Тимур Радбиль

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ (ЯЗЫКОВОЙ МЕНТАЛИТЕТ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ НАЧАЛА III ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ)

 

Не мы жи­вем в языке, как думают многие, а

язык живет в нас. Он хранит в нас нечто, что можно

было бы назвать интеллектуально-духовными генами,

которые пе­реходят из поколения в поколение

В.В. Колесов

 

Феномен языкового менталитета этноса не может иметь «заключения», потому что он завершится только вместе с народом, который носит его в своем сознании. Поэтому вместо заключения мы предлагаем поразмыш­лять о том, как же сегодня, в наши дни «глобализации» и «культурной экс­пансии», чувствует себя наш, такой исконный, такой родной языковой менталитет? Не слишком ли тяжело ему приходится под давлением все­возможных инокультурных влияний, прямых и опосредованных заимство­ваний не только и не столько слов, сколько чуждых нам культурных цен­ностей и моделей поведения? Эту проблему еще в 1993 г. очертил В.В. Ко­лесов: «К сожалению, сегодня во многом наше мыслитель­ное простран­ство искривлено неорганическим вторжением чужерод­ных ментальных ка­тегорий. Возможно, в будущем и они войдут в об­щую систему наших по­нятий, пополняя и развивая менталитет и язык. Однако рачительное и кри­тическое отношение к этому процес­су требует компетентности и осторож­ности» [Колесов 1993: 124].

Одна из расхожих точек зрения на инновационные тенденции в рус­ском языке последних лет состоит в том, что русский язык окончательно подпал под влияние «западных образцов», «погребен» под массивом мно­гочисленных неоправданных заимствований и чуждых нам инокультурных норм речевого и невербального поведения. Однако подобная точка зрения не учитывает, что любой развитый литературный язык с богатыми куль­турными традициями (к каковым, безусловно, следует отнести и русский язык) располагает значительным потенциалом аккумуляции «своего» и ап­роприации «чужого», что в целом является залогом его дальнейшего обо­гащения и развития.

Указанные соображения приводят нас к попытке оценить, в какой мере инновационные тенденции в русском языке наших дней соответст­вуют определенным способам языковой концептуализации мира, харак­терным именно для русского языкового менталитета, а какой мере они ему действительно «чужеродны».

Многие исследователи писали о значимых для русского человека культурных смыслах, отраженных в семантике слов и выражений, грамма­тических категориях и синтаксических конструкциях обыденного языка[Вежбицкая 1997; Зализняк, Левонтина, Шмелев 2005 и др.]. Это и идея непредсказуемости мира, и идея неконтролируемости или ослабленности субъектного контроля за событием, это и своеобразие ценностной ориен­тации, при которой такие очевидно «общественно полезные» вещи, как, например, рациональность, амбициозность, «закрытость» внутреннего пространства от других (англ. privacy), деловитость и практичность могут оцениваться отрицательно, поскольку они иррелевантны по отношению к нравственной составляющей указанных свойств, etc. Представляется, что вполне допустимо поставить вопрос, насколько релевантны эти и многие другие черты русского «взгляда на мир», отраженного в языке, по отноше­нию к современной языковой ситуации.

В русском языке последних лет наблюдается противостояние двух диалектически противоречивых тенденций. С одной стороны, очевидно, что, то ли под влиянием изменившихся со­циокультурных и коммуникативных условий, то ли под влиянием ино­культурных и «иноментальных» жизненных установок, активно прони­кающих в современное русское концептуальное пространство, многие ин­новации начинают отражать несвойственные русскому языковому мен­талитету когнитивные, ценностные и мотивационно-прагматические ори­ентиры. Это отражается в многочисленных заимствованиях и новообразованиях по иноязычным моделям, в построении некоторых текстов (в основном рекламного характера) по чуждым для нашей культуры образцам, в употреблении лексических единиц, отражающих не характерные для традиционного русского языкового сознания идеалы и ценности (агрессивный культ силы, прагматизм, индивидуализм и пр.).

