ТОМ 2. О болезнях

Книга четвертая

Четвертая книга «О болезнях», не имеет ничего общего с предыдущими, но связана с рядом других книг: «О семени», «О природе ребенка» и с первой книгой «Женских болезней», на что указывают взаимные ссылки. Литтре помещает четвертую книгу «О болезнях» как непосредственное продолжение первых двух указанных книг с непрерывной нумерацией глав, так что глава 1 оказывается у него главой 32. Но этому противоречит глава 3 «О семени», где имеется определенное указание, что рассуждение о болезнях было написано раньше. С другой стороны, в главе 26 «О болезнях» имеется ссылка на «Женские болезни», так что эта книга была написана еще раньше.

Четвертая книга «О болезнях» содержит в себе общую патофизиологию на гуморальной основе. Рассматриваются четыре основные жидкости—слизь, желчь, кровь и вода—при нормальном и патологическом состоянии организма, их роль в производстве болезней. Автор подробно и даже многословно, но в строгом порядке рассматривает возникновение жидкостей из пищи. Руководящими принципами являются наследственные свойства человека и закон, по которому подобное стремится к подобному. Далее идет восстановление, уменьшение и увеличение жидкостей и в связи с этим вопрос о здоровом состоянии человека. Устанавливается правило выделения жидкостей на третий день после приема пищи, отклонения от чего ведут за собой болезни. Рассматриваются причины возникновения лихорадки в связи с преобладанием жидкостей и развивается учение о нечетных днях, в которые происходят кризисы. Автор устанавливает три основные причины болезней: 1) недостаточное опорожнение организма, 2) неблагоприятные климатические и жизненные условия, 3) вредные насильственные воздействия, травма, напряжение, тяжелый труд, и подробно разбирает их, останавливаясь особо на возникновении лихорадки. В последних главах излагается учение о происхождении глистов в кишечнике й птомы глистной болезни, затем таким же образом—кам! болезнь и водянка. Перед водянкой автор подробно опроверг довольно распространенное в то время и встречающееся в Платона и в книге «О сердце» мнение, что жидкости при питье проникают в легкое. Так же, как в книге «О природе ребенка», а часто привлекает для объяснения процессы, происходящие в раст ниях, а также простые физические опыты.

Кто был автором этой книги? Ни Эроциан, ни Гален о ней не упоминают, но автором книг, связанных с ней, в древности считали или Гиппократа, или Полиба. В новейшее время ее стали приписывать книдской школе (Эрмеринс, Дильс), причем Эрмериш видит в авторе врача-софиста. Фукс относит ее в рубрику книг, «вероятно, книдского происхождения». «Только фон Эфле,—пишет фукс —объявляет книгу подлинной; тяжелое заблуждение!». С другой стороны, ряд ученых (Петерсен, Эрнст Мейер, Дильс) указывает на близость взглядов автора и Диогена Аполлонийского. И, однако, сравнительное изучение всех книг Сборника Гиппократа неминуемо должно привести к убеждению, что никто, кроме Гиппократа, не мог быть автором четвертой книги «О болезнях». Непредубежден читателю трудно даже понять, на каком основании можно отнести это сочинение к разряду книдских, если не выуживать отдельные фразы и слова, как это делали филологи, занимавшиеся Гиппократом Если в книге, например, встречалось выражение аЛДов чб й •'Ьллпфе (от времени до времени), то это считалось достаточным, чтобы признать ее книдской. Но если обращать внимание на содержг то ничего специфически книдского в смысле лечебных мероприят» там нет; что касается патологии на гуморальной основе, то она была общеврачебным достоянием, которое каждый автор мог примен по-своему для объяснения, например, лихорадки. Но, с друге стороны, если обратить внимание на частности: подход к pei отдельных вопросов и самую их постановку, на отдельные положения, афоризмы и примеры, то мы встречаем на каждом шагу знакомое нам по другим произведениям Гиппократа. Достаточно сказ что Фукс, согласно которому четвертая книга—вероятно, книдская, в примечаниях к переводу отмечает 22 параллельных места с г линными произведениями Гиппократа («О воздухах, водах и мест стях», «О древней медицине», «Афоризмы», «Переломы», «Эпидемии» и т. д.) и ни одной параллели к книдским сочинениям! Стоит обрат! внимание на упоминания о Ливии, скифском молоке, о которых г втор рассказывает, как очевидец, на рассуждения о причинах болезней, где отводится место климатическим влияниям, на учение о нечетных днях, каменной болезни, глистах, чтобы признать чисто гиппо-кратовские черты. То же относится и к примерам из жизни растений которые рассеяны и в подлинных сочинениях (например, «О вла-гах») Наконец, самый характер изложения от лица автора, подробные разъяснения, сообщающие некоторую растянутость, упрек по адресу врачей, сделанный мимоходом, напоминает классическое сочинение «О суставах».

