О ВКУСАХ НЕ СПОРЯТ
О вкусах не спорят: есть тысяча мнений — Я этот закон на себе испытал, — Ведь даже Эйнштейн, физический гений, Весьма относительно все понимал.
Оделся по моде, как требует век, — Вы скажете сами: «Да это же просто другой человек!» А я – тот же самый.
Вот уж действительно Все относительно, — Все-все, все.
Набедренный пояс из шкуры пантеры, — О да, неприлично, согласен, ей-ей, Но так одевались все до нашей эры, А до нашей эры – им было видней.
Оделся по моде как в каменный век — Вы скажете сами: «Да это же просто другой человек!» А я – тот же самый.
Вот уж действительно Все относительно, — Все-все, все.
Оденусь как рыцарь я после турнира — Знакомые вряд ли узнают меня, — И крикну, как Ричард я в драме Шекспира: «Коня мне! Полцарства даю за коня!»
Но вот усмехнется и скажет сквозь смех Ценитель упрямый: «Да это же просто другой человек!» А я – тот же самый.
Вот уж действительно Все относительно, — Все-все, все.
Вот трость, канотье – я из нэпа, – похоже? Не надо оваций – к чему лишний шум? Ах, в этом костюме узнали, – ну что же, Тогда я одену последний костюм.
Долой канотье, вместо тросточки – стек, — И шепчутся дамы: «Да это же просто другой человек!» А я – тот же самый.
Будьте же бдительны: Все относительно — Все-все, все!
1966
* * *
Вот что: Жизнь прекрасна, товарищи, И она удивительна, И она коротка, Это самое-самое главное.
Этого В фильме прямо не сказано, — Может, вы не заметили И решили, что не было Самого-самого главного?
Может быть, В самом деле и не было Было только желание, — Значит, Значит, это для вас Будет в следующий раз.
И вот что: Человек человечеству — Друг, товарищ и брат у нас, Друг, товарищ и брат, — Это самое-самое главное.
Труд нас Должен облагораживать, — Он из всех из нас делает Настоящих людей, — Это самое-самое главное.
Правда вот, В фильме этого не было Было только желание, — Значит, Значит, это для вас Будет в следующий раз.
Мир наш — Колыбель человечества, Но не век находиться нам В колыбели своей, — Циолковский сказал еще.
Скоро Даже звезды далекие Человечество сделает Достояньем людей, — Это самое-самое главное.
Этого В фильме прямо не сказано — Было только желание, — Значит, Значит, это для вас Будет в следующий раз.
1966
«САША-САШЕНЬКА»
ПЕСНЯ-СКАЗКА О СТАРОМ ДОМЕ НА НОВОМ АРБАТЕ
Стоял тот дом, всем жителям знакомый, Его еще Наполеон застал, — Но вот его назначили для слома, Жильцы давно уехали из дома, Но дом пока стоял…
Холодно, холодно, холодно в доме.
Парадное давно не открывалось, Мальчишки окна выбили уже, И штукатурка всюду осыпалась, — Но что-то в этом доме оставалось На третьем этаже…
Ахало, охало, ухало в доме.
И дети часто жаловались маме И обходили дом тот стороной, — Объединясь с соседними дворами, Вооружась лопатами, ломами, Вошли туда гурьбой
Дворники, дворники, дворники тихо.
Они стоят и недоумевают, Назад спешат, боязни не тая: Вдруг там Наполеонов дух витает! А может, это просто слуховая Галлюцинация?…
Боязно, боязно, боязно дворникам.
Но наконец приказ о доме вышел, И вот рабочий – тот, что дом ломал, Ударил с маху гирею по крыше, А после клялся, будто бы услышал, Как кто-то застонал
Жалобно, жалобно, жалобно в доме.
… От страха дети больше не трясутся: Нет дома, что два века простоял, И скоро здесь по плану реконструкций Ввысь этажей десятки вознесутся — Бетон, стекло, металл…
Весело, здорово, красочно будет…
1966
* * *
Дорога, дорога – счета нет шагам, И не знаешь, где конец пути, — По дороге мы идем по, разным сторонам И не можем ее перейти.
Улыбнись мне хоть как-нибудь взглядом, Улыбнись – я напротив, я рядом. Побегу на красный свет, – оштрафуют – не беда, — Только ты подскажи мне – когда.
Улыбка, улыбка – для кого она? Ведь как я ее никто не ждет. Я замер и глаза закрыл, открыл – но ты одна, А я опять прозевал переход.
Улыбнись мне хоть как-нибудь взглядом, Улыбнись – я напротив, я рядом. Побегу на красный свет, – оштрафуют – не беда, — Только ты подскажи мне – когда.
Шагаю, шагаю – кто мне запретит! И шаги отсчитывают путь. За тобой готов до бесконечности идти — Только ты не сверни куда-нибудь.
Улыбнись мне хоть как-нибудь взглядом, Улыбнись – я напротив, я рядом. Путь наш долог, но ведь он все же кончится, боюсь, — Перейди, если я не решусь.
1963, ред. 1966
|
