THE STORY OF JEES UCK 6 страница

 

She paid the hack-driver five pieces and went up the stone steps of Neil Bonner's front door (она заплатила вознице наемного экипажа пять монет и поднялась по каменным ступеням парадного Нила Боннера; front door — парадная дверь, парадное; парадный вход; передняя дверь). A slant-eyed Japanese parleyed with her for a fruitless space (узкоглазый японец поговорил с ней напрасно некоторое время; fruitless — напрасный, тщетный, безуспешный, бесполезный, бесплодный; fruit — плод; space — интервал времени, промежуток), then led her inside and disappeared (затем провел ее вовнутрь и исчез). She remained in the hall (она осталась в прихожей), which to her simply fancy seemed to be the guest-room (которая для ее незатейливой фантазии казалась комнатой для гостей) — the show-place wherein were arrayed all the household treasures with the frank purpose of parade and dazzlement (выставочным залом, в котором были выстроены все домашние сокровища с откровенной целью демонстрации и ослепления великолепием; to dazzle — ослеплять блеском, великолепием; поражать, изумлять). The walls and ceiling were of oiled and panelled redwood (стены и потолок были из промасленного и обшитого панелями красного дерева). The floor was more glassy than glare-ice (пол был более гладкий, чем сверкающий лед), and she sought standing place on one of the great skins (и она отыскала место, где встать, на одной из огромных шкур; to seek — искать, разыскивать; разузнавать; standing place — место для стоянки) that gave a sense of security to the polished surface (которые придавали чувство безопасности полированной поверхности). A huge fireplace (огромный камин) — an extravagant fireplace, she deemed it (неэкономный камин, подумала она; extravagant — неэкономный, расточительный; to deem — думать, мыслить) — yawned in the farther wall (разверзал свой зев в дальней стене; to yawn — зиять; разверзаться). A flood of light, mellowed by stained glass, fell across the room (поток света, смягченный витражным стеклом, падал через комнату; stained glass — цветное стекло; витражное стекло; to stain — красить; набивать /рисунок/; травить), and from the far end came the white gleam of a marble figure (а из дальнего конца доходило белое мерцание мраморной статуи; figure — изображение, картина, статуя /особ. человеческой фигуры/; to gleam — светиться; мерцать).

 

piece [pJs], fruitless ['frHtlIs], yawn [jLn]

 

She paid the hack-driver five pieces and went up the stone steps of Neil Bonner's front door. A slant-eyed Japanese parleyed with her for a fruitless space, then led her inside and disappeared. She remained in the hall, which to her simply fancy seemed to be the guest-room — the show-place wherein were arrayed all the household treasures with the frank purpose of parade and dazzlement. The walls and ceiling were of oiled and panelled redwood. The floor was more glassy than glare-ice, and she sought standing place on one of the great skins that gave a sense of security to the polished surface. A huge fireplace — an extravagant fireplace, she deemed it — yawned in the farther wall. A flood of light, mellowed by stained glass, fell across the room, and from the far end came the white gleam of a marble figure.

 

