Глава 26. Разговор с Димоном затянулся за полночь, поэтому, когда ровно в семь утра заголосил будильник, я стукнула его по голове и решила поспать еще пять минуточек

 

Разговор с Димоном затянулся за полночь, поэтому, когда ровно в семь утра заголосил будильник, я стукнула его по голове и решила поспать еще пять минуточек. Когда глаза открылись в следующий раз, стрелки показывали десять.

Меня смело с кровати, понесло в ванную, потом на реактивной тяге доставило в кухню. Лапуля сидела за столом и, высунув кончик языка, старательно писала что-то в тетради.

- Каша на плите, - пробормотала она, - мне сегодня контрошку сдавать, я ее красиво переписываю.

- Попроси Димона отпечатать текст, - посоветовала я.

- Не-а, преподша требует от руки, - пояснила Лапуля, - иначе не верит, что работа собственная! Заголовочек надо красным выделить, текст аккуратненько накалякать с заглавненькими буквочками, а в абзацах цветочки нарисовать. Если ей оформление понравится, я зачет автоматом получу.

- По какому предмету столь суровые требования? - поинтересовалась я, впуская кошку Терешкову, которая не преминула прилететь к моему позднему завтраку.

- Великие русские художники, - нараспев произнесла Лапуля, - один, по выбору. Слушай, у нас есть клеящий карандаш?

Я запустила руку в корзиночку со всякой ерундой, которая живет на СВЧ-печке.

- Вот.

- Ой, спасибки, - поблагодарила Лапуля, - сварить тебе кофеечку?

- Лучше занимайся докладом, - отмела я ее предложение, быстро сложила сумку, выскочила на лестницу и налетела на милиционера, который собрался звонить в нашу дверь.

- Что вам надо? - не слишком любезно спросила я.

- Заявление по поводу пропажи младенца. Пиркумкакеля, - смущенно произнес парень.

- Разве вам не сказали? Давным-давно все в порядке, - остановила я юношу.

- Типа он дома? - обрадовался тот. - Я из центра по изучению общественного мнения граждан по поводу действий сотрудников правоохранительных органов в отношении…

- Слушай, я опаздываю на работу, скажи коротко: чего хочешь? - потребовала я.

- Поставьте отметку сотрудникам, оцените правильность их действий в момент розыска пропавшего, - отчеканил незваный гость.

- Отлично сработали, - буркнула я. - Все?

- Нет. Надо по-другому ответить, - не согласился юноша. - Вот здесь на листочке галочку поставить. Внимательно прочитайте вопрос.

- Давай скорей, - рассердилась я и схватила протянутый листок.

«Оцените правильность реакции и поведения милиции, приехавшей бороться с правонарушением на вашей собственности. Да. Нет».

- Вот уж глупость, - взвилась я, - как можно ответить «да» или «нет» на такой вопрос?

- Не знаю, - вздохнул паренек, - я всего лишь лаборант исследовательского центра. Думаю, если «да», то хорошо.

Я быстро поставила в графе значок и поспешила к машине. Всемогущий Коробок легко нашел адрес мужчины с оригинальной фамилией Хватайка. Не спрашивайте где: все равно я не знаю, где наш хакер выуживает свой улов. Он узнал, что Семен Хватайка фрилансер. Модное слово означает, что Сеня работает на дому, он ювелир, живет за счет частных заказов, а еще ремонтирует бижутерию для одного торгового центра. В офис Хватайка ездит редко. Его мать скончалась, Семен не женат, адреса он никогда не менял.

Дом, в котором жил брат Игоря, выглядел не самым лучшим образом. Одна радость, он располагался в центре, в тихом переулке, неподалеку от станции метро. Вероятно, пятиэтажка готовилась к расселению, часть окон на лестнице была демонтирована, а двери в квартиру напротив апартаментов Хватайки оказались сняты. Наверное, в здании прорвало канализацию, запах тут стоял такой, что меня затошнило. Чтобы успокоить дергающийся желудок, я запихнула в рот жвачку. Бросать обертку от мятной подушечки на пол неприлично даже в свинарнике. Я увидела около квартиры Хватайки помойное ведро без крышки и замерла.

