Преимущества и недостатки метафоры организма

 

Мы начали эту главу с приглашения посмотреть на организации как на организмы и закончили обзором некоторых из центральных идей современной теории организации, так как большинство современных организационных теоретиков обратилось к природе, чтобы понять суть организаций и организационной жизни. Их выводы представляют собой прекрасный пример того, как метафора может способствовать тому, чтобы наше мышление стало более системным и современным. Изучая параллели между организмами и организациями в отношении органического функционирования, отношений с внешней средой, между видами и в экологии в целом, мы получили возможность вывести разные теории и объяснения, которые организации и их руководители могут применить на практике.

Учитывая большое количество появившихся таким образом идей и концепций, трудно выявить сильные и слабые стороны органической метафоры, применимые равно ко всем ее вариациям. Однако есть несколько важных сходств.

Одно из главных преимуществ этой метафоры заключается в том, что она акцентирует внимание на постижении отношений между организациями и их средой. Механистические теории более или менее игнорировали роль среды, считая организации относительно закрытыми системами, которые можно выстроить как четко определенные механизмы. В отличие от них идеи, рассмотренные в этой главе, подчеркивают, что организации – это открытые системы, и их лучше понимать как непрерывные процессы, а не наборы деталей. Использование образа организма, постоянно обменивающегося с окружающей средой, дает нам открытый и гибкий взгляд на организацию. Согласно ему, пока ключевые процессы функционируют эффективно, все идет хорошо.

Это приводит нас ко второму преимуществу данной метафоры. Управление организацией можно улучшить с помощью постоянного внимания к «потребностям», которые должны удовлетворяться, если организация хочет выжить. Выживание выделяется как главная цель или первичная задача, стоящая перед любой организацией. Это противоречит классическому вниманию к конкретным операционным целям. Выживание – это процесс, а цели – конечный пункт процесса. Такая установка дает руководителям больше гибкости, поскольку, если выживание считать главным, то конкретные цели становятся частью фундаментального и длительного процесса, не дающего им стать отдельными конечными целями, что является ошибкой многих организаций. Упор на использовании и приобретении ресурсов подчеркивает, что организационный процесс намного шире и основательнее, чем достижение конкретной цели.

Фокусирование на «потребностях» также помогает нам смотреть на организацию как на процессы взаимодействия, которые должны быть сбалансированы как внутренне, так и по отношению к внешней среде. Значит, мы видим стратегию, структуру, технологию и человеческий и управленческий параметры как подсистемы с насущными потребностями, которые нужно удовлетворять взаимоприемлемым образом. В противном случае страдают открытость и здоровье всей системы. Представим себе социотехническую систему, где человеческие потребности, свойственные высшим уровням иерархии Маслоу, сталкиваются с технологией, при которой работа обыденна, монотонна и не предполагает самостоятельности. Результатом будут скука и отчуждение, а средством выработать самоуважение становятся игры на рабочем месте и саботаж. Шероховатость взаимодействий между подсистемами в этом случае, скорее всего, вызовет постоянную борьбу работников и руководства, многочисленные прогулы, текучесть кадров при доступности других мест работы, товары плохого качества и низкие самооценку и мнение об организации. Социотехнический подход предполагает, что, удовлетворяя и уравновешивая основные нужды, стратегическое руководство может создать гораздо более гармоничную и продуктивную обстановку на рабочем месте.

Третье принципиальное преимущество данной метафоры в том, что при определении различных видов организаций мы готовы к тому, что у нас всегда есть много вариантов построения организации. Идеи, имеющие отношение к матричной и другим формам (командной и органической), и исследования, показывающие, что эффективная организация зависит от окружающей среды, подчеркивают, что у руководителей и у тех, кто участвует в построении организации, всегда есть выбор, а ее эффективность зависит от качества этого выбора.

Четвертое существенное достоинство сравнения с организмом в том, что оно подчеркивает преимущества органической формы организации в процессе инновации. Было бы преувеличением считать, что механистические организации не вводят инновации, но данное утверждение не лишено истины. Идеи, изученные в этой главе, сходятся в одном: если инновация – это главное, то гибкая, динамическая, основанная на проектах матричная или органическая форма организации возобладает над механистической и бюрократической.

Другое очевидное преимущество сравнения с организмом – вклад, который оно внесло в теорию и практику организационного развития, особенно теория случайности. Эта метафора также оказала серьезное влияние на теорию и практику корпоративной стратегии, которая по большей части теперь сосредоточена на достижении должного соответствия организации окружающей среде.

Наконец, эта метафора оказалась полезна благодаря вниманию к «экологии» и межорганизационным отношениям. Исследователи, придерживающиеся экологических взглядов, подтвердили идею о том, что теория межорганизационных отношений необходима, если мы хотим понять, как на самом деле эволюционирует мир организаций. Если организационные теоретики правы, возможно, появится необходимость создать новые формы межорганизационных отношений для взаимодействия со сложной средой, в которую попадают современные организации.

Сейчас, когда образ организации как организма зарекомендовал себя как весьма влиятельный, трудно понять, как классические теоретики могли уделять так мало внимания влиянию среды. Трудно понять, как они могли верить, что существуют универсальные принципы управления. И все же нужно помнить, что мир организаций тогда был намного проще. Повышение значимости сравнения с организмом – во многих отношениях продукт времени перемен, в котором бюрократические организации больше не эффективны. Теоретики организации не просто открыли метафору организма, она была нужна им, чтобы не отставать от развития технологий, и, как мы уже видели, они использовали эту перспективу по-разному.

