Глава двенадцатая. В этом нет никакого смысла

 

В этом нет никакого смысла. Абсолютно. Это полное безумие, как ни посмотри. Неужто «Чарльз Риз» – это дядюшка Билл? Но зачем ему навещать Сэди под вымышленным именем? И почему он об этом даже не заикнулся?

Ни за что не поверю, что его визит имеет отношение к ожерелью… Быть того не может. Он же миллионер, а тут старомодное и не особо ценное украшение.

Детали головоломки никак не хотят складываться, так что впору биться головой о стену, но стены под рукой нет, потому что я утопаю в мягком нутре лимузина. Лимузин принадлежит дяде Биллу.

Оказаться здесь было не так-то просто. Никогда в жизни я не звонила дядюшке Биллу и поэтому даже не представляла, как до него добраться. Родителей не спросишь, сразу начнут интересоваться, зачем мне сдался дядя Билл, что я делала в доме престарелых и о каком ожерелье идет речь. Пришлось обращаться в главный офис «Лингтонс», долго объяснять, кто я такая, пока один из ассистентов не назначил мне встречу с дядюшкой.

Ей-богу, проще добраться до американского президента. В течение часа шесть разных помощников закидывали меня электронными посланиями, назначали и меняли время и место встречи, посылали за мной машину, напоминали об удостоверении личности и лимите времени, спрашивали о моем любимом сорте кофе «Лингтонс»… И все ради десятиминутного разговора.

Машина у дядюшки, как у рок-звезды: два ряда кресел друг напротив друга, телевизор и заказанный мной клубничный коктейль. Я почти расчувствовалась, но вспомнила папины слова, мол, дядя Билл посылает машину за людьми, чтобы иметь возможность без проблем отправить их восвояси, когда они ему надоедят.

– Уильям и Майкл, – произносит вдруг Сэди, сидящая напротив. – Я все свое имущество оставила мальчикам.

– Ага, – киваю я.

– Надеюсь, они были рады. Там набежала приличная сумма.

– Наверняка, – с энтузиазмом вру я, вспомнив разговор между папой и мамой. Плата за дом престарелых съела практически все сбережения, но Сэди знать об этом необязательно. – Каждый бы обрадовался.

– Еще бы, – гордо говорит Сэди.

Машина съезжает с шоссе и вскоре тормозит перед внушительными воротами. Дорогу преграждает шлагбаум, сразу за воротами будка, из которой выходит охранник.

Сэди разглядывает огромный особняк, который маячит за чередой клумб и лужаек.

– Боже! – В голосе ее непритворное изумление. – Вот это домище! Похоже, у него водятся денежки.

– Я же говорила, – едва слышно шепчу я, передавая паспорт водителю. Он протягивает документ охраннику, и они пускаются в долгие переговоры.

– Про сеть кофеен? – Сэди морщит носик.

– Вот именно. Их тысячи. И они повсюду. В Англии его знают абсолютно все.

После паузы Сэди признается:

– Хотела бы я быть знаменитостью.

В голосе такая тоска, что я чуть было не брякаю: «Какие твои годы, еще станешь!» Но тут до меня доходит абсурд ситуации, и я прикусываю язык. Вряд ли ей представится много шансов.

Машина мягко трогается с места, и я зачарованно смотрю вокруг. Я была в дядюшкином особняке всего раз и успела забыть, какое это потрясающее и даже пугающее здание. Георгианский дом с пятнадцатью спальнями и двумя бассейнами внизу. Двумя.

«Хватит психовать, – приказываю я себе. – Подумаешь, дворец. Да и он не небожитель».

Но великолепие так давит. Всюду лужайки и фонтаны, садовники обрезают живые изгороди, а стоит нам подъехать к крыльцу, как по ступеням сбегает высокий мужчина в темном костюме, солнечных очках и с неприметным наушником.

– Лара? – Он пожимает мне руку, словно мы старые друзья. – Я Дамиан. Работаю на Билла. Он с нетерпением ждет вас. Пойдемте в рабочее крыло. – Мы хрустим гравием, и мужчина как бы между делом спрашивает: – Так о чем вы хотели с ним поговорить? Никто так и не понял.

