Алексей Петрович. Прошло чуть больше недели с тех пор, как я вышел в ночной тамбур, полюбоваться сверкающими молниями и оказался в совершенно другом теле

Прошло чуть больше недели с тех пор, как я вышел в ночной тамбур, полюбоваться сверкающими молниями и оказался в совершенно другом теле, в другом времени. Волей Судьбы, а может и еще какого непонятного мне рока, я узнал много нового для себя в частности и о том, положении в котором оказался.

Не ожидая подвоха от самого себя, уверился, что все случившееся со мной это игра разболевшейся головы и плохого самочувствия, от удушающей жары, которая частенько наступает утром после летней грозы. Увериться то я может и смог, да вот беда, проснулся явно не в себе, хм каламбур получается, да и только, но это действительно так и есть, но все по порядку…

…"Приснится же под утро, бред больной фантазии с примесью мистики и еще дюжины «еретических» идей,– подумал я просыпаясь».

Легкий озноб и саднящее горло напомнили мне о том, что прогулка по ночному тамбуру не такая и замечательная идея, как показалось мне в начале. Вот только какая-то непонятная тревога потихоньку начала колокольчиком звенеть в моей душе, не давая успокоиться.

«Да что такое то?– не выдержал я, спрашивая сам себя, словно ответ мог прийти в любую секунду, да вот беда, его не было».

Прощупав руками свое ложе, почему-то сильно отличающееся от купейной кроватки, причем не только по своим габаритам, но и мягкости, я почувствовал, как на лбу выступили капельки пота, вот только явно не оттого, что мне было жарко. Стараясь сбросить непонятное наваждение, протер подушечками пальцев глаза. Боясь их открыть, пару секунд ровно дышал, так, словно пробежал пару километров и только после этой мимолетной слабости открыл веки, впуская рассветные блики солнца.

За большим окном поднималась заря, приятно освещая все вокруг розовыми тонами. Бросив мимолетный взгляд на раму окна, я удивленно замер, рассматривая, как возле краев стекла переплетаются созданные морозом узоры, причудливо соединяющие в себе красоту хаоса и природное изящество.

«Какие могут быть морозные узоры в июле?!– тяжелым набатом ударила мысль в моей голове, разбивая шаткие потуги разума обрести целостность».

Но к моей вещей радости, даже такая ошеломляющая весть не бросила меня в омут безумия, наоборот это воспринялось как данность. Решив, что хуже быть не может, я бросил взгляд вокруг себя и остолбенел, увидев, что я нахожусь в огромной комнате, с таким старинным интерьером, что впору диву даваться. Картины, гобелены, мебель,… все это не укладывалось в моем понимании, словно чужое и не нужное убранство неотвратимо отрезало мое прошлое от меня самого, навсегда лишая оного.

«Я сошел с ума,– истерически усмехаюсь, понимая, что все случившееся до этого момента происходило отнюдь не во сне».

Вот только почему эта мысль уже не вызывает той паники, которая была до этого? Не спроста же все это, я то знаю! пора напрячь свои мозги не только для того, чтобы жалеть себя любимого, и принять все как данность, пока не найдется никакого решения этому «новшеству». Решено!

-Так, первым делом надо понять, где я и что вообще здесь происходит! Да, пожалуй, проблема решится сама собой, как только поближе познакомлюсь с местными обитателями. Так далее, что там у нас? А пока ничего, необходимо отдохнуть и завтра с новыми силами приняться за разведку местности!– едва слышим шепотом начал говорить я, высказывая мысли в слух, будто они могли ускользнуть, если не смогут быть обращены в звук.

Эта, казалось бы, нехитрая уловка принесла свои плоды, убив по ходу дела всю депрессию и панику, начавшую было зарождаться, после того как все уже было для себя решено. Что ж это следовало ожидать. Как будущий офицер воинства российского, я просто не имею права хандрить, даже на «чужбине».

Первым делом надо определиться с основными задачами. Думаю для начала необходимо освоиться с языком и традициями, а то мне почему-то кажется, что пока я не соответствую со своим лексиконом этому времени, веянья Запада, мать их! Во-вторых, надо,… нет, пока все остальные проблемы оставим на потом, благо время ждет.

Вот только как все это вызнать не вызывая подозрений? Задачка…. Да еще и это «ваше Высочество», блин, куда я вообще попал?!

