Baron Scarecrow

Из прорезанной насквозь щеки капала кровь. Борроу держал руки на коленях, пальцы и зубы сильно сжимались, чтобы не дергаться всем телом от боли. Севал протыкал кожу иглой и сшивал рану. Горячий воздух дыхания выходил через еще не заделанное до конца отверстие.

¾ Скоро? – быстро спросил Борроу сквозь зубы.

¾ Терпение, - протянул старый севал, делая новый стяжек. – Более опытные руки ты здесь вряд ли найдешь, а аккуратность… чем меньше следов, тем лучше.

Борроу посидел еще немного и снова сказал сквозь зубы:

¾ Ты вором был?

¾ Сказанул не так, да? Ну… - севал сделал еще один стяжек, - был когда-то. Пока юнцом мотался по городу. Сам знаешь, тогда многие потеряли отцов и матерей.

Борроу подал знак остановиться и сплюнул кровавую слюну в чашку.

¾ Как и сейчас… Продолжай.

¾ У нас был Мор, о чем ты говоришь? Что может сравниться с ним? – севал сделал последние два стяжка и обрезал нить.

¾ Гражданская война. Там умерло больше. - Глен потрогал шов, проводя пальцем по каждому стягу.

¾ Да с чего ты взял? Послушай, солдат, я жил в то время, и я читал книги, написанные монахами. Это было жутко! – старый севал заспорил громче и изо рта полетели слюни.

¾ Я тоже читал книги, старый севал, и знаю, что костров, сжигавших тела во время первой гражданской войны было вдвое больше, чем во время Мора. А ведь все больные тела сжигают, в отличие от тел без голов или обескровленных ранами.

Борроу встал со стула в маленькой комнате башни. Той самой неприметной башни в лесу. Его лицо было заново сшито в этой башне, в этой комнате, спустя три долгих часа после битвы. Король попросил поставить его вне очереди.

¾ Кем ты был до армии? – подозрительно спросил севал.

¾ Пьяницей и работягой, вот кем.

Глен, чувствовавший себя странно после исчезновения на лице бороды, двинулся к двери.

¾ И что, пьяные работяги умеют читать и находят старые книги по истории?

¾ Бывает, кости складываются подобным образом.

Глен захлопнул дверь за собой, оставив севала наедине с его мыслями. Борроу шел вниз по лестнице, освещенной тусклым светом факелов. Вниз, где был большой зал, наполовину скрытый в землю. Колонны поддерживали крышу, и у основания каждой из них стояли командиры, держащие мечи у плеча. Многоцветные флаги за их спинами свисали как плащи ангелов. Напротив входа с другого конца зала сидели трое: король, его сын и его главнокомандующий. Глен встал с воинами у входа в зал.

Посреди зала бесились шуты перед королем. В желтых, зеленых, крапчатых одеждах с глупыми колпаками, они били друг друга, ухохатывались и улюлюкали, изображая великие народы, воевавшие с королевством Таранов. Все, даже пренебрежение к тысячам смертей, все во славу королей!

Из круглого окна в крыше зала вылетела птица. Ястреб. Он спикировал к трону и уселся на выставленную руку правителя. Когти впились в перчатку. Король, увенчанный золотой короной, снял с лапки ястреба письмо. Его глаза расширились и он подозвал поближе сына и главнокомандующего. Они долго совещались, и наконец, король позвал человека:

¾ Эй ты, который спас меня сегодня… - он указал на Глена, - подойди.

Тот поспешно двинулся к трону короля, прихрамывая. Шуты перестали барахтаться на полу и разбежались по разным углам. Языки пламени и тени танцевали на стенах из грубых камней.

¾ Да, Ваше Величество.

Глен преклонил колено перед королем.

