-экономических сочинениях, есть в сущности возражение, которое признает преимущества этого налога,- ибо состоит оно в том, что облагая налогом земельную ренту, мы можем обложить, в виду трудностей отделения, налогом и нечто иное. Так, Мэк-Келлок заявляет, что налоги на земельную ренту неблагоразумны и несправедливы, потому что доход получаемый за счет естественных и постоянных сил земли не может быть ясно отличаем от дохода, получаемого с сооружений и мелиорации, а облагать их налогом значит стеснять производство. Маколей где-то выразился, что если бы допущение всемирного тяготения было враждебно какому-либо значительному денежному интересу, то не было бы недостатка в аргументах против признания его,- истина, примером которой является и это возражение. Если и допустит, что невозможно всегда и всюду отделить ценность земли от ценности улучшений, то все же необходимость облагать налогом некоторые улучшения не может служить оправданием того, чтобы мы продолжали облагать налогом все улучшения. Если стесняют производительную деятельность, когда облагают налогом те ценности, которые труд и капитал ближайшим образом соединили с ценностью земли, то не в большей ли мере стесняют ее, когда облагают налогом не только эти, но и все прочие, даже ясно отличаемые ценности, создаваемые трудом и капиталом?

Но, на самом деле, ценность земли всюду легко отличается от ценности улучшений. В таких странах, как Соединенные Штаты, есть немало [-295-] ценных земель, которые никогда не видали никаких улучшений; и во многих штатах ценность земли и ценность улучшений обыкновенно определяются отдельно оценщиками, и уже потом соединяются вновь под общим названием "владения". Да и в таких странах где земля занята с незапамятных времен, не представляет никакой трудности определить ценность собственно земли, ибо часто земля состоит во владении одного лица, а здания - во владении другого, и когда случается пожар и уничтожаются сооружения, земля сохраняет свою ясную и определенную ценность. Даже в самой древней стране на свете не встретилось бы никакой трудности на пути такого разделения, если бы все, к чему стремились при этом, состояло лишь в отделении ценности ясно отличаемых улучшений, сделанных за известный умеренный период времени, от ценности земли, в том случае если бы улучшения эти были уничтожены. А это, очевидно, и есть все, чего требуют справедливость и благоразумие. Абсолютная точность невозможна ни при какой системе, и пытаться отделить все, что создал человеческий род от того, что первоначально дала природа, значило бы стремиться к нелепой и недостижимой цели. Болото осушенное, или холм, выровненный римлянами составляют в настоящее время в такой же мере часть естественных богатств Британских островов; как и в том случае, если бы работы эти были выполнены землетрясением или ледниками, тот факт, что спустя известный период времени ценность таких постоянных улучшений соединялась, бы с ценностью земли, и соответственно этому облагалась бы налогом, не имел бы на них задерживающего влияния, ибо работы такого рода зачастую предпринимаются и при контрактах на известное число лет. Несомненно, что каждое поколение строит и создает улучшения для самого себя, а не ради отдаленного будущего. И несомненно, также, что всякое поколение должно наследовать не только естественные силы земли, но и все то, что остается от трудов минувших поколений.

Может быть сделано возражение совсем другого рода. Могут сказать, что там, где политическая власть не есть достояние ограниченного кружка лиц, является делом в высшей степени желательным, чтобы налоги падали не на один какой-либо класс, хотя бы на землевладельцев, но на все классы общества, чтобы все те лица, которые пользуются политической властью, всегда чувствовали собственный интерес в бережливом управлении. Налоги и представительство, скажут, не могут быть разделены друг от друга без вредных последствий.

Но как бы ни было желательно такое соединение политической власти с сознанием общественных тягостей, тем не менее, теперешняя система уж ни в коем случае не ведет к нему. Всюду косвенные налоги в широкой мере собираются с лиц, которые мало или ничего не платят сознательно. И в Соединенных Штатах быстро растет класс людей, которые не только ни мало не интересуются налогами, но которым и вообще нет дела до хорошего управления. В наших крупных [-296-] городах выборы ухе в огромной мере определяются не соображениями общественного блага, а теми влияниями, какими определялись выборы в Риме, когда массы перестали заботиться о чем либо, кроме хлеба и зрелищ.

Замена многочисленных налогов, собираемых в настоящее время, единственным налогом на земельные ценности не должна бы была уменьшить число сознательных налогоплательщиков, ибо разделение земли, удерживаемой теперь во владении из за спекулятивных целей, значительно увеличило бы число землевладельцев. И во всяком случае замена эта настолько уравняла бы распределение богатства, что подняла бы даже самого бедного выше состояния той отвратительной бедности, при которой соображения общественного характера уже не имеют цены; и в то же самое время положила бы конец тем огромным состояниям, благодаря которым их владельцы становятся уже выше забот об управлении. Опасными разрядами людей в политическом отношении всегда бывают самые богатые и самые бедные. Не налоги, плательщиком которых сознает себе человек, заставляют его относиться с участием к своей стране и относиться с интересом к управлению ее, а наличность сознания, что он есть нераздельная часть общества: что преуспеяние общества есть его преуспеяние, и бесчестие общества - его позор. Пусть только гражданин будет чувствовать это; пусть только он будет окружен всеми теми влияниями, которые являются следствиями и спутниками более или менее достаточной жизни, и общество может положиться на него, как на человека, преданного ему душей и телом. Люди вотируют патриотически, все равно как они сражаются патриотически, отнюдь не потому, что они платят налоги. И все то, что ведет к материально обеспеченному и независимому положению масс, должно всего сильнее развивать общественный дух, и делать конечную правящую силу более просвещенной и доблестной.

