Отделаться от этого привкуса, когда думал о лыжах. Я радовался, что на
Свете существуют не только лыжи, и я радовался, что ушел от неестественно Ранней высокогорной весны к этому майскому утру в долине. На крыльце гостиницы, раскачиваясь на стуле, сидел хозяин. Рядом с ним Сидел повар. Привет лыжникам! - сказал хозяин. Привет! - ответили мы, прислонили лыжи к стене и скинули рюкзаки. Хорошо было наверху? - спросил хозяин. Отлично. Только слишком много солнца. Да, в это время уже слишком много солнца. Повар остался сидеть. Хозяин вошел с нами в дом, отпер контору и вынес Нашу почту - пачку писем и несколько газет. Давай выпьем пива, - сказал Джон. Давай. Только здесь, не на воздухе. Хозяин принес две бутылки, и мы выпили их, читая письма. Не выпить ли еще? - сказал Джон. На этот раз пиво принесла служанка. Она улыбнулась, откупоривая бутылки. Много писем, - сказала она. Да. Много. Quot;Prosit" [на здоровье (нем.)], - сказала она и вышла, захватив пустые Бутылки. Я уже забыл, какой вкус у пива. А я нет, - сказал Джон. - Там, в хижине, я часто вспоминал его. Ну вот, - сказал я, - дорвались наконец. Ничего нельзя делать слишком долго. Нельзя. Мы пробыли там слишком долго. До черта долго, - сказал Джон. - Не годится делать что-нибудь слишком Долго. Солнце светило в открытое окно и пронизывало бутылки с пивом на столе. Бутылки были наполовину пусты. Пиво в бутылках пенилось не сильно, потому
|