Прямо сверху на куче отбросов лежали белый халат, шапочка и стетоскоп. Я быстро сделала несколько снимков мобильным телефоном, позвонила Димону, а потом, не обнаружив звонка, активно заколотила кулаком в дверь.

- Уже говорил, я не поеду в Зябликово, - донеслось из-за створки, - давайте жилье в центре.

Дверь приоткрылась. На пороге маячил оживший фоторобот: темноволосый мужчина с усами, перетекающими в аккуратную бородку, и в больших очках. Великаном его было трудно назвать, рост примерно метр шестьдесят пять. Он был не особенно мускулистым и выглядел очень злым.

- Какого черта явились? - накинулся он на меня. - Думаете, я дурак, как мои соседи? Нет, я отлично знаю свои права. При расселении положено давать квартиру в том же районе! Точка!

- Я не имею никакого отношения к районной управе, - улыбнулась я, - можно войти? На лестнице ужасный запах!

Семен посторонился, я втиснулась в крохотный предбанник.

- Тесно у вас. Наверное, рады переезду?

- Только не в Зябликово, - рявкнул Хватайка, - нашли дурака! Дадут площадь в Центральном округе, никуда не денутся. А вы кто?

- Татьяна Сергеева, представитель адвокатской конторы, - лихо соврала я, - пришла по поводу завещания.

- Чьего? - поразился хозяин.

- У вас нету родственников, которые могут оставить вам имущество? - в свою очередь поинтересовалась я.

- Может, очень дальние? - предположил ювелир. - Я с ними не знаком.

- Разрешите помыть руки? - попросила я. - А потом я введу вас в курс дела.

- Пожалуйста, - кивнул Сеня. - Дверь перед вами, не запутаетесь. Осторожно с унитазом, не смывайте одним махом, спускайте воду из бачка маленькими порциями, у нас с канализацией аут.

- Догадалась, - вздохнула я и заперлась в санузле.

Помещение было крохотное, спрятать Ренату здесь Семен не мог бы. Маленькая сидячая ванна, кукольный рукомойник и впритык к нему унитаз. Я открутила кран, намочила руки и вышла в коридор.

- Двигайте на кухню! - крикнул Хватайка.

Но я намеренно направилась в комнату и увидела там диван, стол у окна, шкаф, телевизор и холодильник.

- Чаю хотите? - неожиданно любезно спросил Семен, заглядывая в спальню-кабинет-гостиную.

- Да, извините, я ошиблась дверью, - прикинулась я дурочкой.

- На моих восемнадцати жилых метрах заплутать трудно, - вздохнул ювелир.

Кухня оказалась немыслимо тесной. Двухконфорочная плита, мойка и откидная доска, исполняющая роль стола, - вот и вся обстановка.

- Господи, сколько здесь метров? - вырвалось у меня.

- Три, - усмехнулся Семен, - простор и комфорт. Мама получила жилье временно, но осталась здесь на всю жизнь. Сколько себя помню, она мечтала отсюда уехать, но не удалось. Странным образом мать всегда оказывалась второй в очереди на новое жилье. Лишь сейчас, когда тут все сгнило и покосилось, здание решили расселить. Так в чем проблема?

- Вам знаком Григорий Игоревич Венев? - спросила я.

Семен моргнул.

- Ну… «знаком» не точное слово. Я о нем слышал.

- И никогда не видели?

- Встречались, - отделался коротким ответом Хватайка.

- Венев умер, - сообщила я, - и его сын Игорь тоже.

На лице Хватайки не дрогнул ни один мускул.

- А я при чем?

- Григорий Игоревич вам отец, - вздохнула я.

Ювелир подпер подбородок рукой.

- Неправда.

- Вы потрясающе похожи на своего сводного брата Игоря! - отметила я.

- Ну и что? - сердито буркнул ювелир.

- Глупо отрицать столь очевидное родство, - продолжала я.

Хозяин выпрямился.

- Я появился на свет из-за глупости мамы и ее случайного кавалера. Григорий Игоревич обо мне не заботился, алиментов не платил, своим ребенком не признал. В паспорте у меня стоит фамилия Хватайка, а отчество я получил «Робертович». Наивной маме в юные годы оно показалось аристократичным. К Веневу она обратилась после моего рождения всего пару раз. Мы жили очень бедно, мама работала в сапожной мастерской, шила на швейной машине. Зарплата две копейки. Мамуля веселой была, на нее мужчины заглядывались. Я ее никогда не осуждал, у нас была не такая уж и большая разница в возрасте, восемнадцать лет.