This much she saw, and more (так много она увидела, и /еще/ больше), when the slant-eyed servant led the way past another room (когда узкоглазый слуга повел их за собой через еще одну комнату; to lead the way — идти впереди; быть вожаком, показывать пример) — of which she caught a fleeting glance (на которую она бросила мимолетный взгляд; to catch a glance — бросить быстрый взгляд, взглянуть; едва заметить) — and into a third, both of which dimmed the brave show of the entrance hall (и в третью, обе из которых затмевали нарядную парадность холла при входе). And to her eyes the great house seemed to hold out the promise of endless similar rooms (а для ее глаз огромный дом, казалось, давал обещание бесконечных подобных комнат = обещал бесконечное множество таких комнат; to hold out — протягивать; предлагать). There was such length and breadth to them (у них была такая длина и ширина), and the ceilings were so far away (а потолки были так далеко)! For the first time since her advent into the white man's civilization (впервые со времени ее прихода в цивилизацию белого человека), a feeling of awe laid hold of her (ее охватило чувство благоговейного страха; to lay hold of — завладеть /чем-либо, кем-либо/). Neil, her Neil, lived in this house (Нил, ее Нил, жил в этом доме), breathed the air of it (дышал его воздухом), and lay down at night and slept (ложился ночью и спал; to lie down — ложиться; прилечь)! It was beautiful (это было прекрасно), all this that she saw (все это, что она видела), and it pleased her (и это нравилось ей); but she felt, also, the wisdom and mastery behind (но она также чувствовала /стоящие/ за /этим/ образованность и власть). It was the concrete expression of power in terms of beauty (это было конкретное выражение власти посредством красоты; in terms of — в исчислении, исчисленный в каких-либо единицах, в каком-либо выражении; в показателях, в единицах чего-либо, в переводе на), and it was the power that she unerringly divined (и она безошибочно распознала эту власть; to err — заблуждаться, ошибаться; to divine — угадывать, отгадывать).

 

breadth [bredT], ceiling ['sJlIN], power ['pauq]

 

This much she saw, and more, when the slant-eyed servant led the way past another room — of which she caught a fleeting glance — and into a third, both of which dimmed the brave show of the entrance hall. And to her eyes the great house seemed to hold out the promise of endless similar rooms. There was such length and breadth to them, and the ceilings were so far away! For the first time since her advent into the white man's civilization, a feeling of awe laid hold of her. Neil, her Neil, lived in this house, breathed the air of it, and lay down at night and slept! It was beautiful, all this that she saw, and it pleased her; but she felt, also, the wisdom and mastery behind. It was the concrete expression of power in terms of beauty, and it was the power that she unerringly divined.

 

And then came a woman, queenly tall, crowned with a glory of hair that was like a golden sun (а потом пришла женщина, высокая, как подобает королеве: «по-королевски высокая», увенчанная великолепием волос, которые были словно золотое солнце; queenly — подобающий королеве, царственный; glory — слава; великолепие). She seemed to come toward Jees Uck as a ripple of music across still water (она, казалось, шла к Джиз Ак, как рябь музыки по неподвижной воде); her sweeping garment itself a song, her body playing rhythmically beneath (ее широкое одеяние само по себе /было/ песней, ее тело ритмично переливалось под ним; to play — играть; переливаться, играть; дрожать, трепетать, покачиваться). Jees Uck herself was a man compeller (Джиз Ак сама была покорительницей мужчин). There were Oche Ish and Imego and Hah Yo and Wy Nooch (были Ок-Иш, Имего и Ха-Йо, и Вай-Нук), to say nothing of Neil Bonner and John Thompson and other white men that had looked upon her and felt her power (не говоря уже о Ниле Боннере и Джоне Томпсоне, и других белых мужчинах, которые взирали на нее и ощущали ее власть; to say nothing of — не говоря уже о). But she gazed upon the wide blue eyes and rose-white skin of this woman (но она уставилась на широкие голубые глаза и розово-белую кожу этой женщины) that advanced to meet her (которая вышла вперед, чтобы встретить ее), and she measured her with woman's eyes looking through man's eyes (и она оценила ее глазами женщины, смотрящей глазами мужчины: «через глаза мужчины»); and as a man compeller she felt herself diminish and grow insignificant before this radiant and flashing creature (и как покорительница мужчин она почувствовала, как уменьшилась и стала незначительной перед этим блистательным и сверкающим созданием; radiant — сияющий; блистательный).

 

rhythmically ['rIDmIkqlI], beneath [bI'nJT], creature ['krJCq]

 

And then came a woman, queenly tall, crowned with a glory of hair that was like a golden sun. She seemed to come toward Jees Uck as a ripple of music across still water; her sweeping garment itself a song, her body playing rhythmically beneath. Jees Uck herself was a man compeller. There were Oche Ish and Imego and Hah Yo and Wy Nooch, to say nothing of Neil Bonner and John Thompson and other white men that had looked upon her and felt her power. But she gazed upon the wide blue eyes and rose-white skin of this woman that advanced to meet her, and she measured her with woman's eyes looking through man's eyes; and as a man compeller she felt herself diminish and grow insignificant before this radiant and flashing creature.

