Коллективистская демократия

Преодолеть недостатки либерального государства и осущест­вить подлинное народовластие пытаются концепции и реальная модель коллективистской демократии. Этот тип демократии тео­ретически достаточно детально разработан. Попытки же его прак­тического осуществления, сделанные прежде всего в странах го­сударственного социализма, не увенчались успехом. И все же они значительно обогатили теорию и практику демократии (хотя в большей степени негативным опытом), оказали значительное вли­яние на современные политические системы Запада.

Коллективистскую демократию нередко называют идентитарной. Это название отражает тот факт, что она исходит из целост­ности народа (нации, класса), наличия у него единой воли еще до акта ее публичного выражения и идентичности этой воли и действий представителей власти.

 

Виднейшие представители теории идентитарной демократии — Руссо, Маркс, Ленин, Карл Шмитт. Первым наиболее ярко выразил и обосновал важнейшие принципы этого типа демократии Жан Жак Руссо (1712—1778). Он подверг критике либеральное разделение общества на «публичное» и «частное». По его мнению, утверж­даемые либеральными мыслителями индивидуализм и эгоизм раз­рушительны для гражданских добродетелей и самого общества. Идеал гражданина демократической республики Руссо — это не ушедший в частную жизнь индивидуалист, а активный член об­щества, являющийся источником жизни единого «общественного тела».

Теория демократии Руссо исходит из принадлежности всей власти народу, образованному путем добровольного слияния изо­лированных, атомизированных индивидов в единое целое. Фор­мирование народа означает полное отчуждение «каждого из чле­нов ассоциации со всеми правами в пользу своей общины»[102]. С этого момента личность утрачивает свои права. Они становятся ей не нужны, так как целое — государство — подобно любому другому живому организму, заботится о своих членах, которые в свою очередь обязаны думать о благе государства.

Организмический подход Руссо исключает противоречия, кон­фликты в отношениях между индивидами и государством, устра­няет почву для протеста граждан против власти, для политичес­кой оппозиции в целом, а также появления частных интересов. Если все же частный интерес возникает, то он представляет со­бой патологию и поэтому подавляется. Предпосылкой общности интересов и воли народа является имущественное равенство. Руссо выступает не за полную ликвидацию частной собственности, а за ее ограничение и выравнивание ее размеров.

Сам народ неделим. Он обладает единой, общей волей и неот­чуждаемым суверенитетом. Внутри него не существует устойчивого большинства и меньшинства, а потому и нет необходимости в защите последнего. Власть народа как целого ничем не ограни­чена. «Если кто-либо откажется подчиниться общей воле, то он будет к этому принужден всем организмом, а это означает не что иное, как то, что его силой принудят быть свободным»[103]. (Чуть ли не буквально эти слова повторял лозунг, украшавший Соловец­кий лагерь в 20-е гг., — «Железной рукой загоним все человечест­во к счастью».)

Народ как коллективное существо может быть представлен только самим собой, а не избранными представителями. Его об­щая воля выражается непосредственно на собраниях. Она опре­деляет законы и деятельность правительства, функции которого сводятся лишь к исполнению и техническому обслуживанию ре­шений народа.

Идеи Руссо (принцип народного суверенитета, прямого голо­сования и др.) нашли свое выражение в конституции Франции 1791 г. В то же время они послужили и оправданию якобинского террора. Не случайно его вдохновитель Робеспьер называл Руссо «провозвестником нашей революции». По конституции 1793 г., в соответствии с идеей Руссо о единстве и непротиворечивости воли народа, принцип равноправия распространялся лишь на едино­мышленников якобинцев.

Тоталитарная направленность концепции демократии Руссо получила дальнейшее развитие в марксизме и, особенно, в ле­нинской и сталинской теории демократии, а также реализовалась на практике в моделях «социалистической демократии», которые сохраняются до наших дней в коммунистических государствах.

Сохраняя важнейшие принципы идентитарной концепции Руссо, теория «социалистической демократии» существенно изменяет их соци­альный и политический контекст, дает им специфическую ин­терпретацию. Она исходит из гомогенности и целости вначале рабочего класса, а после построения социализма и всего народа, из наличия у этих суверенов власти классового, а затем общена­родного интереса. Этот интерес существует объективно и перво­начально осознается марксистско-ленинской партией, которая вносит выражающее его учение в сознание масс. После чего че­рез механизм социалистической демократии, прежде всего Сове­ты, оформляется и выражается общая воля народа.

В Советах реализуются такие принципы коллективистской демократии, как полновластие, распространенность на все об­ласти жизнедеятельности людей, прямая демократия (общие со­брания, наказы избирателей, право отзыва депутатов, демократи­ческий централизм, предполагающий жесткое подчинение общим решениям), монизм, недопустимость идеологического и полити­ческого инакомыслия и оппозиции и др.

Особенности теории «социалистической демократии» по срав­нению с концепцией Руссо проявились прежде всего в полном отрицании частной собственности и, следовательно, всякой авто­номии личности, в подмене народа рабочим классом, трудящи­мися, а также в идее ведущей роли авангарда рабочего класса и всего народа — коммунистической партии, призванной руково­дить процессом перехода к полной демократии, общественному самоуправлению.