Я молча слушала Семена, который выдавал грустную, но вполне заурядную историю. Разбитная Лилечка Хватайка, хлебнув на дискотеке алкоголя, случайно оказалась в одной постели с Веневым. Результатом однодневной «любви» стала беременность. Почему Лилия не сделала аборт? По какой причине родила мальчика? На эти вопросы ответа нет. Став взрослым, Сеня понял: мама абсолютно неразумное существо, которое предпочитает ни о чем не задумываться.

«Нет денег? Появятся, - легкомысленно щебетала Лиля, разглядывая рваные сапоги сына. - Неужели у тебя ноги промокают? Ерунда! Сейчас подошью внутрь стельки из картона. Не хнычь! Когда денег раздобудем, будет тебе новая обувь».

Почему после появления сына на свет Лиля не поехала к Веневу сразу? Не потребовала алименты? Не подала в суд для установления отцовства? Не ждите ответа. До семи лет Сеня не знал, что его отец жив. Когда мальчик заговаривал про папу, Лилия отвечала: «Роберт был летчиком, он погиб на задании».

Правда, через пару месяцев версия менялась, мама, легко забывавшая собственное вранье, весело чирикала: «Роберт был капитаном дальнего плавания, он утонул, спасая корабль».

Космонавт, полярник, водолаз, пожарный… профессии менялись, фотографии родителя в доме не имелось, фамилия у Сени в метрике стояла мамина. В конце концов умный мальчик перестал задавать вопросы. Правда выяснилась случайно.

Как-то раз Лиле стало плохо ночью. У нее отчаянно заболел живот. Еле-еле дотянув до утра, мама пошла в поликлинику. Прямо из кабинета ее отправили в больницу на операцию.

Лилечка позвонила сыну и приказала: «Запоминай адрес. Езжай к Григорию Игоревичу Веневу, это твой родной отец. Скажи, мать в клинике, мне не с кем жить. Он тебя временно пригреет».

Представляете степень наивности и пофигизма Лилии, если она вот так отправила Сеню к отцу. Хватайка не позаботилась предупредить мимолетного любовника о встрече с сыном, про которого тот никогда не слышал. Легкомыслие ее зашкаливало за все пределы.

Дверь мальчику открыла Алевтина. «Игорек! - воскликнула она. - Почему так рано? У тебя шесть уроков». «Я Сеня, - заявил ребенок, - пришел к своему папе, Григорию Игоревичу. Мама заболела». Алевтина пару раз моргнула, потом сказала: «Очень рада, входи, ты как раз успел к обеду»…

Семен примолк, потом взял из пачки сухарик и принялся методично его крошить.

- Алевтина была очень хорошей, - тихо сказал он, - очень-очень. Удивительно, как такая добрая женщина уживалась с Григорием Игоревичем. Тот считал всех охотниками за его деньгами, даже законнорожденного сына в ежовых рукавицах держал, со мной вообще дел иметь не хотел. Алевтина же всех детей любила.

- Тем не менее вас в тот день не оставили в доме или я ошибаюсь? - спросила я.

Семен вздохнул.

- Наше сходство с Игорем было невероятным, Алевтина сразу поверила, что я сын Григория Игоревича. Но отец категорически отказался даже поговорить со мной. Помнится, они с женой долго спорили в другой комнате, потом меня забрала домработница, Ира Малышева. Она жила в соседнем доме, через дорогу от хозяев, у Малышевой был сын Рома, приятный парень, старше меня на несколько лет. Вот у них я и прожил до маминого выздоровления. Рома меня в школу возил. Вставать приходилось очень рано, я не высыпался, но это была единственная неприятность. Знаете, у них было так хорошо!

На лице Семена заиграла улыбка.