С другой стороны, для многих инновационных процессов, происходящих сегодня в лексике и грамматике нашего языка, характерно отражение именно русских принципов концеп­туализировать мир в языке, и такого рода инновации не менее, а, может, даже более активны в современной речевой практике, тем более что они затрагивают именно глубинные способы языкового освоения мира в слове. Именно о таких инновациях и пойдет речь. При этом мы коснемся только одной сферы употребления русского языка по­следних лет –– это язык в среде Интернет. На наш взгляд, на сегодняшний день именно эта среда представляет собой одну из наиболее динамичных и активно развивающихся коммуникативных систем в русской речевой практике. Прежде всего нас интересует область «неформального Интернет- общения» (чаты, форумы, конференции, блоги и пр.).

Инновационные тенденции в лексике. Очень характерно именно для русского типа языковой концептуализации действительности исполь­зование отглагольной лексемы, которая как бы охватывает всю ситуацию в целом или весь комплекс психических состояний лица, что отражает отме­ченную во многих источниках ориентацию русской языковой картины мира на динамическое осмысление мира, на «повышенную глагольность». Так, окказионализм догонялово экспрессивно маркирует целый фрейм ‘аварийное столкновение двух машин на дороге, следовавших одна за дру­гой’: Видел сёня догонялово серебристого седана В3 в камаз (миксер) но­мер 215 (буквы не помню) на 3-ем транспортном кольце в районе Студен­ческого моста.

Употребимость этого слова подтверждается его активным использо­ванием для «схватывания» и других ситуаций. Оно, например, использу­ется в значении ‘поездка на разных транспортных средствах с целью дог­нать поезд, от которого отстал (на который не попал) говорящий’: Ведь кто то мог пробить ж.д и ответить мне, и не было бы никакой поездки, никакого догонялова, никакого напряга людей в других городах... –– Отме­тим, что иным способом говорящий не смог бы выразить этот блок смы­слов с такой емкостью и экспрессией.

Активность в языке «неформального сетевого общения» лексем типа догонялово подтверждается и контекстной омонимией, возни­кающей при употреблении этого же слова в других ситуациях и в других коммуникативных условиях: так,на форуме «Какое пиво вы потреб­ляете?» встречаем актуализацию в этом словоупотреблении другой исход­ной семантики –– просторечного значения догоняться ‘употреблять доба­вочные дозы спиртных напитков для достижения нужного говорящему со­стояния’: Народное догонялово.

О том, что можно говорить именно об инновационной тенденции, свидетельствует наличие в узусе модели образования подобных слов и от других глагольных основ: … брали завтрак, без него не бронируют, но из еды было лишь поилово типа кофе из машины… –– Причем и эти лексемы ведут себя подобно слову догонялово, т.е. обладают способностью марки­ровать разные ситуации и обозначать разный набор смыслов. Если в вы­шеприведенном примере перед нами –– значение ‘питье’, то в следующем –– уже обозначен целый фрейм ‘празднование, сопровождающееся (обычно) обильной выпивкой’: Завтра супер-поилово –– 50 лет нашей конторе.

Активность модели доказывают также аналогические образования типа: Дождись, завтра будет тебе и нажиралово!!!!И поилово!!! –– Не­трудно заметить, что в первой лексеме контаминируется два смысловых ряда: первый –– связан с прямым значением разговорного слова нажи­раться ‘обильно есть’, а второй –– с просторечным переносным значением ‘обильно выпивать спиртное’, что усиливает смысловую емкость подоб­ных словоупотреблений.

В этом плане также примечательно и широкое распространение в са­мых различных контекстах просторечной лексемы напряг, которая также с высокой степенью семантической емкости и экспрессии охватывает целый нерасчлененный комплекс психических состояний лица с доминирующей идеей ‘внутреннего собирания для совершения к.-л. действия’, специфич­ной для русской языковой картины мира (ср. рассуждения о глаголе соби­раться в книге [Зализняк 2006: 209-216]).

В сфере инноваций в глагольной сфере отметим следующее: для рус­ского способа языковой концептуализации мира характерно избыточное представление в глагольной лексеме: (1) либо образа предмета действия, (2) либо отношения говорящего к собственному действию.

Первое выражается в отмеченной еще В.Г. Гаком тенденции к «се­мантическому согласованию глагола с субъектом или объектом», когда русский язык различает, например, такие случаи: Книга на столе лежит, а Стакан на столе стоит, при том, что французский язык использует для этого одно слово mettre с обобщенной семантикой ‘находится, помеща­ется’ [Гак 1966: 81 и далее]. Это создает особую смысловую емкость и об­разность в концептуализации ситуации русскими глагольными конструк­циями.

