Глава 25. - У Григория Игоревича была любовница?

 

- У Григория Игоревича была любовница? - спросила я, выруливая на проспект. - Интересно, как это монтируется с его стремлением всегда говорить правду?

Сонечка улыбнулась.

- Отчим лукавил. Он же бизнесмен, а в этом деле без вранья никуда. Но Алевтину муж не обманывал. Семен плод добрачной связи. Отчим называл мальчика «ошибкой одного вечера». Подробностей я не знаю, мне их не сообщали, но по некоторым оговоркам старших я сообразила: за некоторое время до знакомства с мамой Григорий Игоревич имел связь с женщиной. Ее звали Лилия Хватайка.

- Веселая фамилия, - не утерпела я.

- Поэтому я ее и запомнила, - усмехнулась Софья, - детская память цепкая, зря взрослые полагают, что малыши думают только об игрушках и конфетах, живут в своем мире, старшими не интересуются. Это неверно!

Сонечка повернулась ко мне и завела рассказ.

Школа, куда ходила девочка, стояла прямо во дворе ее дома, поэтому с первого класса малышка бегала на занятия без сопровождения взрослых. Как-то раз она вернулась домой после второго урока. Заболела учительница, заменить ее оказалось некем, и радостные дети покинули храм знаний.

Сонечку никто дома не ждал. Представьте ее удивление, когда она, войдя на кухню, увидела там Игоря и Алевтину. Мать выглядела растерянной, а брат-то только что был на занятиях! Уходя из школы, Соня заметила его спешившим на очередной урок и не преминула похвастаться: «А нас отпустили!»

Игорь ущипнул сводную сестру за руку, показал ей язык и исчез за дверью кабинета английского языка. И как ему удалось очутиться дома?

Соня покосилась на свое запястье, где уже наливался синяк, и решила наябедничать: «Мама, Гарик меня ущипнул! Больно!» «Не говори глупостей, - остановила дочь Алевтина Васильевна. - Ты почему ушла с занятий? Семен, ешь суп, у нас дома не капризничают». «Его зовут Семен? - поразилась Сонечка. - Мама, это же Игорь!» «Я Сеня», - представился мальчик.

Естественно, Соня попыталась узнать, что за мальчик пришел к ним в гости, мать коротко ответила: «Племянник папы, он в Москве проездом, зашел навестить дядю».

Объяснение было явно придумано наспех и прозвучало крайне глупо. Ну как маленький ребенок может сам приехать из провинции в столицу? При нем должны быть родители.

Вечером Алевтина и Григорий Игоревич, думая, что дети крепко спят, заперлись в спальне и завели бурную беседу. Хитрая Сонечка вышла в коридор и затаилась под дверью. Подслушанные сведения ее огорошили.

«Милая, это было всего один раз, - каялся отчим, - еще до нашего знакомства». «Судя по возрасту Семена, с Лилией ты переспал за час до встречи со мной», - парировала Алевтина. «Солнышко, я был свободным мужчиной, выпил на вечеринке. Лилия буквально повисла у меня на шее, - оправдывался Григорий Игоревич, - ну прости. Я люблю только тебя. Не думал, что она сюда своего выродка притащит». «Он твой ребенок! - возмутилась жена. - Одно лицо с Игорем!» «Нет! - разозлился Григорий Игоревич. - Лилия не замужем и оправдывает свою фамилию Хватайка, она хочет денег с меня получить, но ничего у нее не выйдет. Я согласия на рождение младенца не давал, да его у меня и не спрашивали. Ни любви, ни даже интереса к Лилии я не испытывал, это была случайная встреча, ее даже связью назвать нельзя. Простой перепихон. Я использовал Лилию как проститутку! Извини, но с тобой я тогда знаком не был». «Семен твой ребенок, - тихо повторила Алевтина, - и он нуждается в помощи». «Ключевое слово здесь «помощь», - повысил голос Григорий Игоревич, - ты забыла пристегнуть к нему прилагательное «материальная».

Софья поправила на груди ремень безопасности.

- Больше ничего услышать мне не удалось, бабушка Весна меня заметила, пришлось спешно в туалет бежать, чтобы она не поняла, чем я у двери занималась.

- Бабушка Весна? - переспросила я. - Это кто?

Сонечка снова посмотрела на меня.

- Домработница, она, как я сейчас понимаю, совсем не старая была, но я ее «бабушкой» звала. Десятилетней девочке сорокалетняя тетя старухой кажется. Хотя не знаю, сколько Ирине лет было. «Весной» ее прозвали за яркие платья, она всегда носила наряды либо розового, либо голубого цвета, губы сильно красила, глаза подводила.

- Фамилию ее помните? - на всякий случай спросила я.