- Мама готовить не любила. Сварит кастрюлю макарон на неделю, и хорошо. Или картошку в мундире. Дело не только в бедности. Ирина тоже не шиковала, но она у плиты стояла, выдумывала всякие кушанья. Сделает бульон, мясо из него провернет и блинчики сварганит или гречневую кашу заправит жареным луком. Дешево, но очень вкусно. У Романа игрушки имелись всякие, а у меня ничего. Книги хорошие, а не учебники для первого класса, я впервые у Малышевой увидел. И отец Романа на самом деле был героем, участковым милиционером, он погиб, задерживая опасного преступника. В большой комнате висело его фото в форме, Кириллу Сергеевичу посмертно орден дали. Рома мне его показывал и говорил: «Скоро получу аттестат и поступлю в школу милиции. Меня, как сына погибшего сотрудника, без экзаменов возьмут. Стану потом министром МВД!»

Понимаете, мы вроде были в равном материальном положении, но Рома имел дома любовь, тепло, ласку, а у меня всегда были лишь скользкие макароны. У Ирины на окнах висели простые, но чистые занавески, у матери были голые стекла, Малышева отлично шила, вязала, Рома щеголял в свитерах, красивых брюках, а я был одет как оборванец! Понимаете?

Я кивнула.

- Конечно. Вы подружились с Романом?

Семен смел со стола крошки.

- Да, брал с него во всем пример, бежал к нему с любой проблемой. У меня никогда раньше не было такого друга. Ирина меня тоже поддерживала, и, как ни странно, Алевтина мне помогала. Деньги давала, просила только Григорию Игоревичу ничего не сообщать. Как-то она выкручивалась, муж ей на хозяйство фиксированную сумму выделял, из нее для меня деньги выделялись.

- А с Игорем и Соней вы контактировали? - спросила я.

Семен помотал головой.

- Нет! Я к Веневым не ходил. Ира рассказывала, что брат с сестрой вечно ругались, Григорий Игоревич Софью не любил.

- Не родная кровь, - поддакнула я, - похоже, Венев считал своим ребенком лишь Игорька. Тот родился в законном браке, от любимой жены.

- Не знаю, что он там считал, - сердито ответил Сеня, - но в конце концов Соня из семьи сбежала. Бедная Алевтина ужасно переживала. Думаю, она пыталась девочку назад вернуть, та опрометчиво выскочила замуж за недостойного типа. В общем, Софья доставила матери много переживаний.

- А вот Соня сказала, что видела вас у Веневых в гостях, - решила я уличить Хватайку во лжи.

- Ну да, - согласился Сеня. - Было. Мать умирала, попросила, чтобы я Григория Игоревича к ней в больницу привел.

- Зачем? - изумилась я. - Ваш отец не поддерживал отношений с мимолетной любовницей!

Сеня поморщился.

- Когда мама заболела, врач ей прямо сказал: «Ничем помочь нельзя, вам осталось меньше года».

- Некоторые доктора излишне жестоки, - вздохнула я.

- Мама очень испугалась, - продолжил Сеня, - ударилась в религию, попала в какую-то общину.

- Неприятно, - поддакнула я.

- Наоборот, - неожиданно не согласился со мной Семен, - ей там внушили, что любой человек непременно попадет в рай, надо лишь попросить прощения у всех, кому в этой жизни сделал плохо. Вот мать и направила меня к Григорию Игоревичу.

- И как он поступил? - заинтересовалась я.

Семен ухмыльнулся.

- У вас есть сомнения? Никуда он не пошел. Я его уговаривал, умолял, чуть ли не на колени вставал. Но нет! В какой-то момент он как заорет: «Хитро придумали! Я в больницу припрусь, а там свидетели, подтвердят потом на суде, что признал Григорий Венев внебрачного сына. Ты получишь право на мое имущество. Да я не дурак. Не надейся! Все официально завещано Игорю, он единственный достоин моего капитала и дела». Ну я плюнул ему в рожу и ушел. Красиво расстались!

- Да уж, - крякнула я.

- Спасибо, Рома помог, - продолжал Хватайка, - он парик нацепил, костюм натянул и к маме в больницу пришел. Она совсем уже плохая была, Григория не помнила внешне, да и соображала из-за болезни туго, вот и сошло нам это представление с рук. Она перед Ромой за мое рождение покаялась, тот ее простил, умерла мама со спокойной душой. Очень надеюсь, что в той секте говорили правду и она сейчас в раю.

- Хорошо бы им с Григорием Игоревичем на том свете не встретиться, - вздохнула я.