– Это… хм… семейное дело. Простите.

– Нет проблем, – сияет улыбкой Дамиан. – Я понимаю. – И добавляет в невидимый микрофон: – Мы уже тут, Сара.

Боковое крыло так же грандиозно, как основное здание, но выполнено из стекла, бетона и нержавеющей стали. Навстречу нам выходит девушка в черном костюме.

– Здравствуйте, Лара. Добро пожаловать. Я Сара.

– Передаю вас в заботливые руки, – сверкает безукоризненными зубами Дамиан и шуршит обратно.

– Такая честь познакомиться с племянницей Билла! – радостно восклицает Сара.

– Ага. Э-э-э… Благодарю.

– Наверное, Дамиан предупредил вас, – Сара усаживает меня в кресло и садится напротив, – что нам нужно знать цель вашего визита. Мы обязаны расспросить каждого посетителя. Исключительно для блага дела – подготовиться, провести предварительную работу. Это сильно упрощает жизнь.

– Я уже сказала Дамиану. Это семейное дело. К сожалению.

Приятная улыбка не покидает лицо Сары.

– Ну хотя бы намекните. Просто обозначьте область.

– Не могу, даже если бы хотела. Извините, это… слишком личное.

– Вот как. Понимаю. Простите, покину вас на минутку.

Она перемещается в другой угол приемной и бормочет что-то в невидимый микрофон. Сэди подслушивает, потом возвращается ко мне, трясясь от беззвучного смеха.

– Ну? – шепчу я. – Что там?

– Говорит, ты не слишком похожа на террористку, но дополнительная охрана не помешает.

– На кого похожа?.. – вырывается у меня, и Сара тут же оборачивается. – Простите, – машу ей рукой, – просто чихнула… А что еще? – едва слышно спрашиваю я, когда Сара отворачивается.

– Что у тебя зуб на Билла. Видимо, из-за работы, которую он тебе не дал.

Зуб? Из-за работы? Я с недоумением смотрю на Сэди. А, тот разговор на похоронах.

– Последний раз мы виделись с дядюшкой на похоронах, когда я устроила шоу с новостью про убийство. Наверняка рассказал всем, что я психопатка!

– Какая прелесть! – хихикает Сэди.

– Ничего смешного! – сержусь я. – Наверняка они уверены, что я жажду его крови! А все из-за тебя!

Сара приближается, и я поспешно затыкаюсь.

– Что ж, Лара, – она улыбается, но голос решительный, – человек из команды Билла будет сопровождать вас во время встречи и делать записи. Договорились?

– Послушайте, Сара, – отвечаю я в тон. – Разве я похожа на сумасшедшую? Я ничего не имею против дяди Билла. И не нужно за мной записывать. Мне просто надо поговорить с родственником с глазу на глаз. Всего пять минут. Это все, что мне нужно.

Сара молчит. На лице все та же жизнерадостная улыбка, но глаза тревожно бегают.

– Ладно, – говорит она наконец. – Пусть будет по-вашему.

Она садится и нервно теребит наушник.

– Как дела у тетушки Труди? – пытаюсь завязать я светскую беседу. – Она здесь?

– Труди в другом доме, во Франции, – охотно сообщает Сара.

– А Диаманта? Может, мне пока поболтать с ней за чашечкой кофе?

Никакого кофе я не хочу, просто демонстрирую собственную адекватность.

– Хотите встретиться с Диамантой? – Глаза Сары стали еще тревожнее. – Прямо сейчас?

– Просто перекинуться парой слов, если она, конечно, здесь…

– Я позвоню ее секретарше. – Она вскакивает, бросается в угол, бормочет что-то в микрофон и практически сразу возвращается. – Увы, Диаманте сейчас делают маникюр. Но она готова встретиться как-нибудь в другой раз.

Так я и поверила. Да она даже звонить не стала. Бедная затюканная Сара. Она опасливо косится на меня, словно я лев, сбежавший из зоопарка. Так и хочется заорать «руки вверх!» и посмотреть, как она упадет на пол.

