THE ONE THOUSAND DOZEN 4 страница

 

idea [aI'dIq], consciousness ['kOnSqsnIs], machine [mq'SJn]

 

Being a man of the one idea, now that the idea had come, it mastered him. In the foreground of his consciousness was Dawson, in the background his thousand dozen eggs, and midway between the two his ego fluttered, striving always to draw them together to a glittering golden point. This golden point was the five thousand dollars, the consummation of the idea and the point of departure for whatever new idea might present itself. For the rest, he was a mere automaton. He was unaware of other things, seeing them as through a glass darkly, and giving them no thought. The work of his hands he did with machine-like wisdom; likewise the work of his head. So the look on his face grew very tense, till even the Indians were afraid of it, and marvelled at the strange white man who had made them slaves and forced them to toil with such foolishness.

 

Then came a snap on Lake Le Barge (затем случилось резкое похолодание на озере Ле Барж; snap — треск; резкое внезапное похолодание; внезапный мороз), when the cold of outer space smote the tip of the planet (когда холод открытого космоса поразил верхушку планеты; to smite — ударять; поражать), and the frost ranged sixty and odd degrees below zero (и мороз достигал шестидесяти с лишним градусов ниже нуля[25]; to range — колебаться в известных пределах; простираться, тянуться). Here, laboring with open mouth that he might breathe more freely (и тут, работая с открытым ртом, чтобы дышать более свободно), he chilled his lungs (он застудил легкие), and for the rest of the trip he was troubled with a dry, hacking cough (и остальную часть путешествия его беспокоил сухой, отрывистый кашель), especially irritable in smoke of camp or under stress of undue exertion (особенно легко возбудимый в лагерном дыму или при нагрузке от непомерных усилий; irritable — раздражительный; болезненно чувствительный; легко возбудимый). On the Thirty Mile river he found much open water (на Тридцатой Миле он нашел много /участков/ открытой воды; open water — вода, очистившаяся от льда; открытая вода, водная поверхность без ледяного покрова), spanned by precarious ice bridges and fringed with narrow rim ice, tricky and uncertain (соединенных ненадежными ледяными мостиками и окаймленных узкой каймой льда, коварной и сомнительной; trick — сложный; обманчивый; certain — точный; надежный). The rim ice was impossible to reckon on (на лед по краям было невозможно рассчитывать; to reckon on — полагаться, рассчитывать /на кого-либо, что-либо/), and he dared it without reckoning (а он безрассудно осмелился /ступить/ на него; to reckon — полагать, рассматривать; считаться с), falling back on his revolver when his drivers demurred (опять взявшись за свой револьвер, когда его погонщики запротестовали; to fall back on — обратиться за помощью к; прибегнуть к чему-либо). But on the ice bridges, covered with snow though they were (но на ледяных мостиках, хотя они были покрыты снегом), precautions could be taken (можно было принять меры предосторожности). These they crossed on their snowshoes (они перешли их на лыжах), with long poles (с длинными шестами), held crosswise in their hands (которые держали в руках крест-накрест; cross — крест), to which to cling in case of accident (чтобы удержаться на них в случае падения; in case of — в случае; accident — несчастный случай, катастрофа, авария). Once over, the dogs were called to follow (когда переходили, они звали за собой собак). And on such a bridge, where the absence of the centre ice was masked by the snow (и на таком мосту, где отсутствие льда в центре было прикрыто снегом), one of the Indians met his end (один из индейцев нашел свой конец). He went through as quickly and neatly as a knife through thin cream (он провалился так быстро и аккуратно = без всплеска, как нож сквозь жидкую сметану), and the current swept him from view down under the stream ice (а поток унес его из виду под речной лед).