Не успел я окончательно все обдумать, как в голове словно переключили тумблер, включая что-то. Перед моим взором опустилась едва видимая пелена, открывающая передо мной неясные картины, с каждым мгновением с все возрастающей скоростью «перелистывающиеся» их. Следом за этой какофонией изображений в мою голову хлынул поток разнообразной информации, часть которой, не найдя себе места тут же растворялась под напором новой, более нужной и полезной. Вот только даже в таком состоянии я прекрасно понимал, что очень много всего мне придется постигать самому, без помощи этой странной пелены!

Говорят все хорошее когда-нибудь заканчивается, но эта аксиома правдива и для нехороших событий нашей жизни. Не знаю, сколько времени прошло с момента «вливания» в меня информации, но вот времени для ее усвоения мне потребуется в разы больше. Правда, мое тело, изможденное недавней борьбой с накатывающими волнами полу безумия было не способно совершать каких-либо действий, кроме разве что одного – поиску сновидений в мире грез. Да к тому же у меня сложилось впечатление, что к голове подключили питание в пару киловольт и без зазрения совести пропустили их через мозги. Причем никто не смог бы поручиться за то, что мозги в скором времени не вытекут из ушных раковин….

Легкий дурман, подбиравшийся незаметно постепенно заволок сознание, мне ничего не оставалось делать, как сдаться на милость победителя, погружаясь в мир грез.

…Очнувшись, я первым делом стал вспоминать, не снилось ли мне чего-нибудь интересного, такого, что могло бы приоткрыть завесу тайны моего появления здесь. Прислушался,… но нет, никаких голосов и видений не последовало, что ж этого следовало ожидать, правда, хотелось бы все же узнать, что я тут делаю.

Не вдаваясь в подробности, и прочий самоанализ я заметил, что проспал больше половины суток, но выяснить это не у кого, ясно только одно – за окном непроглядная темень.

Будь я у себя на квартире, то обязательно бы пошел на кухню, заварил кружечку ароматного кофе, после чего сел за компьютер, убивая те «лишние» часы сна, которые мне оставались. Но здесь нет ни компа, ни ТВ, ничего, да и в принципе не нужны они как таковые. Только время на них тратить…

Вот только задуматься кое о чем все же стоило – живот утробно рычал и ругался, чуть ли не по слогам говоря: «хочу есть!» Да и потерпеть у меня никак не получалось, спазмы боли тут же скрутили меня, заставляя как можно скорее закинуть в желудок хоть какую-нибудь пищу.

Ноги послушно перекинулись на край постели и опустились на ковер, по привычке пальцы нащупали на спинке стула в полутьме некое подобие домашнего халата и накинули его на плечи, без него честно сказать, в комнате было бы некомфортно, зима, знаете ли. Влезая вместо привычных тапочек в стоящие рядом с кроватью обрезанные валенки, необычно мягкие и теплые.

Окинув помещение взглядом, я увидел, что недалеко от кровати замер невысокий столик, подошел к нему, намереваясь взять первое попавшееся кулинарное творение, неизвестного повара, но к своему огорчению ничего такого, что можно было бы кинуть в рот, не обнаружилось. Зато увидел небольшую серебряную тарелку, рядом с которой замерла остывающая супница, с маленьким половником.

«Ну, хоть что-то!– облегченно выдохнул я, чувствуя, как внутри меня все переворачивается от ароматного запаха, доносящегося из-под крышки супницы».

Однако, утолив голод, выцедив всю супницу, даже не утруждая себя переливанием в тарелку, я заметил на столе до боли знакомые очертания прозрачного вместилища для «огненной воды».

«Эта традиция, наверное, будет вечной, по крайней мере, до тех пор, пока жив русский человек,– с улыбкой подумал я, смотря на наполненный до краев графин».

Чувствуя как холодок постепенно начал пробираться под едва запахнутый халат я тут же бросился обратно в постель, как мальчишка кувырнувшись на ней, в миг залезая под теплое одеяло.

«Пора начать заниматься делами,– настойчиво сказало мое второе я.– Которых, может оказаться и нет вовсе».

