Чудеса с маленьким Дугласом и дядей Лутом

Я помню это чудо так, словно все это произошло вчера.

Обстоятельства были чрезвычайно сложные. В условиях тяжелейшего неверия большой аудитории вера маленького мальчика Дугласа Саттона воссияла, как солнечный рассвет.

Мы арендовали самый большой зал в округе, ангар для самолетов Б-29. В нем было до десяти тысяч сидячих мест, а еще могли стоять в проходах несколько тысяч человек. В Голдсборо, табачном городке Восточной Каролины, до моего приезда не было евангелизационных служений исцеления. Новости о проведении собраний исцеления в течение шестнадцати дней распространились по городку, как пожар.

В газетах было высказано сомнение в том, что сегодня могут про­исходить исцеления, потому что, как они выразились, такое было возможно только во времена Иисуса и ранних христиан. В газетных статьях было сказано, что неведение есть блаженство. К счастью, я не знал об этих статьях, пока не приехал в город. Однако мне сообщили, что около десяти поместных пасторов осмелились поддержать крусейд и рискнуть своей репутацией перед общественностью.

Несмотря на все эти обстоятельства, в первый же вечер тысячи ав­томобилей были припаркованы у ангара и, по меньшей мере, на пол­мили вниз по улице.

Мне всегда нравились переполненные помещения. Я ни разу не ви­дел, чтобы ко Христу приходил пустой стул и исцелялся. Я почувствовал волнение, когда вошел в зал и увидел, что он заполнен народом. Платформа в ангаре была сделана наподобие балкона, и с возвыше­ния над платформой, откуда я проповедовал, я увидел, что платформа также забита до отказа.

«Это будет мощное собрание», — шепнул я председателю, пастору У. У. Томасу из церкви Божьих Ассамблей. «О да, — сказал он, — чувст­вуется волнение. Никогда не подозревал о существовании такого инте­реса к исцелениям и никогда не видел столько народу в одном месте».

За сценой мы встретились со спонсорским комитетом, соединили руки и стали молиться. Затем я услышал, как произнесли мое имя, и поднялся по ступенькам наверх, чтобы приветствовать людей.

Я поприветствовал собравшихся, а они разглядывали меня. «Ну, и что из себя представляет этот Орал Роберте?» — казалось, вопрошала аудитория.

Я инстинктивно почувствовал, что нахожусь во враждебной об­становке. Мой дух ясно дал мне понять, что две линии фронта при­ближаются друг к другу. С той стороны их были тысячи, а с нашей стороны только я и моя евангелизационная команда из семи человек да несколько поместных пасторов, которые осмелились встать за то, что представлял Собой Иисус и что Он делал, пока был на земле, и что Он будет вновь делать сегодня, если сможет найти веру в достаточном количестве людей.

Дойдя до сцены и встав перед микрофоном, я почувствовал, как эти тысячи стали единым мощным и сомневающимся организмом. Я знал, что они должны будут увидеть абсолютно несомненное чудо, чтобы получить шанс изменить свое отношение к происходящему.

В огромной надежде на это чудо я зависел только от своей пропо­веди Слова Божьего. Божье Слово, проистекающее посредством слов из моих уст, должно было вывести людей из их настоящего духовного состояния враждебности и неверия и привести в самое сердце Жи­вого Христа. Нужно было прочитать из Библии нечто очень для них знакомое, чтобы они почувствовали, что оно означает для настоящего времени, для их существования на этой земле прямо сейчас.

Я не мог просто пересказать историю из Библии, которую держал в руках. Мне нужно было нарисовать картину из нее, чтобы они уви­дели, почувствовали и могли осязать ее. Там, в библейском поясе Юга, я знал, что Бог каждому из них уделил по «мере веры» (см. Рим. 12:3). Но эту веру нужно было зажечь Словом Божьим, ибо «как призывать Того, в Кого не уверовали? Как веровать в Того, о Ком не слышали? Как слышать без проповедующего? Итак, вера - от слышания, а слыша­ние — от слова Божия» (Рим. 10:14,17).

В тот момент перед ними я мог стоять только на Слове Божьем, на призыве Бога на мою жизнь и уповать на Его помазание. Одна­ко глубоко внутри себя я знал, что, если у меня будет достаточно смелости проповедовать им, мой Спаситель будет действовать через меня с тем, чтобы завоевать души и исцелить больных, как сказал Марк: «А они пошли и проповедовали везде, при Господнем содей­ствии и подкреплении слова последующими знамениями. Аминь» (Map. 16:20). Слово получит подтверждение, если я буду пропове­довать его в этот вечер независимо от настроения этой громадной аудитории.

Обычно, когда евангелист проповедует, он чувствует ответ или ре­акцию со стороны людей. В тот вечер я видел, как люди сидели, скрес­тив на груди руки, всем своим видом демонстрируя свое отношение — «ну, давай показывай».