¾ Слушайте все! – громоподобно заговорил правитель, - С восточных границ нам пришло известие, что Очерненные собрались в армию, и штурмуют ущелье Ганэр. Они лезут по скалам и нападают в ночи, когда их шкуры, опаленные светом Истинного, скрыты от наших глаз. Нам нужно поворачивать на юго-восток, мои солдаты. Но эти земли нельзя отдавать просто так, после той битвы, что была совсем недавно, - изрек король с военным пафосом и серьезностью в тоне, доставая свой меч. - А случайность нам дала достойного человека, чья вера в Истинного так же крепка, как эта сталь. И потому нарекаю тебя, воин с исполосованным лицом, быть бароном этих земель. Поцелуй этот меч в знак принятия своей судьбы.

Глен встал и коснулся губами острого лезвия. Командиры-знаменосцы смотрели на него по-разному. Большинство с презрением, но некоторые держали благодарность на лице.

¾ Отныне ты – лорд пустоши Бабочек, как и твои будущие дети, если им суждено появиться. Назови свое имя.

¾ Меня зовут, - с хрипотцой в голосе тот, - Глен Борроу, и да наполнятся ваши чаши хорошим элем из храмов, дорогие лорды и мой король.

¾ Каковы девиз и герб твоего будущего рода, барон? – спросил король.

¾ Ребе депламено, мои лорды, что значит на языке Допришествия «Ярость и знание». А герб… - Глен задумался, поглаживая подбородок, - пусть будет распятый желтый человек на зеленом фоне. В память об этой славной победе, что принесла мне этот титул и королевству эти земли. Да здравствует король и его щедрость и рассудительность! – Глен поклонился, и его тост поддержали многие знаменосцы.

Ведь победа и правда была славной. А язык Допришествия знали, в основном, монахи и члены Великолепных Кланов, главенствующим в которых был королевский. А в походе куда-либо никогда нет больше трех Великолепных.

¾ Хорошо, барон из клана Борроу, я оставляю эти земли на твою опеку. Удачи! Остатки первой центурии перейдут в твое распоряжение немедленно. – Король направил свой взор вперед к выходу, оглядев лордов-командиров. – А мы сейчас же выдвигаемся вперед! По коням!

Лорды направились из зала, следуя за королем. За ними уходили воины, которые уже не отдыхали в палатках, и в зале остался только Борроу и с десяток человек, которые и были остатками первой центурии. Потерявшие командира солдаты стояли в нерешительности, рассматривая своего нового предводителя. Легкая кожаная броня, данная еще рекруту, заштопанное лицо, которое будто сшили заново. Синяки под красными глазами, хотя из-за шрамов на это вряд ли можно обратить внимание. Глен и сам понимал, что такой командир не заслуживает доверия даже этих десяти выживших, которые вышли из мясорубки подобно ему.

¾ Это будет тяжелый день, - тихо проговорил Борроу, глядя на солдат и залу башни. –Кто-нибудь знает, где мы?

¾ Севал должен знать. А мы просто ехали за командиром, - ответил один из солдат.

¾ Ладно… - Борроу потер лоб жирными от копоти пальцами. – Нам тут жить еще очень долго, как я понимаю. Ваши имена?

Тот же солдат начал указывать на своих товарищей и произносить имена:

¾ Бобби Шмель, Лани Ландо, Боров, его имени никто не знает, Валок, Бычара Дрю, Неом, Тоби и Сильван. А еще среди нас есть бывший дворянин сир Мэтью Рикона, который еле спасся от бунта на его отца. Теперь он тут. Меня зовут Рэтчет.

¾ Ты что, переговорщик теперь? Мы, вроде, не мирный договор заключаем.

Глен двинулся к его группе солдат.

¾ Да он просто единственный, кто все имена знает, - с усмешкой сказал тучный мужик с большой черной копной волос на голове. Его звали Боров, и имя ему вполне подходило.

Сам Рэтчет был стройным, немного суетливым парнем с каштановыми волосами. На вид лет двадцать. Скорее всего, из-за его малых размеров. На доспехах было очень много ремней, которые стягивали броню туже вокруг его тела.