В голове пронеслась мысль о цесаревиче, следом за ней еще одна о Петре Первом, еще толком не осознавая в чем дело, я начал докапываться «до дна» вороша и стараясь запомнить как можно больше всего того, что мне пригодиться в этой новой жизни. Воспоминания какого-то человека, начали тесно вплетаться в мои собственные, и порой даже нельзя было отличить одни от других, так тесно они переплелись, навечно связывая друг друга.

Цесаревич…

«Да что такое то? Ну не царский я сын то!– рассмеялся я сам про себя, вот только вторая половинка, почему-то не усмехнулась, недоуменно взирая на мои пустые смешки.– Или все же он?»

Легкая дрожь постепенно сошла, на нет, пришло осознание того, что неизбежно отгонялось все это время – я в роли цесаревича, того самого, которого убил собственный отец, пускай не своими руками, но с его позволения точно. Да, именно Алексей, именно сын Петра Великого!

Но голова желала работать дальше, бросая меня в омут неосуществимых фантазий и желаний. А ведь каждый из нас мечтал когда-то оказаться в другом мире, в другом месте, быть не тем, кем хочется, примерить на себя роль полководца или правителя! Так в чем же дело? Пора и самому поучаствовать во всем этом раз уж Судьба дала мне этот шанс!

После принятого решения, с моей души свалился тяжкий груз, неотвратимо тянувший меня куда-то вниз, но вот его не стало и я смог «выпрямиться» во весь свой рост, приняв единственно правильное решение.

«Коли так, то пора и мозги напрячь, вспомнить, как говориться о том, что в школе на уроках истории было и так краем уха было услышано…– хмыкнул я, погружаясь в омут тяжелых раскопок давних знаний».

Кое-что припоминается из того, что было в истории, вроде бы Алексей намеревался устроить заговор или что-то наподобие того, правда это стало стопроцентно известно только после допроса цесаревича в 17, а может и 18 году, блин не помню. Но вот в реальности, дела видятся несколько в ином свете. Исходя из тех воспоминаний, которые мне достались, точнее той части, которая смогла «осесть» в моих мозгах, оказывается цесаревичу (теперь мне), уже не раз выдвигали такие предложения, конечно не напрямую, но все такие, что узнай о них царь-батюшка и все! Всем участникам придет полный абзац.

«Интересно, что же такое там говорили Алексею купцы и бояре?– пришла в голову неожиданная мысль».

Тут же, словно прекрасно все понимающий метрдотель мой разум приоткрыл часть воспоминаний Алексея, показывая светлицу одного из богатых домов, в которой кроме меня самого сидело три человека, в старых одеяниях и большими ухоженными бородами.

-…Мы, царевич говорили тебе раньше и сейчас повторим, будь Ты нашим царем. Много добра бы людям принес, не стали людишки тогда так роптать, как ныне,– с неким укором сказал самый молодой из сидящих напротив меня бояр, недавно разменявший три десятка лет.

-Я не могу против отца своего пойти,– отвечает Алексей.– Ведь он батюшка мой…

-А никто и не предлагает тебе против царя идти, ты только встань сам во главе нас, твоих слуг преданных, а мы сами все сделаем,– вставил свое слово, второй боярин, в бороде которого уже появились седые волоски.

-Если государь узнает про это, не сносить мне головы, бояре, Бог милостив, но не батюшка мой,– перекрестившись, ответил цесаревич.

Следом за Алексеем перекрестились и бояре. Двумя перстами.

-Что ж, мы будем ждать, когда ты сам все поймешь, царевич, пусть и не сейчас,– сказал самый старый из троицы, тяжело вставая со своего места.– Вот только как бы поздно тебе от этого не было…

-Спасибо на добром слове, бояре, я подумаю…

«Ага, вот оно что, за такой разговорчик меня могут и железному столу привязать, вгоняя под нокти раскаленные иглы. Нет, так закончить я не хочу! Жить оно всяко лучше,– сказал я сам себе, но тут мое второе «я» дополнило, едва слышно.– Но не по-всякому жить то…»

