Фреска № 2... До блеска натертый паркет... ... Многозначительно на цыпочках идут солдатские сапоги... ... Поскрипывает паркет. ... Идут сапоги... ... Нацеливаясь на Киев — рука вертит артиллерийский диск... Залп [салюта]... ... на цыпочках идут сапоги... Залп. ... Музей искусств... Инфанта Веласкеса... Сурбаран... Гойя... Моралес... Мимо них на цыпочках проходят солдаты... Залп. Инвалидная коляска-Вазон цветов с белой кроной... «Авоська» с ядрами апельсинов... Инвалид нажимает на педали... летит мимо светофора... въезжает один на пуст площадь Победы... Залп. ... Памятник Щорсу... Группа генералов становится в ряд... ... Фотограф с колена наводит фокус... ... Жены одергивают шинели мужей, сдувают пушинки... ... Вверх по шоссе мчатся зеркальные гиганты — холодильники... ... Юлят инвалидные коляски... Залп. ... Двадцать грузовых военных машин с солдатами подъезжают к колоннам цирка... ... Двадцать грузовых военных машин разгружены... ... Двадцать рот одна за другой направляются к подъездам среди колонн... исчезают.. ... Только один квадрат солдат расчленился... раскололся... рассыпался... ... Бежали солдаты... обгоняли трамваи... пересекая асфальт... Залп. ... Старая «Победа» резко затормозила... «Женщина-водитель» открыла капот... с головой ушла в механизм... ... Резко останавливается бегущий поток солдат... ... Закрытая дверь кафе «Экспресс». ... «Женщина-водитель» копошилась в моторе... Ветер колыхал штапельную юбку... Закрытая дверь кафе «Экспресс».
Солдаты снова становятся, снова смыкаются в квадрат... Идут... исчезают среди колонн цирка... Залп. «Человек» вбежал в магазин цветов... пахло сыростью. «Женщина-декоратор» предлагает корзину, похожую на порционный салат... уверяет, показывая на красный цветок, что в корзине есть центр... «Человеку» корзина не нравится. Приходится сперва заплатить, чтобы изготовить корзину на свой вкус... Залп. ... Рука открывает фанерный сундук... снимает газеты... сдувает нафталин... обнажает «генеральский мундир»... Мундир изогнулся... забренчал медалями, орденами... звездами... Залп. ... Рука вытирает длинную очередь хрустальных ваз... Хрусталь искрился... звенел... Залп. Дворы Киевской Лавры... немытые монахи. Залп. ... Вербы... ... Братские могилы на Байковом кладбище... белые одинаковые таблички... женщины в черном... Залп. Киевское метро Вверх по эскалатору... ... Группа солдат... нахимовцы... монахи... люди в одинаковых меховых шапках — читающие газеты... Вниз по эскалатору... «Человек с крестом» из водосточных труб, сваренных автогеном... Залп. Деревянные ящики с водкой на самодельной тележке... их медленно везут... четыре грузчика... Залп. Мотоцикл с коляской... Ящики апельсинов... минеральные и сладкие воды... Жадно обхватила мотоциклиста буфетчица в белом халате... Залп. Наперегонки летели грузовые машины... Одна с белыми ваннами... другая с черными гробами... Залп. За штабелями металлических арматур с молоком «глухонемой юноша» о чем-то горячо просил девушку... бил ладонью о кулак... тянулся к грудям... девушка шарахалась... Залп. Музей искусств... Кассоне (сундук V века, Испания). «Женская рука» медленно открывает крышку... На дне пустого сундука женские старые боты... «Женская рука» берет их... В стекле «Инфанты Маргариты» Веласкеса отражается лицо «пожилой женщины». «Женщина» поправляет волосы... тушит свет... Залп. Огни салюта отражаются в стекле «Инфанты Маргариты». Залп. ... Старуха на переходе выронила белый батон... перебежала улицу... стояла на краю тротуара, махала рукой... Одна за другой останавливались машины... гудели... и никто не осмеливался почему-то поднять хлеб... Залп (последний — двадцатый). Корзина была готова... Двадцать сиреневых вспышек хризантем... окаймленных папортником. Были сорваны бумажные банты... шуршащая рогожка... Магазин отказался доставить цветы по адресу... «Человек» подбежал к дворнику с просьбой «услужить». ... Дворник отказался... он был празднично одет, при широком галстуке, в лаковых туфлях... Он предложил подработать