Иван Пестерев-Алексей Романов.

Пожалуй, начиная с третьего дня, как я смог, наконец, прийти в себя мои прошлые друзья, точнее други Алексея, начали как-то странно на меня смотреть. Не понимая, почему я не принимаю участие в их забавах, столь любимых мной до этой непонятной болезни. Плюс ко всему непонятно зачем были вызваны из ближайших деревень мои учителя, приставленные ко мне моим наставником – Прохором Вяземским.

Так прошло пару дней, пока ко мне не пришла целая делегация, во главе с верхоспасским попом Яковом Игнатьевым, поинтересоваться моим самочувствием, а заодно и тем, почему это я вдруг резко изменил своим привычкам. Быть может, я и ответил бы всем им как-нибудь понятнее, придумал бы что-нибудь этакое, чтобы они надолго от меня отстали, но вот когда эти заморыши, пришедшие с вонью пьяного угара, начали, чуть ли не кричать на меня вот тут мое терпение лопнуло. Я понимаю, что конспирация и все в этом духе дело важное, но вот самоуважение для меня все же находится на первом месте.

В итоге, пятерку моих бывших друзей вышвырнули гвардейцы, предварительно наградив каждого из них зуботычиной. На следующий день все пятеро пришли извиняться, но их естественно по моему личному приказу не пропустили, оставив околачиваться возле дворца.

Следом за этим неприятным инцидентом наступил черед других, пусть мелких, но все же уязвляющих мое самолюбие случаев. Кои начались с приезда моего номинального воспитателя, Александра Меньшикова, назначенного таковым самим царем-батюшкой…

В один из дней, ближе к обеду, когда был сделан перерыв между занятиями, ко мне в комнату зашел молодой мужчина, одетый по последнему слову европейской моды, в сером парике, темно-синих туфлях, с каким-то бантиком и темно-зеленом камзоле, сверху которого был, небрежно накинут меховой плащ. Легкий прищур глаз и чуть надменная улыбка. Говорящая людям мол «Давайте копошитесь, а я посмотрю на вас, сверху…»

«Алексашка Меншиков,– тут же всплыло в моей памяти».

«Вот ты какой, полудержавный властелин, как сказал Александр Сергеевич. Пожалуй, в нем действительно что-то есть,– внимательно приглядевшись к гостю, подумал я, убирая на край стола перо с чернилами».

-Добрый день, Ваше Высочество,– слегка кивнул он головой, словно сделал мне одолжение.– Я тут проездом, в Москве, решил вот своего воспитанника проведать, разузнать, что да как… может помощь, какая тебе нужна?

Светлейший князь даже не пытался скрыть своего отношения ко мне, как к давно списанной шахматной фигуре, в руках которой нет ни силы, ни власти. А, если знать о его близости к Петру и пронырливости – его уверенность могла быть вполне обоснованной.

-Наш государь-батюшка изволит тебе проверку знаний устроить… через пару месяцев. Смотри, если все также будешь с монахами болтать, да девок дворовых мять, вломит он тебе, как в прошлый раз, опять неделю сидеть не сможешь.

Сказал и ухмыльнулся, внимательно смотря мне в глаза, ожидая там что-то увидеть, однако через несколько секунд игра в гляделки прекратилась, Меншиков отвел глаза в сторону, подойдя к открытому настежь окну с видом на площадь.

«Вот урод!– удивился я, глядя на него.– Давненько так со мной не разговаривали, очень давно, еще со школьной парты, правда тогда у того был разбит нос, и не хватало пары зубов, после разъяснительной работы.– Что ж, коли так, он хочет сам…»

-И что из этого?– спросил я его, не отойдя от его хамского поведения в полной мере.

-Да то, что опять неудовольствие от царя получишь, тогда поймешь что да как…

-А тебе-то, какое дело, булочник?– как можно дружелюбней улыбнулся я ему, глядя в краснеющую от моих слов физиономию.– Помочь мне чем-нибудь желаешь?

Быть может, мне не стоило этого говорить, но в тот момент я буквально наслаждался видом краснеющего лица, будущего фельдмаршала России. Хотя услышать мои слова никто не мог, да и желающих совершить данное действо, при обнаружении конечно, по головке не погладят, скорее приласкают, батогами к примеру. Но все-таки светлейший князь Ижорский был явно недоволен моими словами, будто до того как я реквизировал тело прошлого Алексея, цесаревич не отличался непокорностью и исправно терпел унижения.