 

"You wish to see my husband (вы желаете видеть моего мужа)?" the woman asked (спросила женщина); and Jees Uck gasped at the liquid silver of a voice that had never sounded harsh cries at snarling wolf-dogs (и Джиз Ак открыла рот /удивляясь/ мелодичной нежности голоса, который никогда не издавал резких криков на рычащих волкодавов); liquid — мелодичный, плавный /о звуках и т. п./; silver — мелодичный, нежный /о звуке/), nor moulded itself to a guttural speech (и не преобразовывался в гортанную речь), nor toughened in storm and frost and camp smoke (и не напрягался в бурю и мороз, и в дыму стоянки на открытом воздухе; tough — жесткий; напряженный; camp — лагерь; место привала, ночевки /часто на открытом воздухе/).

"No," Jees Uck answered slowly and gropingly (нет, — ответила Джиз Ак медленно и на ощупь = подыскивая слова; gropingly — ощупью; to grope — нащупывать; искать), in order that she might do justice to her English (с тем чтобы /она могла/ правильно управиться со своим английским; justice — правильность, корректность). "I come to see Neil Bonner (я пришла увидеть Нила Боннера = к Нилу Боннеру)."

"He is my husband (он мой муж)," the woman laughed (засмеялась женщина).

 

sound [saund], mould [mquld], toughen [tAfn]

 

"You wish to see my husband?" the woman asked; and Jees Uck gasped at the liquid silver of a voice that had never sounded harsh cries at snarling wolf-dogs, nor moulded itself to a guttural speech, nor toughened in storm and frost and camp smoke.

"No," Jees Uck answered slowly and gropingly, in order that she might do justice to her English. "I come to see Neil Bonner."

"He is my husband," the woman laughed.

 

Then it was true (значит, это была правда)! John Thompson had not lied that bleak February day (Джон Томпсон не соврал в тот промозглый февральский день; bleak — открытый; промозглый), when she laughed pridefully and shut the door in his face (когда она гордо засмеялась и закрыла дверь перед его лицом; to shut — закрыть). As once she had thrown Amos Pentley across her knee and ripped her knife into the air (как некогда она швырнула Амоса Пентли через колено и вспорола воздух ножом; to rip — разрезать, распарывать, рвать /одним быстрым движением/), so now she felt impelled to spring upon this woman and bear her back and down (так теперь она почувствовала, что ее толкает/тянет прыгнуть на эту женщину и свалить ее: «увлечь /своим весом/ назад и вниз»; to impel — побуждать, принуждать, подталкивать), and tear the life out of her fair body (и вырвать жизнь из ее красивого тела; to tear out — отнимать; выхватывать, вырвать; to tear — рвать; вырывать). But Jees Uck was thinking quickly and gave no sign (но Джиз Ак думала быстро и не подала и виду; to give a sign — подать знак), and Kitty Bonner little dreamed how intimately she had for an instant been related with sudden death (а Китти Боннер мало представляла = не представляла, насколько близко она на мгновение оказалась рядом с мгновенной смертью; related — связанный; родственный, близкий).

 

bear [bFq], tear [tFq], sign [saIn]

 

Then it was true! John Thompson had not lied that bleak February day, when she laughed pridefully and shut the door in his face. As once she had thrown Amos Pentley across her knee and ripped her knife into the air, so now she felt impelled to spring upon this woman and bear her back and down, and tear the life out of her fair body. But Jees Uck was thinking quickly and gave no sign, and Kitty Bonner little dreamed how intimately she had for an instant been related with sudden death.