– Какой у вас милый браслет, – говорю я вместо этого. – Очень оригинальный.

– Спасибо. – Она осторожно протягивает руку и позвякивает двумя серебряными дисками на цепочке. – Вы еще не видели? Он из новой коллекции «Двух монеток». Начиная с января будет продаваться во всех лингтоновских кофейнях. Уверена, Билл подарит вам такой же. В коллекции еще кулон, футболки и подарочный набор с двумя монетками в коробочке для ювелирных украшений…

– Неплохая идея, – вежливо киваю я. – Бизнес продолжает развиваться.

– «Две монетки» развернулись не на шутку, – убежденно говорит она. – И это только начало. Этому бренду прочат славу «Лингтонс». Вы слышали про голливудский фильм?

– Конечно, – поддакиваю я. – Пирс Броснан уже согласился сыграть дядю Билла?

– Наверняка и реалити-шоу соберет огромную аудиторию. Ведь оно обращено ко всем и каждому. Я имею в виду вдохновляющий пример Билла. – Глаза Сары горят, она и думать забыла о том ужасе, который я внушала ей пару минут назад. – Просто берешь две монетки и меняешь свое будущее. Один и тот же принцип для семьи, бизнеса и экономики… А знаете, сколько известных политиков звонило Биллу после выхода книги? Каждый хотел что-то позаимствовать и применить это в своей стране. – Она почтительно понижает голос: – Даже президент Соединенных Штатов.

Я под впечатлением.

– Ему звонил американский президент?

– Человек от президента. Конечно, Билл и сам мог бы заняться политикой. Ему есть что предложить миру. Работать на него – такая честь.

Она похожа на религиозную фанатичку. Сэди чуть не умерла со скуки во время ее пламенной речи.

– Пойду понюхаю, – и Сэди растворяется в воздухе.

– О'кей, – говорит Сара в микрофон. – Мы готовы. Билл ждет вас, Лара.

Она жестом предлагает следовать за ней. Мы идем по коридору, завешанному картинами Пикассо (подозреваю, подлинники), и оказываемся в небольшой приемной. Я нервно одергиваю юбку и делаю несколько глубоких вдохов. С чего мне волноваться? В конце концов, это мой родной дядя. Я могу с ним встречаться когда хочу. Так что пора расслабиться…

Но я ничего не в состоянии с собой поделать. Ноги подкашиваются.

А все из-за огромных дверей. Нормальные двери такими не бывают. Это гигантские, до потолка, блоки светлого полированного дерева, которые бесшумно распахиваются, когда люди входят и выходят.

– Кабинет дядюшки Билла? – киваю я на дверь.

– Это внешний офис, – снисходительно улыбается Сара. – А вы встречаетесь во внутреннем. – Она прислушивается к пищанию наушника, потом рапортует: – Мы заходим.

В просторном офисе со стеклянными стенами парочка дорого одетых парней – на одном футболка «Двух монеток». Они вежливо улыбаются, не отрываясь от компьютеров. Останавливаемся у следующей двери. Сара смотрит на часы, высчитывая секунды, потом стучит.

И вот я уже в светлой комнате со сводчатым потолком, стеклянной скульптурой на пьедестале и удобной мягкой мебелью. Шесть мужчин в деловых костюмах как по команде встают. Дядюшка Билл, одетый в джинсы и серый джемпер, остается сидеть. С последней нашей встречи он еще больше загорел, волосы цвета воронова крыла блестят, одной рукой он нежно поглаживает кофейную чашку «Лингтонс».

– Спасибо, что уделил нам время, Билл, – прочувствованно говорит один из мужчин. – Мы в неоплатном долгу.

Дядя Билл не удосуживается ответить, только поднимает руку, как Папа Римский. За тридцать секунд, пока мужчины выходят, непонятно откуда взявшиеся три девушки в черной униформе убирают посуду со стола, а Сара подталкивает меня вперед.

Она тоже волнуется.

– А вот и Лара, – мурлычет она. – Лара хочет поговорить с вами наедине. Дамиан выделил ей пять минут, но тема беседы нам неизвестна. Если что, Тед наготове. – Она понижает голос: – Не вызвать ли дополнительную охрану?