емя, пришедшее для образования человека из всех частей мужчины и женщины и упавшее в матку женщины, сгущается; по прошествии известного времени из него образуется человекоподобная природа. Женщина и мужчина имеют в теле четыре вида жидкостей, от которых возникают болезни, исключая те заболевания, которые происходят от насилия. Эти жидкости суть: слизь, кровь, желчь и вода; из них не самая меньшая и не самая слабая часть идет в семя, и когда живое существо образовалось, оно сообразно со своими родителями имеет в самом себе столько же видов здоровой и болезнетворной влаги. Я укажу, как для каждого из этих видов получается в теле излишек и недостаток и почему от этого болеют; что болезни разрешаются в нечетные дни; каковы начала болезней и какие действия каждая из жидкостей производит в теле, чтобы вызвать болезнь; от чего происходит лихорадочный озноб и почему за ним следует жар. 2. (33,Литтре). Я хочу сначала объяснить, как желчь, кровь, вода и слизь бывают в излишке или в недостатке; это происходит от действия пищи и питья следующим образом: желудок, будучи наполнен, является для тела источником всего, но когда он пуст, он пользуется сам за счет тела, которое расплавляется. Существуют также четыре других источника, откуда каждая из этих жидкостей поступает в тело; они черпают свое содержимое у желудка, но, будучи пустыми, наполняются из тела, которое само черпает из желудка, когда в нем что-нибудь есть. Источник для крови есть сердце, для слизи—голова, для воды— селезенка, для желчи—место, находящееся в печени; таковы четыре источника этих жидкостей, помимо желудка. Из этих источников наиболее полы голова и селезенка, ибо там находится наибольшее пространство; но об этом я скажу яснее немного дальше. Все происходит таким образом: во всякой пище и питье заключается что-нибудь желчное, водянистое, кровянистое и слизистое—одного больше, другого меньше; поэтому и то, что едят и пьют, отличается одно от другого в отношении здоровья; об этом мной достаточно сказано. Когда человек поел или выпил, тело притягивает к себе из желудка влагу, а источники получают влаги из желудка посредством вены, причем подобная влага привлекает себе подобную, распределяясь по телу, подобно тому, как и в растениях подобная влага берет из земли подобную себе влагу.

3. (34). Действительно, земля заключает в себе силы разнообразные и бесчисленные. Всему тому, что в ней растет, она доставляет подобную влагу—такую, как та, которая есть от природы в растении, и каждое растение черпает в почве пищу, подобную ему самому. Действительно, роза берет из земли влагу такую, какова она сама по своему качеству; чеснок берет у земли влагу такую, каков он сам по своему качеству; одним словом, все растения берут у земли соответственно каждому влагу; если бы это было иначе, они не были бы подобны своему семени. Если растение находит в земле избыток присущей ему влаги, оно заболевает; если влаги недостаточно, оно засыхает; если бы с самого начала у растения не было влаги, которую оно черпает из земли и которая ему присуща, оно не могло бы произрастать. Вот пример, доказывающий, что растение, лишенное свойственной ему влаги, не дает ростка: и Иония, и Пелопонез не так уж плохо расположены в отношении солнца и времени года, чтобы там был недостаток солнца для произрастания растений, однако, несмотря на многочисленные попытки, невозможно было вырастить в Ионии и Пелопонезе сильфион, сам по себе растущий в Ливии, и это потому, что ни в Ионии, ни в Пелопонезе нет влаги, способной его питать. Есть много других лекарственных растений, которые, несмотря на достаточность солнца, не могут быть питаемы некоторыми странами и которые растут сами по себе в других. Необходимо рассмотреть и то, что я намерен сейчас сказать: сколько очень близких местностей различаются между собой по сладости вина, хотя солнце в них имеет одну и ту же силу, потому что здесь в земле находится влага, делающая вино сладким, а там—нет. Есть также немало диких растений, которые, будучи пересажены на расстояние всего четырех локтей от местности, где они произрастают, не приживаются, ибо новая почва не доставляет пересаженному растению влаги, которую прежняя почва доставляла ему, росшему в диком состоянии. Действительно, из этих растений одни более ядовиты, другие более влажны, иные более сладки, некоторые более сухи, некоторые более терпки—и так дальше за тысячи разновидностей, ибо земля имеет тысячу качеств, вследствие чего при происхождении ни одно растение не было произведено подобным другому, разве только те, которые были одной породы. Все они, мне кажется, были дикими; только люди преобразовали их в культивированные растения, заставив их приносить плоды соответственно каждому семени, ибо одинаковая влага черпает из земли одинаковую же влагу, от которой возрастает и питается, и так как растения не извлекают из земли одинаковой или подобной влаги, то ни одно из них не похоже на другое. Каждый из растительных продуктов, употребляемых в пищу и питье, берет для себя у земли много качеств, но во всем есть нечто слизистое и кровянистое. Этим я подтвердил ту же необходимость и для тела, которое из пищи и питья, полученных желудком, извлекает при посредстве вен из названных мной источников подобную влагу подобной?ке влагой.