Нами отмечены некоторые инновационные тенденции, развивающие данный тип концептуализации ситуации. Это выражается, например, в ак­тивном вхождении в речевую практику экспрессивных глагольных лексем (из жаргона или профессиональной речи), которые тем самым характери­зуются значительной семантической емкостью: Ведь кто то мог пробить ж.д и ответить мне, и не было бы никакой поездки… –– Здесь глагол про­бить означает не просто ‘добыть некую информацию’, но и имплицитно включает в себя овеществленно-метафорическое представление образа ад­ресата действия как объекта физического воздействия + характеристику действия со стороны его субъекта ‘приложить к этому значительные уси­лия’.

Второе выражается в том, что говорящий использует эмоционально окрашенный глагол, как правило, во вторично-метафорических значениях, для концептуализации вполне нейтрального действия или обычной ситуа­ции, что создает повышенный «градус экспрессии» при описании этой си­туации. В плане инновационных тенденций этого типа можно, например, отметить широкое распространение глагола умереть (и его сниженных си­нонимических субститутов типа сдыхать/подыхать или, напротив, воз­вышенного скончаться) применительно к атрибутике Интернета или ком­пьютерных технологий: Жил-был сайт под названием e-fil. Жил. А теперь вот умер. Совсем умер, насмерть; Помогите, винчестер сдыхает!; Вчера скоропостижно скончался домашний комп. –– Здесь метафорическая се­мантика ‘перестать функционировать (для устройства или механизма)’ обогащается некоей интимно-личностной позицией говорящего по отно­шению к объекту (как к живому существу).

А. Вежбицкая в знаменитой книге «Русский язык» отмечает такую специфичную для русской языковой картины мира черту, как установка на эмоциональное и нравственно или оценочно окрашенное отношение к миру и к людям [Вежбицкая 1997: 34––35], причем это проявляется даже в ситуациях, которые по логике требуют вполне нейтральной номинации.

Сегодня эта тенденция проявляется в активизации использования стилистически маркированных, экспрессивно насыщенных лексем в пози­циях, в общем не требующих включения оценки говорящего: Спроси Анаис, она должна подтвердить, она эксперт по младенческим взглядам. –– Отметим, что часто такие словоупотребления носят несколько архаизо­ванный характер. Актуализация архаических лексем в целях усиления экс­прессии вообще парадоксальным образом расширяется в речи пользовате­лей, которых трудно заподозрить в знании древнерусского языка: … я про богово ни-ни... Токмо про кесарево...

А. Вежбицкая также в свое время отмечала и богатые возможности русского экспрессивного словообразования [Вежбицкая 1997: 118––136], усматривая в этом склонность к включению субъективной эмоциональной или нравственной оценочности в обозначение лица посредством собствен­ного имени. Думается, что эта тенденция распространяется и на отображе­ние объективных вещей и событий.

Можно отметить, что в русском языке последних лет инновационные тенденции в области экспрессивного словообразования характеризуются тем, что из ряда номинативных единиц вместо стилистически нейтральной единицы немотивированно выбирается максимально нагруженное экспрес­сивной оценкой обозначение –– при этом оно не просто «выбирается», но создается в качестве окказионализма: Разве это обязывает его отка­заться от обычной, средней квартиры с обоями чуть покраше и меблю­хой чуток деревяннее? –– Нетрудно видеть, что контекст в общем не тре­бует столь яркой экспрессемы, на фоне нейтральных квартира и обои.

Также сегодня активно используется типично русский способ кон­цептуализации множества как нерасчлененного целого посредством соби­рательных форм с суффиксом -j-, которые сами по себе обладают макси­мумом экспрессии: Войлочная вишня, миндаль и другое цветье. Мне всё это очень нравится.

Инновационная тенденция в использовании этих форм состоит в том, что они используются просто как экспрессивные субституты нейтральных лексем без значения реальной собирательности: Сколько шкафье стоило не скажу –– самая навороченная дверь немана с самыми навороченными замками и то дешевле.. –– Здесь * шкафье –– не ‘нерачслененная совокуп­ность шкафов’, а просто ‘шкаф, имплицитно включающий экспрессивную реакцию говорящего’.

Речь может идти о своеобразной экспансии этих форм, которые вы­тесняют «нормальные» лексемы в единственном числе или, как в следую­щем случае, обычные Pluralia Tantum: … а широкое штаньё тебе реально пойдёт… [= просто штаны ].