– Спасибо, Сара, все в порядке, – обрывает ее дядя Билл. – Присаживайся, Лара.

Я сажусь, и Сара исчезает, мягко прикрыв за собой дверь. Дядя Билл не смотрит на меня, что-то набирает на смартфоне. Приходится изучать висящие повсюду фотографии хозяина кабинета с разными знаменитостями. Мадонна. Нельсон Мандела. Футбольная сборная Англии в полном составе.

– Ну? – наконец спрашивает он. – Что ты от меня хочешь?

– Я… хм… – прочищаю горло. – Я…

У меня заготовлена целая куча хлестких фраз. Но, оказавшись в святая святых, я словно онемела. И неудивительно. Речь ведь идет о Билле Лингтоне. Жутко важном и занятом денежном мешке, поучающем президентов, как управлять страной. Неужели он поедет в дом престарелых за грошовым ожерельем пожилой леди? Как мне это вообще в голову пришло?

– Лара? – с нажимом спрашивает он.

Раз уж я здесь, отступать поздно. Это как прыжок в воду. Зажмурься посильнее, задержи дыхание – и ныряй!

– На прошлой неделе я ездила в дом престарелых двоюродной бабушки Сэди, – выпаливаю я. – Оказывается, недавно ее навещал какой-то Чарльз Риз, как две капли похожий на вас, в общем, я ничего не поняла, поэтому приехала спросить.

Я перевожу дыхание. Дядя Билл смотрит на меня так, словно я отплясываю перед ним в юбке из пальмовых листьев.

– Господи Иисусе, – бормочет он. – Ты так и не выкинула из головы это якобы убийство? И за этим ты приехала?.. – Он тянется к телефону.

– Все не так просто. – Губы дрожат, но я заставляю себя продолжать. – Речь не об убийстве. Я поехала туда из чувства вины… ведь никто из нас ею не интересовался. В смысле, пока она была жива. А там мне рассказали про другого посетителя, и он был как две капли воды похож на вас, вот я и хочу узнать. Ничего больше… Просто узнать.

Прекращаю бормотать и слышу, как стучит мое сердце. Дядя Билл медленно опускает телефонную трубку и пристально смотрит на меня. Видимо, прикидывает, связываться со мной или не стоит.

– Похоже, у нас обоих были причины туда поехать. Ты права. Я был у Сэди.

Я чуть не подпрыгиваю. Ух ты! С первого выстрела – и сразу в яблочко! Может, мне стать частным детективом?

– Но почему под именем Чарльза Риза?

– Лара, – объясняет он с безграничным терпением, – я знаменитость. Я не могу посвящать всех и каждого в свою частную жизнь. Благотворительность, посещение больниц… – он разводит руками, – я пользуюсь псевдонимом ради удобства. Представь, какая поднимется шумиха, если пронюхают о моем визите к старушке. – Он дружелюбно подмигивает мне, и я помимо воли улыбаюсь в ответ.

В отсутствии здравого смысла его не упрекнешь. Дядя Билл даст фору любой рок-звезде. Поневоле станешь прятаться за псевдонимом.

– Но почему же вы нас не предупредили? И во время похорон сказали, что никогда не посещали тетю Сэди.

– Так вышло. И у меня были на то причины. Я не хотел ставить вас в неловкое положение, вы-то к ней не приходили. Твой отец мог обидеться. Он такой… нервный.

Нервный? Мой папа?

– Да нет, вовсе он не нервный, – защищаю я отца.

– Конечно-конечно, – торопливо соглашается дядя Билл, – я так ценю его. Нелегко быть старшим братом Билла Лингтона. Поневоле посочувствуешь.

Тут с ним сложно не согласиться. Прав во всем. Непросто быть братом такой мерзкой свиньи, как Билл Лингтон.

Зачем я только улыбнулась ему! И почему улыбки нельзя забирать обратно?

– Не надо сочувствовать папе, – я стараюсь сохранить вежливость, – он прекрасно справляется. И все у него в порядке.

