Положение Православной Церкви на Витебщине после убийства Иосафата Кунцевича и до конца 17-го века

Вместо Иосафата на Полоцкую Архиепископию Иосиф Рутский назначает Антония Селяву, такого же ревностного, но более дипломатичного, униата. Новый архиепископ ретиво принялся за распространение унии в Витебском крае, однако и ему пришлось столкнуться со стойкостью местных жителей в Православии. Антоний Селява, опасаясь лично прибегать к преследованиям православных, регулярно обращается за помощью к королю. «Так, в 1626 году он принес королю жалобу на мещан г.Орши, которые не признавали его своим пастырем, а признавали таковым Мелетия Смотрицкого; отправляли православное богослужение в домах своих, для чего приглашали православных священников, лишенных сана Иосафатом Кунцевичем за несогласие их на унию»^[93].

В некоторой степени положение православных в г. Орше облегчится после основания Свято-Троицкого Богоявленского Кутеинского мужского монастыря, основанного по благословению Патриарха Иерусалимского Феофана, возглавившего восстановление православной иерархии Киевской митрополии в 1620 г. Благословение было получено в том же году. «Около 1630 г. подкоморий Богдан Стеткевич Заверский с женою своею Еленою Богдановною, княжною Соломерецкою, купив село Кутейно в Оршанском повете, основал мужской Кутеинский монастырь и посадил в нем игуменом отца Иоиля Труцевича, а мать Богдана, жена брацлавского подкомория Вильгельма Стеткевича княжна Анна Богдановна Огинская с другим сыном своим Яном основала в том же селе, неподалеку от мужского, только на другой стороне реки Кутеинки, женский монастырь во имя Успения Пресвятой Богородицы»^[94]. Непременным условием при основании монастыря было положено то, чтобы он вечно оставался в православии под верховной властью Константинопольского патриарха и в зависимости от православного Киевского митрополита. В 1620 г. православным Киевским митрополитом был избран Иов (Борецкий), проявивший себя истинным ревнителем православия, ему непосредственно и подчинялся Свято-Троицкий Богоявленский Кутеинский мужской монастырь.

В 1633 г. Киевский митрополит Петр Могила на новооткрытую для православных в Беларуси кафедру в сан епископа Оршанского, Мстиславского и Могилевского посвятил архимандрита Виленского Свято-Духова монастыря Иосифа Бобриковича. «Кафедру свою будет иметь в Могилеве, в монастыре Св. Спаса … назначается годовое алование 2 тыс. золотых»^[95]. Ему разрешалось посещение всех мест, где были церкви и монастыри неуниатские. В 1635 г. митрополит Петр Могила, возвращаясь из Варшавы после сейма, заезжал в Кутеинский мужской монастырь, где освятил новых храм, главный алтарь которого назван в честь Богоявления Господня.

Большие надежды на изменение своего положения православные связывали с новым королем Владиславом. И на первых порах эти надежды были близки к осуществлению. И хотя король не отменил унию, но, тем не менее, была узаконена православная иерархия. После перерыва был назначен для Великого Княжества Литовского епископ Мстиславский. «Он будет называться Оршанским и Могилевским, кафедру свою будет иметь в Могилеве, в монастыре Св. Спаса … назначается годовое жалование 2 тыс. золотых»^[96]. Мстиславским епископом было определено быть архимандриту Виленского Свято-Духова монастыря Иосифу Бобриковичу. Ему разрешалось посещение всех мест, где были церкви и монастыри неуниатские. Однако надежды витебчан на изменение ситуации были тщетными. Вопреки уже достигнутым договоренностям и королевским грамотам, Владислав IV, по ходатайству униатского архиепископа Полоцкого Антония Селявы, издает универсал, ограничивающий права православных, особенно в Витебске и Полоцке. «В Витебске же, Полотске и в Новогородке не-униаты никогда не должны будут иметь никакой церкви»^[97]. Однако, несмотря на все усилия, униатство не встречает в Витебске народной поддержки. Так, Антоний Селява постоянно жаловался на витебских горожан. Поводом был и их отказ платить деньги за построение униатской Пречистенской церкви, и регулярное строительство шалашей за городом для совершения богослужений. Из донесения Витебского [ввозного] городскому суду в 1636 г., по случаю жалобы, поданной архиепископом Селявой, видно, что многие из витебских мещан отпали от унии, к которой они были присоединены насильно. И, по неимению православной церкви, совершали Богослужение в будке, построенной за городом иждивением мещан (Бипков, Пышницких и других), вопреки неоднократному запрещению, последовавшему по случаю убиения Иосафата^[98]. За что мещане королевской грамотой были преданы суду и, вероятно, из страха подвергнуться наказанию, они в 1637 г. дали архиепископу Селяве письменное обязательство присоединиться к унии и быть в его послушании^[99].