¾ И долго вы вместе служите? – Глен подошел вплотную, расправив свои плечи.

¾ Я тут полгода, - ответил Боров и сплюнул на пол. – По началу все знакомились, держались за руки, сидели подолгу у костра, но из первого состава центурии осталось только трое в живых: я, Шмель и Рикона. Наш дворянин не только учился мечем махать, но и везучий.

Боров похлопал по спине Рикону, который был поджарым ухоженным представителем южных владений. От удара он немного поморщился, да и только.

¾ А какой смысл запоминать имена кого-то, если они умрут в следующем же сражении? – хмыкнул Боров. – С каждым разом мы все больше трупов сжигаем.

¾ Мы были пушечным мясом все эти пол года. Растягивались посреди основных войск и брали на себя первый, самый мощный удар, – устало сказал Рикона, сглатывая. – Кто пришел вторыми – умерли все ко второму сражению. Третьи продержались месяц. Выжил из них только Бычара Дрю, а после мы и имен не спрашивали. Сидели вчетвером и в дозоре, и за бочкой в карты и Севальскую Тарелку. Да ты и сам один только выжил, судя по броне.

¾ Теперь все по-другому, так? – спросил Бобби Шмель, потирая недавно покалеченную руку. – Теперь будем знать имена друг друга и возделывать земли, да?

¾ По крайней мере, пока король со свитой не вернутся, разгромив Очерненных. – сказал Борроу с сожалением. – Мы здесь чтобы удерживать земли до их прихода. Так было всегда, и будет, пока случаются восстания в разных углах Королевства.

¾ Я пойду за севалом, - решил Рэтчет. – Я помню, как он принес карту с собой еще из того сожженного города.

¾ Которого? – спросил Рикона, дрогнув правым веком, как от нервного тика. – Мы сожгли три города и две большие деревни с деревянными сооружениями вокруг. Черный Меч карает демоноверцев и еретиков с легкостью поварского ножа.

¾ Я помню только один, - бросил Рэтчет, отходя от остатков центурии. – Помню плачущих женщин и детей, хватавшихся за мечи. И как насиловали и убивали слуги Истинного. Сколько стариков зарубил ты, Рикона?

¾ Слишком много, чтобы этим гордиться, Рэтчет. – бывший дворянин тяжело вздохнул. – Но это война, а не кабак, где пьяницы бьют друг друга по морде, а потом обнимаются в слезах, посыпая друг друга словами любви и проклятий одновременно. Здесь есть понятие «жертва», понятие «честь» и понятие «верность». Никакой «необходимости», в которой нас уверял командир. Необходимость становится собой только при появлении цели, а та уже всегда рознится от того, чему ты верен. Я верен короне. Думаю, ты понимаешь, что я имею ввиду.

¾ Вполне, - кивнул Рэтчет и побежал вверх по лестнице.

Глен стоял в раздумии, глядя на воинов, рассуждающих о войне. Его заботило, что делать сейчас с людьми, которые прошли много боев и видели больше, чем он сам. И заботило, что делать с людьми, которые потеряли близких по вине пришедших сюда воинов, которые верят в других богов и потому вряд ли распахнут двери в свой кров перед ним и его солдатами.

Рэтчет вернулся со старым севалом, который держал под мышкой несколько свернутых пергаментов. Старик кряхтел и аккуратно спускался по лестнице, готовый в любой момент запутаться в полах своего балахона и сломать старческую кривую спину об оттоптанные камни пола. Севалы мало путешествовали, больше сидя за книгами, но если жизнь отправляла такого в путь, то он возвращался очень нескоро, если возвращался вообще. Их знания врачевания, географии, агрономии и других прикладных наук были сродни магии, а все правила гадания на костях знали вообще только они. Глен вспомнил, как старшие монахи говорили о культах Допришествия, и припоминали, что гадание на костях шло с времен, когда люди еще и писать не умели. Раньше такое делали шаманы, но они почти все исчезли по повелению Сурда Тарана, яростно боровшегося за небесных воинов, а точнее истреблявших все проявления ереси за пятьсот лет до Фридриха Третьего. А потом учение о гадании на костях предков перешло к этому таинственному ордену церкви Истинного – севалам. Как ни странно, но кости почти никогда не лгут.