знакомому грузчику из «Гастронома». «Грузчик» с металлическим крючком в руке подцеплял колонну молока в металлической арматуре, отрывая ее от штабеля, и с шумом волок по асфальту. «Грузчик» согласился... «Грузчик» был в старом рабочем комбинезоне... «Грузчик» просился домой... переодеться... «Человек» его торопил... Остановил такси... Впихнул корзину в машину... (кстати... рассыпалась одна из хризантем... лепестки утекли в потоке воды, омывающей тротуар, и исчезли в водостоке...) «Человек» расплатился с шофером и дал «грузчику» на «чекушку» — как договорились... — Белорусская, 2, четвертый этаж... направо... «Грузчик» просил записать адрес. Пытался выйти из машины, но цветы прижали его к сиденью... — Белорусская, 2, четвертый этаж... направо... Машина уехала... Дворник Феликс в лаковых туфлях (его все звали Филя) торжествовал (наконец он мне услужил, оказал любезность, он был уверен, что я забыл о трансформаторе, который он мне не вернул)[1]. — Сегодня у него праздник... он освобождал Киев... хороший человек... тихий... вчера только вот был свидетелем драки с грузинами у магазина «Автомобили», а сегодня в такой день повестка в суд, как свидетеля, конечно... «Человек» уже не слушал его... Он молчал, смотрел на... Магазин «Мебель». Еврей-продавец разматывал длинную цепь. Потом он начал продевать ее между детскими кроватками и запер замком. «Человек» попрощался с Филей и ушел.
«Человек» вышел на балкон... еще год тому назад огни салюта осыпали площадь Победы... Огни падали даже в котлован «Детского мира», зеленели в лужах... Теперь огни салютов появлялись только на горизонте города... Вспышки высвечивали туман над городом... Гудели... украдкой машины...[2]
Такси остановилось... «Белорусская, 2...» ... Надо было пройти через двор... Висело белье... надо было просить кого-то раздвинуть простыни... потом полотенца... ... Цветы, они касались всего... детских распашонок... белых простыней... бязевых кальсон... потом медленно стали подыматься вверх на... Четвертый этаж... так... направо... Рука нажала звонок... «Грузчик» был перекрыт цветами, поэтому он не видел, кто открыл дверь... он только слышал восторги... обращенные к цветам... ... вопросы, от кого это... ... это ведь очень дорого стоит... ... голос просил войти... осторожнее... вот сюда... ... и «он» шел с цветами на ее слова...... «она» поправила салфетку на комоде...... корзина вписалась в интерьер... — Садитесь... спасибо большое... от кого это... садитесь... садитесь... Вас надо угостить..... Боже... как же мне с вами расплатиться... «Она» поправила подушку на старом стуле и поднесла его к «Грузчику»,.. Цветы уже не колыхались... они замерли в ожидании... наступила тишина... — У меня для вас есть наливка... садитесь, пожалуйста... «Грузчик» все хотел уйти... ... Потом «она» зажгла свет... «Грузчик» встал... Свет резко высветил руки «Грузчика» и старые ботинки... он еще больше заторопился... — Я не пущу вас... Вот рюмка... Ваша... Ну и я себе позволю по такому случаю... «Она» резко нагнула абажур с бахромой, и луч света описал дугу на стене... ... В центре висел портрет мужчины в военной форме... ... Это был ее муж, погибший в дни освобождения Украины... Он, правда, дошел до Днепра... а потом его не нашли, и ей ничего о нем не известили... Он просто не вернулся домой... Уже двадцать лет!.. И вдруг такой сюрприз... цветы... в такой день... Ну вспомните, от кого???.. — Белорусская, 2... 4 этаж направо... «Она» щелкнула замком... вышла на лестничную клетку... Все правильно, «она» сообщала... — Так... 4 этаж... — Направо... — Точно мне... «Грузчик» подошел к цветам и, разгребая стебли, искал записку, положенную «Человеком» в цветы... и быстро спрятал в карман...... Цветы снова замерли... — Еще по одной, и я вас угощу борщом... «Грузчик» рассматривал ... серое зеркало с пятнами в шкафу... ... слоников с отбитыми носами... ... гипсовую «гейшу», висящую на стене... ... двенадцать десертных ножей, веером украшающих буфет... ... старую ножную машину фирмы «Зингер».