Иосифа Бобриковича на кафедре православного епископа Мстиславского сменил ректор Киево-Могилянской Академии Сильвестр Коссов. Он, несмотря на запрет посещать некоторые города епархии, приезжает и в Витебск, и в Полоцк. Его приезд воодушевляет горожан, и многие из недавних униатов возвращаются в Православие, что не могло не вызвать раздражения Антония Селявы^[100], и, как следствие, за этим последовал ряд гневных грамот от короля, вновь повторившего запрет посещать Витебск и Полоцк: «Мы повелеваем, чтобы вы применялись к настоящей нашей воле и сказанным постановлениям, не осмеливались и теперь ехать в Витебск и Полоцк и бывать там после когда-нибудь»^[101].

Особое место в жизни православных витебчан в этот период занимает Троице-Марков монастырь, расположенный в окрестностях города и ставший центром духовной жизни в этот период. Благодаря расположению на шляхетской земле, этот монастырь был не подвластен униатам, а, по завещанию владельца земель Льва Богдановича Огинского, должен вечно оставаться в послушании у Константинопольского патриарха. Сюда-то и притекали православные жители Витебска для участия в общественном богослужении. Селява неоднократно предпринимал попытки если не к переводу монастыря в унию, то хотя бы к его закрытию для посещения. Он давил на витебчан, напоминая о своем договоре с ними: король возвратил Витебску Магдебургское право по ходатайству Селявы при условии пребывания витебских мещан с семьями в унии. И, действительно, декрет короля Владислава о возвращении Витебску Магдебургского права содержит следующие слова: «Но при усильных ныне просьбах этого города, когда и некоторые из сановников и придворных наших чиновников, а также преосвященный Антоний Селява, митрополит Киевский, Галицкий и всея Руси, архиепископ Полоцкий, Витебский и Мстиславский, донося нам, что мещане наши Витебские, приступив добровольно к единению со святою Римскою церковию, желают неизменно пребывать, вместе с женами, детьми и потомками под властию и послушанием нынешнего своего архиепископа Витебского и следующих за ним, во все будущие времена, то Мы … возвращаем и конфирмуем привилегию на право Магдебургское»^[102]. Жаловался он и в суд и королю – тяжба Антония Селявы с жителями Витебска продолжалась почти двадцать лет с 1636 по 1654 года^[103]. Особое его раздражение вызвал поступок витебского бурмистра Матвея Жилки в 1646 году. Последний при похоронах своей матери не только проигнорировал униатские церкви и духовенство, но пригласил православных священников из Маркова монастыря и устроил похоронную процессию через весь город^[104].

Временную передышку православные витебчане получили с захватом города русскими войсками в 1654 году. Воевода В.П. Шереметьев говорит следующее: «В городе, государь, в Витебске, которые благочестивые церкви и те осквернены и учинены униями, а иные костелы; а благочестивые христиане церкви и священников нет и православным христианам приходить к божественному пению негде»^[105]. Естественно, что гонения на православных прекратились, почувствовав свободу, многие новообращенные униаты возвращаются обратно в Православие. Московский патриарх Никон восстанавливает иерархию в Полоцкой епархии. «Он не замедлил прислать в Полоцк своего епископа Иоакима Дьяконова, который прибыл сюда в 1654 году и занял Полоцкую епархию. Здесь он оставался до 1656 года, позднее о нем ничего не известно. В том же году, 13 марта, Никон назначил наместником Полоцкой епархии игумена Витебского Маркова монастыря Каллиста Дорофеевича-Риторайского, который был посвящен во епископа Полоцкого и Витебского в 1657 году»^[106].