 

range [reInG], especially [Is'peSlI], precarious [prI'kFqrIqs], demur [dI'mW]

 

Then came a snap on Lake Le Barge, when the cold of outer space smote the tip of the planet, and the frost ranged sixty and odd degrees below zero. Here, laboring with open mouth that he might breathe more freely, he chilled his lungs, and for the rest of the trip he was troubled with a dry, hacking cough, especially irritable in smoke of camp or under stress of undue exertion. On the Thirty Mile river he found much open water, spanned by precarious ice bridges and fringed with narrow rim ice, tricky and uncertain. The rim ice was impossible to reckon on, and he dared it without reckoning, falling back on his revolver when his drivers demurred. But on the ice bridges, covered with snow though they were, precautions could be taken. These they crossed on their snowshoes, with long poles, held crosswise in their hands, to which to cling in case of accident. Once over, the dogs were called to follow. And on such a bridge, where the absence of the centre ice was masked by the snow, one of the Indians met his end. He went through as quickly and neatly as a knife through thin cream, and the current swept him from view down under the stream ice.

 

That night his mate fled away through the pale moonlight (в ту ночь его товарищ сбежал в бледном лунном свете), Rasmunsen futilely puncturing the silence with his revolver (и Расмунсен напрасно прокалывал = тревожил тишину револьвером = выстрелами из револьвера) — a thing that he handled with more celerity than cleverness (штуковина, которой он владел с большей стремительностью, нежели сноровкой; cleverness — ум; мастерство, умение, сноровка; clever — умный; искусный). Thirty-six hours later the Indian made a police camp on the Big Salmon (тридцать шесть часов спустя индеец добрался до полицейского лагеря на Большом Лососе). "Um — um — um funny mans — what you call (м-м-м, странная человека — как вы говорите)? Top um head all loose (крышка головы совсем не держится; top — макушка /головы, дерева/, голова; крышка /кастрюли/; loose — непривязанный, неприкрепленный; буйный, неукротимый)," the interpreter explained to the puzzled captain (пояснил переводчик озадаченному капитану). "Eh (а)? Yep, crazy, much crazy mans (да, псих, очень псих человека). Eggs, eggs, all a time eggs — savvy (яйца, яйца, все время яйца — понятно)? Come bime-by (приходить за мной)."

 

futile ['fjHtaIl], puncture ['pANkCq], police [pq'lJs]

 

That night his mate fled away through the pale moonlight, Rasmunsen futilely puncturing the silence with his revolver — a thing that he handled with more celerity than cleverness. Thirty-six hours later the Indian made a police camp on the Big Salmon. "Um — um — um funny mans — what you call? Top um head all loose," the interpreter explained to the puzzled captain. "Eh? Yep, crazy, much crazy mans. Eggs, eggs, all a time eggs — savvy? Come bime-by."

 

It was several days before Rasmunsen arrived (прошло несколько дней, прежде чем прибыл Расмунсен), the three sleds lashed together (трое саней крепко связанных вместе), and all the dogs in a single team (и все собаки в одной упряжке). It was awkward (это было неудобно), and where the going was bad he was compelled to back-trip it sled by sled (и где проезд был плохим, он был вынужден оттаскивать их назад сани за санями), though he managed most of the time (хотя большую часть времени ему удавалось), through herculean efforts (с помощью гигантских усилий), to bring all along on the one haul (перевезти с собой все одним рывком). He did not seem moved when the captain of police told him (казалось, его не тронуло, когда капитан полиции сказал ему) his man was hitting the high places for Dawson (что его человек уже забрался далеко на пути к Доусону; to hit — достигать), and was by that time, probably (и к тому времени был, вероятно), halfway between Selkirk and Stewart (на полпути между Селкирком и Стьюартом). Nor did he appear interested when informed (не показался он заинтересованным и когда ему сообщили) that the police had broken the trail as far as Pelly (что полиция /уже/ проложила дорогу до самого Пелли); for he had attained to a fatalistic acceptance of all natural dispensations, good or ill (ибо он достиг фаталистического восприятия всех естественных Божьих промыслов, добрых или злых = ибо он дошел до того состояния, когда фаталистически воспринимал всякий естественный Божий промысел, добрый или злой; dispensation — распределение, распространение; Божий промысел; заповедь). But when they told him that Dawson was in the bitter clutch of famine (но когда ему сказали, что Доусон пребывает в жестоких когтях голода; clutch — захват; когти, лапы), he smiled, threw the harness on his dogs, and pulled out (он улыбнулся, набросил упряжь на собак и отправился в путь; to throw — бросать; to pull out — выдвигать идею; отправляться).