4. (35). Я приведу другое доказательство тому, что каждая вещь притягивает вышеуказанным способом, и вместе с тем я скажу, откуда в теле является слизь. Когда кто поест либо сыра, либо какой другой острой пищи или съест, или выпьет какого-нибудь другого слизистого вещества, тотчас же это притекает в рот и ноздри,—мы все свидетели этому. И вот в чем, без сомнения, причина. Я утверждаю, что то, что есть слизистого в пище и питье, когда оно приходит в желудок, его частью влечет к себе тело, частью—голова, которая, будучи полой и прилегая сверху подобно кровососной банке, втягивает в себя вязкую слизь; слизь все ближе и ближе подходит к самой голове. Новая слизь—та, что произведена пищей,—остается в голове, прежняя же, соответственно количеству новой, удаляется под давлением из головы, и вот почему кто-либо, поев или выпив чего-нибудь слизистого, отхаркивает слизь. Вот еще что случается: если человек съел или выпил чего-нибудь слизистого, но слизь, хотя ее и стало больше, не выходит ни через рот, ни через ноздри,—она необходимо или останется в голове, или из головы пройдет в тело, или вернется в желудок. Лучший случай тот, когда она попадет в желудок, ибо она может тогда выйти вон с экскрементами. Если ее будет много и она будет влажна, она увлажнит экскременты; если ее мало, она не произведет этого действия. Но если она останется в голове, она причинит там большое страдание, помещаясь в венах; хотя бы она была и в небольшом количестве и не произвела большого действия, тем не менее ее присутствие не проходит совершенно бесследно. Приходя в тело, слизь смешивается в нем с остальной влагой; если она обильна, она тотчас же даст о себе знать; если она в малом количестве, она не почувствуется из-за величины тела, если только раньше не осталось какого-нибудь зачатка болезни; но по прошествии некоторого времени, если появится новая слизь, она нанесет какое-нибудь поражение. Если тело передаст ее мочевому пузырю и желудку и если эти части ее удалят, вреда никакого не будет. Итак, в этой речи показано, как голова извлекает слизь из желудка и подобное идет к подобному; в то же время я сказал, как и почему слизь становится более обильной в человеке от пищи и питья.

\5. (36). Теперь я скажу о желчи, каким образом и почему она делается более обильной в теле и каким образом ее притягивает место, находящееся в печени. Вот как обстоит дело: когда человек съел и выпил чего-нибудь горького или вообще желчного, или непотребного и желчь стала более обильной в печени, тотчас в печени, которую дети называют сердцем, поднимается боль, и это явление мы наблюдаем, и для нас совершенно ясно, что это происходит от пищи или питья. Действительно, с одной стороны, тело притягивает к себе из пищи 'всю вышесказанную жидкость, с другой—место, находящееся в печени (желчный пузырь), притягивает к себе все, что есть желчного, и если сразу образуется много желчи, человек страдает печенью и из живота бывает больше выделений, ибо при таком положении вещей, вследствие переизбытка, старая желчь изливается в желудок; от этого происходят в желудке рези, и часть слизи выделяется мочевым пузырем, а часть—желудком, так что слизи убывает в человеке и страдания прекращаются. Если ни того, ни другого не наступает, то сначала старая желчь уходит в тело и распределяется в нем и, если она обильна, она тотчас, смешанная с остальной жидкостью, дает о себе знать; если она в малом количестве, она не чувствуется ввиду величины тела если только раньше не было какого-либо начала болезни; но если с течением времени к ней прибывает новая желчь, она причиняет большое зло человеку; если этого не случится, тело процедит ее так, чтобы от нее освободиться так же, как от всего желчного. Действительно, пища и питье служат лекарствами одна другому; и вообще все вредное, поскольку одно следует за другим в желудок, все причиняющее боль просачивается наружу собственной силой и делается безвредным. Но если присоединяется новая желчь, исходящая от веществ, введенных в желудок, от этого возникает болезнь. В этой речи я показал, как и почему желчь увеличивается в теле пищей и питьем и каким образом место, находящееся в печени, притягивает к себе через подобие желчную часть пищи и питья.