Факт остается фактом: вера — от слышания, а слышание приходит тогда, когда Евангелие проповедуется помазанником Святого Духа, ко­торый ожидает, что Слово, которое он проповедует, будет подтвержде­но последующими знамениями — чудесами исцеления и другими ак­тами освобождения людей от греха, болезней, демонов, финансовой зависимости, отчаяния и внутренних конфликтов.

Библия обещает, что там, где проповедуется Слово, именно полное Слово, Бог будет подтверждать его знамениями, которые последуют за проповедью.

Я верю Божьему Слову безоговорочно. У меня нет никаких сомне­ний в нем. Уже в течение первых двух с половиной лет моего служе­ния исцеления я видел тысячи таких чудесных знамений, подтверж­дающих мою проповедь Его Слова. Его присутствие, возникавшее в моей руке, когда Он начинал говорить ко мне, было таким же реаль­ным, как я сам.

И в Голдсборо я также не сдался. Я искренне и смело проповедовал всем тем, что имел в себе, молясь, чтобы поскорее лёд так или иначе тронулся.

Но до пятого вечера ничего не происходило. Люди в очереди на исцеление медленно продвигались ко мне, а я сидел на платформе, со всём состраданием и верой молясь за каждого из них. С меня гра­дом лил пот, хотя на дворе стоял декабрь, а в здании было не жарко, несмотря на присутствие тысяч людей. Снова и снова мне приходило па ум, что мой Спаситель истекал потом до такой степени, что Его пот смешался с Его кровью в Гефсиманском саду.

В тот вечер я взглянул на очередь людей, стоявших на исцеление. Примерно за десять человек от меня стояла мать с сыном, которому на вид было лет одиннадцать или двенадцать. Он был на костылях, одна нога была поднята и держалась на ремнях, крепившихся к плечу.

Как сказала Елисавета Деве Марии, увидев ее: «Взыграл младенец радостно во чреве моем», — так и здесь мой дух радостно воспрял, по­тому что я понял, что сейчас должно произойти подтверждение Сло­ва, которое я проповедовал. Я едва мог дождаться того мальчика из очереди. Я не знал, в чем дело, но моя вера утверждала, что Иисус из Назарета все сделает, как надо. Сейчас должно произойти могущест­венное исцеление.

Когда они встали передо мной, я заметил, что оба сияли надеждой, которая объединяла их со мной. Когда я взглянул на номер молит­венной карточки, на которой указывалось имя мальчика, его адрес, церковь и описание болезни, то увидел, что мать была на собраниях с ним еще с третьего вечера.

Их совершенно не смущала явная враждебность собравшихся и их отношение «поживем — увидим». Они также не обращали внимания па пот, лившийся с меня в три ручья. Они услышали проповедь Слова, и их вера возросла в них. Все прочее не имело значения.

С того вечера я наблюдал тысячи ситуаций, когда никакие обсто­ятельства или отношение других людей не могли повлиять на веру человека. В ответ на проповедь Божьего Слова с верой что-то проис­ходит — что-то входит внутрь человека через слышание его, — и это становится главным ключом к освобождению.

Настоящая вера не робкого десятка.

Настоящую веру ничем испугать невозможно.

Настоящая вера не принимает «нет» в качестве ответа.

Настоящая вера прорвется через любые препятствия и прикоснет­ся к сердцу Самого Спасителя.

Маленького мальчика звали Дуглас Саттон. Его мать сказала мне, что с раннего возраста он страдает от уплощения бедренной кости. Доктора надеются, что, если подвязывать ногу так, чтобы она не каса­лась земли, нога с течением времени сможет вырасти.

Я видел, как подобный случай был исцелен во время одного из предыдущих крусейдов. Я знал, что это возможно.

Я также знал, что Бог есть благой Бог. Однако Он не исцеляет всех подряд. Исцеление не есть самое главное в Боге. Исцеление - просто Божественное средство достижения главной цели. На самом деле ис­целение означает, что «продолжение следует». Оно показывает насто­ящее желание Бога, чтобы люди были такими, какими Он их задумал в сотворении, — целыми и цельными. Бог хочет исцелить всего чело­века, а не отдельные его органы.

«Иисус, исцели!» — молился я, прикоснувшись к маленькому мальчи­ку. Что-то было в моем голосе, чего не было раньше во время этих соб­раний. Я поплыл против течения. Каждая проповедь, которую я читал там, казалось, ударялась о стену и возвращалась назад, ко мне. Верой, повиновением и настойчивой решимостью я проповедовал так, словно каждая моя проповедь была последней, и люди, слушавшие меня, были последней моей аудиторией. Я чувствовал, как много жизней повисло в нерешительности. Если бы произошло хотя бы одно видимое и очевид­ное чудо в подтверждение проповеди, все изменилось бы.

В здании повсюду можно было видеть газетчиков и репортеров. Казалось, они учуяли, что происходит нечто экстраординарное.

Когда я молился: «Иисус, исцели!» — я почувствовал, как присут­ствие Божье потекло в правую ладонь по руке и через нее в плоскую кость бедра маленького мальчика. Внутри себя я знал, что Бог действу­ет своей исцеляющей силой во всем теле мальчика.