«Странно, такого просто быть не может, здесь явно что-то не то, видимо Петр последний раз действительно сильно осерчал на сына, если уж фаворит столь пренебрежительно относиться ко мне,– сделал я себе мысленную пометку, намереваясь чуть позже обдумать открывшуюся информацию».

Встав со своего места, Меншиков уже было открыл рот, для ответа, но видимо кое-что, вспомнив тут же его, закрыл, лишь зло выдохнул сквозь сжатые до скрежета зубы, прищурил глаза и вышел из комнаты, оставив меня наедине с самим собой.

Говоря о череде маленьких неприятностей, я нисколько не преувеличивал то, чему сам стал свидетелем, порой искренне удивляясь тому, что видели мои глаза. Еще не успела осесть пыль с ботфорт светлейшего князя, почти – что вылетевшего из моего дворца разъяренным барсом, как я решил устроить себе перерыв и провести рекогсценировку на местности. То есть познакомиться с первопрестольной лично.

Первым делом я обратил свое внимание на военное искусство, в частности, на открывшуюся пару лет назад Пушкарскую школу, в которой готовили унтер-офицеров артиллеристов. Все же довольно интересно поглядеть, как готовили предки элиту армии.

К моему глубокому огорчению самих занятий по артиллерийскому делу я не застал, быть может, в силу того, что добрался до школы только к обеду, а быть может и из-за того, что оные ведутся, не так уж и часто, как это требуется. Как я заметил, основное время обучающихся в школе отдавалось муштре и заучиванию правил старых правил, хотя до петровского Устава было еще далеко, кое какие артикулы, сиречь инструкции уже существовали, вот оными как раз и пользовались учителя будущих командиров невысокого полета. Все бы ничего, да и в школе, как я заметил, люди учатся толковые, буквально схватывают все на лету, но вот методика преподавания была столь ужасной, что мне по неволе захотелось поправить какого-то немца, с горем пополам, на ломаном русском языке, объясняющего русским солдатам азы обращения с пушками и мортирами. Вот только я вовремя сам себя отдернул, все же вмешиваться в дела обучения не стоит, раз уж репутация у «меня» прежнего была не просто плохой, а я бы сказал аховой.

Ближе к вечеру, когда основные занятия уже прошли, а будущие унтер-офицеры постигали азы математики, я отправился обратно во дворец, думая о том, почему до сих пор в Москве остается только одна такая школа. Если не считать, конечно, школу «математических и навигационных наук», в основном дающую ценные кадры для флота. Да и честно сказать преподают в ней по большему счету иноземцы, хотя лучше было бы поставить толковых русских младших офицеров-артиллеристов. Во-первых, им будет много проще объяснить азы артиллерийского искусства, во-вторых, опытом поделиться не мене важно, чем знаниями.

«Хотя быть может здесь не хватка с офицерами много острее, чем мне кажется,– подумал я, спрыгивая с седла, ноги нестерпимо ныли, а копчик болел с такой силой, будто по нему проскакал табун лошадей.– Надо подумать над всем этим…»

Рука самопроизвольно потянулась к седалищу, бережно потирая его, увы, но от прикосновения ладони боль только усилилась и вовсе не желала утихать.

«Черт! Когда же она пройдет?– спросил я сам себя, в который раз за последние дни».

К сожалению, навыки верховой езды не только не передались мне от настоящего Алексея, но казалось, что в насмешку мне самому были столь отвратными, что зарабатывать «очки» в этой дисциплине мне приходится через боль ягодиц и стиснутые от боли зубы. Кое-как, добравшись до облюбованного мной кабинета, я приказал Никифору подать мне разбавленного вина, вместе с ужином.

Как ни печально, но думы о словах Меншикова к вечеру не оставили меня, они усилились, с каждым часом становясь осязаемей, словно были вытканы из воздуха. Утолив первый голод, я отослав стоявших в дверях слуг и принялся за работу, которую сам себе и нашел, не желая терять драгоценного времени.

«Что ж, коли, у меня осталось два месяца, то, пожалуй, стоит, поплотней заняться своей подготовкой. Спасибо князю за предупреждение, а то бы так и опростоволосился перед государем,– хмыкнул я про себя. У меня самого были планы так сказать освоиться постепенно с этим временем, но раз уж обстоятельства вынуждают, то придется нестись на гребне волны, а не под ней».

Не засиживаясь допоздна за потертыми книжицами с очертаниями границ известных в это время земель, я оставил на желтоватых страницах недавно заведенного дневника пару заметок.