Но спросят: если налог на земельные ценности представляет из себя столь выгодный способ собирания дохода, то почему же так много других налогов пользуется предпочтением со стороны всех правительств?

Ответ ясен: налог на земельные ценности есть единственный более или менее значительный налог, который не перелагается. Он падает на собственников земли, и они уже никоим образом не могут переложить его тягость на кого-либо другого. Так что в недопущении налога на земельные ценности и замене его, в качестве средства для собирания потребных расходов, другими налогами, непосредственно заинтересован обширный и могущественный класс, тот самый класс, который в лице землевладельцев Англии, двести лет тому назад, добился учреждения акциза, падавшего на всех потребителей, вместо повинностей, связанных с феодальными поместьями, которые падали только на этот класс.

Таким образом, обложению земельных ценностей противодействует [-297-] определенный и могущественный интерес; а установление прочих налогов, к которым в столь широкой мере обращаются современные правительства, не встречает никакого особого противодействия. Потому-то изобретательность государственных людей и была направлена на придумывании таких систем обложения, которые вытягивают заработок труда и доход капитала подобно тому, как, по рассказам, вампир высасывает кровь своей жертвы. Почти все налоги такого рода уплачиваются, в конце концов, каким-то неопределимым существом, потребителем; и он платит их путем, который не останавливает его внимания, на том факте, что он платит налог,- уплачивает их такими маленькими суммами и такими предательскими способами, что и не замечает их, да, пожалуй, и не стал бы беспокоить себя серьезным протестом против них. А те лица, которые непосредственно платят деньги в казну, оказываются не только не заинтересованным в противодействии налогам, которые они так легко сваливают с своих плеч, но даже наоборот, весьма часто бывают сильно заинтересованы в установлении их и сохранении, получая выгоду или надеясь получать выгоду от повышения цен, к которому ведут эти налоги.

Чуть не все многочисленные косвенные налоги, которыми обременено в настоящее время население Соединенных Штатов, вводились скорее ради выгоды частных лиц, чем ради собирания дохода, и великим препятствием к упрощению нашего обложения всегда являлись именно интересы этих частных лиц, представители которых трутся в коридорах палаты, всякий раз как заходит речь о сокращении пошлин и зорко следят за тем, чтобы не были уменьшены те из них, которые им выгодны. И именно от этих влияний, а отнюдь не от признания нелепых теорий покровительства, ради их внутренних достоинств, зависело установление в Соединенных Штатах покровительственного тарифа. Усиление дохода, которое сделала необходимым гражданская война, оказалось в высшей степени благоприятным обстоятельством для разного рода частных интересов, и пошлины стали наваливать на что ни попадя, не столько для того, чтобы собирать доход, сколько для того, чтобы дать возможность некоторым классам принимать участие в выгодах собирания пошлин и их прикарманивания. А со времени войны, именно эти заинтересованные партии составляли великую помеху к уменьшению пошлин, и потому те пошлины которые всего дешевле обходятся народу, всегда оказывалось легче отменять, чем те, которые обходятся народу всего дороже. Таким образом, даже народные правительства, открыто признающие руководящим началом своих действий обеспечение наибольшего блага наибольшему числу лиц, предоставляли обыкновенно, в делах касавшихся их наиболее важной функции, сомнительное благо незначительному числу лиц, ценой великого зла для массы.

Патентные сборы также обыкновенно пользуются большим расположением тех лиц, на которых они налагаются, ибо сборы эти в известной [-298-] степени удерживают других лиц от занятия их делом; налоги на фабричные предприятия, в виду подобных же соображений, тоже нередко выгодны крупным предпринимателям, как это можно было наблюдать в Соединенных Штатах хотя бы на оппозиции водочных заводчиков сокращению налога на водку; пошлины на ввозимые товары обыкновенно не только стремятся к предоставлению известным производителям особых выгод, но и прибавляются к прибыли импортеров и торговцев, у которых уже имеются значительные запасы; таким образом, в установлении и сохранении такого рода налогов всегда оказываются заинтересованными обширные общественные группы способные к быстрой организации и дружному действию, тогда как всякая попытка к введению налога на земельную ценность, задевающая сильный и чуткий интерес, должна роковым образом вызывать упорное и ожесточенное сопротивление.

Но нетрудно видеть, что раз только истина, которую я пытаюсь выяснить, будет понята массами, как станет возможным и союз политических сил, достаточно могущественный, чтобы провести ее в жизнь.