То, что реформы Петра не поддерживались большинством из прежнего боярства, а для населения Руси вообще были тягостны, я знал из курса истории. Но вот как это недовольство проявлялось – явилось для меня новостью. Одно дело читать, а совсем другое видеть эти лица. Хотя не буду скрывать, новость сия вполне обоснована, если конечно хоть чуть-чуть знать историю. Однако мало того, зачинщики, пока, правда, скрытые, предлагают вернуть развитие Руси в старую колею развития и жизни в целом. Глупцы! Не понимают, что Европа не станет просто смотреть на Россию и стоять в сторонке, не пытаясь отхватить кусочек другой от столь огромного государства. Конечно, у нее и своих проблем хватает, но ведь лет через десять, если мне не изменяет память, году так в пятнадцатом, кое-кто из них может и провести «разведку боем». Хотя, так считают, самое удивительное, всего несколько человек из числа организаторов заговора. Остальные же, вполне адекватно понимают нужды перемен, но при этом хотят оставаться самобытными…

Что ж, с этим можно согласиться, правда, Петру глубоко фиолетово на мнение зажиточных купцов и бояр. Наш государь, как говориться: «закусил удила» на почве европейских обычаев и западных традиций, часть которых с каждым годом все больше и больше перекочевывает к нам на Родину. Конечно, это не могло не встретить ярого противодействия со стороны простого люда, да и не простого тоже. Будь моя воля, то я не стал бы так кардинально менять жизнь Руси, но я то не могу на это повлиять. Стоп! Я же теперь царевич! Ага, которому прочат место во главе заговора, точнее в качестве марионетки, и у которого так основательно подорвано доверие отца, что и думать о чем-то больше чем, о пьянстве у моего визави не хватило ума… Весело.

Но все же, почему нужен именно заговор? Можно ведь переговорить с некоторыми купцами, да и намекнуть на то, что стоит поддержать царя в паре его начинаний, взамен же выспросить некоторые льготы для себя. Все-таки они люди дельные и предприимчивые, должны понимать, что проще содействовать царю и при этом делать все по своему пониманию. И в том, что они делают, их никто не сможет обвинить, ведь указы царя то будут выполняться! Вот только как убедить купцов и бояр?

Да задачка. Может просто переговорить с ними по душам? Бред, никто не воспримет всерьез человека, который не заслужил уважения, увы, таковым я пока и являюсь. Но надеюсь это положение дел исправить. Как? Вопрос другой, пока главное подумать о том, какие аргументы предоставить заговорщикам, да так, чтобы хотя бы часть из них задумалась о том, чтобы последовать моему совету.

Тогда что же сделать? Увы, я не знаю.

«Надо набраться сил, перед завтрашним днем, все-таки первый день в роли наследника престола,– улыбнулся я сам себе, закрывая глаза».

Как ни странно, но я проснулся рано утром, вместе с петухами, зычно оповещающими все окрестные дома о надобности вставать и приниматься за работу. Спать не хотелось вообще, словно свой лимит на пару дней вперед выполнен и можно спокойно просыпаться в любое время суток.

«Странно, за собой такого раньше не замечал,– сделал я себе мысленную пометку «на полях».

Оглядев комнату, я увидел, что на столике, столь пригодившемся мне ночью стоит все та же супница, с нетронутым графинчиком и от нее идет одуряющий аромат свежее сваренного мясного бульона, столь нелюбимого мной в Той жизни. Сей аромат сейчас, был слаще французских духов и желанней холодной кружечки пива после бани.

Не откладывая в долгий ящик столь аппетитный завтрак, я тут же выбрался из своего теплого укрытия, по пути к столу накинул на плечи халат, аккуратно висящий на плечиках стула, хотя я ясно помню, что бросал его на стул комком. Вот только добравшись до стола, я не стал цедить бульон таким же способом, как и ночью, все же я человек воспитанный, пускай не так как царевич, но уж и не дикарь точно. Взял небольшой половник и аккуратно налил в серебряную тарелку, одиноко стоящую рядом с супницей. Увы, но насладиться мясным бульоном мне так и не дали. В комнату вошел пожилой камердинер – Никифор, услужливо подсказала моя сдвоенная память, увидев меня, он остановился, держа в руках чистое полотенце.

-Ваше Высочество, вы уже встали?– удивился он, видимо это было столь же необычным, как и то, что солнце могло бы встать на Западе, а не на Востоке, при этом, не забывая, поклонится.

-Как видишь, Никифор,– улыбнулся я ему как можно дружелюбней, наблюдая, как меняется его лицо.

-Простите меня Ваше Высочество,– раболепно согнулся он, вспомнив, что стоит перед господином.

-За что же?– брови взметнулись вверх.