 

manage ['mxnIG], Herculean ["hWkju'lIqn], famine ['fxmIn]

 

It was several days before Rasmunsen arrived, the three sleds lashed together, and all the dogs in a single team. It was awkward, and where the going was bad he was compelled to back-trip it sled by sled, though he managed most of the time, through herculean efforts, to bring all along on the one haul. He did not seem moved when the captain of police told him his man was hitting the high places for Dawson, and was by that time, probably, halfway between Selkirk and Stewart. Nor did he appear interested when informed that the police had broken the trail as far as Pelly; for he had attained to a fatalistic acceptance of all natural dispensations, good or ill. But when they told him that Dawson was in the bitter clutch of famine, he smiled, threw the harness on his dogs, and pulled out.

 

But it was at his next halt that the mystery of the smoke was explained (но на следующей остановке разъяснилась тайна дыма). With the word at Big Salmon that the trail was broken to Pelly (при вести у Большого Лосося = когда до Большого Лосося дошла весть, что дорога проложена до Пелли), there was no longer any need for the smoke wreath to linger in his wake (не было больше нужды клубам дыма двигаться медленно у него по пятам; in the wake of smb. — по пятам, по следам, позади кого-либо); and Rasmunsen, crouching over his lonely fire (и Расмунсен, сгорбившись над своим одиноким костром), saw a motley string of sleds go by (увидел, как мимо проезжает пестрый ряд саней). First came the courier and the half-breed who had hauled him out from Bennett (сначала проехали курьер и метис, которые вытащили его из Беннета); then mail-carriers for Circle City, two sleds of them (потом почтальоны в Серкл-Сити на двух санях), and a mixed following of ingoing Klondikers (а за ними смесь вновь прибывающих жителей Клондайка; following — последователи, приверженцы, сторонники, поклонники; ingoing — входящий, направленный внутрь; вновь прибывающий). Dogs and men were fresh and fat (собаки и люди были свежими и упитанными), while Rasmunsen and his brutes were jaded and worn down to the skin and bone (тогда как Расмунсен и его зверюги были измучены и изношены до шкуры и костей = и измождены так, что остались лишь кожа да кости; worn down — изношенный, сработавшийся, стертый; to wear — носить; изнашивать). They of the smoke wreath had travelled one day in three (те /которые пускали/ клубы дыма, ехали один день из трех), resting and reserving their strength for their dash to come (отдыхая и сберегая силы для грядущего рывка) when broken trail was met with (когда повстречаются с проложенной тропой; to meet /with/ — встречаться /с/); while each day he had plunged and floundered forward (в то время как каждый день он бросался вперед и продвигался с трудом вперед = дальше; to flounder — двигаться с трудом), breaking the spirit of his dogs and robbing them of their mettle (сломив дух своих собак и лишив их выносливости; to break smb.’s spirit — сломить чей-то дух; mettle — темперамент; выносливость).

 

crouch [krauC], brute [brHt], reserve [rI'zWv]

 

But it was at his next halt that the mystery of the smoke was explained. With the word at Big Salmon that the trail was broken to Pelly, there was no longer any need for the smoke wreath to linger in his wake; and Rasmunsen, crouching over his lonely fire, saw a motley string of sleds go by. First came the courier and the half-breed who had hauled him out from Bennett; then mail-carriers for Circle City, two sleds of them, and a mixed following of ingoing Klondikers. Dogs and men were fresh and fat, while Rasmunsen and his brutes were jaded and worn down to the skin and bone. They of the smoke wreath had travelled one day in three, resting and reserving their strength for their dash to come when broken trail was met with; while each day he had plunged and floundered forward, breaking the spirit of his dogs and robbing them of their mettle.

 

As for himself, he was unbreakable (что касается его самого, он был несгибаем; unbreakable — небьющийся, неломкий, нехрупкий). They thanked him kindly for his efforts in their behalf (они любезно поблагодарили его за его усилия ради них; in behalf of — для, ради, в пользу, в защиту, в интересах /кого-либо/), those fat, fresh men (эти откормленные и свежие люди), — thanked him kindly (добродушно поблагодарили его), with broad grins and ribald laughter (с широкими ухмылками и оскорбительным смехом; ribald — неприличный; оскорбительный); and now, when he understood, he made no answer (и теперь, когда он понял, он не ответил). Nor did he cherish silent bitterness (не питал он и безмолвной горечи; to cherish — лелеять /что-либо в мыслях/; питать /надежду, чувство и т.п./). It was immaterial (это было несущественно). The idea — the fact behind the idea — was not changed (идея — суть идеи — не изменилась). Here he was and his thousand dozen (он и его тысяча яиц были здесь); there was Dawson (там был Доусон); the problem was unaltered (задача оставалась неизменной = прежней; to alter — изменять).