Инновационные тенденции в грамматике. М. Эпштейнобращает внимание на то, что русская грамматика специфически концептуализирует действие, событие, состояние: «Преоб­ладание непереходности в русском языке способствует становлению непе­реходного мировоззрения, для кото­рого вещи случаются, происходят, движутся сами собой. Это мир, в кото­ром нечто пребывает в себе или дви­жется само по себе, но ничем не дви­жется и ничего не движет. Действия, обозначенные непереходными глаго­лами, самодостаточны — они ни на что не переходят… Скорее это даже не действия, а состояния, поскольку у них нет предмета, они замкнуты на са­мом деятеле» [Эпштейн 2007: 193––194].

В свою очередь, А. Вежбицкая обратила внимание, что, говоря о лю­дях, можно при этом придерживаться двух разных ориентаций: можно ду­мать о них как об агентах, или «деятелях», и можно — как о пассивных экспериенцерах. В русском, в отличие от многих других европейских язы­ков, пассивно-экспериенциальный спо­соб имеет более широкую сферу примени­мости. Исходя из этого, в работах А. Вежбицкой именно на мате­риале русской грамматики было выявлено несколько фундаментальных свойств, формирующих «семантический универсум» русского языка: ир­рациональность, неагентивность, тяготение к представлению активного действия субъекта как его пассивного состояния, неконтролируемость субъектом собственного действия как отказ от субъектной ответственности за событие и пр. [Вежбицкая 1997: 33––37 и далее].

Действительно, русский язык предоставляет говорящему на нем массу возмож­ностей снять с себя ответственность за собственные дейст­вия. Прежде всего речь идет о различных способах такой языковой кон­цептуализации мира, при которой субъект так или иначе выводится из зоны контроля над событием. Это, например, предпочтение безличного конструкта типа мне хочется активному типа я хочу, выбор возвратной или страдательной модели вместо агентивной, инфинитивной вместо лич­ной и пр. Во всех этих случаях событие, состояние, действия происходят с субъектом как бы само собой — или по крайней мере «не потому, что он этого хотел», пользуясь выражением А. Вежбицкой.

Вопреки мнению о «дрейфе» современной русской речевой практики в сторону «активизации» деятеля по западным образцам, т.е. об усилении категории транзитивности (переходности), которое, в частности, представ­лено в цитированной работе М. Эпштейна [Эпштейн 2007], наши наблю­дения дают совсем иную картину. Несмотря на свою определенную активность, процесс «развития переходности» в современной русской речи по степени своей распространенности не может идти ни в какое срав­нение с обратным процессом «экспансии безличности или пассивно-воз­вратности». Инновационные тенденции в русской грамматике показывают, значительное расширение сферы при­менимости пассивно-возвратных и безличных конструкций, особенно по отношению к концептуализации ситуаций или психических состояний, которые требуют по логике активного «присутствия» агенса (т.е. активного деятеля).

Так, типично русский способ концептуализировать «чужое» дейст­вие над субъектом речи как собственное состояние субъекта мы обнаружи­ваем при выборе возвратной конструкции вместо неопределенно-личной:... на выступлении Dartz я уронилась случайно, на меня мгновенно попа­дало еще человек пять-шесть… [вместо меня уронили ].

Об экспансии пассивно-возвратных конструкций в русском языке последних лет свидетельствует тот факт, что они расширяют сферу своего образования, в частности, за счет ненормативного образования от непереходных глаголов –– типа умирать, бежать, сидеть, шутить и пр.: … бандэлита не умиралась вроде; Мужская биатлонная эстафета бежа­лась в рамках Кубка мира в третий и, по сути, последний раз перед стар­том на Олимпиаде; …вторник опять-таки сиделся в сидельне…; Тогда шутился, а сейчас задумался… –– Подобные аномальные инновации уси­ливают эффект концептуализации действия как замкнутого на субъекте со­стояния, что вполне в духе русской языковой ментальности.

Еще большая активность наблюдается при использовании без­личных конструкций: … старики так помрут, а чтоб веселей умира­лось, им помпезные поздравления и "чествования" на 9-е мая. –– Активная конструкция с глаголом все-таки предполагает наличие экспериенцера этого состояния в качестве его субъекта, тогда как конструкция с безлич­ным глаголом умиралось усиливает указанную бессубъектность.