Даже учитывая все вышесказанное, нельзя не заметить серьезных недостатков этого сравнения. Первый: нам навязывают слишком конкретный взгляд на организации и их среду. Мы знаем, что организмы живут в природе с ее материальными свойствами, определяющими жизнь и благополучие ее обитателей. Мы можем это увидеть. Можем потрогать и почувствовать. Природа, в любом ее аспекте, представляется объективной и реальной. Но если применять этот образ к обществу и организации, он распадается, потому что организации и их среду можно (по крайней мере, до какой-то степени) рассматривать как явления, созданные обществом.

Организации – во многом продукты видения, идей, норм и верований, поэтому их структура намного более хрупка и непостоянна, чем материальная структура организма. Действительно, есть много материальных аспектов организации, таких как земля, здания, оборудование и деньги, но непрерывность жизнедеятельности организации во многом зависит от творческого подхода людей. Внешняя среда организации также может рассматриваться как продукт человеческой креативности, потому что создается посредством действий отдельных людей, их групп и организаций, населяющих эту среду.

Было бы заблуждением считать, что организациям нужно «приспосабливаться» к среде, как считают сторонники ситуационной теории. Эта теория ставят организации и их членов в зависимость от сил, действующих во внешней среде, вместо того, чтобы признать, что они -самостоятельные агенты, работающие вместе с другими над созданием своего мира.

Второе слабое место сравнения с организмом кроется в предпосылке о «функциональном единстве». Наблюдая организмы в живой природе, мы обнаруживаем, что им свойственна функциональная взаимозависимость, когда каждый элемент системы в нормальных обстоятельствах работает на остальные элементы. Так, в человеческом теле кровь, сердце, легкие, руки и ноги обычно работают сообща, чтобы сохранить гомеостатическое функционирование единого целого. Это цельная система, и у нее одна жизнь и одно будущее. Обстоятельства, когда работа одного элемента саботирует работу всего организма (как в случае угрозы аппендицита или сердечного приступа), исключительные и потенциально патологические.

Однако, если мы посмотрим на большинство организаций, то обнаружим, что случаи, когда их элементы работают в большей или меньшей гармонии друг с другом, скорее исключение из правила. Они не так функционально едины, как организмы. Отдельные элементы организации обычно способны жить своей самостоятельной жизнью и зачастую так и делают. Хотя организации могут временами быть единым целым, в котором люди в разных отделах самозабвенно работают во имя этого целого, в другие моменты там могут присутствовать конфликты и раскол.

Метафора организма сыграла малозаметную, но важную роль в формировании нашего общего образа мыслей, уверив нас в том, что единство и гармония организма могут быть достигнуты и в организации. Мы часто уравниваем благополучие организации с состоянием цельности, когда все «работают дружно». Это обычно приводит к тому, что мы считаем «политические» и другие эгоистические действия ненормальными или разрушительными чертами, которые должны отсутствовать в здоровой организации. Как будет ясно из главы 6, где организации рассматриваются как политические системы, единство (а не конфликт) как нормальное состояние организации может оказаться недостатком сравнения с организмом. За последние годы сторонники метафоры стали признавать эту слабость, уделяя больше внимания роли власти в организации, но они редко заходят так далеко, чтобы отказаться от идеала функционального единства. Этому есть веские причины. Идея о том, что организации способны работать как единое целое, популярна, особенно среди руководителей, перед которыми стоит задача сплочения.

Из вышеупомянутого вытекает последний недостаток сравнения с организмом: опасность того, что эта метафора станет идеологией. Это всегда проблема в прикладной социологии, где образы или теории служат нормативными указаниями для формирования практики. Мы уже видели, каково влияние на классическую теорию менеджмента: мысль о том, что организация – это машина, стала основой для идеи о том, что ею и управлять следует, как машиной. При сравнении с организмом это «следует» может принимать самые разные формы. Например, тот факт, что организмы функционально интегрированы, легко может стать основой для идеи о том, что так же должно быть и с организациями. Во многом развитие организации пытается достичь идеала с помощью поиска путей интеграции отдельного человека и организации – например, создавая рабочие места, позволяющие людям удовлетворять свои личные потребности с помощью организации. В то время как научная организация труда Фредерика Тейлора обеспечила идеологию, основанную на мысли «эффективность и производительность в интересах каждого», идеологии, связанные с организационным развитием, подчеркивают, что мы можем жить полноценной жизнью, если удовлетворяем свои личные потребности с помощью организаций, господствующих в современном мире. Многие утверждают, что этот образ мыслей грозит создать такое общество, которое было бы населено «организационными мужчинами» и «организационными женщинами». Люди становятся ресурсами, а не личностями, ценными сами по себе и поощряемыми в стремлении выбирать и формировать собственное будущее. Этот вопрос направляет внимание на ценности, которые лежат в основе организационного развития и, косвенно, на ценности, связанные с использованием метафоры организма как фундамента построения теорий.

Другой важный идеологический параметр некоторых теорий, описанных в этой главе, заключается в их связи с социальной философией XIX века. Например, концепция экологии популяций возвращает к жизни идеологию социального дарвинизма, по которой жизнь общества развивается по законам природы, и выживают только самые приспособленные. Социальный дарвинизм возник как идеология, поддерживающая ранний этап развития капитализма, когда маленькие компании конкурировали в борьбе за выживание свободно и открыто. Концепция экологии популяции, по сути, развивает такую же идеологию для современности, отражая мир организаций как в зеркале и полагая, что то, что мы видим, отражает законы природы. В сущности, закон природы призван оправдать организацию общества. Очевидно, так делать опасно, поскольку, когда мы воспринимаем параллели между природой и обществом слишком серьезно, то упускаем из виду, что люди в принципе имеют огромную власть и возможность выбирать, каким будет их мир.