 

behalf [bI'hRf], broad [brLd], ribald ['rIbqld]

 

As for himself, he was unbreakable. They thanked him kindly for his efforts in their behalf, those fat, fresh men, — thanked him kindly, with broad grins and ribald laughter; and now, when he understood, he made no answer. Nor did he cherish silent bitterness. It was immaterial. The idea — the fact behind the idea — was not changed. Here he was and his thousand dozen; there was Dawson; the problem was unaltered.

 

At the Little Salmon, being short of dog food (так как в Малом Лососе не было собачьего корма), the dogs got into his grub (псы взялись за его жратву; to get into — начать), and from there to Selkirk he lived on beans (и оттуда до Селкирка он жил на бобах) — coarse, brown beans, big beans, grossly nutritive (грубых, коричневых бобах, больших бобах, весьма питательных), which griped his stomach and doubled him up at two-hour intervals (которые вызывали резь в желудке и скрючивали его с двухчасовым интервалом = от которых его скрючивало каждые два часа; to gripe — устар. сжать, схватить, захватить; вызывать резь, спазмы /в желудке, кишечнике/; to double up — скрючивать/ся/, сгибаться /от боли, смеха и т. п./). But the Factor at Selkirk had a notice on the door of the Post to the effect (но у торгового агента на двери фактории было объявление по этому поводу; to the effect — для этой цели, для этого, с целью) that no steamer had been up the Yukon for two years (что вверх по Юкону уже два года не поднимался пароход), and in consequence grub was beyond price (и вследствие /этого/ провизия была бесценна; in consequence of — вследствие; beyond price — бесценный; beyond — выше, сверх). He offered to swap flour (он предложил поменяться на муку), however, at the rate of a cupful for each egg (однако по цене чашка /муки/ за каждое яйцо; at the rate of — в размере, по ставке в, по курсу в), but Rasmunsen shook his head and hit the trail (но Расмунсен покачал головой и отправился в путь). Below the Post he managed to buy frozen horse hide for the dogs (дальше за торговым постом ему удалось купить замерзшую лошадиную шкуру для собак; below — дальше), the horses having been slain by the Chilkat cattle men (лошадей забили чилкатские скотоводы), and the scraps and offal preserved by the Indians (а отходы и требуху сохранили индейцы). He tackled the hide himself (он сам набросился на шкуру), but the hair worked into the bean sores of his mouth, and was beyond endurance (но волосы забивались в ранки от бобов во рту, и это было невыносимо: «за пределами выносливости»; to endure — выносить; терпеть).

 

nutritive ['njHtrItIv], consequence ['kOnsIkwqns], offal ['Ofql]

 

At the Little Salmon, being short of dog food, the dogs got into his grub, and from there to Selkirk he lived on beans — coarse, brown beans, big beans, grossly nutritive, which griped his stomach and doubled him up at two-hour intervals. But the Factor at Selkirk had a notice on the door of the Post to the effect that no steamer had been up the Yukon for two years, and in consequence grub was beyond price. He offered to swap flour, however, at the rate of a cupful for each egg, but Rasmunsen shook his head and hit the trail. Below the Post he managed to buy frozen horse hide for the dogs, the horses having been slain by the Chilkat cattle men, and the scraps and offal preserved by the Indians. He tackled the hide himself, but the hair worked into the bean sores of his mouth, and was beyond endurance.

 

Here at Selkirk, he met the forerunners of the hungry exodus of Dawson (здесь, в Селкирке, он встретил предвестников голодного исхода из Доусона), and from there on they crept over the trail, a dismal throng (и оттуда дальше они накапливались на дороге зловещей толпой; to creep over — накапливаться, постепенно появляться). "No grub (нет жратвы)!" was the song they sang (была песня, которую они пели). "No grub, and had to go (нечего жрать — и пришлось уйти)." "Everybody holding candles for a rise in the spring (все ставят свечки за улучшение /положения/ весной)." "Flour dollar'n a half a pound, and no sellers (мука по доллару за полфунта, и нет продавцов = и не продают)."