Особый интерес представляют безличные конструкции, которые концептуализируют некую ситуацию, предполагающую в норме активное участие агенса в собственном действии: С сигаретой было «поступлено» абсолютно несправедливо... –– Речь идет о том, что говорящий вообще-то сам как-то поступил с сигаретой, но примечательно, что субъект всячески избегает контроля даже за собственным, вполне очевидным для него дей­ствием.

Иногда выбор подобной безличной конструкции обладает значи­тельным потенциалом семантической емкости и экспрессии: Арчи, ну, мы ж за тебя отомстили… ему больнее упалось… –– В данной концептуали­зации события предпочтение безличной конструкции обычному Он боль­нее упал оправдано специфической интенцией говорящего представить случайное в общем событие как знак действия неких высших сил (в таких случаях А. Вежбицкая говорит о «фатализме» в русском способе концеп­туализировать события).

Расширяющаяся экспансия безличных моделей представления собы­тия подтверждается и использованием подобных конструкций для концеп­туализации вневременных, узуальных действий субъекта как бессубъект­ных пассивных состояний: В каких кроссовках лучше прыгается? –– При­мечательно, что в подобных случаях сам русский язык не предоставляет говорящему возможности выбрать альтернативный способ выражения этой мысли посредством активной конструкции (альтернатива с инфинитивом лучше прыгать так же принципиально бессубъектна).

В целом можно сказать, что наш анализ обнаруживает некоторые приме­чательные закономерности в области отражения в русском языке по­следних лет состояния русского языкового менталитета.

Во-первых, мы никак не можем однозначно утверждать, что, в плане именно способов языковой концептуализации мира, русский язык оконча­тельно подпал под влияние чуждых ему ментальных, социокуль­турных и поведенческих моделей. По меньшей мере, мы наблюдаем про­тивостояние двух диалектически противоречивых тенденций, что для та­кого развитого литературного языка с богатыми культурными традициями, как русский, есть нормальное состояние в плане постоянного расширения его экспрес­сивных возможностей и существенный фактор его дальнейшего обогаще­ния и развития.

Во-вторых, разные уровни языка обладают разной степенью реле­вантности в плане усвоения глубинных концептуальных структур «чу­жих» способов языковой концептуализации мира. Вполне ес­тественно, что в условиях новых социокультурных реалий и коммуника­тивных потребно­стей изменения в сфере лексики представляются наиболее актив­ными. Но в плане языковой концептуализации мира они носят относи­тельно поверхностный характер, тогда как именно изменения в сфере грамматики как глубинного концептуального каркаса мысли о мире, запе­чатленной в коллективном языковом сознании, представляются наибо­лее существенными. А в области грамматики мы как раз на­блюдаем доми­нирование традиционно русского способа концеп­туализировать действи­тельность в слове.

Таким образом, русский язык и стоящий за ним русский «взгляд на мир» пока еще вовсе не собирается сдавать позиции под напором иномен­тальных и инокультурных влияний. Более того, наиболее фундаменталь­ные способы познания и оценивания мира и модели поведения в нем даже расширяют свою активную «представленность» в речевой деятельности этноса. Так что не будем хоронить русский языковой менталитет. Тем бо­лее что другого у нас нет.

 

 

Практическое занятие № 6 (23)

Грамматическая категория лица.

Морфологический анализ глагола

Вопросы:

1. Общая характеристика категории лица.

Связь категории лица с категориями наклонения и времени.

2. Система личных форм. Значение и образование форм лица.

3. Употребление форм одного лица в значении другого.

Литература: см. ПЗ 1.

Практическая часть:

1. Образуйте формы 3 лица ед. и мн. числа отданных глаголов; определите их класс и спряжение.

Бегать, бежать, увидеть, чернеться, чтить, спать, брить, хотеть, постелить, колыхаться, сдержать, вить, согнать.

2. Определить, почему данные глаголы не употребляются в форме 1 лица ед. числа: а) из-за неблагозвучия; б) вследствие омонимии с другой формой; в) ввиду семантических особенностей (не может относиться к ед. числу; не может относиться к говорящему); г) глагол безличный.

Толпиться, дерзить, першить, очутиться, шелестеть, думаться, колесить, мерцать, тузить, приютить, сбежаться.

3. Определите значение лица, выраженное формами глагола. Укажите морфологические особенности подчеркнутых слов. Как еще могут передаваться эти значения?