Я посмотрел на мать.

— Вы верите, что Бог прикоснулся к вашему сыну?

Без всяких колебаний она ответила:

— Орал Роберте, я знаю, что это так!

Я сказал:

— Вы действительно верите?

Она ответила:

— О да, совершенно уверена.

Посмотрев на ее сына, я сказал:

— А ты, Дуглас? Ты чувствуешь в себе Божью исцеляющую силу?

— Да, сэр!

— Что вы попросите его сделать? — спросил я мать.

В ответ она наклонилась, расстегнула ремни на ноге мальчика и забрала его костьми. Он поставил ногу на пол.

Это был судьбоносный момент.

Я услышал шум в толпе. Люди протискивались вперед, чтобы посмотреть, что происходит, и великое изумление начинало охватывать их сердца.

— Сынок, что ты хочешь сделать? — спросил я.

— Я хочу бегать!

Он посмотрел на мать. Она кивнула, и он помчался по нижней платформе, на которой стоял в очереди. Через какие-то доли секунды он уже стремглав летел по длинным переходам между рядами кресел.

Рев людей взметнулся вверх в едином порыве. Я почувствовал, как меня сбили с ног, и когда в следующее мгновение я посмотрел вниз, то увидел, что все пришло в движение — все мужчины и женщины прыгали или бежали вниз по проходам, кричали громкими голосами и плакали. О, сколько натекло слез в тот вечер, включая потоки моих слез!

Мальчик прибежал обратно к матери и начал прыгать. Она схватила его и обняла. Когда она положила ладонь на его некогда плоскую бедренную кость и увидела воочию происшедшее чудо, она сама побежала вниз по проходу, славя и восхваляя Бога, а Дуглас бежал за ней.

Волнение аудитории успокоить было невозможно. Когда я попробовал сказать: «Пожалуйста, садитесь», мой голос утонул в шуме криков взволнованных людей. В течение целых пятнадцати минут продолжа­лись хвала и прославление Бога. Такого я не видел никогда раньше.

Позже мой друг Ли Бракстон сказал: «Орал, я первый раз в жизни увидел, как ты потерял контроль над публикой!»

Я сказал: «Ли, в этом был Бог, и этот ураган невозможно было ос­тановить, поскольку они знали, что стали очевидцами чуда, сотворен­ного исцеляющей силой Божьей».

Наконец, люди сами закончили славить Бога и сели. Если вы когда-нибудь были в жарком и душном месте и вдруг на вас подул освежаю­щий прохладный ветерок, вы, наверное, вздохнули и сказали: «О, как хорошо!» Тогда вы понимаете, что я почувствовал, когда произошло это изменение в настроении огромной аудитории на собрании.

Бог подтвердил Свое Слово верой матери и сына, которая возникла в них. Они высвободили ее, адресовав ее к Нему же. Я понимал, что это стало возможным, потому что я тоже не сдался, не захотел отсту­пать. Я хотел повиноваться Богу и делать то, к чему Он призвал меня, независимо от любых обстоятельств.

Оставшаяся часть евангелизационной кампании совершенно не была похожей на начало. Через оцепление, состоявшее из пожарных, в зал прорвались тысячи людей. Радость охватила всех присутствую­щих и распространилась по всей Северной Каролине. После исцеле­ния мальчика в тот вечер новые исцеления в последующие вечера ста­ли настолько частыми до самого конца крусейда, что эта тема стала главной повсюду — на радио, на телевидении, в газетах, на фабриках, в магазинах и на улицах. Люди узнали, в каком номере гостиницы я остановился, и мы были вынуждены выставлять по ночам целый от­ряд добровольцев, чтобы я имел возможность выспаться.

В последний воскресный вечер служения толпа заполнила весь ангар. Люди стояли в проходах и вне здания. Мне сказали, что в тот вечер на последнее служение собралось двадцать пять тысяч человек Чудесным Божьим помазанием я смог лично прикоснуться и помо­литься примерно за десять тысяч больных после проповеди и пригла­шения к неспасенным.

Чудеса, сотворенные в подтверждение проповеди Слова в тот пя­тый вечер, разбудили души людей, открыв их для понимания собственного неверия и нужды в Боге. Ко Христу пришли несколько тысяч человек.

Пасторы, которые предпочли остаться в стороне, сожалели о том, что с самого начала не решились стать официальными спонсорами служения. Все финансовые нужды крусейда были восполнены, и пасторы, участвовавшие в финансировании, получили свои вклады обратно.

Чудо, сотворенное в Голдсборне, живет во мне по сей день.

Одно я знаю точно — чудо разрешает проблемы. Думаю, именно поэтому я постоянно повторяю: «Ожидайте чуда!» Мне пришлось воистину жить этими словами. Я видел, как Бог берет крупные беды и несчастья, которые могли бы заставить меня бросить служение, и обращает их в великие чудеса одним прикосновением Своей могущественной руки.