-Никифор!– крикнул я в пустоту приоткрытой двери кабинета.

-Да Ваше Высочество?– тут же раздалось из темноты, следом сразу появился сам камердинер, неся колеблющийся в подсвечнике огонек, едва разгоняющий окружающий его мрак.

-Пригласи ко мне завтра пару мастеров-плотников,– попросил я его, убирая в ящик стола документы, вместе с письменными принадлежностями, что делать, душа требует порядка.

-Как будет угодно, Вашему Высочеству,– поклонился седовласый мужчина.

-Спасибо, думаю, ты свободен до обеда, кроме плотников мне никто не потребуется,– немного подумав, сказал я ему, вставая из-за стола и сладко потягиваясь, рутина писанины изматывает не меньше тяжелого физического труда.

-Как будет угодно Вашему Высочеству,– повторил камердинер, кланяясь вновь.

Не давая никаких новых распоряжений, я пошел к себе в спальню, благо, что сделать пройти надо всего метров двадцать. Увы, но уже очень давно меня не посещали сновидения, видимо забыв дорогу к моему разуму. Хотя может оно и к лучшему…

Просыпаться на рассвете в этом времени, стало для меня таким же нормальным атрибутом, как и чашка огненного чая с утра в том времени. Не откладывая в долгий ящик физнагрузку, сделал легкую разминку, сгоняя легкую дремоту, преследующую любого только что вставшего с постели человека. Уже почти неделя как я тут во вполне вменяемом состоянии, а самому кажется, что чего-то происходит не то…

-Чего же мне не хватает то?– чуть слышно спросил я сам себя, напрягая мозги, но пока они отказывались давать хоть сколько-нибудь приемлемый ответ.– Ну и ладно, пока это дело подождет.

Стараясь не производить много шума, я продолжил свою физзарядку, прерванную из-за непонятной мысли. Но как я ни старался не шуметь, все-таки привлек внимание, наверное, вечно бодрствующего Никифора, который тут же зашел в спальню, неся в руках кувшин с теплой водой и чистое полотенце. В его глазах уже не было того непомерного удивления, которое было в тот момент, когда он увидел меня делающим упражнение на пресс, зажав ступни под первым попавшимся проемом у шкафчика, стоящего возле кровати.

Да, шуму было изрядно, но вот после того как разъяснительная работа с камердинером была провидена и отосланы все служанки, с прочими «прелестями» полагающимися наследнику престола, я вздохнул свободно, согласившись только на то условие, которое в категоричной форме выставил покладистый камердинер. Он сам всегда будет прислуживать мне с утра, благо, что я таки сумел добиться того, чтобы все «умывания и притирания» были сведены к минимуму – кувшину с теплой водой и одним полотенцем.

-Мастера ожидают вас Ваше Высочество,– сказал Никифор, после того, как я умылся и вытерся полотенцем.

-Отлично,– улыбнулся я своему отражению в маленьком серебряном тазике, стоящем на треноге, словно языческий жертвенник.– Пусть их проводят в Большой кабинет, и принесут что-нибудь перекусить, думаю, они, вряд ли успели поесть дома…

-Но Ваше Высочество, это же мужики…– непонимание, смешанное с негодованием столь явно отразились на лице камердинера, что я поневоле на мгновение растерялся.

«Блин, забыл совсем, куда я попал,– хлопнул я себя по лбу, мысленно естественно, вот только отступить сейчас, значит признать, что я не прав, а делать этого я ни в коем случае не должен.– Пусть уж чудаком меня считают, чем какие-нибудь подозрения появятся».

Вот только мысль о том, что мое поведение изменилось столь разительно, от того, какое было у настоящего Алексея, что в первые пару дней от меня шарахались, словно от прокаженного, растаяла под напором тех идей, которые громоздились в моей буйной на фантазии голове. Как бы только эти фантазии к худому не привели…

-Мне надо повторить?– слегка приподнял я левую бровь.

-Нет, Ваше Высочество,– стушевался камердинер, уходя выполнять приказ.

-Надо быть осмотрительней,… и жестче, пусть лучше у них будет страх передо мной, чем скрытая насмешка в глазах,– пришла в голову новая, не совсем приятная мысль, тут же озвученная моими губами.– Увы, но я попал в реальность, и тут все никак в сказке, с неба ничего не упадет, разве что «подарок» стая птиц пришлет…

Накинув пару петель на камзоле, я пошел к ждавшим меня плотникам, прикидывая в уме как бы подоходчивей объяснить им то, что мне требуется. А именно мне требуется нормальный планшет, на котором можно разместить большие карты местности, и не только карты, и по возможности их должно быть штук пять, по одному в спальне и кабинетах, плюс два запасных, припасенных на будущее.