– Я, кстати, использую его в качестве примера на моих семинарах, – задумчиво говорит дядя Билл. – Два брата. Росли вместе. Получили одинаковое образование. Но один из них действительно хотел преуспеть. У одного из них была мечта.

Он что, репетирует текст для нового рекламного ролика? Ну и самодовольство. С чего он взял, что каждый мечтает стать Биллом Лингтоном? И любоваться на собственную физиономию в любой точке земного шара, где продают кофе?

– Что ж, Лара, – вздыхает он, – хорошо, что ты заскочила. Сара проводит тебя…

И это все? Аудиенция закончена? Я и заикнуться не успела об ожерелье.

– Еще только одну минутку, – говорю я поспешно.

– Лара…

– Всего одну, обещаю! Когда вы были у Сэди…

– Ну? – Он бросает взгляд на часы и утыкается в смартфон.

Боже. Как же его спросить?

– Не попадалось ли вам… – мнусь я, – по чистой случайности… может быть, вы ненароком прихватили длинное ожерелье со стеклянными бусинами и подвеской в виде стрекозы?

Я жду еще одного недоумевающего взгляда или презрительной реплики. Но он замирает, потом медленно поднимает голову. В глазах злость и настороженность.

Никогда не видела его таким. Он наверняка знает об ожерелье. Знает!

Но уже в следующий миг он становится прежним дядюшкой Биллом, самодовольным и улыбчивым.

– Ожерелье? – Он опять стучит по смартфону. – У Сэди?

Что происходит? Он точно знает, о чем речь. Почему же прикидывается дураком?

– Да, старинное украшение, вот пытаюсь его найти, – говорю я небрежно. – Сестры в доме престарелых никак не могут его отыскать… – Не спускаю глаз с лица дяди, оно абсолютно непроницаемо.

– Забавно. И зачем это тебе?

– Конкретной причины нет. Просто заметила ожерелье на фотографии с ее стопятилетия и решила разыскать.

– Как мило. И где же эта фотография?

– С собой у меня ее нет.

До чего ж странный разговор. Словно теннисный мяч летает туда-сюда, и не один из соперников не может нанести победный удар.

– Как бы то ни было, я не знаю, о чем ты говоришь. – Дядя Билл демонстративно звякает чашкой. – Извини, но у меня времени в обрез.

Он встает, но я не двигаюсь. Он что-то знает. Я в этом уверена. И что же мне делать? Есть хоть один вариант?

– Лара?

Неохотно поднимаюсь со стула. Мы направляемся к двери, которая словно по волшебству распахивается. Сара приветствует нас счастливой улыбкой, Дамиан маячит за ее спиной со смартфоном в руке.

– Все в порядке? – спрашивает он.

– Абсолютно, – кивает дядюшка Билл. – Передавай привет папе, Лара. Всего хорошего.

Сара берет меня за локоток и подталкивает к выходу. Меня лишают последнего шанса. В отчаянии хватаюсь за косяк и еще раз спрашиваю:

– Так что насчет ожерелья? Вы уверены, что ничего не знаете?

– Забудь о нем, Лара. – Голос его как пух. – Все это дела давно минувших дней. Входи, Дамиан.

Дамиан торопливо огибает меня, и они с дядей Биллом шествуют в глубь кабинета.

Что происходит? Что это за история с ожерельем? Нужно срочно обсудить с Сэди. Немедленно. Но Сэди нигде нет. Я озираюсь по сторонам.

– Лара, – напряженно произносит Сара, – будьте добры, отойдите от порога. Мы не можем закрыть дверь.

– Ладно, – бурчу я и отлипаю от косяка. – И не дергайтесь так. Я не собираюсь устраивать сидячую забастовку!

При слове «забастовка» Сара смертельно бледнеет, но улыбка на ее лице точно приклеенная. Ей нужно срочно увольняться, иначе эта работа сведет ее в могилу.

– Машина уже ждет вас, Лара. Я провожу.

Вот черт. Похоже, улизнуть и порыться в вещах дяди Билла не удастся.

– Не хотите кофе? – спрашивает Сара в приемной.

Ага, только из «Старбакс».

– Не стоит, – улыбаюсь я сладко.