- Ирина Захаровна Малышева, - ответила Сонечка, - но она умерла. Я как раз уехала на лето в лагерь, в августе вернулась, а бабушки Весны нет. Мать объяснила: «Ирочка скончалась, ее машина сбила».

- Вы потом еще встречались с Семеном? - спросила я.

Соня кивнула.

- Да. Он один раз пришел, буквально за несколько дней до того, как меня из дома выперли, денег просил на похороны Лилии. Но я, если честно, не очень его визитом заинтересовалась, хотя удивилась, они с Игорем на одно лицо как были, так и остались. Правда, смешно?

- Не знаете, где живет Семен? - спросила я.

- Дождь перестал, - сказала Соня, - можете меня тут высадить, у метро?

- До вашего дома еще далеко, - напомнила я.

Сонечка отстегнула ремень.

- На дороге сплошные пробки, будем толкаться несколько часов, на подземке я быстрее доберусь, спасибо, что подбросили.

- Адрес Семена не подскажете? - настаивала я.

- Откуда мне его знать, - пожала плечами вдова, - никогда в гости к Хватайке не ходила. Но ведь с такой фамилией вы его живо отыщете?

Домой я приехала около десяти вечера и была накормлена невероятно вкусными котлетами.

- Из чего они? - полюбопытствовала я, доедая шестую.

- Из нектара, - вздохнул Димон.

- Это зайчик, - пропела Лапуля, - я на рынке купила, жалко его, конечно, но ведь не я пушистика убивала, я его только в мясорубке провернула.

- Перестань вкусно готовить, - приказала Маргоша, - я толстею, уже прибавила четыре кило.

- Ешь меньше, - посоветовала Анфиса.

- Не могу, очень вкусно, - вздохнула Маргоша.

- Ты же глашатай здорового питания, - не упустила шанса уколоть ее Фиса, - проращенные зерна, мюсли-хренусли, вода вместо молока, говядина враг, свинину вон!

- Кролик не корова, - отбивалась Маргоша, - он диетический.

- Лапуля, что в котлетки кроме заинькиного мяса положено? - иезуитски поинтересовалась Анфиса.

Димон кашлянул, а я, решив не вмешиваться в беседу, подцепила седьмую котлетку. Маргоша права, ужин получился невероятно вкусным, остановиться невозможно.

- Ну, фаршик из мяска заиньки, белый хлебушек, сметанка, - начала перечислять ингредиенты Лапуля. - Еще специи, мускатный орешек, яичный желток, перец, соль, чуть-чуть сахарочку, луковое пюре. Главное, фарш вымешивать, как тесто, не менее десяти минут.

- Да уж, - округлила глаза Фиса, - отличная диета со сметаной!

Маргоша обиженно засопела, но быстро нашла достойный ответ:

- Разве коммунисты употребляют в пищу мускатный орех?

- Почему нет? - ответила Анфиса, продолжая расправляться с содержимым своей тарелки.

- Этот вид флоры растет на плантациях, которые обслуживают угнетаемые капиталистами негры! - рявкнула Маргоша. - Поедая данную специю, ты участвуешь в эксплуатации афропролетариата!

Димон закашлялся, я подавилась восьмой котлетой, а Лапуля заверещала:

- Нет, нет, никаких негритосиков. Я купила пакетик в супермаркете, здесь за углом.

- А яйца? - наседала на притихшую Анфису Маргоша. - Ты в курсе, какую зарплату получают те, кто ухаживает за курами? Птицефабрика принадлежит олигарху! Лопаешь белок с желтком и повышаешь его благосостояние. Ладно, я нарушила диету, нажралась бифштексов из кролика, но у меня нет радикальных партийных взглядов. А ты, употребляя в пищу продукты компаний-гигантов, способствуешь развитию капитализма в России. За такое тебя надо из партии исключить. Я нанесла вред только своему здоровью, а ты подорвала устои коммунизма. Вот!

Анфиса замерла с поднятой вилкой, удивленно подняв брови.

- Но… это абсурд, - пролепетала она, - сейчас почти все производство находится в жадных руках капиталистов: хлебозаводы, молочные комбинаты…

- Сырое яйцо нельзя раздавить в ладонях, - быстро переменила я тему, - хотите попробовать?

Но никто меня не поддержал. Димон пошел к чайнику, Лапуля ошарашенно моргала, Анфиса продолжала мямлить:

- …колбасные, кондитерские фабрики. Что же делать?

- Сколько ног у броненосца? - заголосила я. - Прикольная загадка! У него две передние лапы, две задние, две правые, две левые, ну, ваши варианты? По-моему, их восемь.

- Откуда у машины лапы? - захихикала Лапуля.