1) Встану я в утро туманное, Солнце ударит в лицо… Мы встречались с тобой на закате, Ты веслом рассекала залив (А. Блок). 2) Дни поздней осени бранят обыкновенно, Но мне она мила, читатель дорогой (А. Пушкин).

4. Определите, что обозначают безличные глаголы в данных предложениях: а) явление природы; б) физическое состояние; в) психическое состояние; г) действие внешних сил; д) наличие (отсутствие) чего-либо; е) желание, возможность, долженствование.

1) Не спится, няня… (А. Пушкин). 2) Все офицеры твердо говорили об одном – драться, пока хватит сил и снарядов (А. Новиков-Прибой). 3)Дребезжит и воет в пустых домах черный воздух ночи. Заветривает с норд-оста (П. Павленко). 4) Вам холодно немножко, вы закрываете лицо воротником шинели; вам дремлется (И. Тургенев). 5) Говорят, по осени груститься, потому что грусть-трава цветет (И. Верюгин). 6) Морозило, и за снежными полями, на западе тускло просвечивая сквозь тучи, желтела заря (И. Бунин). 7) Все у тебя есть, только птичьего молока недостает. 8) Свежо предание, а верится с трудом (А. Грибоедов). 9) Леденеву все время неизменно везет, он выиграл уже больше двух тысяч (В. Вересаев).

5. Выполните полный морфологический анализ подчеркнутых глаголов.

1) Иван Африканович, голубчик, по-соседски: купите старухе баночку кофе, а? А то Марина ругается, что много кофе пью, деньги трачу (М. Чулаки). 2) Поставят тебе – рассказывала она в старости, войлочный штык в голову, волосы зачешут кверху, салом вымажут, мукой посыплют, железных булавок натыкают – не отмоешь потом (И. Тургенев). 3) Если бы она пришла сюда, ее немедленно отправили бы в дом мужа (Ф. Гладков). 4) Войны всегда проигрываются преступниками, выигрываются героями (В. Коротич).

Практическое занятие № 7-8 (24-25)

Причастие

Вопросы:

1. Определение причастия. Признаки глагола и признаки прилагательного у причастия.

2. Образование причастий.

3. Переход причастий в другие части речи.

4. Субстантивация причастий.

Литература: ПЗ 1 + монография И.В. Высоцкой

Практическая часть:

1. Выделите причастия, установите их отличия от прилагательных, деепричастий, существительных.

Отвиснув, висячий, отвисший. отвислый; певучий, певчий, певший, напевал, певунья; мерзлый, мороженое, замороженный, мерзнувший, замерзая, мерзляка, мороженный; играючи, игривый, играющий, игручий, игрок, сыгранный; будущий, будучи, бывалый, бывший.

2. Найдите действительные и страдательные причастия. В каком отношении к ним находятся страдательные причастия? Определите отношение причастий к ГК залога, вида, времени. Укажите морфологические особенности подчеркнутых слов.

1) Все ставни мелом забелены... (А. Пушкин). 2) Звенят под ногами опавшие листья, высушенные крепкими утренниками (П. Шаповалов). 3) Сашу, пробивавшуюся в этой шумной, радостно настроенной, ласково перебранивавшейся толпе, тоже окликнули (С. Виноградская). 4) Он был усеян веснушками разных видов и мастей: по золотому фону размытых в сплошное поле конопушек была пущена мелкая россыпь темных точек, как будто его спрыснули дегтем (Ю. Нагибин).

3. Образуйте все возможные причастия от данных глаголов, указав ограничения в образовании. Заполните таблицу.

Щебетать, мыть, лаять, колыхать, задумать, лечить, грохотать, гнать, стлаться, хлопотать, бриться, ринуться, терпеть, прошептать, молоть.

Начальная форма	Вид	Переход- Ность	Действительные причастия	Страдательные причастия
наст. времени	прош. врем.	наст. времени	прош. времени

4. Вставьте пропущенные буквы; сформулируйте орфографические правила, которым подчиняется правописание причастий, распределите причастия на группы, соответствующие этим правилам. С двумя словосочетаниями составьте предложения.

Бочка, выкач…нная на тротуар; кол…щийся шиповник; засе…нные земли; натруж…нные руки; обессил…вший человек; стел…щаяся яблоня; трава, колебл…мая ветром; на издали вид…мых горах; выкач…нная цистерна нефти; человек, легко дыш…щий; подстрел…нная утка.