– Приятно было познакомиться, Лара! – еще слаще улыбается Сара, от ее медового тона меня передергивает. – Не забывайте нас.

Вас забудешь. Ясно, что эти слова означают у них «Чтобы ноги твоей тут не было».

Водитель лимузина открывает дверцу, я собираюсь сесть, но тут передо мной возникает Сэди. Растрепана, дышит тяжело.

– Я его нашла! – восклицает она.

– Где? – спрашиваю я, застывая.

– В доме! В верхней спальне на туалетном столике! Оно здесь! Мое ожерелье!

Я потрясена до глубины души. Так я и знала, так я и знала.

– Это точно оно?

– Я что, слепая? – возмущенно фыркает она и тычет пальцем в сторону дома. – Я хотела его забрать! Я пыталась! Но ничего не вышло…

– Лара, что-то не так? – Сара торопится назад. – Что-то с машиной? Невилл, что случилось?

– Ничего. – Он насмешливо кивает на меня: – Просто леди решила поболтать сама с собой.

– Лара, подогнать вам другую машину? – Сара едва сдерживается. – Или вы решаете, куда ехать? Невилл доставит вас куда скажете. Если надо, мы выделим вам машину до вечера.

Ей не терпится спровадить меня.

– Машина меня устраивает, – радостно щебечу я и шепчу Сэди: – Забирайся в машину. Мы не сможем здесь говорить.

– Не поняла, – хмурится Сара.

– Это я… по телефону. Он практически не виден. – Я дотрагиваюсь до уха и ныряю в салон.

Дверца щелкает, мы катим к воротам. Смотрю на стекло, отделяющее меня от водителя, потом поворачиваюсь к Сэди:

– Как тебе это удалось?

– Просто искала повсюду. Облазила все шкафы, комоды и сейф.

– Ты забралась в сейф дяди Билла? Ух ты! Ну и что там?

– Груда бумаг и отвратительные побрякушки, – презрительно кривится Сэди. – Я уже почти потеряла надежду и вдруг увидела ожерелье на туалетном столике.

Невероятно. Дядя Билл подло врал мне прямо в лицо. Даже глазом не моргнул. Гнусный лжец! Что же делать? Я достаю из сумочки ручку и записную книжку и пишу наверху страницы «План действий».

– Что-то не сходится, – бормочу я. – Мы не знаем, зачем он взял украшение, и не знаем, почему он лжет. Зачем ему все это? Зачем такие сложности? Что это вообще за ожерелье? В чем его ценность…

– Какая разница! – взрывается Сэди. – Что толку болтать, болтать, жужжать, жужжать? Надо забрать его, и все! Влезть в окно и забрать! Чем быстрей, тем лучше.

– Ага, – изгибаю бровь я.

– Да это проще простого, – уверяет она. – Достаточно снять туфли…

– Ага.

Пусть сама лазит в окна. Я не готова вламываться в крепость дядюшки Билла.

– А что ты будешь делать с охранниками и сигнализацией?

– Подумаешь, – прищуривается Сэди. – Дурацкая сигнализация.

– Дурацкая? Ну-ну.

– Ты что, боишься? Трусиха! Не куришь из страха. Пристегиваешь ремень безопасности из страха. Даже сливочного масла не ешь из страха!

– Я не боюсь сливочного масла! – возмущаюсь я. – Просто оливковое полезнее.

Сэди буравит меня злыми глазами.

– Так что, полезешь в окно?

– А у меня есть выбор? – Я тяжко вздыхаю.

– Разумеется, нет! Останови машину!

– Вот только командовать не надо. Сама знаю, что делать.

Наклоняюсь и открываю разделительное стекло:

– Извините, меня укачало. Я, пожалуй, пройдусь пешком. Вы тут вовсе ни при чем, – торопливо добавляю я, поймав его сердитый взгляд в зеркале заднего вида, – со мной бывает, а вы замечательный водитель.

Машина останавливается, шофер смотрит на меня с сомнением:

– Вообще-то я должен доставить вас до дверей.

– Не волнуйтесь! Просто хочу подышать воздухом.