«Думаю, пока этого хватит, а там, в случае чего придумаем еще что-нибудь,– сказал я сам себе, прицепляя перевязь со шпагой».

Еще одна моя боль… и радость. Да именно так, фехтование для меня пока только бесполезная наука, которой овладеть нет времени, хотя возможностей хоть отбавляй. Вот только мне почему-то кажется, что скажи я о том, что не умею обращаться со шпагой, меня не поймут, все же владению клинком благородных учат с детства, а тут почти 20 лет и такое заявлять…

-Надо придумать какое-нибудь оправдание иначе век мне быть неучем. Но это дело не сегодняшнее, может потерпеть, сейчас надо думать о другом,– прошептал я себе под нос, спускаясь в приемную залу.

Солнце ярко освещало стоящую напротив окон троицу. Три плотных мужика стояли с неестественно прямыми спинами, чуть в стороне от них замерла пара слуг, готовых по одному моему движению принести ранний завтрак.

-Доброе утро,– поприветствовал я их, смотря, как один из трех мастеров дергает другого за рукав.

-И вам Ваше Высочество, утро доброе,– ответили мастера, с поклоном.

-Я думаю, что не стоит терять времени, так что давайте сразу перейдем к делу…– сказал я сразу же после слов приветствия, глядя на бледные лица мастеров.

«Да… это, кажется, был перебор, все же стоило их оставить где-нибудь внизу там и поговорить, что ж учтем на будущее,– мысленно продумал я сложившуюся ситуацию».

Взглянув на плотников я сразу же отмел все сомнения о их родстве, сходство лиц было столь видимым, что я даже засомневался ни тройняшки ли сидят передо мной. Правда, присмотревшись можно заметить, что отличия все же есть, да и возраст у каждого из сидящих за столом плотников различный.

К слову сказать, разговор о нужных мне планшетах пошел именно так как я и предполагал. Войдя в привычную для себя стихию, ремесленники немного «оттаяли» и стали более сговорчивыми и теперь хоть что-то могли сказать. Так как мастера действительно были таковыми, то проблем никаких не возникло, разве что объяснять форму и размеры пришлось минут пятнадцать, плюс ко всему записать все это на бумаге. Так что с утра, когда солнце уже вовсю освещало улицы первопрестольной, трое братьев мастеров уходили из дворца с лицами полными благоговения, словно побывали не у наследника престола, а в райских кущах. Да, чужая душа действительно потемки.

Сам же завтрак так и остался стоять остывать, в углу зала, за обсуждением дел я совершенно забыл о нем, так что труды слуг оказались напрасными. Хотя почему это? Все-таки с утра я все же ничего не ел. По одному моему слову завтрак перенесли в кабинет, где я попутно глядел книгу «Военное искусство. Кавалерия», увы, но автора сего трактата я так и не нашел, его имя нигде не было указано.

Стараясь не засиживаться за завтраком, я отправился к себе в комнату, подготовиться для дальнейшего обучения, которое начиналось для меня в половину девятого утра, как раз в то самое время, когда организм окончательно просыпается и готов функционировать.

Скинув камзол с плеч, я уселся в кресло, тут же вытаскивая из стоящего рядом стола расписание занятий, увы, но пока я только начал свой путь в роли наследника, поэтому не смог толком приноровиться к здешней манере обучения. Часть того, что говорилось, причем большая часть, учителями, преимущественно иностранцами, я знал и сам, но вот пока не знал как себя вести в такой ситуации: или продолжать прикидываться незнающим человеком, или же закончить обучение. Вот только последний вариант может негативно сказаться на мне самом, все же прознатчики Петра должны внимательно следить за мной, за каждым моим шагом.

-Так, что там у нас сегодня?– задумчиво водил я пальцем по бумаге ища, нужный день.– ага вот, нашел: цифирь, фортификация, география. Что ж не самый худший набор.

На первых занятиях с приставленными ко мне учителями меня посещали мысли о том, что я оказался в своем родном университете, с теми же напыщенными учителями, считающими себя пупами Земли. Мда, было такое проходили и не раз, что ж пусть и дальше продолжают в том же духе, от меня не убудет. Хотя нет, почему это? Я же не плебей какой-нибудь, цесаревич как никак, еще правда научиться вести себя должным образом, что ж, подождем, посмотрим…

 

*****