-Но как же… я ведь не уследил,…надо было посыпать дорожку…– тихо сказал согнувшийся седой мужчина, сохранивший здоровое тело, несмотря ни на что.

-Все в порядке, не беспокойся,– уверил я его.– Ты все делаешь правильно, принеси лучше мне чего-нибудь существенней…

-Простите Ваше Высочество, что принести?– переспросил он, не поняв меня.

-Мяса принеси,– раздраженно повторил я.

-Конечно, сей же час, Ваше Высочество!– обрадовался он, намереваясь скрыться за створками полуоткрытых дверей.

-И… Никифор,– бросил я ему, он тут же остановился, вопросительно посмотрев на меня.– Не ставь на стол ничего хмельного. Хорошо?

-Как будет угодно Вашему Высочеству,– ответил камердинер, кланяясь.

Распрямившись, Никифор ушел, плотно прикрыв за собой дверь, оставляя меня в одиночестве. Однако оно продлилось не долго, буквально через пять минут двери тихо отворились, впуская пару слуг, которые как можно скорее и незаметней расставили на столике передо мной с десяток разнообразных блюд. Хорошо хоть порции были не большие, иначе я даже не знаю, как бы они это все донесли. Но, услужливая память вновь дала о себе знать, намекая на то, что крепостные это и не люди вообще, и нечего на них обращать внимание…

«Ну, уж позвольте! Так дело не пойдет!– возразил появившейся в голове мысли.– Да я могу допустить, что большинству людей просто-напросто требуется кабала для самой жизни, потому что они не понимают, что для них необходимо в этой жизни, но это ведь не причина, чтобы сгноить их, держа в черном теле, да и относиться к ним как к животным совсем неправильно!»

Не успел я закончить с первым блюдом, чудесно зажаренным зайце, а может и кролике, если таковые уже появились, как двери вновь открылись, и в комнату вошел молодой парень, который мне был смутно знаком, и точно приглядевшись, вспомнил, что уже видел его в своем сне.

-Алексей, как же я рад, что с тобой все в порядке! Ты даже себе не представляешь!– искренне сказал Василий, усаживаясь напротив меня, при этом, бесцеремонно начав, есть принесенную мне еду.

«Спокойно!– скомандовал я себе, только бы не сорваться, ведь такое отношение вполне могло быть у прошлого Алексея с его компанией.– Блин, но все-таки неприятно ведь! Хоть разрешения спросил бы, что ли!»

Видно на моем лице слишком явно проступила злость и раздражение, так как Василий, взглянув на меня, тут же отложил от себя зажаренную ножку барашка.

-Что-то случилось?– беспокойно спросил он меня.

-Нет, все в порядке,– уняв раздражение, ответил я ему, пытаясь улыбнуться, вот только улыбка, скорее всего, была больше похожа на оскал.

Да и лицо внезапно побледневшего Василия говорило о том, что все-таки часть эмоций вырвалась наружу.

-Пора и честь знать,– сказал он, вставая со стула.

-Иди, коли хочешь,– не стал удерживать я его, прекрасно понимая, что вполне могу не сдержаться и сказать что-нибудь лишнее.

-Сегодня после обеда ребята хотят веселье устроить, с медведями и цыганами. Тебя ждать?– спросил друг Алексея, прошлого Алексея, решил я сам для себя, только сейчас приняв решение, навсегда отрезать от себя эти «ломти», которые вполне могут принести немало бед не только мне, но и еще неокрепшей Руси.

-Мне еще не здоровится, Василий, отдохните там за меня тоже,– улыбнулся я как можно дружелюбней.

-Хорошо, но ты выздоравливай скорее. Нам тебя не хватает Алешка!– сказал Василий и обнял меня

-Конечно, мне и самому надоело валяться здесь,– честно ответил я, смотря в глаза молодому Нарышкину.

-Тогда я пойду, пожалуй?

-Иди.

Василий ушел много быстрее, чем пришел, только перед самой дверью он оглянулся на меня и быстро встряхнул головой, словно прогонял навязчивые мысли.

«Что-то увидел ведь,– подумал я, медленно жуя каравай.– Значит, выбора у меня уже нет. Если они так хорошо знали старого Алексея, то меня они наверняка раскусят, что ж, придется признать, что первая мысль отгородится от них, вполне удачна. Мне нужны мои люди, мне нужны преданные и верные соратники».

 

*****