 

Jees Uck nodded her head that she understood (Джиз Ак кивнула головой, что она поняла), and Kitty Bonner explained that Neil was expected at any moment (а Китти Боннер пояснила, что Нила ждут /и он может появиться/ в любой момент). Then they sat down on ridiculously comfortable chairs (потом они сели на нелепо удобные стулья; ridiculous — нелепый, смешной), and Kitty sought to entertain her strange visitor (и Китти пыталась развлечь необычную гостью; to seek — предпринимать попытку, пытаться), and Jees Uck strove to help her (а Джиз Ак старалась помочь ей; to strive — стараться; бороться, прилагать усилия).

"You knew my husband in the North (вы были знакомы с моим мужем на севере)?" Kitty asked, once (спросила Китти разок).

"Sure (конечно). I wash um clothes (я стирать ему одежду)," Jees Uck had answered (ответила Джиз Ак), her English abruptly beginning to grow atrocious (при этом ее английский вдруг начал становиться отвратительным; atrocious — чудовищный, варварский; очень плохого качества; отвратительный, ужасный).

"And this is your boy (а это ваш мальчик)? I have a little girl (у меня маленькая девочка)."

 

ridiculously [rI'dIkjulqslI], clothes [klquDz], atrocious [q'trquSqs]

 

Jees Uck nodded her head that she understood, and Kitty Bonner explained that Neil was expected at any moment. Then they sat down on ridiculously comfortable chairs, and Kitty sought to entertain her strange visitor, and Jees Uck strove to help her.

"You knew my husband in the North?" Kitty asked, once.

"Sure. I wash um clothes," Jees Uck had answered, her English abruptly beginning to grow atrocious.

"And this is your boy? I have a little girl."

 

Kitty caused her daughter to be brought (Китти велела привести дочь: «побудила дочь быть приведенной»), and while the children, after their manner, struck an acquaintance (и пока дети по своей манере = по-своему знакомились; to strike an acquaintance — завязать знакомство), the mothers indulged in the talk of mothers and drank tea from cups so fragile (матери не отказывали себе в беседе матерей и пили чай из чашек таких хрупких; to indulge — удовлетворять свои желания, не отказывать себе /в чем-либо/) that Jees Uck feared lest hers should crumble to pieces beneath her fingers (что Джиз Ак боялась, как бы ее /чашка/ не раскрошилась на кусочки под ее пальцами). Never had she seen such cups, so delicate and dainty (никогда не видела она таких чашек, таких изящных и изысканных). In her mind she compared them with the woman who poured the tea (в своих мыслях она сравнила их с женщиной, которая наливала чай), and there uprose in contrast the gourds and pannikins of the Toyaat village and the clumsy mugs of Twenty Mile (и в противоположность возникли /в памяти/ сосуды из высушенных и выдолбленных тыкв, и миски поселка тояатов, и грубые кружки Двадцатой Мили), to which she likened herself (к которым она приравняла себя; to liken to — уподоблять; сравнивать; приравнивать). And in such fashion and such terms the problem presented itself (и таким образом и в таком выражении представилась проблема; to present — представлять, являть собой). She was beaten (она была побеждена; to beat — бить; побеждать, побивать; превосходить). There was a woman other than herself (была = нашлась женщина, отличная от нее) better fitted to bear and upbring Neil Bonner's children (лучше подходящая для того, чтобы рожать и воспитывать детей Нила Боннера). Just as his people exceeded her people (в точности как его народ превзошел ее народ), so did his womankind exceed her (так и его /этого народа/ женщины превзошли ее). They were the man compellers (они были покорительницами мужчин), as their men were the world compellers (в то время как их мужчины были покорителями мира). She looked at the rose-white tenderness of Kitty Bonner's skin and remembered the sun-beat on her own face (она посмотрела на розово-белую нежность кожи Китти Боннер и вспомнила дубленую солнцем /кожу/ на своем собственном лице). Likewise she looked from brown hand to white (подобным же образом она перевела взгляд с коричневой руки на белую) — the one, work-worn and hardened by whip-handle and paddle (одна /была/ натруженной и огрубелой от кнутовища и весла; whip — кнут; handle — рукоятка), the other as guiltless of toil and soft as a newborn babe's (другая — такой же не знающей тяжелого труда и нежной, как у новорожденного ребенка; guiltless — не знающий, не умеющий; guilt — вина). And, for all the obvious softness and apparent weakness (и, несмотря на явную мягкость и кажущуюся слабость), Jees Uck looked into the blue eyes and saw the mastery (Джиз Ак заглянула в голубые глаза и увидела властность) she had seen in Neil Bonner's eyes and in the eyes of Neil Bonner's people (которую она /уже/ видела в глазах Нила Боннера и в глазах народа Нила Боннера).