Накрапывал дождь... мальчишка свистел под окном... гонял голубей...
Дворничиха сгребала в кучу листья каштанов... ... Потом била метлой о ветки... ускоряя падение листьев... что-то недовольно бормотала про себя...
Все это «Он» видел в дырку старой кружевной занавески... Почему-то ему хотелось потушить свет...
Мальчик перестал свистеть... Теперь он бросал в провода доску, и на столбе... то гасла ... то вспыхивала лампочка... «Он» смотрел то на столб...... то на лампочку под абажуром в комнате...... лампа гасла только на столбе... Другая линия, подумал «Он»...
- Мойте руки... Вот тут вода...... «Она» стояла рядом... ... Пена на руках темнела... «Он» застеснялся... ... «Она» отошла. ... «Он» быстро смыл руки и механически полез за платком в карман.
«Человек» шел по двору... ... Под плакучими вербами маскировались «Волги»... «Человек» вошел в подъезд-Молодая пара целовалась под лестницей... Увидев «Человека», они отвернули головы... «Человек» шел... Четвертый этаж, направо... На лестничных площадках все двери квартир были открыты... ... Из одной в другую перебежала тучная женщина в черном бархатном платье... Она откровенно натянула чулок... ... Женский голос с верхнего этажа звал... — Виктория, подымись немедля... отец зовет... — Не подымусь, — ответил голос Виктории снизу... В комнате «четвертый этаж, направо» — увенчанный медалями китель натягивали на тучного человека... ... Все смеялись... Женщины были в черном с салфетками на коленях... Они, показалось, не заметили «Человека»... На шкафах на кухне были букеты цветов, запеленутых в газеты (их не успели поставить в вазы). На недопитых рюмках и бокалах были наклеены золотые фирменные этикетки... «Генерал» в сетчатой майке расцеловал «Человека» и «оштрафовал». Потом «Генерал» подошел к магнитофону и нажал на клавишу... ... Диск медленно раскручивался... ... Послышались робкие, старательные предложения на английском языке. «Генерал» гордился... По-английски говорила «Виктория».
«Человек» был смущен... он искал корзину из «двадцати вспышек хризантем» (правда, цветы осыпались)... но их не было и во второй комнате... тут только на кроватях лежало много чернобурых лисиц... дальше было запрещено идти...
— Виктория, подымись немедленно... ты убьешь отца... Пьют твое здоровье... — Не подымусь... — Немедленно подымись и переодень платье... — Не переодену...
«Человеку» казалось, что он не очень желанен... что номер с цветами не состоялся, и потому он не очень желанен... Впрочем, «они» уже изрядно выпили?!.. По-английски, пританцовывая и щелкая пальцами, пела «Виктория»...
... Город спал... ... На Белорусской улице горели окна на четвертом этаже... —На балкон выносили коробки с тортами... женщины в черном теснились, открывали коробки, спорили, искали «Киевский»... ... Моросил дождь... —В подъезде по-прежнему в белых туфлях стояла «Виктория» с человеком намного старше ее... —Он взял ее на руки... —«Виктория», обжигая руки, выкручивала лампочку в подъезде... —По пустынной улице в обе стороны и из дворов выезжали занятые такси... ... «Человек» махал руками, надеясь остановить такси... ... Потом «Человек» увидел мокрые застывшие флаги... успокоился и сам, промокший, о костей, пошел в темноту.
Поздно ночью к «Человеку» постучался участковый Яша с женой «Грузчика» и с дворником Филей... Они все требовали одного!!! Куда? С какими цветами? И зачем??? Его ищут всю ночь по больницам и вытрезвиловкам... — «Он» был очень взволнован... эта драка с грузчиками... Потом повестка... Дети ничего не тронули, ждут его, я, правда, его утром ругала... испортила ему праздник... вечером хотела извиниться... и вдруг такое... «Человек» ничего не понимал... Ему кажется, что в ночном городе, мокрый до костей ходит «Грузчик» гастронома с огромной корзиной «двадцати вспышек хризантем», которому он дал неправильный адрес... Может быть, подсознательно, чтобы найти сюжет, который растворен в жизни... и я слежу за ним, добавляя свой замысел и больное воображение... И участковый Яша... почему-то не уходит... Он что-то хочет сказать... «Человек» смотрит на милиционера. Милиционер смотрит на «Человека». — У меня родился сын... — Когда? — Вчера...
|