6. (37). Теперь я буду говорить о воде и изложу, как и почему она увеличивается в теле и каким образом селезенка притягивает ее к себе. Я говорю, что, когда человек много пьет, вода притягивается из желудка и телом, и селезенкой, и если селезенка всасывает ее больше, чем надо, человек тотчас же начинает страдать; те, у кого есть какое-нибудь поражение в селезенке, знают это очень хорошо. После всасывания воды селезенкой лучше всего, если старая вода, находящаяся в селезенке, просачивается в мочевой пузырь или желудок и удаляется этими путями, так как вода селезенки не очищается верхними частями, разве только небольшое количество, находящееся в сосудах, идущих от селезенки, и единственное очищение—это при помощи желудка и мочевого пузыря. Если же эти пути не свободны и вода через них наружу не выходит, она спускается из селезенки в нижние части и там смешивается с другой жидкостью. Если она в малом количестве, она не вредит, но выделяется из тела в мочевой пузырь и желудок через вены, ибо существует много вен, идущих из тела, которые, становясь более сухими, чем были раньше, черпают влагу в нижних частях. Но если возникает другая вода и если желудок и мочевой пузырь не удаляют ее, селезенка опухает и нижние части тела становятся• болезненными. Вот что я мог сказать, каким образом и почему вода увеличивается в теле от питья и каким образом притягивает ее селезенка.

7. (38). Теперь я стану говорить, как и почему увели

чивается в теле кровь. Когда человек ест или пьет что-

нибудь кровянистое, то и все тело, и сердце привлекают

к себе это кровянистое; и когда сердце привлекло обильно,

оно не становится болезненным, ибо сердце—это часть

твердая и плотная и поэтому не страдает; а также из него

идут толстые вены, называемые яремными, куда быстро

переходит кровянистая жидкость, если она очень обильна,

и, наполняясь, эти вены переносят ее тотчас к голове или

в тело, так что едва человек поел или выпил чего-нибудь

кровянистого, как яремные вены набухают и лицо краснеет.

Когда кровь из пищи и питья появилась в большем коли

честве, чем это нужно, в сердце и теле и смешалась с осталь

ной жидкостью, то, если часть ее не уходит через желудок

или мочевой пузырь, она, смешавшись с остальной жид

костью, причиняет страдание в теле. Если же ее приходит

мало, это нечувствительно: с течением времени она про

ходит через желудок или ноздри, которые ее удаляют,

и отсюда не следует никакого вреда, но если из малообиль

ной она становится очень обильной, то делает человека

больным. Каким образом кровь преизобилует, это объяс

нено мной. Относительно четырех жидкостей—крови,

желчи, слизи и воды—показано, каким образом и почему

все они увеличиваются в теле от пищи и питья. Что они

возникают от этого, доказывает следующее: если человек

ест мало и пьет мало, это не порождает у него никакой

болезни. Вот что мной сказано об этом; и для понимающего

человека мимоходом показано также, как эти жидкости

уменьшаются; впрочем,немного позже я лучше разъясню это.

8. (39). Источники, которые я назвал, все время

довольствуют тело, пока они полны, но когда они пусты,

они сами снабжаются у него; то же делает и желудок.