 

cause [kLz], acquaintance [q'kweIntqns], pour [pL], guiltless ['gIltlIs]

 

Kitty caused her daughter to be brought, and while the children, after their manner, struck an acquaintance, the mothers indulged in the talk of mothers and drank tea from cups so fragile that Jees Uck feared lest hers should crumble to pieces beneath her fingers. Never had she seen such cups, so delicate and dainty. In her mind she compared them with the woman who poured the tea, and there uprose in contrast the gourds and pannikins of the Toyaat village and the clumsy mugs of Twenty Mile, to which she likened herself. And in such fashion and such terms the problem presented itself. She was beaten. There was a woman other than herself better fitted to bear and upbring Neil Bonner's children. Just as his people exceeded her people, so did his womankind exceed her. They were the man compellers, as their men were the world compellers. She looked at the rose-white tenderness of Kitty Bonner's skin and remembered the sun-beat on her own face. Likewise she looked from brown hand to white — the one, work-worn and hardened by whip-handle and paddle, the other as guiltless of toil and soft as a newborn babe's. And, for all the obvious softness and apparent weakness, Jees Uck looked into the blue eyes and saw the mastery she had seen in Neil Bonner's eyes and in the eyes of Neil Bonner's people.

 

"Why, it's Jees Uck (да ведь это Джиз Ак)!" Neil Bonner said, when he entered (когда он вошел). He said it calmly (он сказал это спокойно), with even a ring of joyful cordiality (даже с отзвуком радостной сердечности; cordiality — сердечность; радушие), coming over to her and shaking both her hands (подойдя к ней и пожав обе ее руки), but looking into her eyes with a worry in his own that she understood (но заглянув в ее глаза с беспокойством в своих собственных, которое она поняла).

"Hello, Neil (привет, Нил)!" she said. "You look much good (ты очень хорошо выглядишь)."

"Fine, fine, Jees Uck (отлично, отлично, Джиз Ак)," he answered heartily (ответил он от всего сердца), though secretly studying Kitty for some sign of what had passed between the two (хотя тайком рассматривал Китти в поисках какого-нибудь знака о том, что произошло между /ними/ двумя). Yet he knew his wife too well to expect, even though the worst had passed, such a sign (однако он знал свою жену слишком хорошо, чтобы ожидать такого знака, даже если произошло самое худшее).

"Well, I can't say how glad I am to see you (ну, я не могу сказать, как я рад видеть тебя)," he went on (продолжал он). "What's happened (что случилось)? Did you strike a mine (ты открыла месторождение = нашла золотую жилу; to strike — открыть, обнаружить)? And when did you get in (а когда ты прибыла; to get in — прибывать, приходить)?"

 

calmly ['kRmlI], cordiality ["kLdI'xlItI], worst [wWst]

 

"Why, it's Jees Uck!" Neil Bonner said, when he entered. He said it calmly, with even a ring of joyful cordiality, coming over to her and shaking both her hands, but looking into her eyes with a worry in his own that she understood.

"Hello, Neil!" she said. "You look much good."

"Fine, fine, Jees Uck," he answered heartily, though secretly studying Kitty for some sign of what had passed between the two. Yet he knew his wife too well to expect, even though the worst had passed, such a sign.

"Well, I can't say how glad I am to see you," he went on. "What's happened? Did you strike a mine? And when did you get in?"