Я торопливо выскакиваю из машины, захлопываю дверцу и машу рукой. Водитель напоследок дарит мне подозрительный взгляд, разворачивается в три приема и жмет к дому дяди Билла. Как только лимузин исчезает из виду, я бегу в том же направлении.

Вот и знакомые ворота. Разумеется, закрыты. В стеклянной будке охранник. Повсюду камеры наблюдения. Чужие здесь не ходят.

Нужен план. Перевожу дыхание и приближаюсь к воротам с самым простодушным видом.

– Привет! Это Лара Лингтон. Я забыла зонтик. Такая растяпа!

Через минуту охранник поднимает пешеходный шлагбаум и высовывается из окошка:

– Я вызвал Сару. Она ничего не знает про зонтик, но сейчас подойдет.

– Не стоит беспокоиться из-за таких мелочей, – воркую я и бросаюсь вперед. Отлично, первый барьер позади.

– Скажешь «пора», как только он отвернется, – шепчу я Сэди.

– Пора! – вскрикивает она, и я ныряю в кусты.

Делаю несколько шагов, падаю, на карачках пробираюсь сквозь заросли и замираю, будто суперагент из боевика. Сердце того и гляди выскочит. На колготки лучше не смотреть. Через ветки я вижу, как по дорожке мечется Сара.

– Где она? – доносится ее голос.

– Только что здесь была, – растерянно отвечает охранник.

Ай да я! На самом деле никакое не «ай». Сейчас они ротвейлеров науськают.

– Куда идти? – шепчу я. – Показывай. И гляди по сторонам.

Мы крадемся к дому, прячась за живыми изгородями, фонтанами и скульптурами. Потом сворачиваем за угол. Пока все удачно.

– Там! – Сэди показывает на французские окна. Створки приоткрыты, но чтобы добраться, нужно миновать ступени и террасу.

Значит, мне не придется карабкаться по плющу. Я почти разочарована.

– Смотри в оба! – приказываю я Сэди.

Скидываю туфли, подкрадываюсь к ступенькам, быстро взбегаю, пересекаю террасу и задерживаю дыхание.

Вот оно!

На туалетном столике. Длинное, с двумя рядами желтых мерцающих бусин и изысканной стрекозой, украшенной горным хрусталем. Ожерелье Сэди. Чудесное, переливчатое, в точности как я и представляла, разве что чуть более длинное.

Я не могу оторвать от него глаз. Наконец-то. После сомнений в том, что оно вообще существует… как на ладони. Всего в паре шагов от меня, достаточно руку протянуть. Я поворачиваюсь к Сэди и выдыхаю:

– Это самая прекрасная вещь, которую я…

– Хватай! – Она в нетерпении приплясывает в воздухе. – Не время болтать. Хватай!

– Не торопи меня.

Я распахиваю створку, осторожно вхожу в комнату и собираюсь взять ожерелье, и тут из-за двери доносятся быстрые шаги. Я выскакиваю на террасу и успеваю прикрыть створку окна.

– Что ты делаешь? – стонет Сэди. – Где ожерелье?

– Кто-то идет. Нужно переждать.

Сэди взлетает выше и сует голову в комнату.

– Служанка, – сообщает она. – Надо было сразу забрать!

– Через минуту оно будет твое. Не психуй! Лучше прикрой меня.

Я замираю у стены, молясь, чтобы служанке не пришла охота прогуляться на террасе, и на всякий случай придумывая объяснения.

Сердце мое падает, когда створки окна приходят в движение, но все оказывается еще хуже. С противным щелчком окно захлопывается.

Только не это.

Нет, нет и нет.

– Она закрыла окно! – Сэди исчезает и тут же возникает снова. – Ушла! Но окно закрыто!

Я трясу ставни, но впустую.

– Ты идиотка! – Сэди вне себя от ярости. – Дура чертова! Почему ты сразу не взяла его?

– Я собиралась! – защищаюсь я. – Кстати, это ты должна была следить за непрошеными гостями.

– И что же нам теперь делать?

– Не знаю.

Мы, тяжело дыша, молча смотрим друг на друга.

– Для начала надену туфли, – говорю я наконец.