Это происходит так, как если бы кто лил воду в три или

больше котла на месте весьма ровном, расположенных

наиболее удобным образом, просверленных и снабженных

трубами в месте отверстий; вода, наливаемая потихоньку

в один из котлов, наполнит их все; действительно, она

будет течь из одного в другие, пока все не будут наполнены,

и обратно, если котлы полны и если кто отольет воду

из одного, вода вновь к нему прибудет, и котлы будут

опустевать так же, как они наполнялись. То же самое проис

ходит и в теле, когда пища и питье придут в желудок:

тело черпает из желудка и наполняется так же, как и источ-

йики, но когда желудок становится пустым, жидкость в него возвращается обратным движением, подобно тому как котел, из которого берут, получает воду из остальных, ибо имеются вены, простирающиеся по всему телу: одни— более тонкие, другие—более толстые, многочисленные и частые; эти вены, пока человек живет, открыты, получают и выделяют новую жидкость; когда же он умрет, они закрываются и становятся тонкими. Итак, до тех пор, пока человек жив, тело черпает из желудка, если в желудке имеется что-нибудь; там же черпают и источники и, наполняясь, передают телу. Действительно, не довольствуйся тело жидкостью из желудка, а получай ее только источники или не передавай источники жидкости телу, оно не имело бы достаточной пищи, ибо не было бы питания, доставляемого телу источниками. Не будь этих источников, мы, когда едим и пьем, не различали бы хорошо ни того, что приятно, ни того, что неприятно; почему—я сейчас скажу: эти вместилища, будучи достаточно малыми и располагаясь внутри тела, дают знать всему телу всегда и даже прежде, чем каждое притянет сообразно своей возможности, что есть в пище и питье желчного, слизистого, кровянистого, водянистого, ибо всякая из жидкостей, которая содержится в нашем питье и в нашей еде в большей мере, чем следует, перестает быть приятной, а та, которой недостает, приятна. Если какой-либо из этих источников нуждается в пище и питье, тогда и тело будет черпать из этой пищи и питья до тех пор, пока жидкости станет меньше, чем ее нужно; тогда человек испытывает желание есть или пить то, что восполнит этот участок и сравняет с остальными. Вот почему, поев или выпив много, мы иногда желаем пищи или напитка, не будучи в состоянии принять с удовольствием ничего другого, кроме того, чего желаем. А когда мы поедим и влага сравняется в источниках и теле, тогда прекращается желание. Вот то, что я мог сказать об этом.

9. (40). Бывает и так, что во вместилище, находящееся в печени, из пищи и питья поступает только желчь, ибо маленькие вены, будучи слабыми и тонкими, не могут вытягивать другой жидкости, более плотной и более тяжелой. К тому же в этом месте нет пространства, чтобы принять другую жидкость, и это место, естественно, более привычно к желчи, и вследствие этого там не происходит никакой другой болезни, исключая той, которую люди зовут кардиогмос (боль под ложечкой). Голова же, сердце и селезенка участвуют во всякой жидкости; каждая из этих частей, если не болеет, имеет больше той именно жидкости, которая ей принадлежит по природе: голова— слизи, сердце—крови, селезенка—воды; однако вены, широкие, большие и извилистые, притягивают также к себе часть другой жидкости, так что во время притя-

'гивания одна жидкость следует за другой. К тому же к сердцу приближаются толстые яремные вены, быстро получающие излишек того, что приходит к сердцу в большем количестве, чем следует; они же быстро распределяют этот излишек по остальному телу; вместе с тем само сердце твердо и компактно, так что оно не болеет от жидкости, и поэтому никакая болезнь не порождается в сердце. Голова же и селезенка очень подвержены болезни; они болеют и от той жидкости, которая свойственна им по природе, когда ее становится больше, чем следует; болеют также и от посторонней им жидкости, ибо в них входят многочисленные толстые вены, да и они сами очень веноз-

' ны и полы, так что есть простор даже для другой жидкости, поступающей мало-помалу и смешивающейся с естественной жидкостью. Подобно тому как большой сосуд более вместим, чем маленький, так голова и селезенка вмещают в себе больше жидкости, чем остальные части; действительно, из этих мест—это самые обширные, и когда там вены переполняются жидкостью, эта жидкость вызывает у них болезни. Вот то, что я сказал теперь об этом.

10. (41). Я хочу получше объяснить, каким образом каждой из этих жидкостей становится меньше в теле. Четыре жидкости, как я это указал, причиняют зло человеку, и они имеют четыре источника; я утверждаю, что есть четыре места, через которые человек освобождается от каждой из них. Эти места суть: рот, ноздри, задний проход и мочеиспускательный канал. Когда какой-нибудь из болезнетворных жидкостей становится избыток, но человек очищается в том месте, то не происходит никакой болезни; если желудок не полон, тело, растворяясь в жидкости, вливается туда и выходит наружу через какое-нибудь из этих мест, и потому жидкости делается меньше в теле, ибо тело, как мной раньше об этом сказано, дает желудку, если он пуст, и черпает из желудка, если он полон. Итак, я сказал, как и почему то, что заставляет страдать человека, уменьшается.