5. Найдите в следующих предложениях адъективированные причастия. Обоснуйте свою точку зрения. Выполните морфологический анализ подчеркнутых слов.

1. Любовь к животным <…> была выдающейся чертой этого странного человека (В. Короленко). 2. Поцеловав его наконец в покрасневшее от наклоненного положения и сияющее нежностью лицо, девочка разняла руки и хотела бежать назад (Л. Толстой) 3. Там на неведомых дорожках следы невиданных зверей (А. Пушкин). 4. Вдохновение входит в нас как сияющее летнее утро, только что сбросившее туманы тихой ночи, забрызганное росой с зарослями влажной листвы (К. Паустовский). 5. Рот его был приоткрыт, и с отвислых полей шляпы на промокшие плечи капала вода (К. Федин). 6. Ее толстые косы были сплетены, увязаны и уложены вокруг головы так туго, что казалось, ей больно (Ю.Казаков). 7. Выражение ее лица было сосредоточено и угрюмо (И. Тургенев). 8. Иван Федорович, как воспитанный кавалер, подошел сначала к старушкиной ручке, а после к ручкам обеих барышень (Н. Гоголь). 9. Любовь к книге была в нем воспитана с детства.

 

Практическое занятие № 9-10 (26-27)

Деепричастие

1. Определение деепричастия. Признаки глагола и наречия.

2. Образование деепричастий.

3. Употребление деепричастий.

4. Адвербиализация деепричастий.

Практическая часть:

1. Образуйте возможные формы деепричастий, укажите формообразующий суффикс. От каких глаголов нельзя образовать деепричастия и почему? Выть, беречь, бросить, броситься, писать, сеять, светать, бросаться, ткать, подмигнуть, греметь, подумать, жать, унижаться, тошнить, ринуться, брить.

2. Укажите морфологические особенности подчеркнутых слов. Определите, какой стилистический прием связан с использованием деепричастия.

Первой, сильно клонясь вперед и вытянув руки, будто что-то собирая, двигалась Дарья с сурово поджатыми губами, выдающими беззубый рот; за ней с трудом поспевала; ее давила одышка, и Настасья, хватая воздух, часто кивала головой. Позади, дергая мальчика за руку, семенила Сима. Богодул, баламутя деревню, отступал, и старухи ворвались на кладбище одни (В. Распутин).

3. Проанализируйте в данных предложениях проявление ГК глагола у деепричастий. Укажите их синтаксические функции. Определите значение времени у деепричастий. Выполните морфологический анализ подчеркнутых слов.

1. Вслед за ней что- то бурча себе под нос, вошел лохматый босоногий старик (В. Распутин) 2. Ермолай приладил новую ось, подвергнув ее сперва строгой и несправедливой оценке (И. Тургенев). 3. Она, взяв у Валерии гребешок, стала расчесывать волосы (В. Катаев). 4. Мать уложила его в постель, накрыв бледный лоб полотенцем (М. Горький). 5. Снова мы, спотыкаясь, бежим к спасительному блиндажу (В. Катаев). 6. Отсмеявшись, он снова обратился к Белобрысову… (В. Шефнер). 7. Успехами русской литературы тоже постоянно интересовался, хотя и нисколько не теряя своего достоинства (Ф. Достоевский). 8. Рудин не в состоянии был сказать наверное, любит ли он Наталью, страдает ли он, будет ли страдать, расставшись с нею (И. Тургенев).

4. В данных предложениях прокомментируйте особенности образования деепричастий.

1. Вы чинно, молча, сложа руки, в собраньях будете сидеть (А. Пушкин). 2. По тесовым кровелькам играючи, тучки серые разгоняючи, заря алая подымается (М. Лермонтов). 3. Но Ленский, не имев, конечно, охоты узы брака несть, с Онегиным желал сердечно знакомство поскорее свесть (А. Пушкин). 4. Явления приходят на арену истории, как бы крадучись и почти не обнаруживая своей внутренней подготовки (М. Салтыков-Щедрин).

5. Замените деепричастия спрягаемыми формами глагола; если замена невозможна, объясните причину. Определите синтаксическую функцию деепричастия.