 

"Oo-a, I get in to-day (о-э, я прибывать сегодня)," she replied (ответила она), her voice instinctively seeking its guttural parts (при этом ее голос инстинктивно прибегал к своим гортанным частицам; to seek — искать; прибегать /к чему-либо/; обращаться /за помощью/). "I no strike it, Neil (я не найти ее, Нил). You known Cap'n Markheim, Unalaska (ты знал капитана Маркхейма с Уналашки)? I cook, his house, long time (я готовить в его дом, долго). No spend money (не тратить деньги). Time-by, plenty (со временем, куча). Pretty good, I think, go down and see White Man's Land (довольно здорово, я думаю, поехать и повидать Землю Белого Человека). Very fine, White Man's Land, very fine (очень красивая, Земля Белого Человека, очень красивая)," she added (добавила она). Her English puzzled him (ее английский озадачил его), for Sandy and he had sought, constantly, to better her speech (ибо Сэнди и он старались постоянно исправлять ее речь; to better — улучшать; поправлять, исправлять, совершенствовать), and she had proved an apt pupil (и она была способной ученицей; to prove — доказывать; оказываться). Now it seemed that she had sunk back into her race (теперь казалось, что она опустилась обратно к своей расе). Her face was guileless, stolidly guileless, giving no cue (ее лицо было бесхитростным, бесстрастно простодушным, не дающим никаких намеков). Kitty's untroubled brow likewise baffled him (спокойное выражение лица Китти тоже сбило его с толку; to trouble — беспокоить, тревожить; to baffle — расстраивать; сбивать с толку). What had happened (что случилось)? How much had been said (сколько было /уже/ сказано)? and how much guessed (и сколько отгадано; to guess — гадать; отгадать)?

 

prove [prHv], guileless ['gaIllIs], untroubled [An'trAbld]

 

"Oo-a, I get in to-day," she replied, her voice instinctively seeking its guttural parts. "I no strike it, Neil. You known Cap'n Markheim, Unalaska? I cook, his house, long time. No spend money. Time-by, plenty. Pretty good, I think, go down and see White Man's Land. Very fine, White Man's Land, very fine," she added. Her English puzzled him, for Sandy and he had sought, constantly, to better her speech, and she had proved an apt pupil. Now it seemed that she had sunk back into her race. Her face was guileless, stolidly guileless, giving no cue. Kitty's untroubled brow likewise baffled him. What had happened? How much had been said? and how much guessed?

 

While he wrestled with these questions (пока он бился над этими вопросами; to wrestle with — биться над чем-либо /над задачей и т. п./; wrestle — борьба) and while Jees Uck wrestled with her problem (а /пока/ Джиз Ак билась над своей проблемой) — never had he looked so wonderful and great (никогда /раньше/ он не выглядел таким удивительным/чудесным и великолепным) — a silence fell (опустилась тишина; to fall — падать; опускаться).

"To think that you knew my husband in Alaska (подумать только, что вы знали моего мужа на Аляске)!" Kitty said softly (сказала мягко/примирительно Китти; soft — мягкий; примирительный).

Knew him (знала его)! Jees Uck could not forbear a glance at the boy she had borne him (Джиз Ак не могла удержаться от взгляда на мальчика, которого она ему родила), and his eyes followed hers mechanically to the window (а его взгляд последовал механически за ее /взглядом/ к окну; eye — глаз; взгляд, взор) where played the two children (где = возле которого играли двое детей). An iron hand seemed to tighten across his forehead (железная длань, казалось, сжала его лоб). His knees went weak and his heart leaped up and pounded like a fist against his breast (его колени ослабели, а его сердце сильно забилось и заколотилось, как кулак, о его грудь; to leap up — сильно биться, колотиться, прыгать в груди /о сердце/; to leap — прыгать, скакать; to pound — колотиться, сильно биться /о сердце/). His boy (его мальчик)! He had never dreamed it (он никогда не помышлял об этом; to dream — мечтать; помышлять)!

 

wrestle [resl], forehead ['fOrId], breast [brest]

 

While he wrestled with these questions and while Jees Uck wrestled with her problem — never had he looked so wonderful and great — a silence fell.

