Историческая оценка Февраля

Долгие годы Февраль рассматривался в советской историографии как этап на пути перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. Его самостоятельное значение явно недооценивалось историками. Исключение составляли работы Э. Бурджалова, вышедшие в 1960 гг. В последнее время, напротив, наметилась тенденция, связанная с идеализацией февральско-мартовских событий, которые трактуются как подлинно народная, демократическая революция, открывшая перед страной перспективу цивилизованного либерального развития, сорванную верхушечным, заговорщическим по своему характеру, Октябрьским переворотом.

Между тем современники и участники происшедших на исходе зимы 1917 г. в России глубоких социальных потрясений оценивали их как начало очередной русской смуты и трагедию народа. «Русская революция оказалась национальным банкротством и мировым позором — таков непререкаемый морально-политический итог пережитых нами с февраля 1917 года событий», — писал П. Струве в знаменитом сборнике «Из глубины» (1918). Другой мыслитель Ф. Степун отмечал, что люди Февраля (к ним он причислял и себя) несли не менее, а может быть и более тяжелую ответственность перед страной и историей за случившееся, чем большевики.

Невероятные амбиции и самоуверенность бывших лидером оппозиции сменились растерянностью и беспомощностью в практических делах. Растратив всю свою энергию и силы на дискредитацию и борьбу с царским режимом, российские либералы и демократы в условиях распада традиционной монархической государственности, который они долгие годы готовили, оказались не способными к созидательной государственной работе. Отречением царя дело не ограничилось. Февральский переворот имел тяжелые последствия для России и ее народа, вынужденного до конца испить чашу торжествующей революции.

§ 2