1. Возвратясь домой, я сел верхом и поскакал в степь (М. Лермонтов). 2. Петр сидел на стуле, крепко прижав затылок к стене (И. Тургенев). 3. Синея, блещут небеса (А. Пушкин). 4. Испугавшись, Ковалев велел подать воды (Н. Гоголь). 5. Базаров продолжал лежать, уткнувшись в стенку (И. Тургенев). 6. Смеясь, подмигивая и грозя зеленому пятну пальцами, Варька подкрадывается к колыбели и наклоняется к ребенку(А. Чехов). 7. Пушкин, не утрачивая в настоящем и будущем своего значения как поэт великий, тем не менее был поэтом своего времени, своей эпохи (В. Белинский).

6. Разграничьте деепричастия и другие части речи. Обоснуйте свою точку зрения. Расставьте знаки препинания и раскройте скобки.

1. Погонщики призадумавшись медленно плетутся за фурами (И. Друце). 2. Благодаря выпавшему снегу можно было кое-что рассмотреть на земле (А. Грибоедов). 3. Вот (не)хотя с ума свела (А. Грибоедов). 4. Два брата оставшись вдвоем долго сидели молча (А. Писемский). 5. Нежданов сознавал себя одиноким (не)смотря на привязанность друзей (И. Тургенев). 6. Самгин быстро догнал Судакова тот шел (не)торопясь (М. Горький). 7. Димка ясно услышал доносившийся из темной глубины сарая тяжелый, сдавленный стон (А. Гайдар). 8. Мы не знаем даже, прочел ли Батюшков хоть одно стихотворение Пушкина (В. Белинский).

7. Исправьте ошибки в употреблении причастий и деепричастий. Выясните причину возникновения ошибок, сгруппируйте примеры с одинаковыми типами ошибок. Расставьте знаки препинания.

1) Катаясь на санках у меня заболела голова. 2) Она сидела при колышущем пламени свечи. 3) Прибыв в ближайший порт, пароходу с берега передали приказ причалить немедленно. 4) Слушая «Евгения Онегина» Чайковского, мне захотелось еще раз прочитать роман. 5) Густой бурый дым выбрасываюшийся паровозом тянется над лесом.

Практическое занятие № 11 (28)

Модальные слова

Вопросы:

1. Общее понятие модальности: модальность объективная и субъективная, средства выражения объективной и субъективной модальности.

2. Модальные слова как часть речи: учение о частях речи и место модальных слов в грамматической системе русского языка, проблема объема модальных слов; проблема

Литература: ПЗ 11 и далее!

Буланин Л.Л. Трудные вопросы морфологии. М., 1976. С.9-12.

Виноградов В.В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. 2-е изд. м.1972.

Русская грамматика. М., 1980. Т.1.

Современный русский язык / под ред. В.А. Белошапковой. М., 1981.

Шанский Н.М., Тихонов А.Н. Словообразование. Морфология // Современный русский язык: в 3-х ч. М., 1981.

Практическая часть:

1. Разграничьте модальные слова по образованию:

1. Упиваясь неприятно хмелем светской суеты, позабуду, вероятно, ваши милые черты. 2. «Что ж, начинать?» - «Начнем, пожалуй»… 3. Он, правда, в туз от пистолета в пяти саженях попадал. 4. Быть может, он для блага мира иль хоть для славы был рожден. 5. Родной земли спасая честь, я должен буду, без сомненья, письмо Татьяны перевесть. 6. Конечно, вы не раз видали уездной барышни альбом. 7. – Сегодня быть он обещал, - старушке Ленский отвечал, - да, видно, почта задержала (из произведений А. Пушкина).
2. Составьте или подберите текст с разными по значению модальными словами.
3. К какой части речи принадлежат выделенные слова? Определите их синтаксическую функцию. Расставьте недостающие знаки препинания:

1) Когда ты НАКОНЕЦ поймешь, что это такое! – Давал три бала ежегодно и промотался НАКОНЕЦ; 2) ВООБЩЕ я не такой уж любитель танцев – Это свойство людей ВООБЩЕ; 3) В ОБЩЕМ ничего не вышло – Твоя работа В ОБЩЕМ хороша; 4) Проститься я ОДНАКО не мог – Я пытался ОДНАКО не мог; 5) ЗНАЧИТ так ничего и не было? – Любить – ЗНАЧИТ терять.

1. Какое грамматическое явление «обыграно» в этом стихотворении? С помощью каких частей речи представлены персонажи?