Спускаюсь по ступенькам и обуваюсь. Сэди по-прежнему шныряет в комнату и обратно, словно не может пережить разлуку с ожерельем. Наконец она сдается и опускается рядом на траву. Нам стыдно смотреть друг другу в глаза.

– Это я виновата, – мямлю я.

– Не ты одна, я тоже, – вздыхает Сэди.

– Надо обойти дом кругом. Может, где-то есть лазейка? Лети внутрь и, если что, предупреди об опасности.

Сэди исчезает, а я на карачках пробираюсь вдоль стены. Под окнами приходится почти ползти, так что скорость моя невелика. Лишь бы никто из охранников не заметил.

– Вот ты где! – Сэди вырастает прямо из стены. – А что я видела…

– Господи! – хватаюсь я за сердце. – Что еще?

– Твоего дядю! Я его выследила! Он рылся в сейфе в своей спальне. Кажется, он не нашел то, что хотел. Так что он сейф захлопнул и стал звать Диаманту. Ну, ты знаешь.

– Моя кузина, – киваю я. – Еще одна твоя внучатая племянница.

– Она торчала на кухне. Он сказал, что это личный разговор, и всех выгнал. Потом спросил, лазила ли она в сейф. И добавил, мол, исчезло старинное ожерелье.

– Ничего себе! А что она?

– Ответила «нет». Он ей не поверил.

– Она всегда врет, – у меня в мозгу зашкаливает от перенапряжения. – Значит, ожерелье в ее спальне.

– Наверняка. Надо немедленно его забрать, пока он не догадался проверить. Там вокруг никого. Все слуги разбежались. Давай, заходи прямо в дом.

Не успев оценить степень риска, дрожа от страха, я протискиваюсь в боковую дверь и бегу через прачечную размером с мою квартиру. Пара раздвижных дверей, длинный коридор, холл. Тут Сэди предостерегающе поднимает руку. Я слышу громовой голос дяди Билла.

–…Личный сейф… личная безопасность… как ты посмела… только в экстренных случаях…

–…Чертовски несправедливо! Прячешь от меня самое лучшее.

Голос Диаманты приближается. Я инстинктивно прячусь за кресло, колени дрожат. Через секунду девушка в странной асимметричной розовой мини-юбке и адски короткой футболке врывается в холл.

– Я куплю тебе любое ожерелье, – спешит за ней дядя Билл. – С большим удовольствием. Скажи, что ты хочешь, и Дамиан найдет…

– Ты всегда только обещаешь! Я хочу это ожерелье. Оно в струю моей новой коллекции! Ведь она посвящена бабочкам, насекомым и всему такому! Если ты еще не понял, я дизайнер…

– Если ты такая творческая личность, – ядовито замечает дядя Билл, – то зачем я нанимал для тебя трех лучших дизайнеров?

Ну и дела! За Диаманту все придумывают другие? Хотя я могла бы и сама догадаться.

– Они просто жалкие… пешки! – орет она. – Концепция-то моя! И мне нужно это ожерелье…

– Ты его не получишь, – отрезает дядя Билл. – И никогда больше не полезешь в сейф. Тащи ожерелье!

– Как бы не так! И пусть твой прилипала Дамиан убирается.

Диаманта уносится прочь. Сэди за ней.

Дядя Билл рвет и мечет. Он задыхается от ярости, глаза налились кровью.

– Диаманта! Немедленно вернись!

– Отвали! – доносится издалека.

– Диаманта! – Кажется, что дядюшку сейчас хватит удар.

– Оно у нее! – раздается в ухе голос Сэди. – Надо ее перехватить. Выходи через заднюю дверь, а я пока посторожу парадную.

На негнущихся ногах я проделываю весь обратный путь и выскакиваю на лужайку. Потом несусь вдоль стены дома, забыв про осторожность, – и останавливаюсь как вкопанная.

Черт. Вот черт!

Черный «порше»-кабриолет Диаманты на полной скорости летит к воротам, и охранник поспешно их распахивает.

– Не-е-е-ет! – что есть силы кричу я.

Миновав ворота, Диаманта победно вскидывает руку с ожерельем Сэди.