"Eggs (яйца)?" one of them answered (ответил один из них). "Dollar apiece (доллар штука), but they ain't none (но нет ни одного)." Rasmunsen made a rapid calculation (Расмунсен произвел быстрый подсчет). "Twelve thousand dollars (двенадцать тысяч долларов)," he said aloud (сказал он вслух).

"Hey (что)?" the man asked (спросил мужчина).

"Nothing (ничего)," he answered, and mushed the dogs along (ответил он и направил собак вперед; to mush — путешествовать по снегу с помощью собачьих упряжек; управлять собачьей упряжкой).

 

exodus ['eksqdqs], dismal ['dIzmql], none [nAn]

 

Here at Selkirk, he met the forerunners of the hungry exodus of Dawson, and from there on they crept over the trail, a dismal throng. "No grub!" was the song they sang. "No grub, and had to go." "Everybody holding candles for a rise in the spring." "Flour dollar'n a half a pound, and no sellers."

"Eggs?" one of them answered. "Dollar apiece, but they ain't none." Rasmunsen made a rapid calculation. "Twelve thousand dollars," he said aloud.

"Hey?" the man asked.

"Nothing," he answered, and mushed the dogs along.

 

When he arrived at Stewart River (когда он прибыл на реку Стьюарт), seventy miles from Dawson (в семидесяти милях от Доусона), five of his dogs were gone (пять его собак умерло), and the remainder were falling in the traces (а остальные валились в постромках). He, also, was in the traces (он тоже был в постромках), hauling with what little strength was left in him (волоча с той немногой силой, которая осталась в нем). Even then he was barely crawling along ten miles a day (даже тогда он едва проползал вперед десять миль в день). His cheekbones and nose, frost-bitten again and again (его скулы и нос, обмороженные снова и снова), were turned bloody-black and hideous (стали кроваво-черными и страшными; hideous — отвратительный; страшный). The thumb, which was separated from the fingers by the gee-pole (большой палец, который был отделен от /остальных/ пальцев управляющим шестом; gee — но!, пошел! /окрик, которым погоняют лошадь/), had likewise been nipped and gave him great pain (тоже был поврежден морозом и доставлял ему сильную боль; to nip — побить, повредить /о ветре, морозе, холоде/; морозить, холодить /о холоде по отношению к живым существам/). The monstrous moccasin still incased his foot (громадный мокасин все еще охватывал его ступню), and strange pains were beginning to rack the leg (и необычные боли начинали терзать ногу). At Sixty Mile, the last beans (на Шестидесятой Миле последние бобы), which he had been rationing for some time, were finished (которые он уже некоторое время делил на порции, кончились); yet he steadfastly refused to touch the eggs (однако он непреклонно отказывался касаться яиц). He could not reconcile his mind to the legitimacy of it (он не мог примирить свой разум с законностью этого), and staggered and fell along the way to Indian River (и ковылял, и падал по дороге к Индейской Реке). Here a fresh-killed moose and an open-handed old-timer gave him and his dogs new strength (здесь недавно убитый лось и щедрый старожил дали ему и его собакам новые силы), and at Ainslie's he felt repaid for it all (а в Эйнсли он почувствовал, что вознагражден за все это) when a stampede, ripe from Dawson in five hours, was sure (когда стихийная толпа беглецов, подошедшая из Доусона через пять часов, была уверена; stampede — стихийный массовый исход; массовое движение, перемещение /людей/; ripe — зрелый, созревший; подошедший, пришедший) he could get a dollar and a quarter for every egg he possessed (что он может выручить доллар с четвертью за каждое яйцо, которым он обладал).