"To think that you knew my husband in Alaska!" Kitty said softly.

Knew him! Jees Uck could not forbear a glance at the boy she had borne him, and his eyes followed hers mechanically to the window where played the two children. An iron hand seemed to tighten across his forehead. His knees went weak and his heart leaped up and pounded like a fist against his breast. His boy! He had never dreamed it!

 

Little Kitty Bonner (маленькая Китти Боннер), fairylike in gauzy lawn (похожая на фею в просвечивающем батисте; gauzy — тонкий, просвечивающий, прозрачный /особ. о ткани/), with pinkest of cheeks and bluest of dancing eyes (с очень розовыми щечками и синими-синими подвижными глазами; to dance — танцевать; прыгать, скакать), arms outstretched and lips puckered in invitation (вытянув ручки и приглашающее свернув губки), was striving to kiss the boy (старалась поцеловать мальчика). And the boy, lean and lithe, sunbeaten and browned (а мальчик, худенький и гибкий, продубленный солнцем и загорелый), skin-clad and in hair-fringed and hair-tufted muclucs that showed the wear of the sea and rough work (с закаленной кожи и в отороченных шерстью и с пучками шерсти муклуках, которые демонстрировали следы износа от моря и грубой работы; mukluk — муклук, эскимосская обувь из тюленьей кожи), coolly withstood her advances (хладнокровно противостоял ее заигрываниям; to withstand — противостоять; не поддаваться), his body straight and stiff with the peculiar erectness common to children of savage people (его тело было прямым и жестким — той особой прямотой, что обычна у детей диких народов). A stranger in a strange land (чужак в чужом краю), unabashed and unafraid (храбрый и бесстрашный; to abash — смущать; afraid — боящийся), he appeared more like an untamed animal (он походил больше на неприрученное животное; to tame — приручать), silent and watchful (молчаливый и бдительный), his black eyes flashing from face to face (/при этом/ его черные глаза перебегали с лица на лицо = с одного лица на другое; to flash — быстро промелькнуть, пронестись, пробежать; резко перейти от одной сцены к другой), quiet so long as quiet endured (спокойный, покуда длилось спокойствие), but prepared to spring and fight and tear and scratch for life (но готовый прыгнуть и сражаться, рвать и царапаться за жизнь), at the first sign of danger (при первом признаке опасности).

 

rough [rAf], straight [streIt], peculiar [pI'kjHlIq]

 

Little Kitty Bonner, fairylike in gauzy lawn, with pinkest of cheeks and bluest of dancing eyes, arms outstretched and lips puckered in invitation, was striving to kiss the boy. And the boy, lean and lithe, sunbeaten and browned, skin-clad and in hair-fringed and hair-tufted muclucs that showed the wear of the sea and rough work, coolly withstood her advances, his body straight and stiff with the peculiar erectness common to children of savage people. A stranger in a strange land, unabashed and unafraid, he appeared more like an untamed animal, silent and watchful, his black eyes flashing from face to face, quiet so long as quiet endured, but prepared to spring and fight and tear and scratch for life, at the first sign of danger.

 

The contrast between boy and girl was striking, but not pitiful (контраст между мальчиком и девочкой был поразительным, но не вызывал сожаления; pitiful — плачевный; достойный сожаления; pity — жалость, сожаление). There was too much strength in the boy for that waif (в мальчике было слишком много силы для того беспризорника) that he was of the generations of Shpack, Spike O'Brien, and Bonner (которым он был из поколений Шпака, Спайка О'Брайена и Боннера). In his features, clean cut as a cameo and almost classic in their severity (в его чертах, искусно высеченных, как камея, и почти классических по своей строгости; clean — чистый; искусный), there were the power and achievement of his father, and his grandfather (были власть и успех его отца и его деда), and the one known as the Big Fat (и человека, известного под именем Большого Жирняка), who was captured by the Sea people and escaped to Kamchatka (который была пленен Морским народом и сбежал на Камчатку).