- Броненосец - это животное, - уточнила я, - типа свинки в панцире.

- Это корабль, - не согласилась Лапуля, - про него фильм сняли «Броненосец на рассвете».

- Такого кино нет, - возразила Маргоша.

- Есть, - уперлась Лапуля, - я его видела! В детстве! Ужасно! Там матросы ели мясо с червяками. И коляска с младенчиком по лестнице скок.

- Триллер, - с самым серьезным видом заметил Димон, - ты хорошо запомнила содержание, только название перепутала. «Броненосец Потемкин».

- «Броненосец в потемках», точно! Не на рассвете он плавал, а ночью, - обрадовалась Лапуля. - Ой, Димочка, умнее тебя никого на свете нет!

- Правдивая лента об угнетении матросов царским режимом, - объявила Анфиса, - в морском коллективе проснулась революционность.

- Просто им суп с опарышами не понравился, - ухмыльнулась Маргоша, - поковыряйся в любой революции, и понятно станет: высокими идеями прикрыты желания вкусно жрать и мягко спать.

Я поняла, что разговор опять скатывается к политике, и засуетилась:

- Так как насчет броненосца?

- Пятью два десять! - возвестила Лапуля.

- Почему пять? - поразился Димон.

- Ну, задние, передние и боковые, - ответила девушка, - еще хвост! Выходит десять.

- Восемь, - снисходительно поправила я.

- Ладно, - бесконфликтно отреагировала Барби, - не важно, восемь, десять, лишь бы ему удобно было.

Коробок засмеялся, Лапуля заморгала, а Маргоша внезапно сказала:

- Надо бы нам хорошие весы купить, в фитнес-центре они, похоже, врут.

- Ой, правильно, - захлопала в ладоши Лапуля, - а то Димочкины сломались! Уж я на них прыгала двумя ногами, трясла, об пол стучала, никаких цифирок не появилось! Хотите, завтра в магазин сбегаю?

- У меня нет весов! - удивился Коробок. - Я не беспокоюсь о лишних сантиметрах на талии.

- Ой, нет! - кокетливо погрозила Лапуля пальчиком. - Ты стесняешься признаться, что каждый день взвешиваешься!

- Я? - поразился Коробок. - Стесняюсь?

- Конечно, - зачастила Лапуля, - у тебя под кроватью весы.

- У меня? - продолжал недоумевать хакер.

- Симпотненькие, - запела Барби, - но ни фигушечки не показывают!

- Интересное дело выясняется, - потерла ладошки Анфиса. - Дима, ты у нас теперь этот, как его, трамвайный сексуал?

Коробков поперхнулся чаем.

- Метросексуал, - поправила я.

- Подумаешь, - отмахнулась Фиса, - вид транспорта перепутала, что метро, что трамвай, и там, и там рельсы.

- Молодец! - одобрила Коробка Маргоша. - Весы прячешь? Нечего стесняться желания держать тело в форме.

- Да нет у меня под кроватью ничего! - взвыл хакер. - Кроме… О! Лапуля! Только не это! Ты вставала ногами на мой ноутбук!

- Серенькие, маленькие, - испуганно зачастила Барби, - тоненькие! Это не компик! От компьютерчика шнурочки-проводочки тянутся! Ты ведь шутишь?

- М-м-м, - простонал Коробок.

- Вечно надо мной насмехаешься, - обрадовалась Лапуля, - я отлично знаю: компьютер включен в розетку.

- И его не держат под койкой, - встала я на защиту Барби. - Полный идиотизм запихивать технику в пыльное место.

- Они так смешно квакнули, - продолжала Лапуля, - я ножками наступила, а они прикольный звук издали «квакс». Компьютерчик так не сделает.

- Квакс, - безнадежно повторил Димон, - лучше и не сказать! Полный и безоговорочный квакс!

Личико Лапули приняло страдальческое выражение.

- Она не виновата, - быстро сказала я, - просто перепутала ноутбук с весами. Ну кто засовывает аппаратуру под кровать?

- Я, - вздохнул Димон, - серенький маленький компик без шнурочков-проводочков нечасто нужен. М-да. Квакс. Надеюсь, он не страдал, умер без мучений, хоть какое-то мне утешение.

- Я сделала что-то плохое? - всхлипнула Лапуля.

Коробок ее обнял.

- Нет, солнышко, это я идиот.

С балкона послышался шлепок и короткое мяуканье.

- А вот и кошка Терешкова, - обрадовалась я возможности забыть не только про политические беседы, но и про ноутбук-весы, - как раз к ужину. Терешкова чует еду за километр!

- Спиной, как Приходько, - ухмыльнулся Димон. - Таняш, если ты наелась, то пошли побалакаем.