11. (42). Теперь я скажу, каким образом и почему

человек бывает здоров. Когда он ест и пьет и жидкость

проникает в тело, смешиваясь так, как сказано, с жид

костью, находящейся уже в теле и в источнике, она

остается в теле в тот день, в который она прибыла, но на

следующий же день прибывает новая жидкость. Это соста

вит два дня и две жидкости в теле; одна из жидкостей

имеет пребывание два дня, а другая—один. Последняя

остается в теле, будучи плотной; первая, переваренная

теплотой, просачивается и, становясь тонкой, на следую

щий день попадает в желудок, постоянно изгоняемая све

жей жидкостью; попав в желудок, она переваривает

пищу, находящуюся в этом месте, и из нее создается

кровь в теле. Пребывая же там, она со временем делается

зловонной. На третий день она уходит с экскрементами

и мочой в количестве, совершенно равном ей, подобном

и равновесном, и, хотя бы это была только одна часть,

тем не менее жидкость пребывает в теле сообразно выше

сказанному расчету. Потом на третий день из тела прите

кает в желудок еще часть жидкости, более обильная и

более зловонная—та, что оставалась от другой; она уносит

переваренную пищу и то, что болезнетворно в теле, и

снова уходит. Моча, будучи соленой, указывает, что она

также освобождает тело от болезнетворного. Пища по

стоянно удаляется на следующий день, а жидкость—

на третий день; таким образом поддерживается здоровье.

Так я объяснил, когда и почему люди чувствуют себя

здоровыми.

12. (43). Что касается этой жидкости, если бы она

частично уходила на следующий день, то наша пища была бы

удалена из желудка не зловонной, такой, какова она есть,

но как бы вареной; моча походила бы на питье; тело

опорожнялось бы беспрестанно, и человек все время,

тотчас после выделения стула и мочи, имел бы нужду

в пище и питье в количестве, пропорциональном извер

женным. В противном случае силы не были бы поддержи

ваемы, так как жидкость не оставалась бы в достаточном

количестве в теле, но уходила бы с экскрементами на сле

дующий или в тот же день. Хорошо, если человек что-ни

будь поел, но если бы не поел, был бы пуст и немощен, и

жидкость не могла бы стать такой плотной, чтобы уйти

на следующий день без того, чтобы ее не осталось в теле

достаточно. Но теперь, опорожняясь, мы полны силы и,

оставаясь без пищи два дня, мы в состоянии жить и делать что-нибудь, так как опорожнение недостаточно, чтобы сделать нас совершенно слабыми в этот промежуток, ибо жидкость, пребывающая в теле, нам доставляет крепость. Таким образом, мной сказано, как и почему жидкости, происходящей из пищи, невозможно уйти в тот же день.

13. (44). Я утверждаю, что если жидкость останется больше трех дней или если ее придет излишек, наполняющий все, то вены согреются и загромоздятся; жар и боль нападут на человека—летом быстрее, зимой позже. Вот что, по моему утверждению, обычно наступает, если жидкость остается в теле. Если бы пища прямо проходила через тело, то в нас не было бы достаточного количества влаги и люди были бы худы и слабы; теперь же, так как пища и питье пребывают в теле, то все время, пока они остаются там, тело пользуется ими, постепенно извлекая жидкость из желудка, и таким образом наполняется. Вот что сказано мной относительно того, почему и каким образом пища не может выходить в тот же день. А если бы пища оставалась в желудке больше положенного времени и на нее падала другая, тело переполнилось бы, и от сда-вления вен вследствие плеторы в нем возникал бы жар и боль—летом быстрее, зимой медленнее. Действительно, летом окружающий воздух горяч и тянет в себя более горячее тело, и если к горячему желудку присоединится воздух, имеющий излишек тепла, нет йичего удивительного, что человек станет вследствие этого лихорадить; зимой же, так как вдыхаемый воздух холоден, тело может гораздо дольше переносить полноту, когда человек имеет малообильный стул. Вот что мной сказано о том, что обыкновенно происходит, когда пища очень долго пребывает в желудке. Я коснулся мимоходом всего, что касается жидкости, пищи, разницы во времени, большем и меньшем, и почему люди болеют. Я разъясню это лучше с течением времени.