В действительности же «социалистическое народовластие» с его преимущественно аккламационными (рассчитанными лишь на внешнее выражение одобрения принятых верхами решений) институтами являлось скорее ширмой для прикрытия тоталитар­ных структур общества, средоточения всей фактической власти у высшего партийного руководства, чем реальной демократией.

Несмотря на существенные различия, разнообразные коллективистские тео­рии демократии имеют ряд общих черт. К ним относятся: 1) коллективизм в трактовке народа, при­знание народа единым однородным целым, имеющим объектив­ные, существующие еще до своего осознания общий интерес и волю; 2) отсутствие противоречий внутри народа, рассмотрение политической оппозиции как патологии или врага, подлежащего насильственному устранению; 3) коллективистское (близкое к античному) понимание свободы как активного равноправного участия гражданина в делах всего государства и общества; 4) то­талитарность, всепроникающий абсолютный характер власти, на деле осуществляемой вождями, отождествляемыми с народом (классом, нацией), полная беззащитность меньшинства, в том числе отдельной личности; 5) устранение самой проблемы прав человека, поскольку целое — государство — и без того заинтере­совано в благополучии своих собственных составных частей; 6) всеобщая политическая мобилизация, преимущественно пря­мое участие граждан в управлении, рассмотрение представитель­ных органов и должностных лиц не как самостоятельных в пре­делах закона и ответственных за принятые решения руководителей, а лишь как проводников воли народа, его слуг; 7) деклари­рование социальной демократии, перенесение главного акцента с юридического провозглашения политических прав на обеспече­ние социальных условий для участия граждан в управлении.

Теории коллективистской демократии показали свою практическую несосто­ятельность или, по меньшей мере, не­совместимость с демократией в ее либеральном понимании. По­пытки их осуществления неизбежно приводили к появлению но­вого господствующего класса — номенклатуры, к тоталитаризму, подавлению всякой индивидуальной свободы, террору против инакомыслящих. Оказалось, что власть народа (класса, нации) не может быть реальной без гарантий индивидуальной свободы и других прав личности, без признания и институционального за­крепления ее роли как первичного источника власти.

Так называемая общая воля, «классовый», «национальный» или «общенародный» интересы представляют собой вымысел, миф, оправдывающие политическое господство одного лица или группы в том случае, если они определяются кем-то априори, без равно­правного участия отдельных свободных личностей и рассматрива­ются как неоспоримые, надындивидуальные, внутренне непроти­воречивые сущности, устанавливающие рамки дозволенного для политической активности граждан, границы демократии.

И все же, несмотря на неудачность своих практических попы­ток, идейное и политическое движение за коллективистскую демо­кратию критикой классовой ограниченности либерального государ­ства, постановкой целого ряда важнейших политических проблем (например, вопроса о социальном равенстве как условии демокра­тии, о социальных правах личности) и практическим опытом гран­диозного по своим масштабам и замыслам социального экспери­мента оказало большое воздействие на развитие политической мысли и эволюцию либеральной формы правления в странах Запада.

 

Некоторые важнейшие идеи коллективистской, идентитарной демократии нашли свое прямое выражение в со­временных западных теориях. Наиболее видной из них является плебисцитарная мандатная теория партийной демократии. Она раз­вивает идею Руссо о том, что каждый гражданин должен иметь возможность по меньшей мере одобрять или отвергать влияющие на его жизнь законы, которые он обязан уважать. Согласно пар­тийной теории демократии, в современных государствах, с большой численностью населения и огромными по сравнению с древ­негреческими полисами территориями, античная модель народо­властия наиболее полно реализуется в «партийном государстве».

Различные партийные программы дают гражданам возмож­ность с помощью выборов прямо влиять на содержание государ­ственной политики. Эти программы являются полученными от граждан своего рода мандатами, наказами, которые призваны ис­полнять и депутаты, и правительство. Связанность депутатов пар­тийными программами и структурами делает их прямыми выра­зителями народной воли. Тем самым достигается идентичность народа и правительства.

Отражая новые явления в политических системах, эта кон­цепция демократии, по мнению ее критиков, во многом расхо­дится с реальностью. Современные массовые «народные партии» не имеют определенной социальной базы и стремятся привлечь голоса самых различных слоев населения. Поэтому формулиров­ки их предвыборных платформ носят очень общий и расплывча­тый характер и мало отличаются друг от друга. Если даже партий­ные платформы предусматривают достаточно определенные дей­ствия, граждане все же вынуждены выбирать программы в це­лом, в едином пакете, не имея возможности влиять на их кон­кретное, часто противоречивое содержание.

К тому же, как показывают эмпирические исследования, боль­шая часть избирателей вообще не знакома с партийными про­граммами и строит свой политический выбор в первую очередь на основе существующих традиций, привлекательности партий­ных лидеров и символики. В силу всего этого «партийная демо­кратия» весьма далека от народовластия.

Под влиянием научно-технической и информационной рево­люций, рабочего, социал-демократического, коммунистического и других движений, а также стран государственно-бюрократичес­кого социализма и других факторов во второй половине XX в. либеральная демократия приобрела качественно новые черты.