¾ Послушайте. – Борроу расправил плечи и осмотрел единственных людей, приехавших с его родины, которым было суждено жить здесь несколько месяцев. – Я теперь ваш барон. И мне придется управлять этими землями с вашей помощью. Вы присягнете мне на верность?

¾ Если это нужно для того, чтобы остаться здесь и спокойно жить – я согласен. – кивнул Бобби Шмель. – Я устал.

¾ Я тоже не хочу больше. С меня хватит. Вернусь к овцам, как до армии, - сказал Неом и подошел к Шмелю.

Неома уже тронула седина, но руки были сильными и крепкими. Ни одной морщины на лице, загорелая кожа и короткие волосы. Такими обычно бывают пастухи, ведущие стада по склонам Голубых Гор.

Остальные же молчали. Никто не хотел признавать барона в израненном лице пьяницы, который чудом выжил лишь в одном сражении.

Глен подошел к трону и сел на него, облокотившись на деревянную ручку с вырезанными змеями. Затем он заговорил:

¾ «Власть, даже разыгранная, приносит большую власть», - говорится в послании Фридриха Первого к баронам. «Власть несет порядок, а порядок дает возможность не просыпаться ночью в поту». Мы не выживем здесь, если не покажем власть и порядок. И пусть они боятся нас. Вы могучие воины, я признаю это, но многие ли из вас владеют грамотой? Сила, преклоняющаяся перед слабым на вид, внушает ужас. Ужас от того, что у какого-то дряхлого человека есть страшная тайна, способная смести с лица земли очень многое. Я дам вам спокойную жизнь здесь, а вы знаете, что в любой момент можете что-то исправить. Разве это не то, что вам нужно. И так захотел король, Рикона.

Они все еще стояли в молчании. Севал засеменил к трону, придерживая карты в руках.

¾ Я буду с вами, барон. А вы знаете, где теперь ваши земли?

Борроу мотнул головой, и севал начал расстилать карты на полу подобно мозаике. Полотно с синими горами начало окружаться долинами двадцати рек, затем пошли берега и темные леса северо – западных границ, где, по словам путешественников из таверны, живут дикие потомки Охровых людей и уже давно вымерших серокожих. Потом, как по движению стрелки часов, морщинистые руки расстелили частичку севера, которая была еще одним побережьем. От небольшого полуострова со скалистыми берегами земли уходили в сторону и вверх, покрываясь корками льда. Севал остановился и указал пальцем на тот полуостров.

¾ Мы сейчас здесь, милорд. Я не знаю местности, ее надо изучать, но очертания такие.

¾ Понятно. Только он?

¾ Остальное мертво, барон. Непроглядные леса да и только.

Глен в задумчивости глядел на карту, понимая, что если солдаты не примут решение, они все вряд ли оставят жизни при себе.

¾ Хорошо, я с тобой, - наконец сказал Рикона. – И вам тоже советую. Всем.

Он подошел к карте и оглядел ее, покачав головой:

¾ Плохо дело.

¾ Да, - Глен кивнул и поднял голову. – Все со мной?

Толпа покачала головой, кто-то ответил словом, но все были согласны идти за новоявленным бароном.

¾ Хорошо, - голос Борроу немного охрип. – А теперь идем за положенными нам крышей и уважением.

Зал наполнился звоном оружия, по стенам замелькали быстрые тени, а потом все опустело, и у трона остался лишь севал, собирающий карты в руки.

¾ Эти солдаты смогут постоять за себя. И даже больше, получить то, что им надо, - ворчал он себе под нос. – Надо повесить карты на стену, для удобства, нам они еще понадобятся.

Севалы часто говорили с собой из-за преследующего их одиночества…