 

hideous ['hIdIqs], legitimacy [lI'GItImqsI], stampede [stxm'pJd]

 

When he arrived at Stewart River, seventy miles from Dawson, five of his dogs were gone, and the remainder were falling in the traces. He, also, was in the traces, hauling with what little strength was left in him. Even then he was barely crawling along ten miles a day. His cheekbones and nose, frost-bitten again and again, were turned bloody-black and hideous. The thumb, which was separated from the fingers by the gee-pole, had likewise been nipped and gave him great pain. The monstrous moccasin still incased his foot, and strange pains were beginning to rack the leg. At Sixty Mile, the last beans, which he had been rationing for some time, were finished; yet he steadfastly refused to touch the eggs. He could not reconcile his mind to the legitimacy of it, and staggered and fell along the way to Indian River. Here a fresh-killed moose and an open-handed old-timer gave him and his dogs new strength, and at Ainslie's he felt repaid for it all when a stampede, ripe from Dawson in five hours, was sure he could get a dollar and a quarter for every egg he possessed.

 

He came up the steep bank by the Dawson barracks with fluttering heart and shaking knees (он поднялся по крутому берегу к казармам Доусона с трепещущим сердцем и трясущимися коленями = и с дрожью в коленях). The dogs were so weak that he was forced to rest them (собаки были настолько слабы, что он был вынужден дать им отдых), and, waiting, he leaned limply against the gee-pole (и в ожидании он безвольно оперся на управляющий шест). A man, an eminently decorous-looking man (какой-то мужчина, в высшей степени порядочной внешности мужчина; eminent — высокий; выдающийся; decorous — порядочный, приличный), came sauntering by in a great bearskin coat (в великолепной медвежьей шубе проходил, прогуливаясь, мимо). He glanced at Rasmunsen curiously (он с любопытством взглянул на Расмунсена), then stopped and ran a speculative eye over the dogs and the three lashed sleds (затем остановился и пробежал изучающим взглядом по собакам и трем связанным саням).

"What you got (что у вас есть)?" he asked (спросил он).

 

eminent ['emInqnt], decorous ['dekqrqs], speculative ['spekjulqtIv]

 

He came up the steep bank by the Dawson barracks with fluttering heart and shaking knees. The dogs were so weak that he was forced to rest them, and, waiting, he leaned limply against the gee-pole. A man, an eminently decorous-looking man, came sauntering by in a great bearskin coat. He glanced at Rasmunsen curiously, then stopped and ran a speculative eye over the dogs and the three lashed sleds.

"What you got?" he asked.

 

"Eggs (яйца)," Rasmunsen answered huskily (хрипло ответил Расмунсен), hardly able to pitch his voice above a whisper (почти не в состоянии повысить голос выше шепота; to pitch — давать основной тон; придавать определенную высоту).

"Eggs (яйца)! Whoopee (ура; whoopee — ого-го!, ох! /возглас, выражающий восхищение, радость, восторг и т. п./)! Whoopee (ура)!" He sprang up into the air (он подпрыгнул в воздух; to spring — прыгать, скакать), gyrated madly (бешено закружился), and finished with half a dozen war steps (и закончил полудюжиной строевых шагов). "You don't say — all of 'em (вы же не скажете что все; you don't say — что вы говорите!, не может быть!)?"

"All of 'em (все)."

"Say, you must be the Egg Man (послушайте, вы, наверное, Мужик с Яйцами[26]; I say!, say! — послушайте!; ну и ну!)." He walked around and viewed Rasmunsen from the other side (он прошел вокруг и осмотрел Расмунсена с другой стороны). "Come, now, ain't you the Egg Man (ну же, разве вы не Мужик с Яйцами)?" Rasmunsen didn't know (Расмунсен не знал), but supposed he was (но предположил, что это он), and the man sobered down a bit (и мужчина немного успокоился; to sober down — отрезвлять; остывать, успокаиваться).

 

gyrate ["GaI'reIt], view [vjH], suppose [sq'pquz]

 

"Eggs," Rasmunsen answered huskily, hardly able to pitch his voice above a whisper.

"Eggs! Whoopee! Whoopee!" He sprang up into the air, gyrated madly, and finished with half a dozen war steps. "You don't say — all of 'em?"

"All of 'em."

"Say, you must be the Egg Man." He walked around and viewed Rasmunsen from the other side. "Come, now, ain't you the Egg Man?" Rasmunsen didn't know, but supposed he was, and the man sobered down a bit.