14. (45). Я возвращусь снова к вопросу о здоровье, намереваясь сказать, что тело человека пользуется жидкостью, доставляемой пищей и питьем; и пища, и жидкость у здорового удаляются сообразно вышеизложенному расчету. Если жидкости уходит больше, чем ее вошло при помощи пищи и питья, человек худеет, а ее уходит больше, чем приходит, вследствие следующей причины: если человек находится в покое, не работает, то в нем существуе'Т какое-то зло, но, благодаря здоровью, в остальном он его не чувствует. Зло это таково: если в одной из четырех свойственных телу жидкостей появляется излишек, но незначительный, тело согревается мало-помалу так, что это не вредит, и оно, разжижаясь, идет в желудок, делая человеку пищу неприятной; а если одна из жидкостей есть в излишестве в сравнении с другой, то следствием этого является у человека лихорадка, но я объясню это точно немного ниже. Иногда даже человек худеет, сохраняя вкус к пище; причина этого та же: жидкости в этом состоянии уходит больше, чем ее было употреблено. Вот почему с человеком, находящимся в покое, случается, что он худеет. Но когда люди предаются работе, тело согревается; когда тело таким образом согрето работой, жидкость в нем разливается и делается тонкой. Перестав быть полезной, она стекает в желудок и в мочевой пузырь, которые ее и удаляют: другая часть ее испаряется наружу внутренними порами; а все прочее, что остается еще от нее, обращается в пот и уходит через тело. Упражнения имеют для молодых людей тот же самый результат, что работа для остальных. Но если жидкость меньше, чем та, которая только что вышла, без того чтобы новая была доставлена пищей и питьем, человек худеет; а жидкость прибывает в меньшем количестве, если он не может есть чего-нибудь другого. Таким образом, в соответствии с причиненным рабо'той или гимнастическими упражнениями страданием, которое у некоторых распространяется на одну часть, а у других—на другую, жидкости становится меньше. Хорошее качество тела происходит от питания следующим образом: если жидкость высохла во-время и если при предыдущей работе одна жидкость уходит прежде другой (иногда обильно) и если одна жидкость очень берет верх над другой,—тогда бывает переполнение (плетора). Если разница в избытке очень значительна, следствием этого бывает сильный жар; если разница мала, поражение также невелико, и тело в состоянии перенести его вследствие обильной жидкости, находящейся в нем, так, чтобы освободиться от жара в тот же самый день, ибо тело согревается от жара. Если то, что вредит, будет мало, освобождение от него производится на третий день тем же самым порядком при лихорадке, продолжающейся в течение двух дней; если оно более обильно,—на пятый день

и лихорадка по расчету продолжается в течение четырех дней; так определяются болезни в днях.

15. (46). Выздоравливают и умирают в нечетные дни, если лихорадка падает; почему, я это скажу после, а теперь я хочу объяснить, почему падает жар. Я утверждаю, что когда жар, происходящий из тела, охватывает человека, жидкость, причиняющая зло, по необходимости уходит на третий или какой-нибудь другой из нечетных дней из расчета, приведенного выше, ибо она не уходит раньше, чем не придет из желудка другая, хорошая. В промежуточный и на следующий день тело вытягивает из желудка то, что оно влило туда в предшествующий день, если только желудок не удалил этого и имеет другую жидкость; и это для человека плохо. Но если лихорадка уходит на третий день, она уходит тем же способом, как указано для того же дня; и, таким образом, происходит, что лихорадка, происшедшая из тела, расходится на третий день. Я утверждаю, что если лихорадка прекращается на пятый, седьмой или девятый день, она прекращается тем же самым образом, что и на третий. Действительно, огонь находит свою пищу в местах, которые я обозначил немного выше, и, так как жидкость обильна и берет верх, больной выздоравливает. Разрешение лихорадки происходит в нечетные дни потому, что в четные дни тело извлекает из желудка, а в дни нечетные—вливает, и у здорового человека желудок извергает. Такова необходимость, производящая кризис болезни в нечетные дни, и вследствие этого расчета лихорадящий приходит к выздоровлению. Я прибавляю, что самое большее страдание, угнетающее больных в нечетные дни, происходит именно от этой причины, и оно естественно. Человек расстраивается, когда есть лихорадка; доказательство в том, что время от времени по нем пробегает дрожь. Этого не было бы, если бы жидкость не была взбудоражена и если бы от нее не отделялась большая или меньшая часть, которая господствует то над одной жидкостью, то над другой. Расстройство же наиболее значительно во время болезни в нечетные дни, и дрожь особенно проявляется тогда. Дело происходит следующим образом: кое-что из нездоровой жидкости удаляется из тела, побежденное наиболее свежей жидкостью, и приходит в нижний желудок; желудок согревается, получу нездоровой жидкости больше, чем это было раньше. В особенности это наступает в течение кризиса болезни, и если тело вливает мало-помалу в желудок болезнетворную жидкость, не очень обильную, желудок и тело могут перенести жар при кризисе, и человек становится здоровым, после того как болезнетворная жидкость выйдет и то, что питало лихорадку, будет потреблено, а здоровая жидкость получит преобладание. Таким образом, больной человек выздоравливает от вышесказанных причин.