Однако, спустя 13 лет, по Андрусовскому мирному договору 1667 года Москва отказалась от всех своих завоеваний в Беларуси, которая снова оказалась во власти Польши и, следовательно, униатов, возобновивших свои преследования православных. Униатский митрополит Гавриил Коленда неоднократно обращается к витебским мещанам с требованием оставить московские представления о схизме. Естественно, что все церкви в городе были снова отобраны униатами, а шалаши за городом регулярно разрушались властями. Более того, Гавриил Коленда готов умереть за городом у шалашей, как «блаж. Иосафат в городе, чтобы прекратить эту дерзость»^[107]. В 1671 году он назначает в Витебск специального коадьютора епископа Киприана Жоховского. О том, что и его усилия и труды митрополита Коленды были тщетными, свидетельствуют и требования светских властей, запрещающие ходить на богослужения в церкви, «не состоящие под послушанием св. Римского костела»^[108].

Снова, как и в предыдущий период, Марков монастырь становится центром духовной жизни витебчан, но и ему постоянно приходится выдерживать удары униатов. Так, Гавриил Коленда требует запретить «марковским монахам преподавать по домам духовные требы и заражать зловонием схизмы»^[109]. Но еще более радикален его наместник, епископ Витебский Киприан Жоховский, запретивший посещать витебским мещанам Марков монастырь под угрозой лишения города Магдебургского права.

Ситуация еще более ухудшилась, когда униатский митрополит Гавриил Коленда получит от короля Яна Казимира привилей, по которому ему было дано право назначать на церковные места греческой веры лиц по своему усмотрению. Особые сложности были и с поставлением православных епископов Мстиславских. На сейме 1674 года был принят закон, сильно ухудшивший и без того трудное положение православных: священник не мог занять прихода, не получив предварительного согласия от шляхтича, которому принадлежало село, или от старосты, или управляющего королевским поместьем. Православные были лишены гражданских и отчасти имущественных прав. На сейме 1676 года принят закон, ограничивающий контакты православных со своими единоверцами из России либо Греции, а также запрещавший рукоположение вне пределов Речи Посполитой под угрозой смертной казни.

Попытку хоть как-то облегчить положение православных предпринял московский патриарх Иоаким. «В марте 1686 года он прислал грамоту Полоцкому Богоявленскому монастырю. В грамоте высказал сожаление, что Полоцкая епархия «ради неких зло хитростей» не имеет своего епископа, и благословил тогдашнему игумену этого монастыря Игнатию Жигмонтовичу и его преемникам освящать церкви и исполнять духовные дела в том крае, доколе по воле Божией собственные епископы в Полоцкой епархии устроятся»^[110].

Однако подобные вмешательства московских как церковных, так и светских властей, лишь вызывали новый всплеск униатского фанатизма, тем более, что ситуация в Польше все больше выходила из-под контроля центральной власти, и гонения на местах ничем не ограничивались. Так, например, польские сенаторы после очередного заступничества русского резидента о правах могилевского епископа резко ответили: «В Могилеве должна быть уния»^[111]. И все дальнейшие попытки натыкались на твердую стену подобной позиции.

Парадоксальность и ненормальность ситуации сознавали и сами униаты. Так, один униатский епископ говорил православному епископу Могилевскому Георгию (Конисскому), в ведении которого в то время находилась и Витебская епархия: «Мы, униаты, за вами, благочестивыми, еще живем; когда вас католики догрызут, тогда примутся и за нас»^[112].