 

"What d'ye expect to get for'em (что = сколько ты рассчитываешь получить за них)?" he asked cautiously (спросил он осторожно).

Rasmunsen became audacious (Расмунсен стал смелым = набрался смелости). "Dollar'n a half (полтора доллара)," he said.

"Done (по рукам; done!, done with you! — ладно, по рукам!)! " the man came back promptly (мужчина быстро вернулся). "Gimme a dozen (дай мне дюжину)."

"I — I mean a dollar'n a half apiece (я — я имею в виду полтора доллара штука)," Rasmunsen hesitatingly explained (объяснил нерешительно Расмунсен).

"Sure (разумеется). I heard you (я слышал тебя). Make it two dozen (посчитай за две дюжины). Here's the dust (вот песок)." The man pulled out a healthy gold sack the size of a small sausage (мужчина вытащил здоровый[27] мешок золота размером с небольшую колбасу; healthy — здоровый; большой, значительный) and knocked it negligently against the gee-pole (и постучал им небрежно по шесту). Rasmunsen felt a strange trembling in the pit of his stomach (Расмунсен ощутил необычную дрожь в углублении желудка = под ложечкой; pit — яма; впадина, ямка; the pit of the stomach — подложечная ямка), a tickling of the nostrils (щекотку в ноздрях; to tickle — щекотать), and an almost overwhelming desire to sit down and cry (и почти неодолимое желание сесть и заплакать; to overwhelm — ошеломлять; переполнять; подавлять).

 

audacious [L'deISqs], healthy ['helTI], sausage ['sOsIG]

 

"What d'ye expect to get for'em?" he asked cautiously.

Rasmunsen became audacious. "Dollar'n a half," he said.

"Done! " the man came back promptly. "Gimme a dozen. "

"I — I mean a dollar'n a half apiece," Rasmunsen hesitatingly explained.

"Sure. I heard you. Make it two dozen. Here's the dust." The man pulled out a healthy gold sack the size of a small sausage and knocked it negligently against the gee-pole. Rasmunsen felt a strange trembling in the pit of his stomach, a tickling of the nostrils, and an almost overwhelming desire to sit down and cry.

 

But a curious, wide-eyed crowd was beginning to collect (но начала собираться любопытная толпа с широко открытыми глазами), and man after man was calling out for eggs (и один человек за другим кричали /требуя/ яиц). He was without scales (он был без весов), but the man with the bearskin coat fetched a pair and obligingly weighed in the dust (но мужчина в медвежьей шубе принес пару = одни и услужливо взвешивал песок; to oblige — обязывать; делать одолжение) while Rasmunsen passed out the goods (в то время как Расмунсен продавал товар; to pass out — сбыть, продать /товар/). Soon there was a pushing and shoving and shouldering, and a great clamor (вскоре стали = народ стал толкаться, пихаться и работать плечами, и возник сильный шум; to shoulder — толкать плечом; задевать плечом). Everybody wanted to buy and to be served first (каждый хотел купить, и чтобы его обслужили первым). And as the excitement grew (и по мере того, как росло возбуждение), Rasmunsen cooled down (Расмунсен остыл; to cool down — остыть, успокоиться). This would never do (так никогда не бывает). There must be something behind the fact of their buying so eagerly (должно быть что-то = что-то должно крыться за тем, что они покупают так энергично). It would be wiser (было бы разумнее) if he rested first and sized up the market (если бы он сначала отдохнул и оценил рынок; to size up — оценивать; определять размер, величину; size — размер). Perhaps eggs were worth two dollars apiece (возможно, яйца стоили два доллара штука). Anyway, whenever he wished to sell (во всяком случае, когда бы он ни захотел продавать), he was sure of a dollar and a half (он был уверен /в цене/ полтора доллара = он был уверен, что свои полтора доллара возьмет). "Stop (постойте)!" he cried (крикнул он), when a couple of hundred had been sold (когда была продана пара сотен). "No more now (больше /продажи/ сейчас не будет). I'm played out (я не держусь на ногах; to play out — выдыхаться; изживать себя, терять силу; исчерпать). I've got to get a cabin (мне нужно найти хижину), and then you can come and see me (а потом вы можете прийти ко мне)."