16. (47). Теперь я скажу, почему умирают в нечетные дни. Я утверждаю: если болезнетворная жидкость обильна в теле, оно расстраивается более обыкновенного, и значительная часть переходит в желудок; тело, не будучи в состоянии перенести жар, черпает оттуда; дыхание необходимо делается зловонным; тело, не способное по слабости в связи с тем, что вся жидкость стала болезненной, втянуть дыхание для охлаждения находящегося в желудке, испускает наружу всю жизненную часть жидкости, и таким образом человек умирает. Другая здоровая жидкость не берет верх, но, всецело поднятая изобилующей болезнетворной жидкостью и уничтожаемая жаром, выделяется наружу. Подобршм же образом страдание делается наиболее сильным в нечетные дни; нет никого, кто бы не знал этого. Впрочем, вот доказательства того, что жидкость бывает возмущена именно в эти дни; те, которые, будучи охвачены продолжительным жаром, были очищены в четные дни, не испытывали сильного очищения; те же, которые в нечетные дни приняли сильное слабительное, бывали очищаемы сверх меры, и многие даже погибли при этом. Именно в этом больше всего ошибались прежние врачи; они давали слабительное в нечетные дни и убивали людей, не зная, как обстоит дело. Ведь жидкость в теле больного расстраивается преимущественно в нечетные дни; поскольку жидкость тела передается желудку и поскольку к прежде существующему расстройству добавляют новое расстройство, прописывая слабительное, нет ничего удивительного, если человек погибает под тяжестью этого.

17. (48). Раны также наиболее воспалены в эти дни; жидкость, когда она возмущена, идет по всем венам и наполняет их, между тем как болезнь подступает к ране. Если рана лечится и гной, толкаемый притекающей жидкостью, находит выход, рана очищается снаружи; если же она не лечится, то гной, не имея выхода, остается в ране вместе с тем, что притекает, причиняет боль и поднимает мясо вокруг раны. Отсюда, если рана находится на голенях, опухают вены в соединениях голеней; если на руках,—опухают вены соединений верхних частей, и таким образом получаются бубоны. Те, на кого напал жар при отсутствии всякой другой болезни, лихорадят вследствие очень жирной жидкости; наполненные вены причиняют страдания и жар в ране; рана же, нагревшись, в свою очередь нагревает остальное тело. Вот каким образом жар появляется в ранах. Тело и раны согреваются через возбуждение жидкости. То же действие производит телесное напряжение. Освобождение ран от воспаления происходит на пятый день или, вернее, в таком порядке, в зависимости от величины раны,—на третий, пятый, седьмой, девятый, одиннадцатый день. С окончанием первого периода третий день, который составляет четырнадцатый, считая с первого, становится началом второго периода. Как раз на четырнадцатый день освобождаются от воспаления самые большие раны. Это рассуждение показывает, что болезни разрешаются в нечетные дни, что у здорового человека жидкость уходит на третий день, а экскременты—на второй; и эти действия, происходящие через каждые три дня, служат взаимным доказательством, что дело обстоит именно так. Таким образом, все это мое рассуждение является законченным.

18. (49). Теперь я хочу объяснить более точно, почему люди болеют; вместе с этой речью я скажу, Каковы начала болезней и какое действие каждая из них производит. Я утверждаю, что если переваренной пищи остается больше, чем нужно, ее ли человек не очищается и если будет введена другая пища, тело, наполненное прежней и свежей жидкостью, нагревается, и следствием является у человека жар. Возникший таким образом жар и не опасен, и не силен, если жидкость, причиняющая нам страдание, лишь в незначительном количестве превышает правильное состояние, ибо дело обстоит так, чт